Воспоминания, в которых я тебя полюбила

      Часто от усталости к вниманию своей персоне и новой должности, юная леди Гудзи обращалась обычной инадзумской девушкой, чтобы отдохнуть от всей этой храмовой суеты. Почему бы не воспользоваться такой замечательной способностью как иллюзия, если есть возможность? Хотя, кицунэ Сайгу бы назвала это злоупотреблением. Понятно, что это делалось не только от желания простого человеческого отдыха. Была ещё причина, кровавая, как и её любовь.       — Почему такая красивая девушка пьёт в одиночестве? — внезапный мужской голос, выдернул Яэ из собственных мыслей.       — Что? — спросила она, надменно вскинув бровь.       — Не сочти меня грубым, — в примирительном жесте сложил руки парень. — Мне показалось, тебе грустно.       Ей было немного непривычно, что кто-то, помимо Эи, обращается к ней неформально. Но сейчас она не Гудзи храма Наруками, а обычная инадзумская девушка, которой пришла расслабиться и отдохнуть.       Оценивающим взглядом Мико осмотрела юношу. Высокий, молодой брюнет, красив, особенно его глаза, светло-серые, похожие на дождливые тучи. Ну просто мечта любой девушки. Но кицунэ он не поразил.       — Хм, а ты догадливый, — хитро улыбалась Мико. Похоже, даже иллюзия не могла скрыть её фирменной улыбки. — Как тебя зовут?       — Усаги, — тепло улыбнувшись ответил он, — Можно и мне узнать твое имя?       Немного подумав, Яэ ответила:       — Масако.       — Ты сидела какая-то грустная. Что же тебя так огорчило, Масако? — невинно поинтересовался юноша.       — Ах, Усаги, ты такой обходительный. Хм, а как ты думаешь, что же может терзать душу такой молодой и красивой девушки как я?       Потупив взгляд, парень задумчиво почесал затылок, после чего выдал:       — Косметика?       Мико насмешливо прыснула в его сторону. Хотя возможно, в чём-то он был прав. Пудра в Инадзуме действительно подорожала.       — А ты забавный, — кокетливо отпив саке, Яэ продолжила, — Но не угадал.       Мальчик немного поник, подумав, что его сочли за глупого. И он озадаченно уставился на Масако. Снисходительно улыбнувшись, та с лёгкостью ему ответила:       — Невзаимная любовь, малыш. Невзаимная любовь.       Когда ты другой человек, можно не бояться за свои слова и что скажут другие люди. Ведь это проблемы, по факту, не существующего человека, а не Гудзи храма Наруками.       — А... — окончательно поник парень, — Так я не смогу тебе помочь. Твоё сердце уже занято.       — Хах, ну почему же не сможешь? — блеснув звериными глазами, голос кицунэ будто эхом пронесся в голове юноши, — Ты вполне бы мог меня утешить... «зайчик».       Розовый туман постепенно заволакивал взор парня вместе с его разумом. И внезапно приобретенное влечение к Масако плотно засело в мыслях несчастного Усаги. Теперь он никуда не захочет уходить и не сможет ей отказать.       — Не проводишь меня?       Конечно же, он пойдет, беспрекословно и без задней мысли. Даже не опасаясь за собственную жизнь. Ведь всё, о чем он мог думать — это прекрасная лиса, что маняще вела его пальцем в глубь леса Тиндзю. И именно сегодня там было чрезвычайно тихо, даже тануки не было видно, как будто они знали, что лучше не показываться.       Дойдя до лесной речушки, что вела ниже в море, Мико присела на бережном камне, устало вздохнув, а Усами, словно верный пёс, сел подле неё, влюбленно вглядываясь в прекрасные черты лица, на которых красиво играл лунный свет. Усаги даже не заметил, как и когда она превратилась в себя, настолько он был очарован небесной кицунэ.       — Я люблю тебя... — так трепетно и нежно произнес он.       А она в отвращении скривила лицо. Яэ не нужны были эти слова от него. Не от него... Только Эи могла заполнить эту дыру в девичьем сердце, ведь оно давно принадлежало ей и только.       «Интересно, а если бы я сказала это Эи, ей было бы также мерзко, как и мне сейчас?»       — Надо же как искренне. А мы ведь знакомы всего два часа, — подыгрывала ему лисица, саркастично закатив глаза и криво улыбаясь, — Умер бы за меня? — выпалила она, презренно смотря на него исподлобья, а парень в ответ, без доли сомненья, лихорадочно закивал, — Как мило. Тогда садись, — жрица указала на камень, на котором сидела, а Усаги тут же подорвался, покорно исполняя просьбу. Она обошла его сзади, — А, и сделай мне одолжение, — рванным движением, лиса оголила его надплечье, — Не оборачивайся. Не люблю, когда смотрят как я это делаю.       Истошный звук в его разуме, ещё не поглощённый лисой, очень сильно напоминал словно «бежать». Стук сердца ударил в ушах юноши, которые уже слышали рваное и влажное дыхание его «возлюбленной», которое слегка щекатало сосцевидную область. Лёгкая женская рука нежно прошлась по волосам парня, хватаясь и фиксируя его голову. Молодой человек дрогнул от нахлынувших ощущений, а розово-белая пелена на секунду отступила, быстро возвращаясь обратно, но даже этого хватило чтобы мозг забил тревогу, которая глухо отбивалась от стенок сознания.       — Стой, — неуверенно выпалил Усаги, схватив её за руку, — Мне кажется не надо этого делать...       — Почему? — настороженно спросила лиса, хмурясь.       — У меня плохое предчувствие, — шатко ответил он.       Похоже, Мико не питалась продолжительное время, и очаровывающая магия ослабла. Либо мальчишка слишком много и долго болтал, от чего эффект ослаб. По крайней мере, раньше такого не было. Кицунэ это учтет.       — Оу, о чём ты говоришь? — промурлыкала она, — Веселье только начинается.       Этот взгляд невозможно было не почувствовать, он не увидит его, но ощутит спиной, затылком и всем телом. Лёгкая женская рука будет его душить. Нежно душить. А он как будто и не против. Юноша готов задохнуться и умереть прямо сейчас, ни о чем не жалея. Но нет, от простого удушья он не умрёт.       Несчастный чувствует, как звериные клыки впились ему в шею, вытягивая из него жизнь. Юноша болезненно выгнул спину, пытаясь унять невыносимый жар, который источал лисий укус. Он все меньше и меньше становился похож на себя. Усаги перестал напоминать зайчика, и стал больше похож на ягненка. Отличия этих несчастных животных в том, что агнец более покорно принимает свою смерть, в то время как заяц до конца пытается вырваться из звериной пасти, борясь за собственную жизнь.       Это должно было случиться. Бесполезно сопротивляться. Вот и она не сможет совладать со своими мыслями, сомнениями, которые будут, словно маленькие черви, теперь пожирать её душу.       — А сейчас ты меня любишь? — послышался дрожащий голос с окровавленных уст.       — Да, — не задумываясь ответил он.       — Ты меня любишь?       — Да...       — Ты меня любишь, Эи..?       Он не успел ответить, да и вопрос был не ему. Все, что смог почувствовать несчастный Усаги, перед предсмертной агонией, это было ощущение нескончаемых страданий и сожалений его убийцы. Его прекрасной убийцы. Почему она плачет? Ей его жаль? Она по кому-то скучает? Кого она любит? Он уже этого не узнает.       Шерсть на хвосте встала дыбом от осознания сказанных слов. Испугавшись, Мико отпустила юношу, дернувшись как от огня, а тот замертво упал спиной в воду. Оставшаяся кровь из его раны от укуса, тянулась необычными узорами, словно лозы винограда, но далее, от течения реки, они становились похожи на полосы от когтей, а за ними, Яэ увидела что-то нечеловечески страшное в отражении реки. Демонические глаза смотрели на неё из воды, а безумный оскал белоснежных клыков испачканных в алой крови, что стекала вниз по подбородку, злобно ей ухмылялся.       «Это я?!» — ужаснулась жрица, в страхе пятясь назад, от чего упала на землю.       С бешеной отдышкой, судорожно перебирая ногами, отступая, она упёрлась в столб дерева, вжимаясь в него, найдя опору. Ей страшно, жутко от самой себя. Как до этого дошло? Когда она стала такой и почему?       «Ну почему это все со мной? Это ведь не я. Не я же, верно? Это животное не я, так почему я ему уподобляюсь? Как будто, что-то злое меня заставляет. Почему я вообще вспомнила Эи? Она же не причем. Она... Что же она скажет, когда узнает..?»       Её искренние чувства к Эи, что-то очерняет, уродует и царапает, словно она своих жертв. Что-то непонятное и злое пачкает её чистую любовь. Жрица понимает, это не нормально, но осознает только тогда, когда все кончилось, словно в эти моменты, это не она. Это кто-то другой, кто-то за неё.       — Когда же я выберусь из этого кошмара?       В такие моменты, ей становилось не по себе, от всплывающего образа подруги, ведь она правда любит её, а в такие моменты меньше всего хочется вспоминать того, кем безумно дорожишь. Стыдно и неприятно.       Внезапно несчастное девичье сердце забилось чаще. Не разумом и не телом, но нутром, кицунэ, как фамильяр, почувствовала своего Архонта. Райдэн больно прямо сейчас, точно так, же как и Яэ.       — Эи? — беспокойно спросила в пустоту Мико. Что-то, наверное, случилось, раз даже кицунэ это почувствовала.       Именно в тот день и в тот вечер всё изменилось. Забыв про собственные душевные терзания, Мико незамедлительно, вытерев слёзы и приведя себя в порядок, направилась к Эи, ощущая, что той, сейчас очень сильно нужна поддержка, хоть она этого и не признает. Кто как не единственный друг должен ей помочь.       И как же сильно облилось кровью её сердце, когда Мико увидела сёгуна такой уязвимой и такой хрупкой, плачущей по Макото. Тогда кицунэ нашла нужные слова, и Вельзевул её не оттолкнула, а даже наградила желанным поцелуем, на который Яэ и не надеялась. Эта внезапная надежда на любовь и на взаимность, словно вытащила её из той красной из-за чужой крови реки. Голос демона стих, она стала его игнорировать. А когда кицунэ услышала из уст Эи, такое искреннее, нежное и трепетное: «Я люблю тебя», то он более стал над ней не властен. Но голод... Голод она все равно чувствовала. Злому голосу стало нечем её пугать, она научилась его игнорировать, но к голоду привыкнуть невозможно.       Но она не хочет сейчас об этом думать, ведь сейчас Яэ так счастлива. У неё есть Эи, которая её любит, больше нечего не нужно. Пусть эти мысли уйдут от неё, пусть они растворяться так же, как та кровь в реке, и она просто будет счастлива.       Вчерашний день был схож с тем, когда они стали ближе. Он тоже из слёз сменился чем-то большим, чем-то новым и прекрасным, для них обеих. Груз неразделённой любви и страшной тайны, который она носила в себе уже долгое времени, наконец-то спал, оставляя после себя грубые шрамы на измученной душе.       Крепко зажмурив глаза, чтоб отогнать от себя всё ещё где-то рядом витавший сон, Мико была несказанно рада видеть перед собой ту, что так влюбленно и ласково на неё смотрела, и как же девушке было страшно подумать, что все это могло оказаться лишь сном.       — Мне снился такой прекрасный сон, — мечтательно прикрыв глаза, произнесла Гудзи, — Там ты сказала, что любишь меня... Или это было явью? — с надеждой спросила она.       Сердце кицунэ предательски сжалось. В голову начали лезть самые разные мысли, и, впервые в жизни, ей стало неловко от собственных слов. Мико казалось, что Райдэн сейчас сочтет её за глупого подростка, или что-то в этом роде, и лисичка смущённо опустила глаза. Но как же она удивилась, почувствовав руку на своем лице, что так заботливо поправила прядь её розовых волос.       — Это был не сон, — тепло улыбнулась Эи, ласково на неё смотря. — Доброе утро, Мико.