Незваная дочь Радио Демона

      Пять месяцев спустя…       Из окна лился теплый солнечный свет и освещал разложенные на столе альбомы, взятые из нижних ящиков. Виола сидела на стуле, чью спинку она подпилила до уровня поясницы, чтобы она не мешала сложенным крыльям, и рассматривала свои рисунки.       Рисовать она любила. В детстве. Лет до пятнадцати, когда еще не знала других проблем, кроме неприятных преподавателей гимназии или эпизодических насмешек одноклассников.       Вот на первой странице альбома она расписывала шариковую ручку, нарисовав несколько спиралей, и потом попыталась изобразить дорогу на их улице: две сходящиеся линии, больше походящие на стороны треугольника. Она помнила, как хотела исправить неудачное начало, но чернила резинкой не сотрешь.       Зацепившись металлическим коготком за край страницы, Виола перелистнула альбом.       Нарисованный обычным карандашом плоский дом с треугольной крышей и кривым окошком. Кружок с исходящими от него линиями, имитирующий солнце. Летящий по небу летальный аппарат: длинный фюзеляж с оперением на хвосте и наклоненным прямоугольником-двигателем по центру. Неясно, какой конкретно корабль стал прототипом рисунка, но судя по тому, что двигателей у него была всего одна пара, то он, скорее всего, принадлежал к ВСН. Гражданские, у которых всегда стояли две пары, летали над их улицей куда реже.       Рисованием она овладевала постепенно, страница за страницей. И когда она стала чаще общаться с друзьями матери из числа истребителей, то начала рисовать и их. Сперва самое простое: контур маски, два прикрытых круглых глаза и изображение рта в недовольной гримасе — образ эмоции, которую передала маска неизвестного ей истребителя в кафешке под открытым небом, когда к нему подлетел андроид и передал, что обеденное время закончилось. А заказ ему еще не успели принести. Виола прогуливалась тогда с матерью, и эта его реакция показалась ей смешной.       Чем дальше, тем рисунки становились все более сложными. Меньше «соломы» на контурах и следов, оставленных резинкой.       Дерево с широкими ветвями. Статуя апостола на набережной, смиренно раскинувшего руки, и орудийная установка по соседству с крутящимся блоком стволов — контраст святой доброжелательности и хладнокровной угрозы.       Нимб с закрашенным красным ромбом в переднем зубце и по три зубца поменьше с обеих сторон от него. Склоненная голова с рогами в профиль и край ухмылки на маске. Раскрытое крыло. Рука с когтями.       В жизни когти у них оказались совсем не такими, какими она себе представляла, смотря на свои собственные. И их Виола никогда уже не увидит. О них осталось лишь напоминание в виде заостренных искусственных ногтей.       Она дошла до листа, где была ее попытка нарисовать убийцу демонов целиком. Персонаж преклонял колено и держал руки на гарде меча, воткнутого в землю. Пропорции вышли не слишком удачными: ноги длинноваты, сгибы суставов выглядели примитивно, но это был ее самый детализированный рисунок. Разные оттенки элементов брони, стыки пластин, черная внешняя сторона крыльев.       А снизу, слева от него, слово жирными буквами:       Экзорцист.       Модель третьего поколения истребителя, в которую превращали ее мать, Бенедикта и всех прочих людей. Во второе поколение входили абсолютно все андроиды, и то был предел возможностей для искусственного интеллекта.       Представителей первого в живых осталось только двое.       Алексей. Он же капитан. Суровый командир на службе и добрый друг, когда можно обращаться к нему не по уставу.       И его младший брат — Константин. Немая жестокость во плоти, на чьей маске горят лишь белые цифровые глаза. Одного взгляда на него Виоле хватило для понимания, что приближаться к нему не стоило, что она и старалась делать все девять месяцев после превращения. Но однажды она на него наткнулась совершенно случайно. В нем не теплилась жизнь, чтобы сенсоры могли ее обнаружить. Тогда он лишь оттолкнул ее, даже не обратив внимания, но из-за его абсолютной безжалостности к демонам и к собственным сослуживцам, вкупе с его ростом и привычкой держать ладони на рукоятях фальшионов, впечатлений тогда хватило на весь оставшийся день.       Некогда братья стали первыми обращенными. Исключая Виолу, оба они были единственными людьми, перед кем архангел Михаил раскрыл свою личность. Тот время от времени производил их модернизацию, делая их все более универсальными и смертоносными. От человека в них уже давно ничего не осталось. Человечность смог сохранить только один.       Взяв из канцелярской кружки карандаш, Виола в правом нижнем углу листа написала название своего, четвертого поколения.       Сирена.       Из-под ее руки вышли аккуратные, чистые буквы, будто написанные с механической точностью печатной машинки.       Вернув карандаш на место, она по привычке облизнула палец и вновь стала листать альбом, просматривая старые рисунки, пока вдруг не остановилась, увидев взгляд, который она перенесла на бумагу.       Ее последний рисунок. Суровое лицо, круги на щеках, поджатые губы, короткая стрижка, недоделанные очертания изогнутых рогов. И глаза. На странице альбома они лишь выглядели странно, но вызывали воспоминания о неподдельной тревоге.       Кого бы она ни встречала: Люцифера или Михаила — смотреть им в глаза было неприятно вне зависимости от того, вели ли они себя вежливо или угрожали.       «Хороший папаша этот Бог, раз у него такие сыновья, — нашептывала тень. — Кто знает. Возможно, он еще хуже своего выводка, а всё их высокомерие и самолюбие — лишь малая верхушка их собственных грехов. Ангелы называют себя святыми, но какое право они имеют на это? Какое?! Сострадание они проявляют только к таким же, как они. Чистым по крови. Мы же для них ничто, хуже грязи на обуви. Сколько раз мы в этом убеждались? Сколько раз наблюдали брезгливость на их беленьких лицах? Где хоть в одном из них все те чертовы качества праведника, что они проповедуют?!».       Ее сердце наполнилось презрением и ненавистью. Рука потянулась когтями выдрать незаконченный портрет Михаила, но Виола одернула себя и захлопнула альбом.       Отдышавшись, она убрала альбомы обратно в выдвижные ящики. После нападения на Рай и попытки нарисовать архангела у нее не возникало желания возвращаться к рисованию. В шестнадцать лет она даже собиралась избавиться от них, но Клэр настояла на их сохранении. Аргумент матери заключался в том, что рано или поздно Виола снова захочет взглянуть на свое творчество. Конечно. Ведь последний рисунок она ей не показывала. И не рассказывала о самом главном, после Бога, святом, который вселял страх не хуже, чем Владыка преисподней.       «Солнце встало. До объявления сбора у тебя тридцать минут», — с характерным писком высветилось перед глазами сообщение.       «Хорошо, Бен. Скоро буду», — отправила она ответ. Как оказалось, рога выполняли функцию антенн, а не только дополняли устрашающий внешний вид.       Бенедикт пусть и был ей близким другом, он все же был приписан к другому взводу. Но неформальное общение в личном канале связи они могли себе позволить. Тем более в случае любого нарушения она будет отвечать не перед ним, а перед своим непосредственным командиром — сержантом Стефаном, а тот перед новоиспеченным лейтенантом Фином. Последний некогда отдавал приказы ее матери, когда та была в их рядах.       Виола взяла прислоненные к стене ножны с полутораручным мечом. Застегнув на поясе пряжку перевязи, она схватила со стола маску и примагнитила ее к бедру. Вот и весь ее наряд. Ничего из старой одежды на нее уже не налезало, да и надобность в ней отпала. Все ее вещи пылились в шкафу, в том числе и некогда любимая бирюзовая кофта, которая стала ей мала еще до превращения. По-хорошему, одежду надо было выбросить или раздать нелюбимым соседям. Но как память ее Виола все равно оставила.       Выйдя из комнаты, она направилась на кухню, где мать заканчивала мыть посуду после завтрака.       Вытерев сухим полотенцем тарелку, Клэр взглянула на дочь и ее утренне-сонный взгляд переменился при виде меча.       — Сегодня тот самый день? — спросила мать.       — Бен сообщил, что через полчаса объявит общий сбор, — ответила Виола синтезированным голосом. — Так что да. Скорее всего.       Клэр отложила тарелку, выключила воду в раковине и, оперевшись о гарнитуру, устремила взор в окно перед собой.       — Как ты себя чувствуешь? — снова поинтересовалась она.       — Сложно сказать. Тревожно? Будто кости по всему телу впиваются в кожу. Эмоции в этом теле ощущаются совсем по-другому.       — Знаю… Я чувствую то же самое.       Клэр подошла к ней и обняла крепко-крепко, стараясь не повредить крылья на спине дочери.       — Лети, — произнесла мать и, прикрыв глаза, поцеловала ее в щеку. — Через пару минут соберусь и выйду на смену.       — Хорошо, мам.       Отвернувшись, Клэр вернулась к раковине, но Виола отчетливо видела, как ей приходилось сдерживать накатившие эмоции и как по ее щеке стекла непрошеная слеза, пока она бездумно смотрела на отмытую тарелку.       — Увидимся на аэродроме, — только и смогла сказать Виола прежде, чем выйти за дверь.       На улице она надела маску. Зрачки аугментированных глаз мгновенно сузились, приспособившись к яркому солнцу, но Виола предпочла закрыть от него все лицо.       Она так и не нашла время, чтобы поделиться с Клэр пережитой в Аду болью. Она смогла поведать о своей трагедии отцу и даже чужому для нее архангелу. Но от того, чтобы рассказать такое самому близкому человеку, Виолу удерживал какой-то внутренний тормоз, который срабатывал всякий раз, когда она была готова хотя бы намекнуть, дать понять маме, что демоны делали с ней. В горле вставал ком, и в итоге Виола отказывалась ворошить травмирующие воспоминания.       Это умолчание морально давило на нее даже в минуты заботы, когда Клэр помогала ей после превращения, несмотря на то, что до этого была категорически против ее становления истребителем. Все наставления, все предупреждения, которые она тщетно пыталась донести до Виолы, просто остались в прошлом, когда та явилась на порог дома, едва держась на ногах в новом обличье.       Дошло до того, что уже спустя неделю Клэр, приняв, что для ее дочки пути назад не осталось, она через Алексея попыталась вернуться в их ряды, чтобы быть рядом со своим ребенком.       Но анонимный ответ — только Виола и капитан знали, от кого он, — полученный спустя день после запроса, разбил и эту надежду. В нем говорилось, что тело Клэр «исчерпало запас прочности» и повторная операция не представляется возможной без большого риска летального исхода.       Так мать окончательно потеряла возможность влиять на дальнейшую судьбу Виолы. Теперь она лишь могла заботиться о ней дома в меру своих возможностей и поддерживать морально, когда ей хватало на то сил.       Погруженная в печальные раздумья, Виола обнаружила, что дошла до гранитной ограды — края жилого острова, откуда был виден военный аэродром.       «Бедная матушка, — шептала тень. — Она столько сделала ради нас. Никто нас так не любит, как она. Из всех, кого мы знаем, нет более святой женщины».       Она поднялась на ограждение и встала на него, глядя в бездонную облачную пучину под ногами.       «И как ангелы ее отблагодарили за годы верной службы, когда ей пришлось уйти на покой, чтобы вырастить и воспитать ребенка? Шрамы по всему телу и выжженное клеймо блудницы на спине у нее ведь не оттого, что ей вернули человеческий облик. И после этого бледнолицые выродки еще смеют говорить о милосердии?! О прощении?!»       Виола сцепила зубы под маской. Она подалась вперед и позволила гравитации утянуть себя вниз.       В ушах засвистел ветер, и она тут же раскрыла крылья. Набрав скорость за счет отвесного падения, Виола выровняла свой полет и устремилась к аэродрому, планируя.       На противоположном «берегу», перед сооружениями технического обеспечения, она заметила Бенедикта. Убрав руки за спину, он, с мечом на поясе, не торопясь шел по асфальтовой дорожке к тому месту, куда летела Виола.       Она резко набрала высоту, чтобы замедлиться и перемахнуть через высокий решетчатый забор, после чего, взмахнув крыльями, умело опустилась на землю.       — Утро доброе, Виола, — подошел к ней лейтенант. — Можешь снять маску.       — Привет, Бен, — отозвалась она, следуя указанию.       — Как там Клэр?       Виола прокашлялась.       — Она как раз собиралась на работу, когда я вышла из дома, — сдержанно ответила она. — Скоро тоже придет.       — Рад это слышать.       — Но ты же пришел встречать меня лично в такой день не просто так, верно?       Бенедикт кивнул. И достал из-за спины нимб. Золотистый. Шесть маленьких зубцов и один посередине в форме наконечника копья с гранатом. Точно такой же, какой висел над его рогами.       Виола зацепилась взглядом за обруч, не зная, как реагировать. Она много раз думала о нем, но после превращения этот символ истребителей утратил для нее сакральную значимость.       Да и сейчас она стала испытывать какую-то глубинную неприязнь при мысли, что ей придется носить нимб.       — Я так понимаю, это приказ? — задала она вопрос.       — Думал, ты обрадуешься.       — Я рада, конечно. Спасибо…       — Настроение не из лучших для такого момента?       — Типа того.       — Оно сейчас у всех ни к черту, — произнес он и самостоятельно разместил нимб над ее рогами.       В миг, когда обруч повис над головой, Виола вдруг ощутила сильнейшую пустоту внутри, словно из нее выкачали напряжение, тоску, злость и все остальные эмоции. Будто из живого в ней осталась только оболочка.       Виола отшатнулась назад.       — Сильно вдарило? — обеспокоился Бенедикт.       — Да уж не слабо, — отозвалась она, морщась и хватаясь за лоб.       — Понимаю, тебе, как демону, он не нужен, но капитан передал, что в назначенный час мы должны встретить кое-кого очень важно из святых. Неплохо было бы соблюсти устав. Вреда он тебе не нанесет. Не снимай его пока.       — Окей…       — Кстати, твоя сигнатура вновь поменялась. Теперь ты… как прежде.       — Разве? — спросила Виола, подняв на него взгляд.       — База данных не врет. Да, это точно ты, — улыбнулся Бенендикт, хлопнув ее по спине. — Вместо плотного кровавого силуэта снова маленький демонический огонек. Будто ничего и не было.       — Серьезно?       — Так точно. Ладно, время поджимает. Иди к своим.       Лейтенант развернулся и в голосовой канал произнес:       — Внимание! Общий сбор! Чтоб через десять минут все построились у взлетной полосы перед вторым ангаром!       Его голос двоился из-за того, что он находился рядом, но Бенедикт быстрым шагом удалился в сторону ближайшей диспетчерской вышки. Виоле же пришлось волочить ноги в другую сторону. За складами с запчастями сразу находился ангар номер восемь, а там седьмой, шестой и так до второго. Всего на аэродроме было отстроено двадцать восемь мест базирования летной техники, и это без учета стоянок под открытым небом, коих было еще больше.       До точки сбора можно было бы долететь, но от нимба голова натурально опустела. И внутренний голос, к которому она так привыкла, почему-то совсем затих, оставив ее в одиночестве.       Виола шла по краю дороги, чтобы не мешать движению аэродромной техники и грузовиков с цистернами топлива. Военная машина Небес разгонялась, неумолимо набирая обороты. Проходя мимо первого на пути ангара, Виола увидела, как готовят основную ударную силу ВСН.       Одетый в темно-синий комбинезон, бортовой техник держал руки под открытой панелью, расположенной ниже кабины стрелка, пока с другой стороны в «Скорпион» загружали боезапас к пушке через специальный механизм при участии человека в одежде пилота. В сторонке уже были приготовлены тележки с подвесными ракетными контейнерами для установки на пилоны.       Похожую картину она наблюдала и в следующем ангаре, где к полностью вооруженному штурмовику подключили заправочный шланг, а пилот и стрелок-оператор сидели на своих местах, проверяя работу систем. Под фюзеляжем Виола заметила бомбу, наполовину выпирающую из специального отсека. На вид — полтонны. Не меньше.       Тем временем над аэродромом стали появляться истребители, пикируя на своих крыльях, пока небо было полностью свободным от самолетов. Все, один за другим, десятками, сотнями они приземлялись в назначенном месте совсем недалеко от начала взлетной полосы.       И ни одного андроида, как заметила Виола.       За почти пять лет со дня вторжения монстров численность обращенных возросла с четырехсот до более семисот. Фактически к существующей роте прибавилась еще одна, состоящая преимущественно из новичков, образуя в сумме целый батальон.       Руководить свежей кровью поставили проверенных командиров, а на освободившиеся места назначили перспективных людей с задатками лидерских качеств. И Виолу определи как раз в один из новых взводов, под командованием Фина, который поднялся с должности сержанта до лейтенанта, встав на один уровень с Бенедиктом, когда еще совсем недавно был его подчиненным.       — Взвод, в две шеренги — становись! — услышала она строгий голос Фина по локальному радиоканалу и ускорила шаг.       Людей своего подразделения она могла различить с помощью аугметики как источники зеленого свечения, в то время как все остальные в ее глазах имели синий оттенок, если, конечно, это был не лейтенант Фин или лично капитан, чьи сигнатуры обычно светились фиолетовым и белым соответственно.       Во взводе всегда должно быть поровну мечей и копий, не считая мечей командующих. «Мечи» выстраиваются в первой шеренге. «Копья» — во второй. Стараясь одновременно привести ум в порядок, Виола на автомате заняла место в первой шеренге по левую руку от сержанта Стефана — командира ее отделения, от которого она получила серьезный выговор за самоволку в Ад. Пришлось получить, потому что капитан дал ей возможность пройти через врата и поквитаться с Валентино неофициально.       Огромная толпа истребителей с прижатыми крыльями, при оружии за каких-то несколько секунд образовали длинные, ровные ряды по обе стороны от полосы, тем самым поделившись на две роты. Успел вернуться и Бенедикт, с лету встав на место командира подразделения напротив.       Двенадцать взводов, семьдесят два отделения по десять истребителей в каждом. И все вышли из-под ножа сына божьего. Как и она. Виола Мэрлоу. Демон. Дочь высшего демона. Ефрейтор. Пятый взвод, вторая истребительная рота Военных Сил Небес. Убийца демонов. Такой густой контраст стал абсолютно невидим со стороны, когда она оказалась в окружении себе подобных.       Когда в строю настала всепоглощающая тишина и до ушей доносились лишь звуки работающего аэродрома, чей персонал наверняка с удивлением смотрел на происходящее, Виола позволила себе взглянуть на время, используя дисплей внутри глаз.       Семь часов утра, пятьдесят восемь минут.       — Смирно! Первая рота, равнение нале-во! — раздался в общем канале голос капитана. И обе противоположные шеренги разом повернули головы. — Вторая рота, равнение напра-во!       И то же самое Виола одновременно сделала вместе со всеми своими сослуживцами. Спина ровная, подбородок приподнят, левая рука крепко держит ножны впритык к гарде меча, правая — убрана за спину.       Взгляд обращен к солнцу. Несмотря на это, ее глаза никакого дискомфорта не испытывали. И сквозь слепящий свет она увидела их.       Два темных на фоне солнца силуэта с крыльями сопровождали третьего, за чьей фигурой крыльев развевалось уже целых шесть. Ангелы плавно опускались на землю, словно невидимый ветер дул им навстречу, растягивая момент приземления. Но Виола поняла, что здесь была замешана магия, когда смогла разглядеть их.       Архангел, одетый в белое парадное облачение, с мечом в ножнах, с белоснежными перьями за спиной и два истребителя по обе руки от него, чьи лица всегда закрывали маски.       Слева — Константин, прозванный Гневом Небес, закованный в оболочку из черных и серых цветов, держал руки на рукоятях парных фальшионов на поясе.       И справа — капитан Алексей, отдавший приказ минутой ранее. Полная противоположность своему брату по характеру и цвету брони. Оба они выглядели настоящими гигантами, но и сам архангел не уступал им.       Святой, сапогом коснувшись взлетного полотна, одарил присутствующих улыбкой, идя навстречу своим «детям».       — Я — архангел Михаил, — произнес он, и его слова раздались из всех громкоговорителей аэродрома, усиливая их мощь.       Виола могла только представить, что чувствовали сейчас те, кто лицезрел его пришествие. Защитник небес, глава святого воинства и создатель всего того, что образовывало собой нерушимый щит между Адом и Небесами. Легенда ожила со страниц книг.       «Ты ведь такой же, как мы, — пронеслось у нее в голове при виде его изогнутых рогов. — Истребитель в облике человека. Только плоть поверх стали».

***

      Неожиданное пришествие архангела в канун последней чистки выдалось действительно грандиозным. Уже спустя несколько минут его окружали не только обращенные им истребители, но и обычные люди: офицеры среднего и высшего звена, борттехники, водители, пилоты и самые обычные солдаты. Михаил вещал, что снизошел к ним, чтобы быть подле них в грядущие дни тяжелых испытаний.       Лично у Виолы его слова вызывали сомнения. Но то, что архангел собирался возглавить армию, фундамент которой он некогда заложил, было ясно как день. В этом он не врал.       Когда построение на взлетной полосе выполнило свою задачу по привнесению эпохальности в прибытие святого, для истребителей поступила команда «вольно».       Виола, не долго думая, решила отделиться от скопления людей и наблюдать за всем со стороны. Михаил общался с окружившими его людьми, но она заметила, как он на секунду выцепил ее взглядом через всю толпу.       Архангел изображал себя таким, как о нем рассказывали в книгах: самоотверженным, духовным всеотцом, но в тот момент его настоящая натура прорезалась на лице в хищной улыбке.       Неожиданно, без лишних слов, сбоку к ней подошел Алексей и, сцепив руки за спиной, устремил взор туда же, куда и она.       — Разве вы не должны быть сейчас там, рядом с ним? — спросила она.       — Все, что мне надо знать, архангел скажет сам, — ответил капитан. — К обсуждению и реализации планов мы приступим, когда он встроится в нашу вертикаль управления уже совершенно открыто.       — На это уйдет время.       — Уйдет, — согласился Алексей. — Но для этого все было приготовлено заранее. К вечеру должны управиться.       — Значит, все начнется завтра?       — Ставлю на ранее утро. В идеале в три часа. В любом случае этой ночью мы не спим.       — Понятно.       Алексей глянул на нее, затем снова на архангела вдалеке:       — Заметила, что сейчас он кажется более человечным, чем обычно?       — Как минимум, он научился моргать, — скупо ответила она.       — Да? — цифровые глаза на маске капитана прищурились. — Хах… И правда.       С этими словами он развернулся и направился к собравшимся неподалеку лейтенантам, пока Виола смотрела ему в след. С ним ей удавалось беседовать весьма нечасто, а с недавних пор у нее назрел вопрос, не знал ли он женщину по имени Вагата.       Изначально она подозревала в дружбе с подругой принцессы Бенедикта, так как тот всегда отличался доброжелательностью, когда дело не касалось непосредственно долга перед Небесами. Не все могут подарить кому-то лишнее копье — каждое такое оружие было приписано к конкретному истребителю.       Но выяснилось, что Виола не угадала.       И теперь ей казалось, что Алексей неплохо подходил под ее догадки. Но, пока она думала, сомневалась в допустимости такого вопроса сейчас, капитан ушел.       Отпустив упущенную возможность, Виола обратила свой взор на людей вокруг. Не все они покинули свои посты, и многие наблюдали за пришествием архангела также издалека.       Найдя среди них знакомого, Виола сдвинулась с места и перешла от взлетной полосы к противоположной от жилых островов стороне аэродрома, где в ангарах базировались военно-транспортные корабли.       Как раз у одного такого, на выходе из ангара, стоял экипаж из пяти человек. Солдат, в черной панцирной броне, со штурмовой винтовкой на ремне, со снятым шлемом в руке и с голубыми шевронами медика на наплечниках, раньше других заметил приближение Виолы и, указав на святого, крикнул:       — Знала, что он прилетит?       — Нет, Дес. Я — нет, — ответила она, вставая рядом. Сослуживцы медика без нареканий уступили ей место. — Лейтенант, наверное, только сегодня узнал про него.       Десмонд был тем самым солдатом, кого она увидела в ночь, когда корабль высадил ее на набережную после нападения монстров и первой ее встречи с Михаилом. И потом, спустя четыре года, его же корабль по какой-то невиданной случайности или продуманному умыслу оказался в числе тех, кто прилетел ее спасать.       Мойра предала души пилота и стрелка-оператора бездне. От крушения корабля Десмонд получил сотрясение, а его друг Ричард — сломал ногу.       Десмонд смог вызвать помощь и оказать первую помощь раненому в перевернувшимся набок транспортнике, а затем подняться до аппарели, ставшей люком в потолке, и снести голову высшему демону, державшему Виолу. Но к тому моменту Мойра уже вспорола ей горло, и сама она уже ничего не видела. Запомнила лишь свист и последовавший за ним громкий хлопок, что первые дни было лишь незначительной деталью ее предсмертной лихорадки. Узнала она лишь потом. Узнала про всех, кто лишился жизни и кому повезло ее сохранить.       Медика и второго члена экипажа вытащили из того пекла, что Аластор устроил на стадионе, спасая ее. Десмонд по итогу был награжден орденом за отвагу, прямоугольный сине-белый символ которого теперь невзрачно смотрелся на его панцирном нагруднике. А выздоровевший Ричард стоял на обеих ногах, сложив руки.       — Охренеть, да? — сказал Десмонд. — Даже когда в Рай попал, все равно думал, что Михаил и все ему прочие — выдумка.       — А оно вон как оказалось, — невзрачно ответила Виола.       Десмонд с подозрением глянул на нее.       — Что? — спросила Виола.       — Я знаю этот тон.       — Какой «этот»?       — Тот же, что и у твоей уважаемой матери, когда ты или она хотите обойти какую-то тему.       — Тебе кажется.       На самом деле она и правда не хотела разговаривать про Михаила. Совсем. Видно, на навыке вранья сказывалась моральная усталость.       Десмонд молчаливым укором продолжал сверлить в ней дырку.       — Не выдумывай, — с нажимом произнесла Виола.       — Ладно. Просто нервы гудят, охота к кому-то придраться.       — Они сейчас у всех ни к черту.       Он поднял взгляд к нимбу над ее рогами:       — Не видел, чтобы ты его носила.       — Сегодня пришлось, — уже спокойным тоном ответила она.       — Полетишь также с ним?       — Не знаю…       — Оставь. Он тебе идет.       Десмонд явно пытался разрядить атмосферу напряжения, и Виола его понимала. Сильнее всего угнетало ожидание. В самом бою многое перестает иметь значение, и ты полностью сосредотачиваешься на том, что видишь перед собой.       Но бой завтрашний будет совсем другим. И он продлится не час, не день и даже не неделю. Это будет война, и многие из присутствующих не увидят ее окончания. Может, так случится, что никто не увидит.       Несмотря на то, что Десмонд был приписан к экипажу транспортника, в чьи задачи входили перевозка снабжения, личного состава и эвакуации раненных, серьезная опасность не будет обходить его стороной.       Виоле не хотелось думать, что может случиться с ним, ее друзьями. Со всеми ними. Но когда все опасения могут вот-вот стать жестокой реальностью, изгнать такие мысли из головы, не проигрывать в воображении самые ужасные варианты грядущего у тебя не получится.       Хотелось просто жить моментом. Не волноваться о том, что будет в следующий день или час. Увы, нимб лишь на время очистил ее от эмоций.       В ушах раздался требовательный голос сержанта Стефана:       — Отделение, ко мне, живо!       — Черт, — выругалась Виола. — Сержант зовет.       — В таком случае… — начал Десмонд. — Еще увидимся?       Она сделала шаг к взлетной полосе, смотря Десмонду в глаза. Но от проснувшийся невыносимой тоски она все же сблизилась с ним и, сама себе не веря, заключила его губы в свои.       Ричард сделал вид, что его заинтересовал корабль позади, а оба пилота и бортовой техник будто и вовсе предпочли ничего не замечать, чтобы ненароком не испортить момент.       — Увидимся, — сказала Виола, отпуская Десмонда. — Даю слово.       Из ангара она фактически выбежала и затем скрылась за стеной следующего, и оперлась о нее спиной. Она обязана была спешить к своему отделению, но сердце стучало так быстро и сильно, словно вот-вот выскочит из груди.       Виола в порыве сорвала нимб с головы, прислонила его к груди и закрыла глаза. Один вдох. Второй. Третий. Четвертый… Пятый…       Почувствовав присутствие двойника, она открыла глаза и увидела на противоположной стене его темный силуэт. Но ожидаемого успокоения он почему-то не приносил.       Тень полностью повторяла ее нынешние очертания: рога, крылья, коготки на пальцах.       И при взгляде на нее буря эмоций на душе начала стихать, но совсем по другой причине. На ее место начали приходить сомнения, пока Виола пыталась наконец найти связь между нимбом и исчезновением двойника, потирая золотистый обруч в руках.       Связь с Адом…       «Да-а, — ответила ей тень. — Ты все правильно поняла».       На лице двойника проявилась ухмылка и разрослась вширь настолько, что это разорвало очертание головы, а затем и всего тела.       Двойник распался на множество лоскутов, которые подобно змеям понеслись прочь вдоль стены ангара и слились с тенью естественной.       Простояв так в изумлении пару секунд, Виола резким движением вернула нимб на голову.       — Мэрлоу! — вновь крикнул в голосовой канал Стефан. — Где тебя носит?!       — Иду, сержант…       На негнущихся ногах она вышла на полосу, пытаясь переварить тот факт, что все это время тень не принадлежала ей. Внутри опять все перевернулось с ног на голову. Да так, что она даже не заметила, как людей на «взлетке» стало намного меньше и что все куда-то спешили.       Но теплый, сухой ветер, омывающий ее открытое лицо, дал ответ на только что возникший вопрос. Она помнила этот ветер. Все события того рокового дня были выжжены в ее памяти, подобно незаживающему отпечатку клейма, образуя единый ряд ассоциаций: песнь Эммы в радиоэфире, вой орудий и сирен, грохот взрывов, крики людей и летающих, уродливых чудовищ.       Виола повернула голову. Ее левая рука легла на меч и плотно сжала прочную композитную рукоять, изгоняя из разума замешательство, придавая твердую решимость сердцу и позволяя сфокусироваться, направить всю ненависть и мысли на бесчисленные красные сигнатуры со стороны почерневшего барьера.