Незваная дочь Радио Демона

      Кабинет остался таким, каким она его запомнила. Длинный стол, который окружал сидящего на стуле посетителя с трех сторон, подобно истребителям у врат Рая. Электрические лампы лучились теплым светом. Мебель из темного дуба, дополняющая царивший в помещении полумрак. Запертые ставни окон.       Нимб без зубцов над изгибающимися кверху рогами…       Закончив писать длинный отчет, Виола отложила ручку и пододвинула лист ближе к Михаилу. Архангел без лишних слов взял его и принялся читать. Взгляд золотистых глаз пробегал одну строчку за другой.       Виоле показалось, что он наконец моргнул, но Михаил лишь нахмурился, дойдя до половины текста.       Свет огромной красной пентаграммы в черном небе преломлялся в стекле входной двери, придавая ей тот же оттенок. Охранник увидел, как по ней поплыла багровая волна, когда роторная дверь пришла в движение, и в студию вошла одна из работниц. Раздраженная, как он заметил. В голове сразу всплыли ее имя, фамилия и отработанный стаж, после чего охранник попытался угадать причину такого настроения, но быстро отбросил эту затею, молча пропуская ее.       Его не должна была волновать очередная тяжелая судьба очередной студийной девочки. Он обязан следить за тем, чтобы в здание не заходили посторонние люди и неблагонадежные на вид клиенты. На этом он и должен сосредоточиться.       Подтянув лямку сумочки, девушка прошла мимо, стуча каблуками. А он все равно смотрел ей вслед до самого лифта, сам того не замечая. Вернуть глаза ко входу его заставила снова пришедшая в движение роторная дверь.       Первое, что он увидел, — как в красном цвете стекла прорезалось неестественно-белое свечение.       Михаил читал быстро. Но, достигнув нижней части листа, он замедлил темп, внимательно вчитываясь в последнее предложение.       Спустя несколько секунд архангел обратил свой пристальный взор на Виолу. Неспешно он свернул листок пополам и отпустил его над урной. Отчет повис в воздухе, а затем осыпался вниз, разорвавшись на сотни маленьких фрагментов. Вероятно, так Михаил давал понять, что написанное не покинет этой комнаты.       — То, о чем ты просишь, имеет цену, — произнес архангел.       Несмотря на то, что его глаза источали безжизненный холод, Виола углядела в них искру азарта.       Внезапный крик оборвался громким звуком удара, перемешанным с хрустом. Следом по всему зданию разнеслось оглушительное эхо стрельбы, когда второй охранник выхватил из-под стойки заряженное оружие и открыл огонь.       Идущая к лифту девушка успела только испугаться грохоту позади и обернуться. Весь вход превратился в мешанину размытых образов. Детали едва можно было различить в плывущей темноте, которая поглощала даже вспышки очередей.       В искаженной части реальности вдруг появился шлейф от резкого движения. Девушка невольно вскрикнула, когда середина декоративной деревянной колонны за стрелявшим разлетелась брызгами щепок и крови.       Все находящиеся в холле попятились от развернувшегося кошмара, который уже стал ползти к ним, пожирая помещение и отсекая пути к бегству. Одни бездумно отходили в угол, другие бросились к лестнице, ведущей наверх. Кто-то лихорадочно нажимал на кнопку вызова лифта.       Нечто, убившее охрану, вырвалось из растущей тьмы и устремилось к людям.       — Тебе придется разделить с нами весьма тяжелое бремя, — продолжил архангел. — Некогда, еще очень давно, его нес на себе мой брат Самаэль — карающая длань и левая рука нашего отца.       Смерть сразу же отрезала путь к лестнице, несясь по холлу кровавым вихрем, не делая различия ни для кого. Крики превращались в вопли.       — Когда он предал все, ради чего мы жили и трудились, его обязанность нести возмездие упала на мои плечи. От себя я передаю эту ношу тем, кто готов разделить ее, отречься от жизни ради себя. Ради блага невинных душ убить в себе жалость и сожаление.       Скованный ужасом мужчина жался к стене, стараясь держаться как можно дальше одновременно и от убийцы, и того, что приближалось к нему с противоположной стороны. Когда тьма касалась бездыханных тел, те вдруг начинали дергаться и подниматься на ноги, несмотря на страшнейшие увечья.       Голову девушки перед ним пробило насквозь. Следующим стоял он.       Издав крик не то ярости, не то отчаяния, мужчина замахнулся кулаком навстречу приближающейся участи.       За один удар его рука превратилась в кровавое месиво, а сам грешник оказался вдавлен в стену быстрее, чем тот успел почувствовать боль.       — Помимо всего прочего, рано или поздно настанет такой момент, когда абсолютно всех демонов по ту сторону барьера придется уничтожить. Исключений сделать не получится. Сейчас ты еще можешь вернуться домой и постараться устроить свою мирную жизнь. Но в ином случае ты навсегда примешь сторону тех, кто должен будет истребить всех обитателей преисподней, включая твоего родного отца. Разумеется, это тяжелый выбор. И я хочу знать, что ты делаешь его с полной осознанностью.       В то же самое время на верхнем этаже охрана, услышав звуки бойни, в спешке выхватывала из оружейных ящиков винтовки и дробовики.       — Пора за дело, сучьи дети! — прокричал Тайлер. — Гости пожаловали! Босс приказал разобраться!       Он поднял глаза к потолку. Свет в помещении моргал.       — Аластор… — пробормотал он, вкалывая в шею шприц.       Пустив по кровотоку чистую боевую ярость, Тайлер выдохнул.       — Пришел свести счеты? — зловеще произнес он в пустоту перед собой. — Я только за, — и выбежал к остальным.       В коридоре собралось полдюжины бойцов. Все занимали позиции, откуда можно было видеть подъемы на их этаж — вдоль стен, приседая или укрываясь за мебелью. Это могло уберечь разве что от небольших осколков, но главным было устроить предельную плотность огня и при этом не попасть друг по другу.       — Лифт поднимается! — доложил Риверс, занявший место за офисной стойкой и имевший связь с другими членами охраны.       — Кто-то из наших спасся? — спросил напряженный Керчек — проверенный боец из бригады Валентино. Встав за спиной одного из громил, он держал в руках «томпсон». Оружие такое же старомодное, как и он сам, по мнению Тайлера.       — Неясно. Камеры заглохли, насколько я расслышал. В эфире сильные помехи.       — Да-а, — в предвкушении протянул Тайлер. — Это точно он.       — Кто, черт возьми? — спросил Керчек.       — Радио Демон.       — Отключить лифт? — спросил Риверс.       — Нет! — резко ответил Тайлер. — Пусть поднимается!       — Наши пули его только замедлят, — добавил Керчек.       — Этого достаточно! — огрызнулся Тайлер, чувствуя, как его начинает переполнять энергия. — С ним я разберусь! Остальные пусть остаются на своих местах. Ваша же задача - постараться не сдохнуть.       — Вступите с ним в схватку и окажетесь под нашим огнем, — заметил вставший на колено наемник с винтовкой.       — Попадете — не обижусь.       — Почти приехал! — донеслось из коридора. — Внимание!       Сунув руки под пальто, Тайлер выхватил компактные пистолеты-пулеметы на ремнях и обратной стороной ладони вытер губы.       Моргающий свет окончательно погас. Те, у кого были фонари на оружии, попытались их включить, но и они не работали.       Прыснув, наемник достал из оставленной им на полу сумки палочку химсвета, надломил ее и швырнул, докинув почти до самого лифта. Сделал он это аккурат перед тем, как раздался звонок и распахнулись двери.       В тусклом зеленом свете их взору открылись кровавые подтеки и лежащие грудой тела. Послышался протяжный хриплый вой, и трупы зашевелились, поднимаясь с пола.       Тайлер, как и остальные бойцы, упорно искал взглядом главную угрозу среди них. Ожившими трупами мало кого можно было испугать в Аду. Однако странность в них была — казалось, что их контуры едва заметно мерцали, а мрак вокруг сгущался, поглощая зеленый свет.       — Иллюзия, — буркнул под нос Тайлер.       — Это же наши люди… — обронил Керчек. — Справа Стивен… А слева… Джессика?!       — Это иллюзия! — громче произнес Тайлер.       Волоча ноги, убитые вывалились из лифта. Изуродованные тела марионеток передвигались дергано, издавая хруст. У кого-то отсутствовала половина головы или часть руки. Из порванной одежды торчали обломки костей.       Ближайший из мертвецов задел палочку химсвета, и та откатилась в сторону.       — Или нет…       — Джесс… — прошептал Керчек. И зарычал во весь голос: — Ублюдок!       Первым взревел его «томпсон», и к нему подключились все остальные, исключая Тайлера. Весь коридор озарили вспышки выстрелов, от грохота задрожала утварь. Градом посыпались гильзы.       Огненный шквал ударил по мертвецам, разрывая плоть. Рука одного мгновенно оторвалась от плеча, повиснув на сухожилиях, живот второго взорвался, вывалились куски внутренностей. Голова переднего откинулась назад, выворачивая шею, когда в лоб прилетела бронебойная пуля из дробовика. Кто-то стал стрелять по ногам, сокрушая голени и бедра, но мертвецов это не останавливало.       Патроны заканчивались. Бойцы один за другим отстегивали опустевшие магазины, уходя на перезарядку. Плотность огня снизилась. Короткое время стрельбу продолжал только Керчек со своим «томпсоном» с барабаном и те, кто держал в руках дробовик или полуавтоматическую винтовку.       Сильнее сгустился мрак. За грохотом выстрелов Тайлер расслышал звуки удара и скрежета из конца коридора, которые могла издать только металлическая дверь, выбитая кем-то очень сильным.       Лестница.       Темный, едва различимый силуэт с рогами пронесся сквозь толпу бредущих мертвецов, расталкивая их словно ветки.       — А вот и он! — не потратив до сего момента ни патрона, Тайлер радостно вскинул оружие и залил коридор свинцом.       — Путь, который ты выбираешь, будет проверять тебя на прочность каждый день, — архангел повысил голос. — Ты или сломаешься, или будешь нести наше бремя до конца своего существования, зная, что за все свои усилия и страдания ты не получишь ни славы, ни почестей, ни благодарности.       Огромной скорострельности хватило бы, чтобы сбить любого демона с ног, несмотря на регенерацию. Но то, что стремительно бежало к ним, даже не замедлилось.       — Разве что… признание друзей, — добавил Михаил, улыбнувшись. — Поэтому я спрошу тебя лишь единожды.       И сквозь вспышки огня Тайлер наконец разглядел, как пули разбивались о приближающуюся тварь.       — Готова ли ты наступить на горло своей гордости и делать, что должна, ради нашего общего выживания? Встанешь ли ты на защиту Небес вместе со всеми, кто презирает и любит тебя?       Резонирующий электронный крик прокатился по коридору, заглушая рев стрельбы. Неимоверная боль вгрызлась в уши, вызывая инстинктивный ужас. Тайлер силой воли заставил себя тенью отпрыгнуть назад вместо того, чтобы заткнуть уши и тут же умереть. Остальные среагировать не успели.       Все его люди пропали в кромешной темноте. Тайлер отступал, стараясь рассмотреть нападающего, но впереди него будто ничего не существовало, кроме коротких отблесков стали и треска ломающихся костей.       Блеск стали… Меч.       Истребитель. Бок о бок с демоном.       Осознание сущности врага пришло к нему слишком поздно, когда все солдаты оказались перебиты за одно мгновение, а в следующее перед его лицом зажглась светодиодная маска.       Тайлер усмехнулся. И почувствовал, как его нематериальное тело пронзает выжигающий душу холод.

***

      Валентино отложил неработающий телефон на стол, выдвинул ящик и достал оттуда пистолет — игрушку, которую он отобрал у некогда взятой в плен девчонки.       Комнату освещала лишь пентаграмма за окном. Связи не было. Света — тоже. Типичные трюки Радио Демона. Будет забавно видеть, как его убьет оружие его же дочери.       Валентино отлично понимал, зачем Аластор пришел к нему. Удивляло то, что он решился на это самоубийство из мести. Ему не жить, даже если он выйдет победителем из этой схватки. Он нарушит скрепленную кровью сделку и лишится души. При условии, конечно, что Владыка не соврал, пересказывая условия перемирия.       «Что-то здесь не сходится», — подумал сутенер, проверяя магазин пистолета.       Из свинцовых оболочек пуль выпирали остроносые сердечники цвета поблекшего серебра.       Убедившись, что оружие заряжено нужными патронами, Валентино вставил магазин обратно, а нижней парой рук провернул рукоять трости и обнажил длинное лезвие, сделанное специально по его заказу из ангельской стали.       Демон встал напротив дверей, вытягивая руку с пистолетом.       Он слышал происходящую за ними бойню, которая быстро закончилась после странного рева. Словно кто-то включил динамики на полную мощность и воспроизвел чей-то плохо записанный надрывный крик. Похоже, Тайлер ожидаемо не справился со своей задачей.       В голову Валентино прокрались размышления, как ему придется заново нанимать персонал и искать новых людей, когда он со всем покончит.       Украшенная резьбой ручка пришла в движение с той стороны. Двери внезапно открыла девушка. Увидев фиолетовые глаза, Валентино нажал на спуск. Рявкнул пистолет, вспышка огня осветила комнату.       «Зря ты вернулась сюда».       Виола дернулась, когда пуля вошла в ее щеку и вышла через затылок. С лица полилась кровь, но девушка не упала. Она вновь подняла на демона взгляд, полный ненависти, и зашагала к нему. Оборванная, испачканная в крови одежда точь-в-точь походила на ту, что она носила в дни своего плена.       Сбитый с толку Валентино оскалился и произвел еще четыре точных выстрела.       Пули разорвали левую половину головы. Фрагменты костей кровавым шлейфом повисли в воздухе позади нее и затем стали возвращаться обратно, принимая очертания оленьего черепа. В образовавшийся глазнице появилось сиреневое свечение.       Чудовище, растущее из ран Виолы, издало инфернальный вой, распустило длинные когти и бросилось на демона.       Валентино продолжил стрелять, готовясь нанести удар ангельским клинком. Когда монстр подбежал, он рассек его надвое. Упавшие на пол остатки внезапно обрели черты мужчины в бежевом пальто.       Краем зрения сутенер заметил, что из поглощенного тьмой дверного проема вслед выскочило нечто совершенно иное и гораздо более быстрое. Распустились крылья, зажглась светящаяся ухмылка.       Второй раздавшийся крик оказался в стократ громче. Звуковая волна ударила по Валентино, и вместе с этим он услышал, как позади него лопнули окна. В ярости он замахнулся второй частью трости, используя ее как шест.       Оттолкнувшись от пола, истребитель одним взмахом меча отрубил сутенеру обе левые руки по локоть и ударил его всей своей массой, сбивая с ног. Валентино проломил спиной оконную раму, вылетая из здания.       Красные отблески фасадов замелькали перед глазами, засвистел ветер. Истребитель вовремя сложил крылья, чтобы протиснуться вместе со своей жертвой, и в коротком, тянущимся всего секунды падении успел нанести множество страшных ударов гардой и отсечь демону третью руку. Рыча, Валентино попытался схватить ангела за голову оставшейся конечностью, но тут их встретил асфальт.       От сокрушающего кости приземления истребитель распластался поверх сутенера. Собравшиеся на шум зеваки принялись разбегаться, когда ангел поднялся и взялся за рукоять меча, торчащую из груди Валентино.       — Знаешь, кто я, ублюдок? — произнес истребитель синтезированным женским голосом.       — Да уж догадался… — попытался рассмеяться он и зашелся в кровавом кашле, чувствуя, как сломанные ребра впиваются ему в легкие.       Понял он и другое.       Голова Валентино была повернута, но демоническими алыми глазами он смотрел на нее, едва способный шевелиться. Внутренности охватывал жгучий холод, исходящий от острой стали в его теле.       Истребительница схватилась за маску и сняла ее, демонстрируя лицо и светящиеся гневом синие глаза.       — Помнишь, как ты говорил мне, что я умру? — задала вопрос Виола. — Что я твоя собственность и ты можешь делать со мной все, что хочешь?       Она надавила на рукоять, проворачивая клинок в его груди. Мышцы охватил болезненный спазм, заставляя демона выгибаться, плотно стиснув зубы.       Виола наклонилась к его лицу, хватая за челюсть.       — Теперь смотри, как все обернулось, — прошипела она, вновь прокручивая меч.       Предсмертная агония лишила его дара речи. Но сутенер улыбался. Он понимал, что был принесен в жертву, несмотря на свою верную службу. Владыка знал, что Валентино сделал с этой девчонкой. Знал, что она обязательно вернется в Ад, чтобы мстить, приняв совсем иную форму. Люцифер был слишком хитер, чтобы отпустить ее, не оставив ей прощального подарка, который будет тенью следовать за ней, нашептывать нужные мысли и постепенно, незаметно проникать ей в голову.       Да-а-а. Владыка умел и обожал делать подобные вещи.       Он уже видел, как это происходило с другими, и лишь еще сильнее убедился в своей догадке, когда заметил отсутствие нимба над рогами Виолы. Она — демон. А ограничивающая влияние Ада железка демонам ни к чему.       Идеальный носитель в стане ангелов.       При виде его довольной ухмылки на лице Виолы ярче проступила гримаса презрения.       — Улыбайся, — сказала она, выдергивая меч из его груди. — Строй из себя непобедимого. Все равно скоро некому будет вспоминать о тебе.       «Эх, если бы ты знала, почему наш Владыка пощадил тебя и твоего папашу, ты бы прокляла тот день, когда Аластор вытащил тебя из бездны, — подумал он. Лезвие нависло над его головой. С острия стекла капля крови и попала ему в глаз. — Но еще увидишь. Увидишь…»       Истребительница с криком вонзила в него клинок.       Сенсоры перестали регистрировать какие-либо признаки жизни в теле огромного сутенера под ней.       Виола оперлась о рукоять, переводя дыхание. Она смотрела на труп того, кто преследовал ее в ночных кошмарах долгих четыре месяца, и пыталась договориться сама с собой, что все уже кончено. Он мертв. И больше никогда не придет за ней.       «Как ты?» — телепатически спросил ее Аластор.       — Нормально… — шепотом ответила она, наблюдая, как кровь растекается по асфальту.       Собравшись с мыслями, Виола поднялась и, вытащив из глазницы демона свое оружие, надела маску обратно.       — Осталось еще одно незаконченное дело, — взмахнув крыльями, она оторвалась от земли.

***

      Раннее утро… Глаза еще норовили сомкнуться, но Робу пришлось заставить себя встать с койки за час до того, как проснется большая часть его банды. Поездка, намеченная на сегодняшний день, обещала быть долгой. Поэтому было бы неплохо проверить свой мотоцикл еще до этого события. Мало ли, какие проблемы могут вскрыться — будет время на их исправление. Конечно, байк был новым, и Роб мог сделать все еще вчера, но привезенный Дереком ящик пива и предложенная игра в покер показались более достойными внимания. Играл Роб в карты не так хорошо, как хотелось бы, но всегда был рад провести время с друзьями.       Зевнув, байкер открыл дверь и в темноте нащупал переключатель. Лампы осветили два ряда «железных коней» в тесном помещении гаража. По одному взгляду на них Роб мог определить владельца. В воздухе чувствовались густые запахи машинного масла и бензина.       Его мотоцикл стоял сразу за «Девидсеном» Фреди, впритык к стене. Новенький. С хромированными в черный цвет бензобаком и дисками. Взявшись за руль, Роб выкатил его на свободное место рядом с тележкой для инструментов.       Лампы на потолке заморгали, словно норовя вот-вот сломаться, после чего пришли в норму. Не придав этому никакого значения, байкер поставил мотоцикл на подножку и опустился на колено, намереваясь начать осмотр с ходовой части.       Опущенные гаражные двери вдруг дрогнули от короткого порыва ветра.       В этот раз Роб навострил уши.       Ворота на территорию клуба были заперты, насколько он помнил. Этой ночью дежурили Джаред и Льюис. Последний тот еще сквернослов, но безответственным его назвать язык не повернулся бы. Если кто-то захотел перелезть через высокий забор, старина наверняка бы поднял тревогу.       Снаружи зазвучали быстрые шаги.       Первым делом Роб подумал, что за ним и его бандой пришли высшие демоны, и инстинктивно потянулся за разводным ключом. Но, когда гаражная дверь резко поднялась, байкер замер, уставившись на свою смерть.       Истребитель, держа над собой дверь, нагнулся, опустив крылья, и зашел внутрь. Ангел остановился напротив него буквально в двух метрах. Вход с грохотом захлопнулся.       Чувствуя, как пересохло горло, Роб не придумал ничего лучше, кроме как спросить:       — Убивать пришел?       — Не знаю, — твердо ответил ему женский голос. Неприятный, дребезжащий, как из аппарата, который прикладывают к горлу.       Разумеется, это женщина. Можно было понять по фигуре, если бы в кровь сейчас не поступал стаканами адреналин.       Истребительница крепко держалась за меч в ножнах на поясе. Но руки и другие фрагменты брони были заляпаны крупными пятнами крови. На черной нагрудной пластине виднелись характерные следы от оболочек пуль.       Выходит, она убивала не здесь. Выстрелы он бы услышал.       «Как она говорила? — подумал Роб, не сводя глаз с ухмыляющегося лица на маске. — Все вы в конце увидите электронные глаза перед собой?»       Ему захотелось вспомнить, как звали ту бедную девчонку, которая избила его, ограбила и потом извинилась за это, предложив вернуть ему все назад. Он помнил, что отказался, но уже через день сам пришел к ней, чтобы взамен предложить ей единственно легкий выход из того страшного положения, в котором она оказалась. Он сделал это по настоянию Дерека. Однако что-то в глубине его не самой светлой души подсказывало Робу, что ему хватило бы и одного знания о ее ситуации, чтобы пойти к ней.       Все вышло настолько скверно, что он предпочел забыть об этом.       — Раз ты не убивать пришла, — сказал Роб, выпрямляясь и примирительно поднимая руки. — Тогда зачем?       — Поставить тебя перед тем же выбором, перед которым поставил меня ты, — злобно ответила истребительница, делая резкий шаг к нему.       — Чего? — удивленный Роб попятился и случайно задел тележку с инструментами.       — Я свожу старые счеты, — произнесла она, нагнала Роба у самой стены и оказалась буквально лицом к лицу с ним. — Зря ты тогда вообще пришел ко мне. Я просила тебя, умоляла, чтобы ты вытащил меня из того кошмара. Но ты заранее знал, что не сможешь предложить ничего, кроме способа убить себя.       До Роба вдруг дошло, и он вспомнил имя.       — В-Виола?!       — В тот момент я и правда хотела умереть, — продолжила она гневную тираду. — Ты не представляешь каково это, когда после бесконечных часов отчаяния тебе дают надежду и затем отнимают ее. И предлагают выбор: сдохнуть здесь и сейчас, или то, что еще хуже, но в конце все равно несет в себе смерть. Ты это вряд ли поймешь. Но я постараюсь.       — Я думал, ты… — попытался он вклиниться.       — Выбирай! — отрезала Виола, не давая ему слова, и достала из-за пояса заостренный кусок металла. — Ты вспарываешь себе горло вот этим. Или я ломаю тебе ноги, руки и заставляю смотреть, как я буду поочередно рубить головы всем твои друзьям. Я убью их души, а тебя заставлю умирать медленно. И даже так я не подарю тебе забвения. Ты отправишься в бездну, где будешь испытывать только вечный страх и боль, которые испытывала я, когда мне перерезали горло!       «Тебе что?..»       — Если ты хочешь убить меня, тогда убивай сама, — не раздумывая, ответил Роб. — Но не втягивай сюда мой клуб.       Она едва склонила голову, словно смотря на него исподлобья. Это могло означать все что угодно.       — Можешь разорвать меня на части. Но остальных не трогай. Это касается только меня и тебя. Ты имеешь право злиться, и да, я не представляю, каково человеку на твоем месте.       — Поправимо, — прошипела Виола.       — Но, черт возьми, если бы то, о чем ты просила, было возможным, я, Дерек и Фред, мы бы попытались! И это несмотря на то, что мы с тобой едва знакомы. Мы сделали, что могли, а забрать тебя силой было невозможно. Ты же оттуда ко мне прилетела? Разобралась с Валентино?       — И что?       — Кровь пьянит, знаю по себе. Но включи голову. Сколько людей ты там перебила? Как они были вооружены? Что, по-твоему, мы могли бы им противопоставить? Тебя держал под микроскопом высший демон. Мы не истребители, и у нас нет оружия, которое могло бы ему навредить. А с ним и Вокс, и чокнутая Вельвет.       Роб набрал воздуха в грудь.       — Повторю. Хочешь выплеснуть на мне злость? Делай. Я ведь виноват в том, что тебя поймали. И оказался таким дураком, что решил закрыть глаза на обиды и попытался самым подлым способом помочь прекратить твои страдания.       Байкер стал ждать ответа. Сквозь статичное изображение нельзя было распознать эмоции, но до его слуха донеслось, как заскрипел металл в руке истребительницы.       Виола схватила его за ворот майки. Туго натянутая ткань впилась в шею.       Светящаяся ухмылка было настолько близко, что Роб отчетливо различал светодиодные кристаллики на маске и слышал напряженное дыхание, исходящее из перфорированных отверстий по бокам горла.       Виола взмахнула рукой быстрее, чем он успел это заметить и приложить убывающие остатки воли, чтобы не зажмуриться. Острый обломок с громким звуком ударился о стену, выбив кусок штукатурки.       Виола отпустила Роба, шагнув назад.       Не говоря ни слова, она развернулась, на ходу подняла гаражную дверь и выскочила на улицу.       Вход снова захлопнулся. Последовал короткий порыв ветра.       Роб остался стоять на месте, не шевелясь еще несколько секунд от осознания, насколько он был близок к краю.       — Пресвятая дева, блять, Мария… — раздался хриплый голос со стороны.       Байкер кинул взгляд на боковую дверь, через которую зашел сам, и увидел выглядывающего из проема Льиюса. Тот держал штурмовую винтовку стволом вниз и выглядел еще более бледным и напуганным, чем Роб себя чувствовал.       — Знаешь что, парнишка, — произнес старина Льюис. — По-моему, вы трое забыли нам кое-что рассказать.

***

      Аластор вышел из бездны на пороге дворца. Стряхнув пыль с плеча, демон собрался постучаться. Но не успел он коснуться двери, как та сама распахнулась перед ним.       Проходящий мимо низенький дворецкий поспешил встретить его. Увидев посетителя, бес сильно удивился и тут же постарался скрыть это за выражением покорности.       — Отведи меня к своему господину, — без лишних приветствий потребовал демон.       Дворецкий поклонился:       — Прошу за мной.       Аластор последовал за ним по пустующим коридорам богатого поместья. Без нужды он бы не стал навещать его хозяина, ибо не испытывал к нему никаких симпатий. Скорее наоборот. Будь его воля, он спалил бы многие дома высших аристократов вместе с их обитателями, и конкретно этот исключением точно не стал бы.       Но про эту и подобные ей идеи пришлось забыть. Сам он уже ничего не сможет. А вот те, у кого есть сила и серьезная мотивация…       Однако в данный момент были нужны вежливая улыбка и приветливый взгляд.       — Ожидайте здесь, — сказал дворецкий, доведя его до гостиной. — Принц скоро придет.       Бес удалился.       Убрав руки за спину, демон стал обходить по кругу уютные диванчики с красной обивкой. Прикасаться к мебели у него не было ни малейшего желания. Слишком много слухов вертелось вокруг принца и его заскоков.       Вскоре особа королевской крови соизволила явиться. Столас вышел из соседней комнаты, завязывая узел на домашнем халате.       — Доброе утро, Аластор! — поприветствовал он.       — Однозначно доброе, ваше величество, — отозвался Аластор. — Не побеспокоил?       — Нет-нет, — нервно хохотнул принц, покачав головой. — Ни в коем случае. Как раз заканчивал принимать утреннюю ванну. Чем могу быть любезен такому неожиданному визиту?       Похоже, что и до него донеслись некоторые слухи.       Демон бросил взгляд в коридор.       — Такому ли неожиданному? Мне открыли, не успел я постучаться.       — Чары! — демонстративно взмахнул рукой Столас. — Не хотел заставлять такого важного гостя ждать.       «Защитные, ты забыл добавить», — подумал Аластор.       — Я пришел с просьбой. Слышал, что у вас есть гримуар, который способен открыть портал в мир живых. Можно ли его одолжить на день? К вечеру верну, даю слово.       Принц вдруг задумался — в глазах пронеслось изумление — и воскликнул:       — А-а, гримуар! Да-да. Конечно! Одну минуту.       Столас вернулся к себе в комнату. Аластор ощутил вибрацию воздуха, что характерна только для телепортации. Для путешествия в границах одного мира никаких книг не требовалось, но все равно демон задался вопросом, куда принц так отправился.       Прошло немного времени, как воздух снова дрогнул. Из комнаты раздался чей-то угасающий сердитый крик.       Принц вышел из покоев с книгой в руках.       — Вот он, — сказал он, улыбаясь и показывая синеватую обложку с золотистой окантовкой. — Весьма ценная вещь. Позволь спросить, какая цель вдруг побудила тебя вернуться на Землю? Возможно, я смогу открыть портал прямо здесь и мне не придется испытывать неловкость от того, что я нарушаю свою обязанность хранить эту книгу.       — Вы ее уже нарушили, насколько я понял, — ответил Аластор, протягивая ладонь. Улыбка и взгляд демона не изменились ни на йоту. — И мое дело слишком личное, чтобы обсуждать его.       — Хах. Да…       Столас вложил книгу ему в руки, но не отпустил ее.       — И все же, — вставил он. — В наших кругах ходят разговоры…       — Какие?       Было заметно, как принцу приходилось набираться храбрости.       — Сплетни. Возможно, я знаю, зачем тебе понадобился мой гримуар.       — Правда? — спросил демон, уже готовый вырвать книгу силой.       — Наверное, я не ошибусь, если предположу, что ты отправишься в мир людей не один.       Аластор наклонил голову набок. Как же ему хотелось выхватить драгоценный том и ударить этого любознательного павлина.       Внешне он сохранял спокойствие.       — Нет, не ошибетесь.       Улыбка Столаса стала менее натянутой.       — Тогда советую еще посетить Луну. В книге есть заклинание для безопасного нахождения в вакууме. Говорю, как один отец другому.       «На грубость нарываетесь, принц».       — Учту, — процедил Аластор.       Принц отпустил книгу.       — Желаю удачи.       Демон развернулся к выходу. Шел он пешком, потому как бездна оказалась ему недоступна в этом доме из-за наложенных на него чар.       Не став дожидаться, пока его проводят, Аластор вышел через парадный вход, встал на порог и испарился в черной дымке переноса. Через мгновение он оказался на большом удалении от поместья, посреди прогулочных дорожек и рядов живой изгороди, откуда дворец Столаса был хорошо виден.       Виола сидела на одном из раскиданных здесь валунов, где Аластор ее оставил. Повесив маску на пояс, она с любопытством рассматривала странную, украшенную белой гравюрой винтовку с прицелом.       Она подняла на отца сверкающие в темноте синие глаза.       — Получилось договориться? — спросила она.       Каждый раз, когда звучал ее искусственный голос, Аластор ощущал болезненный скрежет в груди.       — Получилось, — ответил он. — Оружие здесь нашла?       Виола вернула равнодушный взгляд к винтовке и утвердительно промычала.       — Оно очень похоже на наше. Не примитивное как здешнее. Только никаких рисунков у нас не наносят. Оно было в руках кого-то беса, который прятался неподалеку и наблюдал за дворцом. Пытаюсь понять, где он мог такое достать.       Аластор пожал плечами.       — Можем отправляться прямо сейчас.       — Ладно.       Виола поднялась с валуна, ударом об колено переломила винтовку пополам и швырнула куски на землю.       — Идем, — сказала она.

***

      Листва, накрытая тенью деревьев, потянулась к мерцающей арке, что открыла разрыв в пространстве и стала втягивать в себя воздух. Первым прохладный ветер встретил Аластора. За ним вышла Виола, плотно прижимая к себе крылья, чтобы не зацепить края арки.       Демон захлопнул книгу, прервав заклинание, а его дочь стала оглядывать окраину леса, куда их забросил портал. Освещенная луной поляна перед ними тянулась вдоль асфальтовой дороги, за которой находился поросший зеленью пруд. По всей его длине шла железная дорога, удерживаемая над водой деревянными опорами, и плавно уходила за поворот, скрытый листвой деревьев.       — Луизиана, — произнес Аластор. — Узнаю родной штат, хотя почти век прошел.       Виола бросила на него вопрошающий взгляд.       — Это почти самая южная часть Америки, — объяснил он. — Богатый букет культур, приветливые люди, отличный джаз и большое количество аллигаторов, что обитают почти в каждом водоеме и бурлят почти в каждой кастрюле.       Перед тем как Виола должна была вернуться в Рай, он спросил у нее, чего бы она хотела. Она сказала ему, что давно мечтала посетить мир людей — Землю. Аластор понимал, что это встреча, скорее всего, была для них последней, и потому привел ее в те края, которые отлично знал.       — Уже ночь? — спросила она, рассматривая усыпанное звездами небо и в особенности луну.       — Время суток зависит от того, в какой части Земли ты находишься. Насколько я знаю, в Аду оно отстает от местного почти на одиннадцать часов.       — Из-за того, что Земля вращается вокруг своей оси и вокруг Солнца…       — Совершенно верно.       Она вернулась к разглядыванию природы вокруг себя, медленно ступая по траве. Увидев, как на смятых листках остаются пятна запекшейся крови, Аластор щелкнул пальцами, убирая последствия недавнего боя.       Виола осмотрела себя.       — Кхм. Спасибо.       — Таких следов нам здесь лучше не оставлять, — напомнил он, подходя ближе. — Как ощущения в новом обличье?       Она подняла перед собой руки. Черные фрагменты брони налезали или соединялись с другими, что имели либо белый, либо серый цвет, образуя простые узоры по всему телу.       — Сначала было сильно непривычно. Зрение и слух изменились. Я вижу и слышу гораздо больше, чем раньше. От этого первые несколько дней у меня болела голова и мне приходилось часто отдыхать. Я надевала маску, ложилась лицом в кровать и… как это сказать… выводила на глаза программы и с их помощью притупляла чувства. В остальное время трудно было даже на ногах стоять. Тело будто само помогает мне удержать равновесие, сделать то или иное движение, которое я хочу. Но, когда приноровилась, я смогла действовать очень быстро и точно. Я будто могу остановить время для себя, чтобы принять решение или среагировать на что-то. В действительности время не останавливается, но ощущается это так. Спустя пару недель я научилась контролировать и силу. Я все еще могу чувствовать прикосновение, жар или холод, но куда слабее. Кипяток или огонь больше не обжигают меня, если они не касаются открытого лица.       Виола взглянула на свои крылья и приподняла, слегка раскрывая их. Черные снаружи, серые внутри. Как и у ее матери.       — Летать и при этом не падать я научилась только пару дней назад.       — И ты сразу отправилась ко мне, — констатировал Аластор. — Тебе позволили спуститься или ты сбежала?       — Я никому не говорила, что собираюсь навестить тебя, — ответила Виола. — Ворота с нашей стороны стерегут огромные роботы. Я сказала, что мне надо пройти. Они открыли. Но второй раз так просто спуститься у меня уже не получится.       — Огромные роботы у врат? — хмыкнул демон. — Сколько не узнаю о Рае, а все сводится к тому, что у вас помешаны на машинах и высоких технологиях.       — Есть такое.       — А как Клэр смотрит на то, что ты стала одной из них? Она еще спускается в Ад в день чистки?       Взгляд дочери вдруг стал печальным и отстраненным.       — Когда я вернулась домой и мама увидела, кем я стала, она заплакала. Впервые на моей памяти. Она не хотела такой участи для меня. Она жалела меня, но все равно помогала освоить новое тело. Сама она уже давно перестала быть истребителем. Ее избавили от большинства аугментаций, чтобы она могла родить меня.       — Чего мы только не сделаем ради наших детей, — проговорил Аластор. — Это сказал мне Люцифер за тем столом.       — А мать передала мне, что ты сказал ей в день вашей последней встречи, — сухо добавила Виола.       Демон пожал плечами, держа руки за спиной:       — Буду честен, к твоей матери я не испытывал тех чувств, что питала она ко мне. Встречаться с ней было приятно. Однако я не предугадал, насколько далеко все может зайти, и, как ты знаешь, мы были не теми людьми и находились не в том положении, чтобы открыться друг другу и навести мосты.       — Знаю. И не сержусь. Но если бы сейчас была возможность увидеться с нею, ты бы пришел?       — А такая возможность есть? — спросил Аластор всерьез.       Виола задумалась.       — Думаю, что нет, — ответила она.       — Обычно я предпочитаю не воображать, что было бы в том или ином случае. Мы имеем то, что имеем. Но, что ни говори, с твоей матерью меня уже связывает слишком многое, чтобы я мог просто так забыть о ней.       — Будь она здесь, — продолжала Виола. — Что бы ты ей сказал?       — Не имею ни малейшего представления. Начал бы разговор с шутки и с большой долей вероятности получил бы пощечину? Не вижу смысла гадать.       — Но ты можешь написать ей письмо. Втыкать его мне в зубы необязательно.       Демон покачал головой.       — Записки подходят для поздравлений, жалоб или извинений, которые по сути своей всегда являются оправданиями. Такие разговоры можно вести только вживую, с глазу на глаз.       Виола обратила взгляд куда-то в сторону.       — Возможно, ты прав…       Аластор заметил, как она смотрела на окружающую их действительность, словно наконец осознала, что ничего удивительного и волшебного тут нет, либо просто убедилась в своих заниженных ожиданиях. Конечно, обстоятельства их прогулки не располагали ни к чему веселому, да и что тут интересного? Болото, кишащее мошкарой, что не могла к ним подобраться из-за невидимого барьера? В былые времена Аластора интересовала не природа, а предоставляемые этими местами возможности.       Но обычных людей Новый Орлеан очаровывал совсем другим.       — Сегодня же пятница! — вдруг вспомнил он, привлекая внимание дочери.       — И что? — задала она вопрос. — Здесь это что-то означает?       — Еще как означает. Полетишь со мной в город?       — А людей мы не напугаем своим видом?       Аластор приподнял взятый у Столаса гримуар:       — Если сейчас ты подойдешь к воде и посмотришь в нее, то обнаружишь пустоту вместо своего отражения, — с довольной улыбкой произнес он.       Виола устало покивала.       — Тогда веди.       Если бы в ту минуту кто-то из живых наблюдал за лугом, то увидел бы, как из темноты леса к дороге по полю скользнула одна тень, а за ней и вторая с широкой проекцией крыльев.       «Воды не боишься?»       — Теперь я слишком тяжелая, чтобы плавать, но могу пройти по дну, если потребуется, — ответила Виола сквозь маску на голос отца в голове.       Они облетели мост с железной дорогой и, проносясь над болотами и кронами деревьев, устремились к городу, окруженному ореолами огней.       Многое поменялось с момента смерти Аластора. Ранее он знал здесь практически всё наизусть, а сейчас едва мог сопоставить ориентиры из памяти с тем, что попадалось им на пути. Некоторые участки суши ушли под воду вместе с домами, другие здания оказались брошены, прогнили и поросли лишайником. Но встречалось и немало новых. Появилось множество причалов с лодками — свидетельствовало о том, что людей здесь становилось только больше. И между всем этим пролегали трубы, описывали прямоугольные арки над дорогами и тянулись к заводам, построенным в окружении лесов.       Густая природа соседствовала с промышленностью. Массивные хранилища, цистерны, десятки чадящих дымом труб. Зачатки людского влияния, которые некогда застал Аластор, дали свои плоды и пустили корни по всей Луизиане, подобно растущей раковой опухоли.       Ему было неприятно наблюдать последствия технического прогресса. Но в данный момент ему хотелось узнать, претерпели ли такие же изменения люди и, что еще важней, живущие в них традиции.       Только не для себя. Для Виолы. Аластор с насмешкой представлял свою попытку привнести в их прощальную встречу хоть что-то, о чем можно было бы потом приятно вспоминать.       «Обманываешь ты себя, — подумал он. — Себя обманываешь и ее заодно. Родительские чувства, которые ты вдруг стал испытывать, ничем здесь не помогут. Они лишь усилят предстоящую боль. Когда настанет время, тебе уже будет все равно, а ей нести на себе этот груз. Ты ходячий мертвец во всех отношениях. Ты добровольно обрек себя из-за нее и ради нее. Нет. Не из-за нее. Из-за себя. Ты встал на этот путь еще до того, как она появилась на свет, зная, что в конце тебя будет ждать смерть. Ты заранее подготовил костер для себя с надеждой, что его пламя спалит всех, кого ты презираешь и ненавидишь. Сделка с Владыкой тебя этого не лишила. Хворост сложен, в нос бьет запах керосина, но факел поднесешь не ты, а она и все, кто рядом с ней. Ты достаточно испортил ей жизнь, чтобы она могла продолжить твое дело. Кровь от твоей крови. Достойное наследие от такого человека, как ты, не находишь?»       Преодолев за короткий срок внушительное расстояние, Аластор обнаружил, что в центре Нового Орлеана выросли небоскребы, а сам город разросся вширь от проходящей через него реки. По улицам и возвышающимся автострадам роилось бессчетное множество машин, чей свет фар был единственным, что можно разглядеть свысока.       Поняв, что они приблизились к городу с Юга, он обратил свой взор на районы, что находились справа от центра, возле знакомого изгиба реки, и нашел искомую улицу.       «Не отставай», — обратился он к Виоле.       Демон передвигался с фантастической скоростью, но его дочь летела за ним и за весь путь ни разу в кромешной темноте не упустила его из виду. Летала она, несмотря на бронированное тело, поистине легко и грациозно, словно научилась этому в младенчестве, а не только вчера.       Сложив крылья, она спикировала вместе с отцом вниз и вновь расправила их прямо над домами. Через секунду оба они уже неслись над широкой рекой.       Оказавшись на противоположном берегу, Аластор принял материальную форму на плоской крыше трехэтажного здания. Виола нагнала его, остановила себя несколькими взмахами крыльев, приземлилась в полуприседе и плавно выпрямилась.       Демон выглянул вниз за парапет, улыбнулся и жестом подозвал дочь.       По всей наполненной людьми улице гудела музыка — она шла из недр заведений, инструментов уличных оркестров или отдельных энтузиастов. Прохожие отдавались спонтанному желанию танцевать, подталкивая к этому же других своей энергичностью. Звучали радостные крики и завывания. Продавцы закусок жарили еду прямо в тележках и при этом находили время для общения с клиентами и простыми зеваками.       Живописную картину омрачало невиданное количество мусора на дорогах. Но даже так Аластор на секунду смог мысленно вернуться в то время, когда он мерил шагами эти улицы будучи еще живым, ходил среди этих людей.       Сняв маску, Виола посмотрела вниз, поставив ногу на парапет, и, казалось, мрачное безразличие постепенно исчезало с ее лица.       — А что они празднуют? — спросила она.       — Это же пятница! — сказал Аластор. — Наступает конец рабочей недели. Чем не повод отметить? Его здесь легко найдут. За это я и любил Орлеан. Многие люди тянут бедное существование, но это не мешает им веселиться.       — Да, ты вспоминал об этом в своих эфирах. Но как ты себя чувствовал рядом с ними? Настоящий ты, а не твой медийный образ.       К его собственному удивлению Аластору захотелось похвалить Виолу за проницательность.       Хотя какая здесь проницательность? Возможно, ему просто было приятно осознавать, что может говорить с ней начистоту.       — Здесь я не видел в них лжи, — ответил демон. — Лицемерие, которое преобладает в них все остальное время, в этом городе отходит на второй план.       Виола прищурилась, недоверчиво глядя на отца. Аластор пропустил смешок:       — Неужто даже самому большому обманщику нельзя временами почувствовать себя честным человеком?       — В перерыве между поисками жертв, похищениями и убийствами? — с тем же скепсисом произнесла она. — Или совмещал приятное с полезным?       Над ответом ему пришлось подумать.       — Раз ты знаешь, кем я был и что делал, зачем задаешь вопросы?       Вздохнув, Виола оглядела проходящую фиесту.       — Я не осуждаю тебя, пап. Извини. Я понимаю, ты привел меня сюда, чтобы мне стало лучше, и спасибо тебе за это, но сейчас я бы предпочла более спокойное место.       Аластор присмотрелся к гуляющим внизу людям и тоже стал подмечать все больше неприглядных деталей. Как и раньше, он наблюдал представителей самых разных народов и культур и их искренность.       И вот за это его глаз и цеплялся. По его мнению «искренность» на таких гулянках заключалась в открытости в общении и простых желаниях. Разумеется, иногда в последнем люди заходили слишком далеко: пьянчуги, решившие прикорнуть на пороге какого-нибудь дома, никого не удивляли уже в те годы, как и хихикающие девушки, что с желанием смотрели на мужчин. Каждый веселился, как умел, но в основном все старались держаться хоть каких-то приличий. Манеры отличали человека от животного. Но, похоже, никого из толпы внизу это не волновало.       Сейчас он уже отчетливо видел, что люди шли сюда не столько ради атмосферы общего праздника, сколько ради утоления потребностей в еде, выпивке и половых связях, на что особенно намекали откровенные наряды девушек и одна парочка, которая принялась лапать друг друга, не обращая внимания на окружающих.       Демон фыркнул.       — Пожалуй, соглашусь. Смотреть тут больше не на что.       Или его представление о прошлом, как и у всех прочих, исказила ностальгия.       — Давай полетим туда, где не так шумно? — предложила Виола.       — Например?       — На крышу повыше, — глянула она в сторону небоскребов.       — Почему нет? Всяко лучше фестиваля пьяного угара.       Кивнув, Виола взмахнула крыльями и воспарила над домом. Обернувшись тенью, Аластор отправился вслед за ней.       До ближайшей высотки со стеклянным фасадом в центре города он добрался первым и вновь принял материальную форму уже на самом верху. Виола тем временем облетала здание по кругу, постепенно поднимаясь все выше. Достигнув крыши, она описала еще один круг на глазах отца, выискивая место для приземления в гуще вентиляционных коробов и прямоугольных труб. В итоге она затормозила перед будкой с металлической дверью, ловко остановила себя, встретившись со стеной, и в два шага оказалась рядом с Аластором, сложив крылья.       — Здесь спокойней? — поинтересовался он. Сюртук демона колыхался на ветру.       — Да. Определенно.       Подойдя ближе к краю, она уселась на одну из труб, для удобства наклонив вперед ножны с мечом на поясе. Аластор остался стоять.       — Как тебе вид на ночной город?       — Город как город, — ответила Виола. — Здесь он не разделен на несколько парящих островов, и по воздуху летает меньше транспорта. Вот и вся разница.       — Ты видишь, чтобы здесь что-то летало?       — Проблесковые огни, — показала она рукой на небо. — Один слева и еще два впереди, гораздо дальше.       Но сам Аластор ничего, кроме первой упомянутой мигающей точки, разглядеть не смог.       — Зрение тебе и правда дали хорошее, — сказал он. — И крик у тебя весьма внушительный. Ни разу не слышал до этого, чтобы его использовал кто-нибудь из истребителей.       — Пока что он мало у кого есть. Штука новая и ее вживляют всем новичкам. Мне просто повезло оказаться в их числе. Но с голосом получилось не очень. Хотя я рада, что вообще могу говорить. Даже пара дней немоты оказались тем еще мучением.       — Могу представить.       Повисла недолгая пауза, во время которой Виола глядела в небесную даль, после чего она прервала тишину:       — Ты ведь хочешь сказать мне что-то, но все ждешь подходящего момента?       — Многое, — признался Аластор. — Впрочем, для таких разговоров подходящий момент вряд ли существует.       — Ну, здесь довольно тихо и ветер дует несильно. Сейчас, как по мне, самое время.       Демон подошел ближе и облокотился о вентиляционный короб.       — Тогда начнем по порядку. Например, с байкера, которого ты угрожала убить, но не убила.       — Нет, — отрезала Виола. — Я не хочу о нем говорить. Иначе мне придется вспоминать, что происходило со мной, а этого я не хочу еще больше. Валентино мертв, и все, что он сделал, мертво вместе с ним.       Аластор сразу осознал двоякий смысл сказанного ею. Он и Валентино. Клэр и Виола. Аналогия уже давно напрашивалась сама собой, и, когда его опасения подтвердились, что его дочь понесла от этого проклятого сутенера, демона охватила злоба, из-за чего ему пришлось сделать глубокий вдох.       Поздно уже закипать. Долг уплачен, а последствия трагедии нивелированы, насколько это возможно. Аластор часто задумывался над тем, как сильно она отразилась на психике дочери, но, похоже, Виола начала постепенно справляться с ней, раз нашла в себе силы озвучить такую тяжелую с моральной точки зрения деталь. Пусть и не прямым текстом.       — Ладно, — сказал он. — Пусть это останется там, где оно похоронено.       — Скажи лучше, что будет с тобой. Ты же нарушил сделку с Люцифером, когда помог мне.       — Нет, не нарушил, — Аластор коварно оскалился. — Условия были таковыми, что я не трогаю ни его, ни его семью, ни его слуг. И я никого и не тронул. Все сделала ты, а я всего лишь находился рядом и насылал иллюзии. Я хоть кому-то навредил? Тронул пальцем? Нет. И умысел мой заключался ровно в том, чтобы у тебя было как можно меньше проблем на твоем пути. Сделка соблюдена с точностью до запятой. Вокс и Вельвет определенно заподозрят в смерти своего друга меня, но они смело могут идти к черту на рога, потому что у них будут только догадки. Оставшиеся свидетели видели истребителя. Но не Радио Демона.       Улыбка едва заметно проступила на губах Виолы, чтобы тут же исчезнуть.       — К тому же, насколько я слышал, им уже известно, кто ты, кто твоя мать и какие друзья вас окружают. Все спишут на месть и будут правы, но не более того. А Владыка… Что же. Он в любом случае оставит меня и Рози в живых, потому что мы ему еще наверняка понадобимся.       — Именно это меня и волнует, — произнесла она. — То, что будет дальше.       Аластор собрался изложить самое важное, что должно было прозвучать в их разговоре, как Виола задала еще два вопроса:       — Тебе известно, что Люцифер уже нападал на Рай? И что для этого он воспользовался душами людей, чтобы превратить их в монстров и натравить на нас?       — До меня доносились слухи, что он совершал поездку в крупное поселение каннибалов далеко за границами Пентаграмма и, цитата: «придал всем живым и мертвым совершенно иную форму и приказал лететь на свет Рая». Их пересказала мне Рози, но так как никакой видимой реакции с вашей стороны не последовало, на тот момент мы решили, что, либо они не долетели, либо поселение опустело совсем по другим причинам.       — Верно, видимой не было, — сказала Виола. — Но она последовала, пап. Я была ее частью. Меня послали шпионить за вами. Я пережила то нападение, и оно было ужасным. Если бы не это, мне бы никто не позволил спуститься к тебе. Я, те корабли, что прилетели за мной, — все это ничто по сравнению с тем, что готовится на самом деле.       Аластор вскинул бровь, но промолчал, позволяя ей договорить.       — В тот день на стадионе погибло шесть пилотов. Шесть человек отдали души, чтобы попытаться спасти меня. Долгое время мне это не давало покоя. Через выжившего члена экипажа я узнала их имена. Ты должен был видеть его. По рассказам, он застрелил Зестиала, когда Мойра убила меня.       — Его я не видел, — ответил демон. — Я был сосредоточен на твоем спасении, но Зестиал действительно погиб от выстрела. Как я потом узнал — насовсем.       — Верно. Но дело в другом. Я не верила, что ангелы бросили в огонь лучших людей только ради меня. И до меня дошло, что да. Для них это скорее был повод проверить корабли против высших демонов.       «В точности как сказал Владыка».       — А Люцифер в свою очередь понял, с чем ему придется иметь дело, — добавил Аластор.       — Нет, пап, вряд ли, — покрутила она головой, взволнованно смотря ему в глаза. — Демоны смогли достать их только из-за того, что их группу осознанно отправили в ловушку и приказали выполнить совсем не характерную для них задачу.       — Хочешь сказать, твои друзья знали, что сигнал о помощи отправила не ты?       — Люцифер отправил код эвакуации с моего телефона. А тот обязательно должен был незаметно приложить к сообщению фотографию отправителя. Поэтому все они знали.       «Вас так просто не обхитришь», — подумал Аластор.       — Продолжай, — произнес он.       — Боюсь, что уже в следующую чистку Рай бросит на вас все, что у нас есть. Вы снова увидите эти корабли, и их будет намного, намного больше. Ангелы готовились к этому четыре года. Вероятно, чистка наступит раньше назначенного срока, потому что я вижу, как все ускоряется с каждым днем. И слышу, что мне придется выступить на стороне тех, кто убьет всех демонов до единого. Включая тебя.       — Именно к этому я и хотел подвести наш разговор, — спокойно ответил он.       — Что?       — При заключении сделки Люцифер ясно дал понять, что взамен моей жизни, твоей и Рози я буду обязан помочь ему в борьбе с вами. Это было ключевое условие, ради которого он нас пощадил.       — То есть ты даже остаться в стороне не сможешь?       Совершенно спонтанно Аластор решил подойти и сесть рядом с ней.       Хотелось с улыбкой высказать что-то по типу «оставаться в стороне не мой стиль» или «когда происходит что-то грандиозное, скамейка запасных не для меня». Но, подавив в себе желание разрядить обстановку, он сказал прямо:       — Не смогу. Физически. Но я не стану сражаться против вас, и сделка, скрепленная кровью, лишит меня за это души.       — Пап… — в ее искусственном голосе можно было уловить, как он стал надламываться.       — Дай договорить. Когда Люцифер нашел нас, мы должны были умереть. И, не будь рядом тебя, я бы предпочел проиграть с достоинством. За Рози не скажу. Но все на этом закончилось бы так или иначе. Все указывает на то, что он заранее знал и про нас, и про заговор семьи Фон Элдрич. У нас с Рози был план, и мы в теории могли объединить усилия с Фредериком, но он был слишком ненадежным. Он и его сын погибли первыми, когда прилетели твои друзья, и я ни за что не поверю, что это не Люцифер подставил их под ваш удар. Думается мне, он делал ставку на то, что в этой бойне погибну и я. К слову, мне действительно не дали выйти к тебе до прихода слуг Владыки.       Аластор увидел, как края глаз Виолы начали блестеть от подступивших слез, и она вытерла их рукой, покрытой защитной оболочкой. И все же он продолжил.       — Однако, каким бы умным Люцифер себя ни считал, он не в силах предугадать все на свете. Потому как, если бы он знал, к чему стремился я, он бы не рассчитывал, что я в самом деле стану ему помогать.       — И к чему же ты стремился? — спросила она тихо.       Демон посмотрел на ночное небо в надежде увидеть звезды, но их скрывало световое загрязнение города.       Свою цель он никогда не озвучивал ни перед кем. Он в принципе считал ее естественной для такого человека, как он. Но в то же время она была настолько личной и сакральной, что даже сейчас ему было непросто произнести ее вслух.       — Видишь ли, Фредерик, как и все прочие до него, кто пытался свергнуть Люцифера, искали в этом возможность обрести власть над всей преисподней. С Рози я сговорился на том же основании. Она женщина умная и понимает, что власть меня интересует меньше всего. Она получила бы все, что оставила бы после себя семья Магне, а я, по ее мнению, удовольствие от столь знаменательного события. Но правда такова, что я бы не позволил ей возглавить Ад, вовсе нет. Я бы разрушил его до основания.       — Вместе со всеми? — спросила Виола.       — Вместе со всеми, — ответил Аластор.       — Выходит, что и Чарли…       — Ее, как наследницу, ждала бы смерть в первую очередь. Ниффти осталась бы подле меня, но весь Ад горел бы синим пламенем. Люцифер — это цемент, который скрепляет его. Без него и без правителя с железной рукой и острым умом демоны перегрызлись между собой, в чем я им охотно помог бы. В Аду не осталось бы ничего, кроме руин. И под конец этим наверняка воспользовались бы ангелы. Так что, учитывая все вышеизложенное, что говоришь ты и Самаэль, что Рай собирается уничтожить нас, то я ничего не потеряю, если встречу забвение чуточку раньше.       Во взгляде Виолы стала проглядываться не только печаль, но и что-то совсем другое. Эмоция, которую Аластор не смог сперва понять.       — Знаешь, пап. А я ведь чувствовала, что ты добиваешься чего-то подобного.       «Как и я, — услышала она шипящий голос в голове. — Как и я».       Виола не обратила на него внимания. Она уже привыкла к постоянному присутствию своей живой тени настолько, что большую часть времени не искала смысла в ее словах. Особенно в столь волнительный момент.       Аластор по-отечески улыбнулся ей. И даже так его самая доброжелательная улыбка не была лишена выражения сокрытой хитрости.       — Яблоко от яблони, да? — усмехнулся он. — То, что намеревался сделать я, на деле исполнишь ты. За меня бояться не стоит. Я жил смертью и уже однажды принял ее. Как и первая, вторая меня не пугает. В разговоре с тобой я часто использовал слово «друзья», и не просто так. К дружбе я не предрасположен, но зато хорошо знаю людей. Окружай себя людьми, которым ты могла бы доверить свою жизнь и за которыми сама готова броситься в пекло. Так у тебя будет намного больше шансов пережить меня и то проклятое место, которые мы называем Адом.       Виола положила голову ему на плечо и накрыла со спины мягким крылом.       — Постараюсь, пап, — произнесла она. — Постараюсь. И все равно я не представляю, как я буду против вас…       — Тебе не нужно представлять, — ответил Аластор. — Это сделаешь не ты. И если не будешь нас искать, то и не увидишь.       — Я же буду. Чтобы помочь.       Отец промолчал.       — Вот бы все можно было оставить как было.       — Здесь от нас уже ничего не зависит. На самом деле все давно шло к этому. Люцифер хочет выйти победителем, используя для этого любые методы. Вы тоже. Ад и Рай не совместимы, как хаос и порядок. Каждому здравомыслящему человеку, ангелу или демону понятно, что мира между ними быть не может.       Виола утвердительно промычала, продолжая прижиматься к отцу.       — Но Вегги один из истребителей пощадил, — сказала она. — Помнишь?       — Я помню все, — ответил Аластор. — Случаем, не знаешь, кто бы это мог быть?       — Догадываюсь. Но ты с ним незнаком.       — Это-то понятно, — вновь усмехнулся он. — У меня вряд ли были шансы познакомиться с кем-то из ваших, кроме твоей матери.       Виола отпустила его и посмотрела в глаза.       — А где же твои родители? — вдруг осенило ее. — Если кто-то из них в Раю, я могла бы что-нибудь передать от тебя.       Аластор задумался, стоило ли делиться чем-то настолько личным. Но потом, вероятно, плюнул на все, скрежетнул зубами и ответил:       — Моего отца ты уже точно не встретишь. Об этом я позаботился.       — Был с ним не в лучших отношениях?       — Не в лучших. Не будем о нем. О мертвых говорят либо хорошо, либо никак. А вот мою мать ты вполне можешь встретить на Небесах. Но я не хочу, чтобы ты ей что-то говорила. Она заслужила покой, а эти весточки ничего, кроме душевных терзаний, не принесут. Скажи, мое имя известное у вас?       — Не сильно. Ты там не на слуху, в отличие от Люцифера, Зестилиала или еще кого-нибудь.       — Вот пусть так все и остается. Но, помнится мне, в день нашей встречи ты говорила, что многие упрекали тебя в родстве со мной.       — Упрекали в демонической природе. Но тебя не упоминали. Что ты мой отец, знают немногие. Я соврала.       Аластор покивал, смотря на нее с той же доброй хитрецой.       — Впрочем, если подумать… — сказал он. — У вас наверняка есть та, кому я бы хотел передать привет.       Виола вспомнила про певицу и широко раскрыла глаза:       — Ты про Эмму Флауэрс?       — Ха, так ты застала, как я включал ее песни? — повеселел он. — К записям с ее выступлениями я отношусь весьма ревниво и пускал их в эфир Ада всего дважды.       — Черт, пап…       Приподнятое настроение Аластора улетучилось так же быстро, как и появилось.       — Я же тебе не сказала… — она сложила руки на груди и опустила взгляд к ногам, постукивая пяткой. — В день нападения, когда все закончилось, я встретила одну истребительницу и спросила ее как раз насчет Эммы. Она ответила, что ее нашли мертвой. Ее убили монстры, которых наслал Люцифер… Мне очень жаль.       Отвернувшись, Аластор вздохнул.       — Вот тебе и еще один повод уничтожить мир грешников, — мрачно произнес он.       — А ты можешь?..       — Вернуть ее человеком в материальный мир, как сделал с тобой? Нет. Время для этого уходит очень быстро.       Виола не нашла, что ответить. Она не знала, какие слова в данный момент были бы уместны. Их расставание получалось горьким, и, какую бы тему они ни затронули, тянущий сердце груз эмоций становился только тяжелее.       — А как Вегги? — попробовала сменить она тему. — С ней все хорошо?       — Она в порядке, — ответил отец. — Сейчас живет у Рози. Раньше жила у Чарли, но видеться с ней ей запретили под страхом смерти.       — Это все потому, что она попыталась вступиться за нас. Как она переживает расставание? Она вроде была сильно привязана к принцессе.       — Как-то справляется.       Снова молчание. Возможно, нарушать его уже не стоило, как и интересоваться судьбой других людей, зная, что их всех ждет в конце. В груди ныло от боли до такой степени, что невольно возникал вопрос: а кто решает, кто грешник, а кто нет? Кто в загробном мире отвечает за судьбы умерших людей? На основании каких проклятых принципов он отправляет одних в Ад, а другим позволяет вознестись? Может, тот самый Бог, которого она даже не видела, прожив все двадцать лет среди ангелов? Среди тех, кто относился к ней гораздо хуже, чем некоторые из грешников.       Если Бог все видит и все знает, как о нем говорят, почему в окружении зверей, населяющих преисподнюю, попадаются люди, которые выглядят и ведут порядочнее, чем эти святоши? Не беря в пример ее отца. Иногда человек, даже относящийся к тебе хорошо, заслужил место в Аду своими осознанными действиями. Но как быть с Вегги? С Ниффти, в конце концов?       Права была мать, когда говорила, что для святош неважно, какие обстоятельства тебя сподвигли совершить тот или иной грех. Ты его совершил. Это несмываемое пятно на твоей душе, и все равно, что от этого могло зависеть твое физическое существование. Не все же знают, что за границей смерти жизнь продолжается. Самосохранение — это базовый инстинкт, и он же самый важный, и все равно человека рассматривают в отрыве от реальности.       Если Бог действительно все знает, видит и слышит, и это он решает, кому гнить в Аду, а кому открыть врата Рая, значит, он ничем не лучше любого лицемера или грешника.       Либо все это огромная, беспринципная ложь.       В раздумьях Виола невольно смотрела на луну. Отец это заметил.       — Хочешь, мы и ее посетим? — спросил он.       — Кого? Луну?       — Верно. Луну. В книге есть парочка заклинаний. Благодаря им мы сможем ходить в космосе точно так же, как здесь. Готов спорить, вид оттуда неплохой.       — Нет, пап. Спасибо, но нет. Я проходила астрономию и знаю, как выглядит она и Земля с ее стороны. Давай лучше… просто побудем здесь еще немного.       — Хорошо, родная. Хорошо.