***
Узнать от родной матери, что ты наполовину демон и живешь в окружении одних ангелов, которые демонов ненавидят, и других, которые обязаны их убивать, и потом случайно выяснить на одном из уроков, что вокруг тебя выстроена мощнейшая система обороны, которая настроена на автоматическое уничтожение любой демонической угрозы, оказалось по меньшей мере… удручающе. Да чего уж там. Она стрелой вернулась домой и в приступе паники пересказала Клэр все, что услышала, но мать попыталась успокоить ее, сказав, что еще давно по личной просьбе и затем по настойчивому запросу от капитана истребителей ангелы внесли поправку во всю систему безопасности, сделав Виолу «другом». Так что никакой угрозы жизни не было. Впрочем, нервозности от сложившейся ситуации это не поубавило. Неудивительно, что мама не спешила рассказывать дочке, в какой реальности ей не повезло родиться. Некоторое время Виола держала обиду на мать за то, что она многое умалчивала, однако быстро простила ее. Она не хотела долго злиться на нее, да и не могла. Клэр искренне любила ее и была единственной, рядом с кем Виола не чувствовала себя лишней в этом мире. И тем сильнее было ее желание разузнать про отца, чье имя безостановочно крутилось в голове. Аластор. Мать представляла его в своих рассказах как жестокого манипулятора-эгоиста и многие годы старалась свести интерес дочери к нему на нет. Стоит ли говорить, что это не работало? Виола узнавала о нем не только из уст матери, но и втайне собирала обрывки информации откуда возможно. В частности, когда она доросла до возраста, когда ей стало можно выходить из дома и идти куда-то помимо «школы» в одиночку, она проводила беседы с Рут за столом кофейной под открытым небом. Она понимала, что ее дружба с истребителями со стороны выглядела весьма странно, учитывая, что они должны были убивать подобных ей. Однако эти ангелы тоже являлись в своем роде изгоями в Раю, что хоть немного, но роднило их. Да и то, что ее мать некогда была одной из них, тоже способствовало взаимопониманию. Рут, попивая ядрено заваренный кофе — работник общепита даже переспросил у нее, правда ли она хочет этот напиток в три раза крепче, чем обычно продают клиентам, немного смутился, но все же в спешке выполнил заказ истребительницы — охотно делилась подробностями, в том числе и теми, которые, откровенно говоря, Виола предпочла бы не знать. А конкретно те, где Рут без малейшего намека на стыд поведала ей, как она с подружкой наведалась на одну из встреч ее будущих отца и матери… Тем не менее Виола узнала и крайне важную для себя вещь. Аластора называли Радио Демоном не просто так. Очевиднейший факт: он любил вещать по радио. Но самое главное то, что его волну можно было поймать прямо здесь, в Раю! В тот момент она твердо решила, что ей срочно нужен радиоприемник. Просить его у матери она смысла не видела, все равно не купит, зная, зачем дочурка внезапно его затребовала, а дома у них был только телевизор. Карманных денег, чтобы купить самой, не хватало. Электроника на Небесах стоила относительно дешево, но все равно многовато для ее бюджета. Вариантов оставалось немного… — Задумала какую-то шалость? — с ехидством поинтересовалась Рут. Виола сосредоточено смотрела в центр расположенного между ними столика уже примерно минуту, занятая своими мыслями. Услышав вопрос, она наконец подняла взор. — В каком смысле? — удивленно спросила она. — Не притворяйся, я знаю этот взгляд, — истребительница злорадно улыбалась. — Так смотрят люди, затеявшие что-то не очень одобряемое. Можешь поделиться с тетей Рут. Я по таким штучкам спец. Она пристально уставилась на девушку, подперев голову ладонью. Виолу иногда ее манера речи откровенно напрягала. — Мне нужен приемник. — Звучит уже интересно. — А денег у меня на него нет. — И ты задумала тайком присвоить себе один? Виола оглянулась по сторонам. Столики поблизости пустовали. В другом конце группа из пяти человек, одетых в черно-серую униформу — цвета военной авиации, — о чем-то оживленно болтали. Трое сидели, а двое других стояли рядом с картонными стаканами в руках. — Да. Все равно все относятся ко мне, как будто я уже преступница. Даже если узнают, ничего сильно не поменяется. Рут, досадно качая головой, поцокала языком. — В этом ты не права, — сказала она. — Все может стать намного хуже, чем ты представляешь. К примеру, ваш домик на окраине острова. Там мало соседей и достаточно пространства. Это лучший для вас с сестренкой вариант, учитывая ваше не самое надежное положение в обществе. На твою мать пожизненно повесили клеймо блудницы и невесты демона. Выжгли на спине, если точнее. Она тебе об этом не рассказывала? — Только вскользь. — Не удивлена. О таком обычно помалкивают. Хотя какая из сестренки блудница, мне понять сложно. Я вот однажды так напилась на годовщине основания нашей роты, что начала раздвигать ноги перед всеми, у кого на меня вставал, и ничего. Ладно, шучу. Так поморщилась, что аж у меня лицо заболело. Что-то Виоле подсказывало, что Рут все-таки не шутила. — В общем, мысль ты поняла, — продолжала истребительница. — Возвращаясь к теме: земля в Раю стоит дорого. Очень дорого. Наш старина Бен хорошо постарался, чтобы выбить вам уютный домик в районе, где, как правило, живут состоятельные граждане, добросовестно выполняющие свою функцию в обществе. Как ты думаешь, беззубые позволят вам с сестренкой жить в таком приличном месте, когда вдобавок к тому, что ты наполовину демон, узнают, что ты еще и асоциальная личность, дурно влияющая на это самое общество? — Наверное, нет… — нерешительно ответила Виола. — А кто такие беззубые? — Это так мы у себя называем всех ангелов, кто не истребитель, — Рут звонко щелкнула пальцем по висящему над рогами нимбу с семью зубцами. Среди них выделялся один большой в виде наконечника копья и красным драгоценным камнем в форме ромба внутри. — Уловила разницу? — Уловила, — кивнула девушка. — Отлично. И, как ты наверняка уже знаешь, на Небесах рулят всем именно они. Им ничего не будет стоить отобрать у вас землю и дом. Но ладно только это, квартиры в муравейниках, которые по какому-то недоразумению у нас тут называются городами, стоят вполне подъемные суммы. Но бесплатно их выдают исключительно новым душам, а чтобы купить себе хотя бы однушку, все равно нужна хорошая работа. А долго ли твоя мать задержится на своей? Сестренка, между прочим, сейчас военный диспетчер, если она и это от тебя утаивала. Регулирует маршруты авиации. — Нет, не утаивала. — Ну хоть что-то. Местечко у нее еще ого-го. Одно из немногих, где можно прокормить и тебя, и себя, и дорогостоящую крышу над головой поддерживать. Ее и так туда по блату пустили, и то только потому, что мы пообещали кое-кого подвесить на собственных внутренностях, если после получения специальности ей не дадут работу. Мы, конечно, можем позволить себе немного поборзеть, и офицерам с черными кокардами все равно, с кем в прошлом спали их подчиненные, но оборонка есть оборонка, для них главное исполнительность и надежность. Это самая важная для Рая сфера. А сестренка, несмотря на то, что с демоном полюбилась, имела отличную характеристику. Так вот подпустят ли ее потом к оборонке или к какой-либо другой оплачиваемой вакансии, если всплывет, что она воспитала преступницу? — Хорошо, я поняла, что ты хотела донести, — сдалась Виола. — Я не стану делать хуже нам с мамой. Но мне надо где-то достать радио! Я хочу услышать голос отца. Он второй родной человек для меня, и мне плевать, что учителя таких, как он, представляют как злейших врагов. Меня они тоже начали обзывать плодом греха, стоило мне один раз подраться. Ну да, я поцарапала того старшеклассника, а чего он надо мной стебался? Называл меня демонессой, вот демонессу он и получил. — Поцарапала? — с интересом спросила истребительница. — Ну… У меня это… — девушка подняла руку. — Когда он меня уже достал, у меня ногти стали длиннее. Ну и я… — И сколько раз ты его того? — Да всего один! А этот здоровый бизон сразу в плач и давай бледнолицых звать! Рут рассмеялась: — Бледнолицых? — Ангелов. У них же у всех кожа белая. Белее, чем у меня даже. — Бледнолицых… — повторила истребительница, сдерживая смех. — Неплохо. И что дальше было? Мать вызвали, небось? — Ага. Ее заставили отчитать меня перед всем классом, и с тех пор все стало еще хуже. Учителя теперь относятся ко мне так, словно я натурально враг для них. Раньше они на меня равнодушно смотрели, а сейчас с таким презрением, что сбежать охота. Когда домашку смотрят, находят всего пару ошибок, сразу двойку ставят и чуть не в лицо кидают тетрадь, не проверяя остальное! Из-за этого я постоянно злюсь, и у меня снова эти дурацкие когти отрастают, — Виола демонстративно покрутила кистью и убрала руку обратно в карман кофты. — Приходится теперь руки постоянно куда-то прятать. А друзей у меня и так было немного, а после драки их считай не осталось. У кого родители еще терпимо ко мне относились до этого, настрого запретили общаться со мной, а кто-то вообще бояться меня стал. Мне больше не с кем общаться, кроме мамы. И таких, как ты, когда у вас время появляется, и то редко. Про соседей с нимбами я промолчу… Рут посмотрела на нее сочувственно. — И сестренка все равно против того, чтобы ты в сторону отца смотрела? — спросила она. — Ага… — с тоской ответила девушка, после чего схватила наконец со стола свой картонный стакан с кофе и заглянула в него. — Но я не верю, что он настолько ужасный, как мама его описывает. Вот ты с ним встретилась же и… ладно, ты — это отдельный разговор. Коротко говоря, ты вообще нашла в нем что-нибудь, из-за чего мама теперь хочет, чтобы я про него забыла? — Нет, — покрутила головой Рут. — Есть, конечно, пара идей, но в целом для меня это такая же загадка, как и для тебя. — Вот-вот. Что-то же хорошее она в нем нашла. Она ведь не убила его, хотя должна была, исходя из вашей профессии. Я думаю, она просто в обиде на него за что-то, но никому не говорит. — Эх, Виола, Виола. Женщине не нужно видеть в мужчине что-то хорошее, чтобы втрескаться в него. Впрочем, есть риск, что ты и сама это скоро поймешь. Сколько тебе уже? День рождения у тебя месяца два назад был, если у меня процессор в мозгу еще не полетел. Значит, сейчас тебе пятнадцать. С мальчишками еще не баловалась? — Рут. Ты меня не слушала? — возмутилась Виола, заметно краснея. — А я что? — усмехнулась истребительница. — Здесь нечего стыдиться. Наверняка ведь нашлись те, кто тайком от родителей за тобой приударял. Такие крутые девчонки, как ты, просто не могут быть обделены мальчишеским вниманием. — Рут! — Ладно, ладно, — вновь засмеялась она. — Не злись, я все поняла. Ты хочешь услышать отца, и тебе нужен приемник. Только тебе нужно что-нибудь из военного. С обычной магнитолы ты его волну не поймаешь, все гражданское устроено так, чтобы нельзя было ловить сигналы из Ада. Но не волнуйся, тетя Рут все организует. Истребительница залпом допила кофе, поставила стакан на стол вместе с оплатой и встала на ноги, надевая маску и разминая крылья. — Буду благодарна, — облегченно сказала Виола. — Слушай, а почему ты называешь себя моей тетей, а маму сестренкой? Она говорит, что ты даже не наша родственница. — А ты ее больше слушай, — ответила Рут, после чего разбежалась и, взмахнув крыльями, оторвалась от земли.***
Рут свое слово сдержала. Спустя ровно неделю она пришла к Виоле домой, когда Клэр была еще на работе. К слову, раньше мать работала неполную дневную смену, чтобы успевать возвращаться к приходу дочери из школы. Однако в момент, когда та стала вполне самостоятельной, поблажки для матери-одиночки закончились, и теперь ей приходилось заниматься воздушной регулировкой полную смену. Поэтому у Виолы по возвращении с уроков появлялось несколько часов до прихода матери, и как раз в такое окно Рут ловко протиснулась, принеся с собой устройство, похожее на рацию с длинной телескопической антенной. Истребительница подробно объяснила, как им пользоваться, как включать, выключать, как вбивать частоты и как переключаться между ними по нажатию кнопок. Под конец она рассказала, что заранее сохранила для нее частоту ее отца под кнопкой с цифрой один. — И если вдруг захочешь послушать военные частоты, то в эфир лучше не вмешивайся, — добавила Рут. — Там они тоже сохранены: под цифрой два, три, четыре и вроде как пятая еще актуальна. На всякий случай: чтобы говорить, нужно зажимать вот эту кнопку сбоку. Чуть выше громкость крутишь. Я ее в ноль выставила, чтобы она у тебя на весь квартал не заорала. Этой штукой на людях лучше не светить. Особенно перед сестренкой. Вещь редкая, не на каждой рации присутствуют частоты, используемые Адом, как оказалось. — Хорошо, учту! Спасибо, спасибо! — вне себя от радости Виола схватила рацию, едва сдерживаясь от того, чтобы закричать. — Подожди, а как ты ее достала? Тоже решила?.. — Тс-с-с, — Рут приставила палец к губам и подмигнула. — Один козел как раз напрашивался на пакость. Но за него не волнуйся, с ним ничего страшного не сделают. Просто вздрючат как следует за потерю казенного имущества. Антенна на рации складывается, под твою кофту как раз поместится. Нужную тебе частоту хорошо ловит только на краю острова. Помнишь набережную с высокими статуями и пушками? Оттуда Граница в прямой видимости, как раз ничто сигналу мешать не будет. Людей туда перестают пускать после шести. Там пара вояк смотрит, чтобы народ турели не ковырял, но, как правило, они и сами уходят спустя час после закрытия, перегородив тротуары полосатой лентой, ибо на деле никому не интересны эти железки, тем более сигналка на приближение включается, так что старайся не подходить к ним. Вот где-то начиная с восьми идеальное время для тебя. Так Виола и поступила. Прямо в тот же день. Она понимала, что мама гарантированно не застанет ее дома, но волнительное ожидание съедало ее душу изнутри, побуждая действовать. Сияющее солнце Рая понемногу гасло, знаменуя наступление вечера. Виола повесила на шею рацию, заранее надежно обвязав ее веревочкой, сдвинула на правый бок и накинула сверху бирюзовую кофту. Вышла из дома и направилась по хорошо знакомой пешеходной дорожке к набережной, называемой Двенадцатью Апостолами — участку края острова, где стояли высокие статуи. Благо дом располагался недалеко, и Клэр часто водила ее туда на прогулку. Выход на набережную и правда оказался перекрыт всего одной лентой с надписью «Закрыто для посещения», которую растянули от одного столбика ограды парковки до другого. Сама ограда тоже была чисто символической — натянутой цепью высотой по пояс. Вероятно, чтобы машины не заезжали. Виола перемахнула через цепь, чтобы не порвать ленту, пробежалась по небольшой аллейке со скамейками, осматриваясь по сторонам. Двухэтажные административные здания, построенные вдоль всего края, были уже закрыты. А вот на открытом пространстве самым крайним строением был небольшой ларек. При планировании ночной прогулки Виола сразу вспомнила про этот магазинчик. Он был достаточно низеньким, чтобы она смогла залезть на крышу. К тому же от города ее будет закрывать вывеска. Она подошла к боковой стороне ларька, приблизилась к мусорному контейнеру и снова оглянулась. В зоне видимости никого, вся набережная пустовала. Затем девушка недоверчиво покосилась на турели, установленные на металлических платформах, расставленных впритык к ограде. Стоявшие между мраморными статуями железные стражи несли свой мрачный дозор, направив блоки из шести стволов в сторону Границы. Белые десятиметровые изваяния, расположенные вдоль края через каждые сто метров, изображали людей в робах, смиренно раскинувших руки. Удостоверившись, что никто не смотрит, Виола тихо прикрыла металлическую крышку и попыталась взобраться. Аккуратно встав на контейнер, она сфокусировалась на карнизе и подпрыгнула. Зацепилась за него, повисела несколько секунд, но все же с большим трудом, ругаясь себе под нос, она подтянулась и перевалилась на ту сторону, упав на спину. Перед ее глазами раскинулось оранжевое вечернее небо. В голову пришла мысль, что ей было бы неплохо почаще заниматься на турнике. Плоская крыша оказалась немного утопленной вниз, из-за чего образовывались низенькие бортики, страховавшие от случайного падения. Виола отползла назад, прислонилась спиной к вывеске и позволила себе немного передохнуть и заодно полюбоваться видами. Единственный на весь Рай военный аэродром был как на ладони. Широкие взлетные полосы, обозначенные мигающими сигнальными огнями, множество ангаров и дорог, по которым двигались машины со включенными фарами. И диспетчерские вышки, где в одной из них мама, наверное, уже собирала вещи, чтобы вернуться домой после долгой, изнурительной смены. Воздушный остров с аэродромом парил на облаке чуть ниже острова, где жили Клэр с Виолой, и располагался ближе всего к границе между Адом и Раем — тянувшейся от горизонта до горизонта огромной стене плотного тумана, окрашенного затухающим солнцем в желто-оранжевые цвета. Туман водопадом стекал в бездонную пропасть. Барьер казался бесконечно высоким и будто бы уходил выше того места, где конденсировалась влага. Далекий золотистый отблеск высоких ворот был отлично видим даже в вечернее время. Такое завораживающее зрелище было для Виолы обыденностью. Она не знала ничего другого, кроме Рая. И тем не менее она не представляла насколько могущественным существом нужно быть, чтобы создать то, что она видела сейчас собственными глазами. Она слышала о самом могущественного существе, называемом Бог. Почти все жители Небес относились к нему с трепетом и бесконечным уважением. Особенно ангелы. Возможно, совершенно заслуженно, учитывая, что все достижения науки и техники меркли на фоне одной лишь Границы. Все говорят о нем. Все чтут его. Но ни Виола, ни кто-либо другой, с кем она общалась, его не видели, и не знают, где он сейчас. Были предположения, что он живет вместе с остальными мифическими святыми где-то на центральных островах, куда нет доступа обычному человеку и даже большинству ангелов. Многие горели желанием заслужить право попасть туда. Но не Виола. Ей нечего было делать там. И в Раю, такое ощущение, тоже. Она знала, что родилась в весьма необычном месте. В мире мертвых. И что в совсем другом измерении существовала таинственная Земля, где некогда жили ее мама и все прочие люди. Где нет магии, но есть бескрайние просторы, зеленые, дышащие жизнью леса, водоемы настолько огромные и глубокие, что свет не проникает туда. Мир, где человеку предоставляют целую жизнь, чтобы показать, достоин ли он попасть на Небеса после смерти, или же обречь себя на вечное изгнание в глубине преисподней. Виола такой расклад считала несправедливым. Проживая в самом Раю, она не сделала ничего, за что можно было бы отправиться в Ад, но глубоко в душе чувствовала, что из-за влияния окружающей действительности это ненадолго. А ведь Клэр рассказывала, что на Земле бывает намного хуже и часто получается так, что многие теряют шанс вознестись просто потому, что они родились не в то время и не в том месте. Виола ощущала себя примерно в таком же положении. Однако она тут. Рядом ее любящая мама. А на другой стороне есть лишь кишащий насилием Ад, и о нем Виола вряд ли задумывалась бы, если не тот факт, что там находился ее отец. Она расстегнула кофту и достала висящую на веревочке рацию. Выдвинула длинную антенну и включила. Маленький экранчик загорелся тусклым синим светом, отображая черные цифры установленной частоты: «66.29» Виола на всякий случай зашла в переключение сохраненных каналов и нажала цифру один. Частота осталась прежней. Задержав дыхание, она начала прибавлять громкость, прокручивая колесико сбоку. Из рации тихо зазвучала музыка. Можно было разобрать женский голос, сопровождаемый духовыми и струнными инструментами. Виола прибавила еще немного. Стал ощущаться веселый мотив песни, появились барабаны, металлические удары и заметные для уха искажения в сигнале, несильно портившие картину. Женщина пела, и целый ансамбль аккомпанировал ей, умудряясь одной лишь игрой инструментов повторять интонацию ее слов и поддерживать бойкий темп. Такого рода музыка оказалась для Виолы в новинку. Она редко что-то слушала. Сочиненная в Раю музыка в большинстве своем была либо не вызывавшим интереса хором, либо меланхоличным бряцанием арфы. Однако льющийся из рации поток пламенного азарта быстро унес ее сознание в совсем другое место. Свободное от переживаний и злости. Там было лишь веселье и неистовое желание вскочить на ноги и пуститься в пляс, подпевая прекрасному голосу незнакомки. Виола не заметила, как стала беззвучно повторять за ней, когда текст пошел по кругу. Наконец песня близко-близко приблизилась к громкой кульминации. На последних двух словах Виола запела вслух и тут внезапно вклинился и мужчина, чей поставленный тембр так хорошо вписавшийся в концовку, вмиг вернул ее в реальность, подобно удару молнии. — Великолепная песня! — восторженно провозгласил мужчина. — Прекрасная! Не придумало еще человечество музыки лучше, чем джаз! Для любого настроения найдется композиция. А за такую бесспорно ободряющую нам стоит благодарить парней Хандерсона, чья мастерская игра сопровождала прекрасный голос Эммы Флауэрс. Чудесная женщина, скажу я вам! Да! Вашему достопочтенному ведущему доводилось повстречаться с ней еще в тысяча девятьсот двадцать пятом! Певица чудеснейших дарований! Ни одна публика не оставалась равнодушной перед ее талантом! К сожалению, о ее дальнейшей судьбе мне неизвестно. Ей удалось прожить дольше меня, и уверен, что за такой ангельский голос Небеса просто обязаны были принять ее с распростертыми объятьями! Впрочем, вдруг она сейчас гуляет среди нас и в данный момент слушает нашу волну? Уверен, многие из вас захотят послушать ее живое выступление. И, учитывая в каком месте мы с вами находимся, наверняка среди вас также найдутся желающие… Тон ведущего на мгновение сменился с задорного на низкий и серьезный: — Поразвлечься с ней, — после чего мужчина снова повеселел. — Не дождетесь! Ха-ха! Нет, это место недостойно такой великолепной девицы. А разогнать тоску и заполнить пустоту в сердце нам помогут ребята из творческого коллектива Страйдес. Из рации зазвучали вступительные аккорды новых труб, но Виола пропускала все мимо ушей. Она не могла нарадоваться, что ей удалось услышать отца. Его монолог как внушал доверие, так и напоминал о враждебной среде, где ему приходилось жить и приспосабливаться, чтобы выбиться наверх. Но даже так по первому впечатлению он показался совсем не таким, каким представляла его мама и тем более ангелы. Виола помнила, что он все же один из высших демонов, а его руки по локоть в крови. Глупо было бы это игнорировать. Однако она сердцем чувствовала, что за слоями навешанных на него ярлыков и его демонстративной обаятельностью таился человек сложной судьбы. Может быть, коварный. Может быть, жестокий. Но не злой. С широченной улыбкой Виола отдавалась размышлениям и мечтам, проносящимся в ее голове под размеренный аккомпанемент фортепиано и саксофонов. Одна симфония сменялась другой. Мир вокруг погружался в ночь. Виола заметила, что ей пора возвращаться, только когда начала замерзать. Одежда уже не спасала от наступившего холода. Счастливая, она выключила рацию, задвинула обратно антенну и спрятала аппарат под кофтой. Немного размялась перед спуском и припала к краю. Повиснув на карнизе, она отпустила его. Приземление на крышку мусорного бака вышло неудачным. Спрыгнув на самый край, вторая нога не нашла опоры, из-за чего девушка свалилась на мостовую. Лишь благодаря тому, что она успела перевернуться на живот и лицом упасть на руку, ничего серьезно не пострадало. Виола приподнялась, медленно разгибаясь, и ойкнула, когда неприятно щелкнул левый коленный сустав. В принципе идти это несильно мешало, но все же неприятно. Тихо выругав себя за неосторожность, она поковыляла вперед. Однако в следующее мгновение ее душа в ледяном испуге улетела в пятки. Прямо перед ларьком, по стойке «смирно» и лицом к Границе неподвижно стоял истребитель с черными крыльями, острым копьем и выключенной маской. Виола замерла тоже. И как долго он тут сторожил и слушал волну Радио Демона вместе с ней?! Да, она забыла проверить, нет ли кого с этой стороны, но все равно, какого черта? Рут не предупреждала о таком. Истребитель не шевелился. Даже не смотрел на нее, полностью игнорируя ее присутствие. Виола присмотрелась к деталям и с огромным облегчением поняла, что это, скорее всего, не человек, а робот. Ей доводилось видеть, как целая шеренга таких стояла на одном из торжеств. Все они имели одинаковый вид: цвета брони, пропорции, оружие. Как с конвейера выпущенные. Отругать себя за еще один косяк Виола уже просто забыла и неторопливо, прихрамывая, направилась домой.***
Кое-как доковыляв до своего района, она тихо зашла со стороны заднего двора и попробовала незаметно взлезть к себе в комнату через окно с призрачной надеждой на то, что мама ее отсутствие все же не заметила, подумав, что дочурка легла спать. Попасть в дом удалось. Но, когда Виола закрыла за собой створку, заранее снятую с защелки, она увидела на своей кровати белый листок бумаги с текстом, написанным от руки: «Еда на столе. Как вернешься — поешь». Видно, ее хитрый маневр на деле оказался не таким уж и хитрым. Разувшись, сняв с себя кофту и спрятав затем рацию на верхней полке своего шкафа, она вышла из комнаты. Из всего освещения на кухне работала только одинокая лампочка над столом, на котором стояли тарелка с мясным бульоном, пара ломтиков хлеба и стакан с жидкостью вишневого цвета. Клэр занималась тем, что мыла посуду. — Еда еще теплая, — внезапно заговорила она не оборачиваясь. Виола имела привычку ходить тихо, однако мать всегда словно чувствовала ее приближение. — Компот получился немного приторным, поэтому я тебе его разбавила. — Спасибо, — стеснительно отозвалась Виола, усаживаясь перед тарелкой и вытягивая левую ногу, чтобы случайно не опираться на нее. Колено к этому времени совсем разболелось. Клэр вымыла тарелку, вытерла ее полотенцем и поставила в сушилку на столе. Закончив, она подошла к дочери и с печалью в синих глазах стала наблюдать, как она ест. — Есть какие-то новости? — поинтересовалась девушка. — Есть. Бенедикт прислал мне приглашение прогуляться с ним на следующих выходных по набережной, где мы с тобой обычно бывали. Сказал, что будет рад, если и ты присоединишься. — Почему нет? — Виола пожала плечами. — Я не против. Пойду с вами. Он вроде ничего так, хороший мужик. Клэр ласково улыбнулась. Она прошла мимо, мягко проведя рукой по ее волосам, открыла холодильник и взяла с дверцы одну из множества ампул. Отломив стеклянную крышку, она выпила содержимое, после чего выбросила пустой сосуд в мусорное ведро под раковиной. На протяжении всей сознательной жизни Виола видела, как она принимала это загадочное лекарство каждый вечер перед сном. На вопрос «для чего это?» Клэр обычно отвечала: «Чтобы не болеть». Рут, в свою очередь, тоже не знала, что это могло бы быть, ибо, как она выразилась, впервые видела, чтобы истребителя превращали обратно в человека, а выписку ей никто не показывал. Должно быть, эти ампулы как-то помогали организму переносить последствия операции. — Даже не спросишь, где я была? — спросила Виола. Ей становилось стыдно за свой ночной побег. Клэр не сразу посмотрела на нее, делая глубокий вдох. Видно, она заранее готовилась к этому разговору, но начинать его не торопилась. — Я и так знаю, где ты была, — сказала она. Виола опустила взгляд к тарелке. Неужто тот робот-тихушник успел обо всем уведомить ее мать? Интересно, а что она там делала, он тоже растрепал? Чтобы случайно не наплодить лишних проблем и поводов для переживаний, она воспользовалась простым вопросом, изобразив удивление: — А как ты узнала? — Милая, ты же помнишь, кем я была до твоего рождения. И что входило в мои обязанности. — Помню. Но понять, как это связано с моей прогулкой, пока не могу. — Видишь ли, когда наступало время чистки, все грешники и демоны прятались от нас, кто куда мог. А мы должны были их находить. И находили мы их быстро. — Звучит жутко, — сказала Виола, вернувшись к ужину. И снова заговорила после минуты молчания: — Выходит, тебе что-то оставили, что помогает находить людей? И ты всегда знаешь, где я? — Примерно. Можешь считать это обостренным материнским инстинктом. Все стало немного яснее. Про детали лучше поспрашивать одного из истребителей или ту же Рут, но в целом получилось так, что робот, скорее всего, не связывался с Клэр, что радовало. Однако это не объясняло грустный взгляд матери, заставлявший колкий комок совести копошиться в груди, подталкивая во всем признаться. Виоле ее было жалко, а усиливающееся чувство стыда лишь еще больше подливало масло в огонь. Пока что ей хватало духу не рассказывать о том, что она ходила послушать отца, ибо имела подозрения, что это могло сделать только хуже. — Спасибо, ма, было вкусно, — сказала она, когда закончила с ужином и допила остаток компота. Девушка встала, схватила тарелку вместе со стаканом и понесла к раковине, чтобы самой все отмыть. — Ты хромаешь, — отметила Клэр. — Да это я упала один раз. Ничего страшного. — И у тебя кровь. — Разве? Виола, оставив посуду на столешнице, нагнулась и задрала штанину. Тогда она и увидела, что красная полоска крови опускалась к лодыжке от небольшого багрового пятна на колене. Не говоря ни слова, Клэр ушла в комнату для гостей и через пару минут вернулась с куском смоченной марли и пластырем. — Вот. Продезинфицируй и заклей. Иди к себе. Я все помою и принесу льда. — Спасибо, — только и оставалось скромно повторять девушке, принимая помощь. Клэр взяла тарелку и включила в раковине воду. Виола дошла до двери и там же остановилась. — Я ходила на набережную, чтобы услышать, как отец вещает по радио, — не выдержав, начала рассказывать она. — Рут по моей просьбе подарила мне рацию, чтобы я могла поймать его волну. Никто не видел, что я его слушала. Губы Клэр снова расплылись в легкой улыбке, однако печаль в ее глазах осталась. — Вот пусть это и остается тайной. Я не смогу гарантировать, что твой «подарок» не отберут, если узнают, что он у тебя. И, будь добра, старайся не травмировать себя в следующий раз. Виола, не веря собственным ушам, готова была расплакаться в ту же минуту. Она подошла к Клэр, крепко обняла и поцеловала ее в щечку. — Постараюсь. Люблю тебя, ма! — И я тебя, милая. После этого девушка все же ушла к себе разбираться с коленом, мысленно радуясь еще и тому, что ей хватило ума не спрашивать про понравившуюся ей певицу. Клэр повернулась обратно к крану, застыв на нем взглядом от крутящихся в голове мыслей. Вода лилась на оставленную в раковине тарелку, брызгами разлетаясь по металлическим стенкам. Внезапный стеклянный хруст вырвал ее из задумчивости. Она посмотрела на пустой стакан в правой руке, который от сдавливания покрылся сеткой трещин. Выдохнув, она вновь открыла дверцу под раковиной и выбросила его.***
Пока колено заживало, Виола не предпринимала новых попыток проникнуть на набережную ночью. Ей оставалось только, прихрамывая, посещать школу, чтобы не отставать от программы. Там она попробовала вести себя подобно отцу, но с некоторыми изменениями. Одного монолога и немного слухов о нем хватило, чтобы примерно представить его поведение на людях. На угрюмый взгляд преподавателей и их замечания Виола теперь отвечала вежливо, с улыбкой, в то же время не скрывая злорадства. И, черт возьми, это работало! Наблюдая за их недовольной реакцией, она перестала ощущать себя жертвой, не способной дать отпор. Наверняка за этим последуют выговоры, но она их и так периодически получала, так что пусть бледнолицые себе сердятся. Сами напросились. Как они к ней, так и она к ним. Впервые за долгое время Виола начала возвращаться из школы с чувством глубокого удовлетворения. Правда, продлилось это всего пару дней, пока в один из вечеров она не вернулась домой и не застала на пороге мать, как-то рановато вернувшуюся с работы. Клэр, скрестив руки и удерживая телефон, встретила дочь суровым взглядом. — Привет, ма, — робко произнесла Виола, понимая, что дело пахнет жареным. — Дай угадаю. Неподобающее поведение? Клэр кивнула, утвердительно промычав. С тех пор градус злорадства пришлось значительно поубавить.