Фотосалонъ

Полки в парной стояли буквой «Г». Даня расстелил на них полотенца, пригласил Евстигнеева лечь, да так и продолжил рассуждать о банных делах, нагнетая на гостя пар. Голос его напоминал не то журчание речки, не то мурчание кота, и Ваня не особо вслушивался — он больше смотрел на Мирона перед собой. Тот прилёг и расслабился под душистым паром, прикрыл глаза, на лице его появилась блаженная улыбка. Влад явно уже знал как маман нравится — вопросов не задавал и орудовал вениками молча. Но при этом всё время казалось, будто он что-то делает не так, и Евстигнеев силился понять, что именно. — Расскажите что ль мне занятное что-нибудь, — спросил он, — не каждый день выпадает с такими интересными людьми пообщаться. Парни синхронно усмехнулись, словно он сказал это с очевидной иронией. — О чём же? — уточнил Данечка. — Истории занятные может и есть у нас, но именами клиентов делиться не положено, как и любыми деталями, которые могут раскрыть их личность. — А вы не раскрывая имён расскажите. Мне вот всегда любопытно было, есть ли у проституток то, что им в постели действительно по душе, или они на любую прихоть будут кивать и говорить «о да, вы великолепны, это именно то, что меня возносит к небесам». Или может вам до того уже все дела эти опостылели, что лишь лежите и думаете чтоб скорей закончил, расплатился и смотался. — Всякое бывает, — пожал плечами Джон, — с одними и правда в потолок глядишь и минуты считаешь, с другими даже и увлекательно как-то. Будто мы играем в игру, кто кого оригинальнее. — Я соревнуюсь сам с собой, — объяснил Кир, — смогу ли я в этот раз больше впечатлить, чем в предыдущий. Мне нравится удивлять. — Ох и любишь же ты себя, — заметил Даня беззлобно. — Хотя спорить не стану, есть в этом азарт какой-то. И чтоб клиент возвращался снова и снова, это очень льстит. — Я наблюдаю за людьми, — сказал Влад, — кому что нравится, у кого какие прихоти. Не только в частности, но и какие общие закономерности есть у людей. Зависят ли их предпочтения от каких-либо факторов. Благосостояния, например, или должности, или воспитания. У нас есть доступ не просто к личному, а к самому тайному. — А вы что скажете, Мирон Янович? — поинтересовался Виталик. — Власть, — ответил тот, мягко улыбаясь и глядя Ване прямо в глаза. — Даже когда посетителю кажется, будто он здесь главный, распоряжается буквально-таки моей задницей, может так в рот загнать, что слёзы на глазах проступят — даже в эти моменты его удовольствием управляю я. Я решаю, когда он придёт к пику наслаждения. Я могу заставить его почувствовать, что он в постели лев, и это придаст ему уверенность и за пределами спальни. Сладкая власть. Пьянящая. Это и близко не было тем, что Ваня ожидал услышать. На минуту он почувствовал себя глупым и недооценившим их. Ему-то казалось, что они скажут, что им нравится когда их ласкают как-то по-особенному, или слова какие-то говорят, или дарят что-то. Но то что сказал Мирон порождало новые вопросы — То есть, будучи с проституткой, никогда нельзя быть уверенным, нравитесь ли вы ей или ему на самом деле, или вам врут из тех или иных соображений? — Можно, — ответил Мирон спокойно. — Но для этого вам нужно быть очень внимательным. И, пожалуй, сходить к одному и тому же не один раз, и не даже два, а и того поболее. И надо сказать, чуткость и внимательность встречал я на своём пути куда реже, чем самолюбование. Но мы их с клиентов и не требуем. Тем, собственно, и зарабатываем. — Лесть хорошо продаётся, — подтвердил Влад. — Вам ли этого не знать, господин фотограф. — Мне просто казалось, что важно знать свои слабые стороны, чтобы их исправить. — Ну, пффф, эт кому как, — не удержался Кирилл. — Если у кого из всех вариантов шлюхи, которым он платит, и раз в год жена, мнением которой он не интересуется, так и зачем ему в эти самосовершенствования лезть? — С другой стороны, если кто ничем особенно не одарён, а начальника впечатлить и по службе продвинуться желает, так приходит и говорит «обучите полезному». Тоже бывает, хотя и реже. — Владик у нас ментор от боженьки, — умилился Данечка, — переворачивайтесь, Иван Игоревич. — Я думал вас Мирон Янович учил, — ответил Евстигнеев, уставившись в потолок. — Отнюдь нет. То есть, советы порой давал им, не скрою, но в основном на естественные таланты уповаю. Джон вздохнул подозрительно тяжко. — Не, всё ж красавец, — Даня кивнул дорогому гостю на причинное место. — Бывают же люди, смотришь на них и от комплиментов не удержаться никак. — Даниил у нас ценитель эстетики, — тоном учителя словесности пояснил Кир. — И ты не станешь спорить, что выглядит господин фотограф очень аппетитно! — Да ясен-красен, что не стану. Я б с ним сыграл в загадки и более дерзкие, чем эти наши безобидные поигрушки вчера. Да и вы все поди не отказались бы. — Что вы имеете ввиду? — осторожно уточнил Ваня. — По правде говоря, из-за того что вчера фанты у нас с господами клиентами общие были, — объяснил Джон, — это хоть и было забавно, а всё ж не поднималось выше уровня пьяненьких гимназисток. Будь задания раздельными, могли бы вы угадывать не кто вас в губы целовал, а кто вашу красоту эту вот брал за щеку. — Идёмте в предбанничке чайку выпьем, охладимся малость, — предложил Кир, глядя на Евстигнеева с хитрым блеском в глазах. — А, ну… вы, должно быть… — Ваня послушно встал, — я имею в виду, я с одной стороны не удивлён, что такое возможно, но… каковы были бы ставки? Тоже, должно быть, не штрафная или пирожное. — Точно как в высшем свете, — пожал плечами Данечка, — то, чего вам на самом деле хочется против того, чего нам на самом деле хочется. — То есть?.. Парни посмотрели на него все как-то слишком… изучающе, будто пытались разглядеть не внешность, а мысли и намерения. — Что вы задумали? — спросил Фёдоров немного нервно. — Присядьте-ка на кресла, — предложил Влад. — У нас к вам деловое предложение, к обоим. Ставки будут достойными, но и загадка будет нелёгкой. Мы завяжем вам глаза и сделаем вам хорошо. Если вы угадаете всех пятерых в точной очерёдности, без сомнений сдадим вам Мирона Яновича в аренду на фотосессию полностью по вашему вкусу. Единственное что, на нашей территории, чтоб нам не беспокоиться. Они действительно научились хорошо понимать, чего человек хочет на самом деле. Мирон шумно вдохнул, опустил взгляд. Потянулся взять со стола чашку чаю, но опустил руку, так и не взяв. — Вы заинтересованы? — спросил он почти ровным голосом. Даже никаких претензий, что им так распоряжаются те, кто по идее ему подчинён. — Да, — в тон ему ответил Ваня. — Я никогда не был ни с одним из них, так что это действительно непростая задачка. Приз, полагаю, соответствует. Не хотелось подавать виду что он ради этой возможности и не такое бы согласился. Мирон, должно быть, видел десятки влюблённых в него по уши идиотов, и это должно было его скорее раздражать. Если не пугать вообще, учитывая некоторых. — Что если Иван Игоревич проиграет? — Тогда через неделю он отравиться снимать нас на закрытую вечеринку в зале на Лиговской, полностью за его счёт, — нагло улыбнулся Влад. — Ресторатор не знает его, он может не согласиться, — возразил Фёдоров. — Я смогу его убедить, — с полной уверенностью пообещал Кир. — Расскажу какой хороший господин. Если надо будет, в салон свожу, познакомитесь. — Кто этот ресторатор? Я знаю многих в столице. Хотя, не скрою, не знал что кто-то проводит закрытые… что там именно? — Et Satan conduit le bal! Conduit le bal! — пропел Данечка. — Всепетербургское собрание грешников, ради которого приобретены виденные вами чулочки. — Костюмированная вечеринка, — мягко сформулировал Мирон, проигнорировав вопрос о личности владельца заведения. Кажется он был не в курсе, что Кирилл уже успел проболтаться о переодеваниях. И даже Женечка упоминала, что он брился под парики. — Весьма любопытно, — прикинулся дурачком Ваня, — Хотя в зависимости от количества приглашённых может встать мне в копеечку по материалам. — Ваш стимул не проигрывать спор, — ухмыльнулся Влад. Евстигнеев, впрочем, предполагал, что подобные мероприятия слишком людными не бывают. И он не знал ни одного ресторанного зала на Лиговской, который мог бы вместить более пятидесяти гостей. Разорение ему вряд ли грозило. В целом он не видел проигрышного исхода этой игры. Другое дело, что выиграть ему хотелось более всего остального на свете. Он медленно отпил чай из чашки и заставил себя не улетать в фантазии о возможной съёмке, а держать свои мысли здесь и сейчас. — Как вы понимаете, руками трогать тоже воспрещено будет, иначе вы нас распознаете просто на ощупь. Итак. Вы согласны? — Согласен. — Чисто математически ваш шанс выиграть не очень велик, — отметил Фёдоров. — И тем не менее я постараюсь. Игра стоит свеч. — Ага! — хлопнул в ладоши Кир, выдвинул из-под столика небольшой ящик и достал оттуда карандаш и бумагу. — Мы запишем очерёдность до того как начнём, чтоб вы могли убедиться, что мы вас не обманываем. У нас всё по-честному. И мы дадим вам время подумать, требовать ответ сразу это было бы как-то жестоко. — Руки вам связывать не будем, это может тревожить и испортит удовольствие, — сказал Виталик. — Только сделаем слабые петли, чтоб сдержать порыв, если вы на инстинкте потянетесь за волоса схватить. Но при необходимости сможете вынуть из них запястья без посторонней помощи. — Да вы знаете толк, — отметил Ваня, глядя как тот ловко вяжет бабьи узлы из чёрной шёлковой ленты всё из того же волшебного ящичка. Видимо, эта баня уже повидала всякое и на все случаи была оснащена. — Вот этому действительно Мирон Янович научил, — подмигнул Виталик и закрепил ленту на крючки для веников на стене. Влад одним движением пододвинул под них кресло вместе с сидевшим на нём Евстигнеевым. Ваня полностью осознал вдруг, почему тот нравился мужчинам — он мог быть властным, когда хотел. Причём не напоказ, а по-настоящему. — Ваше хладнокровие впечатляет, — Мирон посмотрел на Ваню искоса, и от того как удачен был на нём этот ракурс хладнокровие чуть в трубу не вылетело. Нужно было выиграть. Непременно нужно было выиграть. Даже если всё наслаждение от ласк лучших проституток Петербурга пройдёт незамеченным, он должен собраться и угадать их. Через ощущения ли, через разницу ли в подходах, через логику ли, методом исключения — он понятия не имел как, но он должен был победить. Этот приз должен быть его. И, кажется, приз сейчас сам волновался. Но сказать «да я же вижу что вы сами хотите, просто согласитесь на фотосессию, без всяких» казалось невероятно глупым. Мирона хотелось именно заслужить, отвоевать его у обстоятельств и случая, какими бы странными они не были. Даня хорошенько завязал гостю глаза полотенцем. — Запишите порядок, Мирон Янович, — попросил Кирилл. — На ваше усмотрение. Повисла некоторая пауза, потом грифель заскрипел по бумаге. К ногам, накрывая ступни, упало что-то мягкое — плед, должно быть. — Если вы все шутки ради будете сосать как крестьянка Дуня в придорожной харчевне, на полмесяца обедов лишу, так и знайте, — предупредил Фёдоров. — Ну зря вы так про Дуню-то, — тихо возразил Виталик. — Но ладно, сейчас серьёзно всё у нас, товар лицом показываем. Кто-то убрал у Вани с бедра прилипший листик, опустился перед ним на колени. С завязанными глазами все остальные чувства обострились. — Загвоздка, да? — спросил Мирон, и Ване показалось, что тот улыбается. — Можно, конечно, и вручную начать, но… Евстигнеев почувствовал на своём органе прикосновение аккуратных губ. — ...но престиж заведения, да. Ване, конечно, было уже не шестнадцать юных лет, но на мужскую силу он никогда не жаловался. И он соврал бы, скажи он, что происходящее не было ему приятно. И даже не то чтобы он с подобными ласками совсем был не знаком — такое уже делал с ним прелестный юный натурщик во Флоренции. Но надо было отдать должное, качество различалось кардинально. Всё же нежный игривый юноша не шёл в сравнение с… Ваня почти уверен был, что это Влад. Движения были сильные, по-хозяйски уверенные, и в то же время сопровождались шумным дыханием, на которое он раньше и внимания не обращал, но теперь расслышал и узнал. Объяснять свои выводы самому себе становилось трудновато, но вроде бы он справлялся. Вообще хорошо было, с чувством, с толком, с расстановкой. Но медленно. Будь его воля, Ваня безусловно взял бы «за волоса» и заставил бы поменять ритм. Ему всё же хотелось бы побольше власти. — Меняйтесь, — сказал Мирон. И с этого момента стало быстро. Очень влажно и очень быстро, но оттого и ничего не понятно. Теперь не было никаких идей кто перед ним, это с равной вероятностью мог быть любой из четверых оставшихся. Хотя почему-то казалось, что Кирилла Фёдоров оставит последним, так сказать, на десерт — уж на что все его вечно нахваливали. Или нет? Этот вот тоже жару даёт. Ваня не сдержался и толкнулся бёдрами вверх, в горло, вызвав возмущённое «ммм!». Джон. Это его голос. То есть, ладно, больше всего похож на голос Джона. — Извините, увлёкся, — просипел Евстигнеев, но хитрость эту запомнил. — Да всё в порядке, — ответил с диванчика напротив Мирон. И парень действительно забрал поглубже без проблем — видимо, он вполне справлялся, когда это не было неожиданностью — но повторил только раза три и выпустил, уступив место следующему. На него подули, будто он до этого обжёгся крапивой. Ваня даже позволил себе усмехнуться, но потом стало не смешно. Ритм, глубина погружения и даже поворот головы менялись несколько раз, и всегда до того как Ваня успевал прийти хоть к каким-то выводам о личности исполнителя этой арии. Времечко меж тем текло, и проверки ради Ваня опять толкнулся дальше, но вместо ожидаемого «ммм!» просто проскользнул так глубоко в глотку, как раньше и представить себе не мог. — О чёрт! — не сдержался он. — Нравится? — полюбопытствовал Фёдоров. — Впечатлён. — Мы тоже, — последовал странный ответ. Не успел Ваня подумать, что бы это значило, как губы на нём сменились и метод тоже. Теперь движения стали поразмереннее. Зато казалось, что тот, кто это всё с ним делает, получает от процесса несомненное удовольствие, прям ещё чуть-чуть и заурчит. Ларчик, впрочем, просто открывался — хоть в это денёк слегка обросшими были все, но стоило Ване свести ноги, он почувствовал кожей данечкину хорошую ухоженную бороду и чуть не издал победный возглас. Он был уверен в двух из пяти, в третьем почти уверен — уже неплохо. Даня кажется и сам осознал, что его раскрыли, поднялся, похлопал по плечу на прощание — по рукам его ещё проще было узнать, учитывая что это он, помогал вдеть руки в петли. И дальше в дело вступил мистер Всё Делаю Очень Тихо. Казалось что он вообще не дышал — ну или Ваня не слышал его дыхания за гулом в ушах, потому что его причиндал затягивало глубоко как в пучину болотную всё с большей и большей силой. Хорошо хоть, что теперь он знал, что так бывает. Темп шёл по нарастающей, перед глазами поплыли цветные круги. — Вы сделали какие-то предположения? — спросил вдруг голос Мирона над самым ухом. Евстигнеев промычал что-то в целом утвердительное. — Кончайте, — приказал Мирон. Ваня приказ исполнил сию секунду, но парень успел отстраниться — очень пришлось кстати, что руки были зафиксированы. — Вы пятеро давайте в парилку. — А как же?.. — Я сам приберу. Дайте время отдышаться человеку. Фёдоров снял с него повязку — после темноты даже неяркий свет трёх лампад сильно бил в глаза. Смочил в ушате с водой полотенце, обтёр гостя, помог вынуть руки из петель ленты, осторожно растирая запястья, чтоб восстановить нормальный ток крови. Свернул запачканный плед и кинул в корзину в углу комнаты. — Спасибо, — сказал Евстигнеев. Мирон улыбнулся ласково и кивнул. Хотелось его поцеловать почему-то, будто это он с ним сейчас… Ваня присмотрелся внимательнее, припоминая историю с обменом фантами, но ни лицо, ни голос мадам никак не были похожи на лицо кого-то, кто только что славно заглатывал. Нет. Как ни хотелось бы, но нет. Парни, тем не менее, постарались как следует. — Признаться я, слушая ваши о них рассказы и даже видя со стороны, в целом верил, но не думал всё же, что они настолько… умеют. Полагал что это, знаете, всяк кулик своё хвалит, вам по должности положено. Но хороши, черти, ох как хороши. А я ведь даже и не испытываю ни к кому из них истинного влечения. Мирон поднял бровь, кажется хотел что-то спросить, но передумал и вместо того сказал нейтрально: — Бывает в борделях и такое, что человек искренне любит жену свою, но в постели в ней никак не справляется, а со шлюхами — за милое дело. Потому что та кажется ему пречистым ангелом и не для плотских утех, а эти грешны по определению. «У меня же ангел грешный по определению, — подумал Евстигнеев. — Суметь бы передать в снимках эту мысль». — Идёмте. Парни ждут вашего вердикта. И уж поверьте, им очень хочется заполучить красивые фото в костюмах. Все мы немного тщеславны, в конце концов.