Take me home

Хэнк Гриффин узнал всё в начале весны на грязной, пропахшей навозом ферме, окружённый, сам того не подозревая, стаей койотлей. Юная Карли, та самая девчонка, которую знал с пелёнок, в белом подвенечном платье на грязном, дощатом полу схлынула в моменте, показав наконец, кем являлась на самом деле. Лицо её имело достаточно вытянутую форму, собачьи длинные уши, уходящие вверх, бритвенно-острые зубы, ярко-жёлтые прищуренные глаза. Густой длинный мех расходился по всему телу. И мужчина почти поверил, что не сошёл с ума. Смотрел на Карли Хэнк до тошноты долго, вглядывался, делая неуверенные шаги навстречу уже не к человеку. Робко, почти испуганно обратился к Нику, пытаясь ухватиться за него, как за спасательный круг. Но напарник понял, что время лжи и лицемерия именно в тот момент закончилось. Не должно было оставаться ложных надежд и недоговорённостей между ними. — Хэнк, я тоже её вижу, — голос Беркхарда звучал до ужаса холодно, безрассудная правда выливалась бушующим штормом. И, как полагалось крепким темнокожим мужчинам со значками детектива, Гриффин не сломался. Выдохнул, словно всегда искал подтверждение своим догадкам. Другой мир был. За завесой, плотной, непроглядной, но всё же осязаемый, невыдуманный, с существами, с хорошими и не очень, находившимися всегда под боком, а не в больной фантазии. Психиатрическая больница наперевес с таблетками, либо правда. И нужный путь мог подсказать только Гримм. Нику было до сих пор стыдно за бесконечную ложь и напускное безразличие к состоянию напарника, который дырявил стены в собственной квартире свинцовыми пулями, просыпался от череды кошмаров каждую без исключения ночь и спивался медленно, но верно. Молчание наконец прекратилось, и его прорвало на откровения. Гриффин за неделю узнал больше, чем Ник за первые пару месяцев своего становления и осознания новой роли. Теперь напарник носил гордое звание Изнаночника— человека, способного видеть и принимать существ. И сейчас Хэнк, занявший огромное место в жизни Ника, сидел в трейлере, пытался найти хоть каплю стоящей информации, но постоянно терпел неудачу. Вот уже несколько недель подряд он держался молодцом. Конечно, заваливал многочисленными вопросами, иногда до смешного дурацкими, но искренними, порой всё же однообразными, мирясь с новой реальностью с непостижимой скоростью. Нику пришлось привыкать чуть дольше, с большим усердием, без выбора и поддержки. У напарника хотя бы был гид, ведущий за собой в волшебный невыдуманный мир напролом, через всех известных и не очень существ. В работе оказалось их до безобразия много, так много, что Беркхард взялся за написание своих собственных книг, историй, с которыми приходилось разбираться каждый божий день. Рисовал усердно, выводил линии трясущейся рукой после очередного раскрытого дела, записывал аккуратно, витиеватыми буквами, чтобы выходило под стать дальним предкам. — Нет, слишком мало зацепок, — Хэнк устало потёр глаза и отодвинул очередной том о существах как можно дальше от себя. — Почти каждый из них кромсает людей на части и пожирает останки. Почему я не удивлён? — У меня тоже ничего, — Ник размял затёкшую шею руками, отведя глаза в небольшое запыленное окошко трейлера, дав себе немного времени на отдых. — Нужно дождаться отчета криминалистов и пробовать заново. В такие моменты жалею, что всё хранится на страницах. Здесь можно остаться на неделю, если не знать всех мелочей. Через раз встречается упоминание о каннибализме и расчленении людей. — Неделю? Месяц, друг мой, целый месяц. У тебя книг больше десятка. Даже вдвоём не справимся, — Гриффин обвёл взглядом стол, забитый до отказа рукописями, свитками и теми самыми треклятыми книгами, которые перешли Гримму по наследству от тёти Мари. — Всегда ненавидел библиотеки, а твой трейлер вообще похож на блошиный рынок. Единственное, что нравится, — это старьё, которое заполонило здесь все шкафы и ящики. Возьму отпуск и изучу всё. Если ты не против. — Давно думал насчёт раскладушки, — Ник прекрасно понимал ажиотаж и нездоровый интерес друга. Поначалу, когда тётя подарила ему трейлер, передав все ценности семейной династии, детектив не мог оторваться от реликвий, оружия, различных склянок с ядами и отварами. — Не всегда есть силы возвращаться домой. — Ну уж нет. Теперь у тебя есть сын, который во время твоего отсутствия может разнести половину дома, устроить вечеринку или сжечь кухню. И это только в лучшем случае, — Гриффин усмехнулся. — Ты, кстати, не рассказал, почему выглядишь страшнее трупа. — До этого момента я не волновался, — с упрёком ответил Ник. — Хотя, знаешь, лучше вечеринка и дотла сгоревший дом, чем Эдди Монро перегрызёт кому-нибудь глотку в приступах ярости. Хэнк непонимающе мотнул головой. — Я не хотел жаловаться, правда. Но… мне достался не ребёнок, а исчадие ада. За первые три часа знакомства он успел забраться на обеденный стол в грязных кроссовках, отпустить пару пошлых шуточек в мой адрес, послать, заострить своё внимание на моей пушке, намекая, конечно, на мой член, а в довесок схлынуть. Он потрошитель, Хэнк. Несовершеннолетний, разнузданный, невыносимо злой потрошитель, грозившийся меня убить. За один, мать его, вечер. — Вау, да ты счастливчик, — Хэнк всё же удивился таким новостям. Не каждый день напарник собирался взять на временную опеку ребёнка, который впоследствии оказался существом. — С отцом года с утра я, очевидно, поторопился. Всегда можно вернуть его обратно. Это так, к слову. — Я ненавижу себя за эти мысли. Ненавижу, что так долго шёл к намеченной цели, задумывался о семье, да, пусть и временной, а потом испугался пары клыков и красных глаз. Эдди не такой грозный, каким хочет показаться. Я хочу верить, что за маской прячется мягкий парень, способный научиться принимать заботу и любовь. У меня просто не хватает сейчас сил, чтобы собраться и начать думать, как родитель. Все чувства рядом с ним оголены, как провода. Натура Гримма кричит о неправильности, о нарушенных принципах семьи. Эта вражда с потрошителями длится испокон веков. Они убивали нас, мы отрубали им головы. Не знаю, как к нему подступиться, как его заверить в том, что в моём доме нечего бояться. Но мысли отдать его обратно в Святой Иосиф всё же сидят в голове. Хэнк, я запутался. И мне страшно, что я выбрал роль отца бездумно. — Нет, Ник, о какой бездумности ты говоришь? — Гриффин всегда стремился оградить его от череды съедающих мыслей в голове. И он в этом весь: в помощи, не требующий ничего взамен. — Тебе просто нужно время, чтобы привыкнуть к новой роли. И ему тоже. Сколько семей сменил Монро? Три? Пять? Больше? Ребёнок просто боится быть собой. Привязаться к тебе. Он также переживает, что может вернуться обратно и снова остаться никому ненужным. Подумай об этом. — Ты прав. Ему паршиво. Ты бы видел, сколько ему требуется усилий, чтобы казаться храбрым. Он наверняка точно так же боится одиночества. Как и я, — Ник нервно провёл ладонью по волосам, уставив взгляд в книгу. — Дам нам неделю на адаптацию, на знакомство, а там посмотрим. Но желание стать ему отцом сильнее, чем отдать обратно. Надеюсь, мы оба с этим справимся. — Справитесь. Главное, чтобы он тоже работал над собой и больше не портил обеденный стол. А свою пушку держи при себе, не хватало нам проблем, — Хэнк залился в приступе смеха, быстро сменившегося сухим, тяжёлым кашлем. — Думаю, нам пора ехать в участок и начать отрабатывать варианты. Кажется, что это дело без Гримма не обойдётся. — И без его напарника с отвратительным чувством юмора, — Беркхардт захлопнул книгу, поняв, что день выдастся тяжёлым.

х х х

Ник, как предполагалось, сидел вымотанный до предела, с больной головой, сонливостью и пятой кружкой кофе за вторую половину дня. После трейлера детектив решил заехать к школьному психологу, получить очередную порцию наставлений и рекомендаций. Гриффин ждал покорно в машине, отказываясь заходить внутрь заведения, ссылаясь на нежелание общаться с мозгоправами и проводить непозволительно много времени рядом с неуправляемыми подростками. Эдди сидел, кажется, на математике, и Беркхардт не хотел тревожить ребёнка. Проведя в школе больше часа, детектив и напарник поехали обратно в полнейшей тишине. Хэнк дремал, а Ник вёл машину, хотя чаще всего предпочитал находиться на пассажирском сидении и наслаждаться красотами Портленда. Уже в участке Ник рассматривал фотографии с места происшествия, фиксируя в блокноте, как казалось, необходимую информацию: расположение родинок, родимых пятен, размер ног, предполагаемый пол и количество жертв. Конечно, определялось большинство на глаз, с небольшим шансом на удачу. Но выбора, к сожалению, не было. Как и пророчил Ву, даже к позднему вечеру криминалисты не смогли дать конкретики. Несколько человек остались в заказнике: обследовали местность, собирали кропотливо улики, боясь повредить останки или ненароком забыть чью-нибудь конечность. Фото тату тоже не дали результатов — рисунок не был полон. Только чёрные толстые линии, не такие яркие, означавшие, что хозяин нанёс их достаточно давно. Показания очевидцев погоды не сделали: люди оказались в ненужное время в ненужном месте. — Нет, это невозможно, — Хэнк сдался первым, почти хрипя и с надрывом договаривая слова. — Мы провели пять часов за изучением снимков и вернулись в самое начало. Результатов ровно ноль. Отчёт, Ву, нам нужен отчёт! Мимо проходивший сержант пожал плечами, мол, извините, господа детективы, ускорить процесс не в моих силах. — У меня тоже ничего, — Ник принял поражение, уложив фотографии в белый конверт. — Без лабораторных исследований нам не начать. Ты говорил с информаторами? — Да, у них не больше нашего, — даже в тёплом офисе, с кружкой горячего кофе чернокожий мужчина не был в состоянии справиться с ознобом. — Пару человек обещали поспрашивать бродяжек, может, кто-то слышал о чёрных рынках. — Или каннибалах, — Беркхард не хотел отказываться от данной версии. — Я попытался определить возраст, но ничего конкретного. От пятнадцати до тридцати пяти. Слишком большой разброс. Как и пол. — Я предлагаю дождаться информации из лаборатории и продолжить после. Нет смысла просиживать штаны до поздней ночи, — Гриффин выключил настольную лампу. — Хочу выпить пару таблеток аспирина и поехать домой. — Поддерживаю. Обещал Монро вернуться к ужину, — стрелки часов показывали без пяти десять. — К позднему ужину. — Он поймёт. — Надеюсь. Дорога до дома заняла не больше часа: Ник успел подвезти напарника до дома и встрять в небольшую пробку. На экране смартфона не было пропущенных. Монро не удосужился сообщить о своём прибытии домой после занятий. Конечно, Ник сам мог сделать первый шаг и поинтересоваться, добрался ли подросток до дома, но работа не позволяла отвлекаться больше положенного. Всё внимание было приковано исключительно к останкам, заказнику и случайным туристам. Конечно, небольшой укол вины ощущался, он опять посвящал себя без устали работе, хотя поклялся отдаваться без остатка Эдди. Первые дни важны в адаптации, нужно было выстроить пусть и шаткий, но всё же мост друг к другу, попытаться сблизиться или, для начала, принять ситуацию. И Ник захотел сегодня начать работу над ошибками, показать потрошителю, что он для него не минутная шалость, а ответственность, ради которой готов оставить жизнь заядлого трудоголика. В доме горел свет. Возможно, подросток ждал его возвращения. В груди щемило от осознания, что дом больше не будет встречать его одиночеством и звенящей тишиной. Будет человек, ради которого захочется возвращаться вовремя. Снова и снова. Ник припарковался и поспешил внутрь. Скинув куртку, мужчина не сразу заметил подростка, сидевшего на кухне. Он увлечённо читал книгу, параллельно поглощая ужин. Домашняя синяя толстовка с изображением воющего на луну волка, широкие клетчатые штаны, вьющиеся каштановые волосы, как всегда небрежно раскиданные на голове. Ник еле подавил улыбку. — Привет, Эдди, — Беркхард сел напротив. — Задержался, прости. Работа. — О, чувак, я правда ждал ужина, но тебя всё не было, — Монро отложил книгу, оставил вилку на краю тарелки, на которую всё ещё были намотаны спагетти. — Но я дико проголодался. — Тебе не стоит беспокоиться. Я рад, что ты освоился, — детектив тоже был невероятно голоден. В желудке давно переварился завтрак и большой бургер, съеденный за обедом. Эдди всё-таки виновато улыбнулся, но быстро сорвался с места и полез в холодильник. Ник не успел опомниться, как перед ним стоял разогретый ужин: те же самые спагетти и отбивная. — Спасибо, — Нику действительно была приятна эта забота. — Как твой день? — Наверняка лучше, чем у тебя. Выглядишь паршиво, — подросток вернулся к пище, разговаривая с набитым ртом. — Ты прав. С утра вожусь с человеческими останками, — мужчина опасался рассказывать такие подробности приёмному сыну, но быстро решился с ответом. — Останками? — глаза парнишки вспыхнули неподдельным интересом. — Расскажи. — Может, лучше поделишься со мной, как школа? Почему не позвонил и не поставил меня в известность об окончании занятий? — Ник понял, что говорить с Монро о трупах за ужином всё-таки сверх бестактности, и перевёл разговор в интересующее его направление. — Получил пару двоек, за лабораторную и сорванный урок химии. Порядком надоело смешивать реагенты и учить таблицу Менделеева, — Эдди не выглядел смущённым или расстроенным из-за плохих отметок. — Будешь меня наказывать? — Предпочитаешь постоять в углу или пару раз получить ремнём? — Ник удивился последнему вопросу, не поняв, почему он должен наказывать ребенка за оценки. — Можем продолжить в спальне, если тебе так не терпится. Выпори меня! — Монро, твои пошлые шутки не к месту. Я не буду наказывать тебя за плохие отметки, но всё же настоятельно рекомендую их исправить до окончания семестра. Учёба — твоя ответственность. Если хочешь лучшей жизни, придётся сидеть на скучной химии и смешивать реагенты. И не забывать лабораторную дома, — Беркхард сидел с красными щеками, сгорая от стыда. Несносный потрошитель, что б его! — И опять обращаю твоё внимание на то, что ты не позвонил. — Я не позвонил. — Ты обещал. — Не обещал. — Я попросил. — Я забыл. — Завтра позвонишь? — Не обещаю. — А если я попрошу? — Я забуду, — Монро с вызовом смотрел на детектива и ожидал ответной реакции. — В таком случае, я буду вынужден забирать тебя из школы каждый день. — Я позвоню. — Спасибо, — Беркхардт даже удивился, что ему удалось перевернуть очередную игру в свою сторону и взять обещание с подростка. — Мне правда важно знать, где ты и что с тобой. Они ужинали в полной тишине. Эдди вел себя немного зажато. Он уткнулся в книгу, оградившись от любопытных глаз детектива. Ник смотрел и не мог понять, откуда столько гонора и почему такая толстая бетонная стена между ними. Конечно, менять семьи раз в полгода — тяжёлое испытание для детской психики, но мужчина старался вести себя исключительно по-доброму, давая время обоим привыкнуть к нынешним обстоятельствам. Но у Монро как будто была цель довести до белого каления детектива, измучив до состояния неконтролируемой агрессии. Может, Ник всё надумал, но поведение подростка было красноречиво и показательно — играй в мою игру и принимай безоговорочно правила. Только правила Беркхард не знал и выигрывал вслепую. Возможно, не всегда, но сегодня небольшая победа присуждалась ему. — Чувак, не хочу тебе доставлять проблем, — Эдди во второй раз за вечер отложил книгу и обратился к Нику. — Если хочешь, я могу сам сказать судье, что мне некомфортно находиться с тобой в доме, ты — Гримм, я — потрошитель, у нас вражда больше трёх веков. И это задевает меня, ранит, травмирует и без того мою расшатанную детскую психику. Тебе не нужно будет придумывать миллион причин отдать меня обратно в Святой Иосиф. Все в выигрыше. Беркхард молча встал из-за стола, собрал пустые тарелки, положил их в раковину и залил водой. Ужин оказался не таким уж и вкусным, пресным, далеко не семейным. Широкая спина Монро подрагивала от напряжения. Подросток опять испытывал проблемы с самоконтролем и явно был не доволен молчанием старшего. Тишина напрягала обоих, но никто не смел её нарушить. Минута, четыре, десять. Эдди уже сжимал мозолистые ладони в кулаки, пальцы белели от напряжения, крепкие ругательства одно за другим рождались в голове. — Я не хотел бы с тобой так скоро расставаться, — Беркхард говорил едва громко, но отличный слух никогда не подводил подростка. — Тебе совсем не нравится со мной, да? — Не нравится. — Объяснишь? — Нет. — Тебя сейчас отвезти к судье или заедем перед занятиями? — Ник не пытался отговорить; в очередной раз принял решение отмолчаться, оставляя выбор за Монро. — Утром. Сейчас много неотложных дел, — Эдди покинул кухню с заплаканными глазами, с жатыми до сих пор кулаками и разорванным на куски сердцем.

х х х

Беркхард сидел на диване в темноте. С недопитой бутылкой пива, с виной и дикой усталостью наперевес. Часы показывали три ночи — сон категорически не шёл. Он пробовал заснуть целую вечность, в итоге выбрал гостиную и удушающую пустоту. Дальнейшего плана не было. Стратегия пригождалась исключительно на работе, но в личных делах ожидался полный крах. Детектив не знал, куда себя деть. Хотелось лезть на стену от безвыходности ситуации. Он не ждал ангела под боком, надеясь хотя бы на открытость и доверия ребёнка. За один день, конечно же, не получилось бы в любом случае наладить отношения, но Монро безоговорочно капитулировал, отдав свою судьбу системе. Он предпочёл вернуться обратно, нежели попробовать остаться и привыкнуть друг к другу. Ник не хотел удерживать его насильно, травмировать или причинять ему страдания. Эдди, каким бы он ни был, заслуживал счастья. Пусть даже и не рядом с ним, не в этом доме. Надежда рассеялась, остался лишь горький прах и то самое одиночество, пожирающее изнутри с новыми силами. Не хотелось даже думать о пустующих комнатах, вечерах, проводимых за просмотром телевизора, или наработанном, отточенном образе жизни — оставаться на работе до багровых рассветов, чтобы не возвращаться в пустоту как можно дольше. Здесь ничего не держало. Никто не держал. Моросящий за окном дождь барабанил по окнам, умоляя впустить внутрь, чтобы принести с собой ночную прохладу. Ник закутался в плед, закинул ноги на диван, устраиваясь поудобней. До работы осталось пару часов, и позволить себе быть рассеянным детектив не мог. Впереди предстояло тяжёлое расследование, на которое необходимо было направить всю свою силу. Будильник вырвал из полудрёмы в шесть тридцать. Дождик на улице не прекращался, капли стали крупнее и настойчивее. Спина болела из-за неудобного, не предназначенного для сна дивана, голова гудела, словно после крепкой пьянки, а желание куда-либо идти не появилось даже к завтраку. Он приготовил тосты, заварил кофе, разложил их по тарелкам и стал ждать, когда Эдди спустится из комнаты. Подросток, видимо, проспал, спустился позже положенного. С помятым видом и красными глазами. Жевал без энтузиазма, наспех осушая кружку предложенного кофе. В машине они не говорили. Монро прижимал к себе крепко рюкзак и смотрел потерянно в окно. Ник ехал прямиком к школе, надеясь, что Эдди передумал. Подросток и правда молчал, даже чуть оживился, узнавая дорогу к Окли Грин. Тот словно пытался начать разговор, но сдерживался всякий раз, прикусывая нижнюю губу. Ник остановился, как в прошлый раз, недалеко от ворот, подозревая, что крутые друзья и сегодня бы не одобрили нового опекуна Монро. — Я забыл про ужин. Закажи себе что-нибудь. Деньги на тумбочке, возле холодильника, — Ник смотрел прямо перед собой, в лобовое стекло, боясь встречаться взглядом с подростком. — Приеду поздно. — Хорошего тебе дня, — с трудом промолвил Эдди, вылезая наспех из машины и опять хлопая дверью. — Это вряд ли, — Беркхард грустно смотрел вслед мальчишке и не понимал, что делать дальше.