Под прикрытием

      Выходные пролетели, словно их и не было, поэтому понедельник настиг Антона неприятным осознанием того, что ему снова придется ранним утром плестись через лес и отсиживать по 7 часов за партой, будто заключенный, под строгим надзором учителей. Да и «сокамерники» тоже так себе, подумал Антон, автоматически исключая из этого списка единственного друга — Полину. В голову ему пришли приятные воспоминания о том, как они с ее дедушкой сидели в гостиной, попивая чай. Это был один из самых приятных моментов с тех пор, как он стал жителем поселка. Но голова, будто привыкшая к большим нагрузкам, решила в очередной раз озадачить хозяина, и он устало выдохнул теплый пар и свернул на уже привычную заснеженную дорожку.       — Друзья… — сам себе пробубнил Антон. В голову вернулись события пятничного вечера.       Петров не осмелился для себя обозначить этих двоих таким чистым и теплым словом, несмотря на их странную выходку на днях. «Это вообще не дает повода дружить с ними, — возмущается про себя парень. — Они же самое настоящее быдло! Что это вообще было вчера? Залезть на трубу, чтобы — что? Очки вернуть? Пф, да я бы и без них обошелся, чем подрываться ночью от криков Оли».       Но как бы сильно Антон ни возмущался и ни противился, очки принял и прямо сейчас нервно поправил их за дужки. Верни окуляры незнакомец (не через окно, конечно), Антон перенес бы подобное спокойно, в отличии от того, что происходило вчера. Долгожданный сон полностью отогнали нежданные гости, поэтому время его отдыха пугающе сократилось до пяти единиц. Может, для кого-то это пустяк — утратить какие-то там два-три часа сна, но Петров свой режим после переезда стал ценить больше, чем всю жизнь до этого. На новом месте он и так долго не мог приспособиться и чувствовать себя в безопасности, а тут к тебе гопник по трубе лезет посреди ночи, и ты снова попадаешь в плен паранойи. Так и крышей поехать не долго, с досадой подумал Антон. В последнее время, когда его наконец перестали мучить кошмары, связанные с устрашающим скрипом гнилого паркета в доме, кричащими друг на друга родителями и плачущей Олей, он не испытывал эту свинцовую тяжесть век и противное жжение белков при взгляде на что-то яркое. Таким образом сегодня парень почувствовал, как калечатся его и так плохо видящие глаза в момент резко загоревшегося света на кухне. Из-за недосыпа пострадали не только они, но и настроение Антона. Редко его можно увидеть в таком расположении духа, но последние события вперемешку с маленьким количеством сна сделали из Петрова настоящую смесь недовольства, которая сейчас злится даже на снег, который за ночь стал влажным и тугим, отчего ноги в таких же раздражающих ботинках стало сложнее передвигать.       От приливших водопадом за утро эмоций, скопившийся негатив необходимо было выплеснуть, и как можно скорей, иначе он прямо на месте расплачется от досады. Парень, не задумываясь, подошел к первому попавшемуся дереву и пнул с такой силой, на которую только способно его уставшее тело. Нога не сильно пострадала из-за твердого носка его обуви. В отличии от дерева. Глухой удар заставил ветки дерева крупно задрожать, и уже через пару секунд весь снег, осевший на бедной ели, свалился разгневанному Антону прямо на голову, что, к сожалению, не остудило его пыл. Он разрешил себе тихое ругательство:       — Блять, — прошипел он себе под нос, сняв очки, чтобы очистить линзы от налипшего снега.       Бабушка говорила, что мат бесов отпугивает, а вышло абсолютно наоборот.       — Слышь, Вася! — звук из-за спины сопровождается приближающимися шагами, и Антон попытался как можно быстрее нацепить окуляры обратно, несмотря на то, что на них все еще оставались мешающие следы снега. — Ты че тут забыл, сука?!       Он сразу узнал голос Ромы, отчего былой гнев сменился паникой. «Вася? Это мне?» — испуганно подумал Петров, перебирая в голове возможные исходы такой ситуации, пока скрип снега, прозвучавший в паре метров от него, не вынудил обернуться. Лицо встретилось с лезвием ножа-бабочки, владелец которой за ту секунду сменил лицо с враждебного на удивленное. Бяша сзади наблюдает эту сцену с приоткрытым ртом. Антон рефлекторно отшатнулся, но вязкий снег, задубевший и просевший за выходные, не пустил ноги Петрова, из-за чего попытка сделать шаг назад увенчалась потерей равновесия. Тело парня стало забавно извиваться, а руки заболтались из стороны в сторону. На инстинктивном уровне ладонь должна ухватиться за что-то, способное спасти Петрова от приземления пятой точки в снег, но так как все еще не отошедший от удивления Рома, держащий перед Антоном нож, показался не самой лучшей точкой опоры, в ту же секунду кожа ладони напоролась на десятки зеленых иголочек, когда парень вцепился в ту самую ветку, осыпавшую его снегом в отместку за жестокое обращение с деревом. Тело еще какую-то секунду медленно опускалось, но в итоге замерло вместе с двумя подоспевшими ребятами, молча наблюдавшими за нелепыми движениями Антона. Колени затряслись от неудобного и непривычного положения, так как еще пару-тройку десятков градусов наклона и парень встал бы идеально параллельно земле. От боли в ладони Петров задержал дыхание и прикусил губу, ведь уже чувствует как протыкается его кожа этими клятыми иголочками.       Первым очухался Бяша:       — О, здоров, мужик, — странно улыбнулся тот. — Ты че тут забыл-на?       Ответа не последовало; сейчас Антону важнее было не упасть.       Вскоре и Рома пришел в себя:       — Ебать, Тоха, ты, что ли? — сконфуженно спросил он.       Парень резким движением махнул кистью руки, и нож оказался сомкнутым между рукоятками, после чего был отправлен обратно в правый карман. Пятифанов голой ладонью взял левое запястье Антона, пальцами которого он схватился за ветвь, и рывком потянул на себя, помогая выбраться из ловушки гравитации и противного снега. Парень чуть было не завалился вперед от неожиданного рывка, но рука Ромы, все еще твердо держащая Антона, осталась на месте и дала ему точку опоры, чтобы он повторно не упал.       — Я думал какой-то хмырь тут шастает, а это ты, — никак не прокомментировав нелепое падение Антона, он осмотрел его голову и плечи, на которых до сих пор красуется снег. Осознавая собственную вину перед Петровым, Рома почесал затылок и переведя взгляд на потрепанную ель, сказал: — Извиняй, не узнал.       На такое непринужденное, брошенное по обыденному извинение, он просто кивнул. Обрадовало Антона отсутствие ножа, что свидетельствует о том, что сегодня его протыкать никто не планирует. Но это так же не гарантирует его безопасность в такой компании. На всякий случай, он все-таки отошел от парней на добрый метр расстояния. Рому, который уже стоял с даже не хмурым, а вполне спокойным выражением лица, это действие никак не смутило, поэтому Антон не побоялся задать вопрос Бяше на его странное в силу обстоятельств приветствие:       — Разве здесь нельзя шастать?       «Может, они посчитали меня тем самым маньяком? В лесу же, как-никак» — с досадой подумал Антон, вспоминая как в средних классах его тихое и скромное поведение одноклассники воспринимали именно так. В тихом омуте черти водятся, но Петров себя к этой поговорке никогда не относил. Да, у него было мало друзей, но не из-за того, что Антон какой-то псих, который с момента поступления в среднюю школу норовит убить ровесников, а просто не умеет вписываться в коллектив. Разве это такая проблема для окружающих? Вот представители такого же мнения сейчас стоят и пялятся на него, но ровно до тех пор, пока Бяша не выдает фразу, после которой Ромкино лицо вновь приобретает убийственное выражение.       — Ды ты наш тайник пнул, на, — без капли сомнений выдает бурят.       Рома медленно поворачивается к другу с выражением одновременно полным и отчаянья, и раздражения. По его глазам видно, что в этот момент Пятифанов представлял Бяшин мозг чуть больше грецкого ореха.       — А, ему нельзя было?.. — виновато спросил бурят, пряча нижнюю часть лица в воротнике, подальше от устрашающего выражения Ромы.       Антон в их разговор не лезет, не сильно ему интересен какой-то там тайник. Тем более, если это как-либо связано с хулиганами, вопрос окажется просто небезопасным. Но Пятифанов, несмотря на явное недовольство длинным языком друга, вздохнул и помял пальцами переносицу с еле видной морщиной чуть выше. Рома начал подходить в сторону Антона, заставив того испытать новый прилив страха и адреналина на случай, если придется уворачиваться от кулаков. Но к его большому удивлению, хулиган лишь встал рядом, а внимание его переключилось на старую ель, за которую Петров ухватился минуту назад. Напряжение тут же развеялось и сменилось интересом. Что он делает?       — Расскажешь кому-то — ты труп, — пригрозил Рома, бросая на него предупреждающий взгляд.       Антон сглотнул и быстро кивнул.       Чужая рука отодвинула ветки в сторону, и хулиган кивнул на маленький склад из упаковок. Только спустя пару секунд Антон понял, что это, и с искренним удивлением охнул. «Откуда у них столько? — задумался Петров. — А вдруг это то, о чем говорила Полина? Они воруют деньги на сигареты?!». Возможно, вопрос довольно опасный, но Антон не захотел так просто мириться со своим неудовлетворенным любопытством, раз уж ему раскрыли часть правды.       — Ого… Откуда вы деньги берете на все это? — вырвался вдруг вопрос. Раз они показали ему свой тайник, такой вопрос не должен вызвать подозрений. Так ведь?..       Рома с Бяшей переглянулись. Это действие парню показалось немного пугающим, ведь любопытной Варваре на базаре нос оторвали, а в его случае просто отрежут. По крайней мере, так он думал. На самом же деле, после того, как Бяша пожал плечами, Пятифанов повернулся к собеседнику и, отпустив ветви ели, которые, упав, напугали Антона, шлепнувшись прямо перед его лицом о кору дерева, ответил на вопрос:       — Видел ГАЗик, который раз в месяц в поселок заезжает? — спросил он, спрятав руки в карманы.       На самом деле, нет, Антон ни разу не замечал эту машину, но все равно кивнул. От этого ход разговора не поменяется.       — Там один тип стекло набирает. Ну нам с него бабло капает.       Антон знает, что раньше, еще во времена союза, были специальные пункты приема стеклотары. Отец однажды рассказывал, как он, будучи школьником, сдавал одну бутылку по 20 копеек. Тогда это были вполне неплохие деньги, чтобы одним только сосудом из-под молока заработать себе на перекус. Его отец же в детстве поставил себе планку на целый жигуль, который в конце семидесятых можно было приобрести за 5 620 рублей. Сейчас это число покажется смешным, но в то время покупка машины по такой цене обошлась бы в копеечку. С этой стороны Петров почти не обманул Полину, ведь его отец еще со времен СССР копил деньги именно на машину (хоть и не на ту, которая у них сейчас). Конечно, Антону такой энтузиазм не понять, ведь он никогда не был помешан на автомобилях, исключая вкладыши из жвачек «Турбо», которые он коллекционировал в 12 лет. Наверняка, у старшего Петрова были такие же проблемы с математикой в школе, как и у сына, ведь если подсчитать реальную возможность накопить на автомобиль одними только бутылками, на сбор потребуется примерно 40 лет. Но это было еще до хмурых 90-х, когда все пункты приема сложно стало обеспечивать, и они благополучно закрылись, оставив после себя только заинтересованных частников, которые колесили по городам и поселкам на грузовых автомобилях в поисках людей, готовых за смешную цену отдать стеклотару, будь она грязная, битая или с этикеткой.       Но все равно присутствует какая-то несостыковка. Чтобы заработать на такую кучу сигарет, которую Антон увидел в дупле, нужно притащить где-то два полных мешка бутылок. Вопрос, конечно, интригующий, но в этот раз он придержит свое любопытство при себе. Все-таки он не с Олей разговаривает, которая с удовольствием расскажет обо всем, что узнала за минувший час, а с Пятифановым, который являет собой не самого безопасного собеседника. Как говорится, меньше знаешь — крепче спишь, а сон для Антона сейчас в приоритете. И что бы там не говорили хулиганы после инцидента за школой почти трехдневной давности, Петров не перестаёт видеть в них угрозу, тем более, после того, как две минуты назад на него наставили нож, приняв за какого-то там Васю. Именно поэтому он принял информацию как данность и кивнул, бросив лаконичное: «Понял».       Рому такой ответ, видимо удовлетворил, поэтому он довольно улыбнулся и прошел мимо Петрова. За ним тотчас же последовал и Бяша. Парень так и остался стоять возле чужого тайника, смотря вслед уходящим, но не прошло и двадцати секунд, как один из них обернулся и снова окликнул:       — Ну ты идешь или будешь там торчать?       От неожиданности плечи Антона еле заметно вздрогнули, но он собрался и, не будучи до конца уверенным, правильно ли поступает, соглашаясь с предложением Ромы, робко ответил:       — Да, я… я иду! — крикнул он и нагнал хулиганов, расположившись левее новоиспеченной компании.       Бяша, до этого молчавший, не упустил момент, чтобы разговорить Петрова.       — Антох, а ты зачем дереву вдарил, на?       От такого вопроса стало стыдно. Признайся он, что сделал это из-за плохого настроения, остался бы истеричкой в глазах не только этих двоих, но и своих.       — Ну… Не знаю, просто так, наверное, — ответил он, потупив взгляд о дорогу.       — Просто ТАК, — он повысил интонацию на втором слове, — и палец сломать можно. Да, Ромка?       — Ой, Бяша, секись, пока рожа целая, — нахмурился Пятифанов и с недовольным лицом начал копошиться в кармане.       Бурят злобно захохотал. Рома же достал из левого кармана пачку сигарет, зажал одну из табачных трубочек губами и с таким же недовольным видом достал и поджег спичку. Прикрытый ладонью огонек успешно поджег папирус, после чего Рома зажал сигарету средним и указательным пальцами и без какой-либо эмоции, говорящей о наслаждении, сделал затяжку.       Антон, молча наблюдавший за этим процессом, не сумел скрыть взгляд от курившего.       — Будешь? — спросил Пятифанов, через Бяшу протягивая Петрову открытую упаковку.       Антон удивился и одновременно испугался такому предложению.       — Нет-нет, я не курю, спасибо, — он отгородился от упаковки ладонями, будто защищается от коробки.       Рома на это лишь пожал плечами и убрал сигареты в карман, мол не хочешь, как хочешь.       — Спортсмен, что ль? — изогнул бровь Бяша.       — А не видно? — ответил вопросом на вопрос Пятифан, одновременно выпуская изо рта клуб дыма.       Петров сначала не понял, к чему это было сказано, но вспомнил про свою шапку и моментально покраснел, ладонью прикрыв надпись «СПОРТ» на ткани, которая частично промокла от растаявшего снега, под гогот Бяши, вырвавшийся еще до того, как парень в очередной раз озвучил свой фирменный подкол.       — А сегодня, походу, закалялся, на! — наконец смог выговорить бурят в промежутках между своим громким, частым смехом.       Рома сначала не понял, при чем тут это, ведь в их краях для закаливания достаточно выйти на улицу. Ему потребовалось снова взглянуть на примкнувшего к их дуэту парня, чтобы понять, из-за чего Бяша сейчас вздергивает плечами от смеха. Когда глаза остановились на все еще заснеженных плечах и наполовину мокром головном уборе, который с минуты на минуту покроется коркой льда из-за низкой температуры, Пятифанов прыснул от смеха, заставив и так красного от смущения Антона покрыться румянцем до самых ушей, настолько неловко ему стало из-за этого злосчастного дерева.       Увидев реакцию Петрова, бурят ободряюще постучал ему по спине.       — Да не парься, мы не со зла, на. У каждого свои проёбы.       — Ага, как у тебя с зубами, например, — ухмыльнулся Рома, смотря куда-то вперед.       Бяша надулся: сморщил подбородок, выпятил нижнюю губу и нахмурился при взгляде на товарища. Если уж бурят засмеял его перед Антоном за однажды сломанный палец на ноге, то и Рома в сторонке не останется.       Петров немного отошел от настигшего его смущения и с интересом смотрит на происходящее, когда Пятифанов с довольной улыбкой повернулся к Бяше, чтобы подразнить друга за тот самый «проёб».       — Челюстной турникмен.       — Ага, а как же! Сказал тот, кто ногу впечатал в дорожный знак, на!       — Ёбу не гони!       — Ага, щас!       — Говорит мне тот, кто на спор повис зубами на турниках!       — Это не считается, я был пиздюком, на!       — Да ты им и остался, чмошник!       — Сам такой, блять!       Не прошло и нескольких минут, как парни переключили внимание с нелепого поступка Антона и начали издеваться друг над другом, подкидывая все больше смешных и постыдных историй в свою перепалку. Антону одновременно и неловко, и смешно наблюдать за этим. «Они хоть когда-то общаются нормально?» — сам себя спросил Петров, когда Бяша агрессивно ткнул Пятифанову средний палец чуть ли не в самое лицо и получил такой же жест в ответ. Со временем они утихли, но спор закончился на неопределенной ноте, поэтому бурят с уверенностью в том, что ему за сказанное не прилетит, уверенно объявил:       — Истеричка, на.       — Китаец, — прилетело в отместку.       Бяша наигранно возмущенно вздохнул, делая вид, что его это оскорбило. Вот актер, только повод дай. Он показательно свел брови к переносице и повернулся к Петрову, который все это время неимоверными усилиями сдерживался, чтобы не засмеяться от этой картины и сейчас крайне удивлен вниманию к себе.       — Вот Тоха меня не обзывает, на. Буду с блондинкой дружить, а ты, Ромка, иди в пизду собачью.       На лице Петрова застыло искреннее удивление из-за резкого заявления Бяши и прозвища, которое к нему приклеилось как банный лист ещё с пятницы.       — Ага, как же, — не восприняв эту новость всерьез, Пятифанов только издал показательный смешок и выбросил уже скуренный кусок папируса себе под ноги, придавив ботинком.

***

      — Эм…       — Чё такое?       — Почему ты здесь сидишь?       — Потому что здесь не занято, на.       — Оу… Я понял…       Антон попытался сделать непринужденное выражение лица, хотя на самом деле Бяша, занявший место на последней парте рядом с ним, заставил парня несколько секунд потупить на месте перед собственным стулом. Похоже, он не шутил, подумал Антон и с опаской глянул на третью парту среднего ряда, где в гордом одиночестве сидит Пятифанов и даже не оглядывается на них двоих. Петрова накрыл неприятный холодок. Он знает, какие последствия могут быть у ревности этого хулигана. Исходя из многочасовых размышлений, которые мучили парня не только днем в школе, но и по вечерам перед экраном телевизора вместе с Олей, Бяша для него оказался более важной персоной, чем сама Полина. Ведь за одну грубую фразу, которую бурят лепит без задней мысли в адрес Ромы, из уст другого человека закончилась бы кровавым побоищем. Видеть такую вялую и незаинтересованную реакцию от него в этом случае просто странно и непривычно.       Поначалу Антон было смирился с новым соседом по парте, но с течением времени это стало раздражать. Бяша никогда не ведет себя спокойно. Он вечно крутился на месте, давал глупые комментарии к лекции учительницы, строил квадратный колодец из чужих карандашей и ручек, сделал кораблик из вырванного тетрадного листика, разрисовывал ладони разными завитушками, напоминающими пружину или смерч, отдавал сам себе отчет о картинках, которые нашел на задних страничках учебника. Можно представить, как он радовался на уроках биологии в восьмом классе, подумал Антон, когда бурят в очередной раз карандашом черканул какому-то ученому козлиную бородку и торчащие в разные стороны усики. Поначалу новый сосед несильно напрягал Антона, привыкшего к постоянной болтовне сестры, но с наступлением второго урока Бяша не собирался так просто мириться со своей скукой.       Физика не смогла заинтересовать его ни учебником, ни канцелярскими принадлежностями, поэтому тактика монолога превратилась в попытку развести Антона на беседу. Не зря же он подсел к нему на последнюю парту, верно?       — Тоха.       Петров сделал вид, что не услышал.       — Тоха-картоха.       Он прикладывал отчаянные попытки сосредоточиться на формулах на доске.       — Антон-гандон.       Глубокий вдох.       — Что?       — Как дела?       На лице Антона застыла усталая гримаса. Он медленно повернулся к Бяше, который в предвкушении подпер щеку ладонью и улыбнулся так широко, как ему позволяла эластичность собственной кожи лица. Подавив громкий вздох, Петров выдавил настолько дружелюбное «нормально», что утреннее раздражение грозилось вырваться наружу.       — Я видел, что ты рисуешь круто, на.       Лицо приобрело удивленный оттенок. Антона такое заявление застало врасплох, ведь в классе к его последней парте никто, кроме Полины, не подходит, чтобы рассмотреть каракули в тетради, а в коридоре он рисует редко, да и после случая с Бабуриным в тот день решил отказаться от удовольствия заниматься творчеством на всеобщее обозрение, поэтому даже не предполагал, что кто-нибудь видел его рисунки. Кстати, о Семене, его сегодня не наблюдается. Эту пропажу можно объяснить сидящими на носу Антона очками, ради которых хулиганам пришлось помарать руки. Другой пропажей стали Морозова с Катей, которые до этого также пропадали и в пятницу. Антон мог бы поразмышлять на эту тему, но Бяша, с интересом наблюдающий за мозговой деятельностью Антона, подталкивал его вновь переключить поток мыслей на его вопрос.       — Ну так, нормально, — поскромничал Петров, поглядывая на учительницу, чтобы случайно не попасться на разговоре с соседом по парте и не спровоцировать грозную Антонину Георгиевну на очередную лекцию о поведении.       — А меня нарисуешь? — с блеском предвкушения в глазах спросил улыбающийся бурят, немного придвигаясь к собеседнику, чтобы его просьба уж наверняка не стала отвергнутой.       Сколько раз Петров слышал эту фразу, но в отличие от других художников, она его никогда не раздражала, даже наоборот — льстит, ведь это говорит о том, что человеку твои рисунки нравятся, хотя Бяша, скорее всего, о его увлечении узнал от третьего лица. К тому же не так часто на его хобби вообще кто-либо обращает внимание. Конечно, исключением стала Оля, которая на постоянной основе выступает критиком его рисунков, и Полина, за что Петрову она и нравится. Проницательность Морозовой притягивала, ему, как и большинству людей в принципе, нравится, когда за его действиями или поведением подмечают мельчайшие детали и указывают на это.       Так как веской причины отказывать нет, Антон согласился, молча кивнув, чтобы не создавать лишний шум. Бяша, видимо, таким ответом стал более чем удовлетворен, ведь по выражению лица видно, что он сейчас чуть ли не сгорит от собственной радости.       — Пика-козырь! — тихо воскликнул он.       Странно, подумал Антон, столько эмоций от одной бумажки. Да, подумать о таком было бы странно для Петрова, учитывая то, насколько он сам любит эти самые бумажки и сколько стараний вкладывает даже в самый простой набросок, но Бяша-то чего так воодушевился?       — Знаешь, Антох, я и сам типа… ну, художник, — вдруг шепотом сказал бурят, прячась за спиной впереди сидящих людей, чтобы их диалог оказался максимально незаметнее.       — В смысле? — Антон тоже пригнулся, прислоняясь грудью к парте, подобно однокласснику. Такой ход беседы его заинтересовал.       — Паяльником по дереву жгу, на! — гордо признался Бяша, не убирая с лица частично беззубой улыбки.       Антон сначала удивился, но потом вспомнил, что в его прошлой школе тоже были уроки труда, на которых мальчикам приходилось вырисовывать узоры на кусках дерева. Но это было в далеком шестом классе, а если Бяша этим делом занимается с тех самых времен, его поделки должны быть не менее красивыми, чем бумажные работы Антона, насколько можно сравнивать их виды рисования.       — Вау! — слабо, но искренне улыбнулся Антон, вызвав у бурята волну гордости за себя. — А что ты рисуешь? То есть выжигаешь.       — Хм… — задумался тот. — Лес.       — Лес?       — Лес, на.       Они недолго помолчали, прежде чем Антон понял, что стоит уточнить вопрос.       — Деревья, что ли?       Бурят захлопал глазами, будто этот вопрос являлся глупым. Возможно, так оно и было.       — Ты будто в лесу никогда не был.       — На самом деле, нет. Ну, кроме тропинки до школы, — признался Петров, чувствуя стыд от того, что Бяша смотрит на него, как полиция на уголовника. Осуждающе, будто узкое представление о лесе было целым преступлением.       — Эх, Антоха, Антоха, — разочарованно покачал головой парень. — Там ж не только зелень, на. Видел, какие там белки ёбнутые? Они будто клея нюхнули, прыгают как…       — Бяша! Антон! — раздался писклявый голос учительницы, заставивший обоих резко подорваться и выровнять спины в идеальной осанке, да так, что Антон мог поклясться, что услышал хруст позвоночника, а руки сложить друг на друга, как учили в первом классе. — Что сейчас может быть важнее урока физики?       Оба парня опустили взгляд: один устремил его в пол под ноги физички, а второй сверлит трещину в парте, которую кто-то обрисовал вокруг контуров гелиевой ручкой.       — Ничего, — ответил за них обоих Антон, разглядывая черные туфли-лодочки Антонины Георгиевны.       — Да, Петров?! — завелась она. — И что же вы только что так оживленно обсуждали? Закон Кеплера, небось? — она показательно постучала скрученной тетрадью по меловой надписи на верхней части доски.       — Не, угашенных белок, на, — моментально поднял голову Бяша прежде, чем успел ею подумать.       По классу разнесся громкий смех, да и сам Антон страдальчески сжал губы, чтобы из них не вырвался непрошеный звук. Женщина несколько раз настолько сильно ударила ладонью о стол, что возник вопрос: как древесина еще не поломалась от такой дикой расправы.       Парней выставили из класса под режущий слух крик учительницы. Как же стыдно стало Петрову по дороге из кабинета. Ведь все видели и слышали, как Антонина Георгиевна срывала голос на них за неподобающее поведение, отчитывала и приказала покинуть помещение, не сбавляя тона. Антон так и не смог заставить себя отвести взгляд от пола даже после того, как дверь за ним не захлопнулась глухим стуком о деревянный косяк. Такой опыт унижения перед ровесниками у него впервые. Но Бяша, кажется, по этому поводу совсем не переживает.       — Зато не в классе торчать, на, — довольно сказал бурят, засовывая разрисованные ладони в карманы штанов. Он обернулся к однокласснику, будучи на расстоянии уже около трех метров, когда не услышал за собой чужих шагов. — Пошли, че встал, блондинка?       Петрову даже нет дела до этой позорной клички, когда сознание скребёт факт того, что его выгнали из класса за болтовню. Он мог бы вслух обвинить в этом бурята, что сделал мысленно в своей голове, но не стал игнорировать то, что Антон и сам виноват со своей неспособностью вовремя заткнуться, даже если тема о рисовании стала ему интересней какого-то там Кеплера.       — А куда? — оторопело спросил Петров, все так же стоя на месте.       — Не ебу, — пожал плечами Бяша, полностью поворачиваясь к собеседнику всем телом, пока тот сомневается. — По дороге с облаками, на.       Антон обернулся на дверь, не будучи уверенным в правильности своего выбора, но что-то новое всегда привлекало человеческую натуру, поэтому парень не смог отказать себе в возможности первый раз в жизни прогулять урок.       Петров решился и молча шагнул в сторону Бяши.       — Во-о-о, это по-нашему, — заулыбался бурят и пристроился по правую руку от Антона.       За их дуэтом забавно наблюдать. Антон, будучи добросовестным учеником и, как говорили учителя из его предыдущей школы, примером для подражания, оказался впервые выгнан с урока, отчего выглядит смущенным и застыженным, а Бяша рядом с ним, будто сейчас перемена, как ни в чем не бывало ведет рассказ уже не о белках, а о дятлах, которые даже зимой не оставляют его в покое и стучат по утрам. Несмотря на то, что Петров как и в любой другой раз не стал бы вслушиваться в эту болтовню, думал он о Бяше, а точнее, о том, как того назвала учительница.       — Кстати о птичках, — вдруг начал Петров, внезапно перебив бурята. Но он, кажется, этому даже рад, потому что сам тараторил безостановочно уже семь минут, — тебя и вправду Бяшей зовут?       Между ними повисла тишина, а бурят приподнял бровь, мол ты серьезно это спрашиваешь?       — Ну да, — тупо уставился на него одноклассник, — так все зовут.       — Я думал, что это кличка, — признался Антон, почесав затылок. С каждой секундой он чувствует себя все глупее и глупее, когда проясняется суть вопроса.       — Это погоняло, Антох, не путай. Клички собакам дают, на, — улыбнулся Бяша, отчего обстановка немного разрядилась.       — То есть это не твое настоящее имя?       — Ты где такие имена слышал?       — Тогда почему именно «Бяша»?       — Потому что я волк в овечьей шкуре, на.       Антон удержался от скептического взгляда, но для себя в голове в очередной раз привел сравнение. Нет, тут волком и не пахнет. Бяша больше на шакала смахивает. Щуплый, стайный падальщик с отвратительным воем, напоминающим то ли смех, то ли плач. Идеально подходит.       — Но настоящее имя же у тебя есть? — всё стоял на своем Антон.       — Ясен пень! Тох, ты ж, вроде, умный, на.       Петров проигнорировал последнее предложение.       — Тогда почему даже учителя используют кли… погоняла?       Бяша тихо захихикал.       — Не у всех так язык выворачивается, чтоб мое имя сказать, — с какой-то непонятной гордостью объявил Бяша.       — Значит, тебя зовут?.. — Антон показательно замолчал, намекая, что его собеседнику следует продолжить самостоятельно, но бурят лишь хитро улыбнулся.       — Не-е-ет, — протянул он, — секретная информация!       — А кто знает?       — Это тоже секретная информация, на, — беззлобно улыбнулся Бяша, обнажая промежуток меж зубами.       Антон понял, что дальше спрашивать будет бесполезно, поэтому сказал с легкой досадой:       — Ладно, — он решил особо не заострять внимание на своем неудовлетворенном желании узнать настоящее имя одноклассника.       Это не мое дело, в конце концов, подумал Петров в попытке приглушить внутреннее разочарование. Но ему не пришлось долго заострять на этом внимание, потому что тишина в диалоге с Бяшей никогда не длилась дольше нескольких секунд.       — Кстати, при чем тут птички? — спросил тот с приподнятыми бровями, любопытно качнув головой.

***

      Бяша был бы хорошим собеседником, но не для Антона. Слишком уж разные у них интересы, не считая далекого от Петрова выжигания по дереву, которое могло бы претендовать на звание своеобразного рисования. Если буряту нравились такие вещи, как поселочные разборки, именуемые стрелками, которые парень любит приукрашивать своим неотъемлемо важным участием, то Петров человек творческий, любящий обсуждать абстрактные понятия. Например, как в их с Полиной встречу под лестницей, когда она рассказала о том, как в детстве пыталась записать звуки словами.       «И где она пропадает?» — подумал Антон, надеясь, что сейчас она волшебным образом выйдет из-за угла. Ага, щас, размечтался, поругал себя за глупые мысли Петров. А Бяша тем временем активно машет кулаками, изображая «его» разборку с каким-то там Апельсином, как выразился рассказчик. Насколько Петров понял из этой быстрой и несвязной болтовни, это тоже так называемое погоняло. Все бы ничего, но в истории бурята настал кульминационный момент, требующий наибольшей степени эмоциональности, и не успел Антон сказать «мама», как чужой локоть вписывается ему прямо в бок, где из-за недавней потасовки с Семеном все еще остался болезненный след.       — Ай! — болезненно выдал Антон, хватаясь за место удара.       — Бля, Антох, — взволнованно обернулся на вскрик Бяша, — прости, на, я не специально.       Но Петров только издал тихое шипение, втянув воздух через зубы и быстро пришел в себя, откидывая уже привычную боль на задний фон. Не впервой. Он коснулся места удара и слегка надавил, будто проверяя, не показалось ли ему. Антон подавил желание сморщиться, вместо этого немного сжал челюсть от неприятных ощущений.       — Че, прям так больно? — как-то виновато спросил бурят.       — Да нет, там просто синяк, — решил честно ответить Антон. Ну а смысл ему скрывать после того, что было в пятницу? Сам ведь все видел.       — А-а, это когда Свинья лупы сцапал? — догадался парень.       — Ну да, — признался Петров, не замечая своего раздражения и подавленности от такого позора.       Но Бяша удачно это подметил и поспешил подбодрить своего раскисшего товарища.       — Мы с Ромкой ему вчера смачной пизды дали за тебя, — гордо сказал бурят и выпрямился, будто большую часть работы выполнил он, хотя Антон уже понял, что его рассказам о подвигах не стоит верить. — У него теперь фары буквально светятся. Ну глаза. Око за око, тип, — подметил Бяша, под очами имея в виду две линзы, и загоготал с собственной шутки.       Стоило представить своего обидчика с двумя огромными фингалами, как внутри проскочило хоть и небольшое, но облегчение и даже удовольствие, от которого Антон сначала даже мысленно застыдил себя. Но потом решил, что так этому Бабурину и надо и не забыл поблагодарить за такую услугу.       — Спасибо, — улыбнулся Петров. Это, признаться, и вправду подняло ему настроение.       Бурят сначала удивился, видимо, не привыкший к вежливости, но вовремя адаптировался и отзеркалил чужую эмоцию.       — Да ты не мне спасибо говори, на, — чуть было не поскромничал Бяша, но вовремя исправился: — Не, мне тоже надо, конечно, но это была не моя идея.       Не сложно было догадаться, кого именно стоит благодарить, но бурят все же довел мысль до конца.       — Это Ромыч все придумал, на.       В голове сразу возникло много вопросов, но возглавляющим стал один единственный: «Зачем?». Он, конечно, знает, что друзья, кем их троих считает пока что только Бяша, делают подобные вещи, но тут уже возникла другая несостыковка. Да, Рома перестал калечить Антона, но как же странно выглядит их так называемое примирение. Или это просто нейтралитет? Равнодушие, в конце концов! Даже несмотря на то, сколько разных слов Петров перебирал у себя в мыслях, ни одно не смогло объяснить странное поведение одноклассника. Буквально сегодня утром он наставил на него нож. Позже, узнав в лице Антона, подал руку помощи и даже показал тайник, хотя мог бы просто пригрозить, чтобы тот держал язык на замке (хотя он и так это сделал), предложил сигарету из своей пачки, но все это с таким недоверчивым и оценивающем видом, что хотелось убежать от этой компании куда глаза глядят.       — Кстати, — Антон вдруг вспомнил тревожащий его все это время вопрос, — а Рома не будет злиться из-за того, что ты ко мне пересел?       Бяша выгнул бровь.       — А че мне будет, на?       — Ну тебе-то ничего, — Петров повел взглядом по паркету, ощущая неприятную, ноющую боль в области живота, когда в голове всплыли воспоминания того, как Рома единственный раз за время издевок над Антоном воспользовался ногами в драке и зарядил носком ботинка прямо по печени. Была это меткость опытного бойца или случайность, но след тогда долго сходил.       — Антох, — на его плечо легла ободряющая ладонь бурята, — ты теперь свой, на.       — Ну не чужой же, — вспомнив однажды просмотренный с отцом фильм про инопланетных тварей, парень осмелился пошутить.       Но лицо его не выдало никакого веселья. Такую привычку он имеет с детства на случай, если юмор окажется непонятным или не смешным, чтобы подобно Бяше не попасть в ситуацию «сам пошутил, сам посмеялся». В отличии от своего беззубого товарища, такие ситуации Антона смущают до покрасневших кончиков ушей, а тому хоть бы хны!       Но собеседник шутку оценил и без задней мысли о том, что его услышит дежурный учитель, расхохотался. Это придало Антону уверенности, поэтому он позволил себе улыбнуться.       — Зачё-ет, — все еще улыбаясь, похвалил его бурят. — Ну так вот, — продолжил Бяша в дружелюбной интонации, — ты пацан ровный, на, так что бояться нечего.       — Я подумал, что… дружбу вашу рушу, наверное, — неуверенно выразился Петров.       На это Бяша только беззлобно посмеялся и, не жалея сил, хлопнул друга по спине, отчего Антону показалось, что его позвоночник грозится сломаться. Он и так несчастно хрустнул, когда парень испуганно подпрыгнул на месте от крика Антонины Георгиевны, а теперь ещё и испытывает на себе дружескую поддержку от гопника.       — Не ссы, ты теперь в банде, на, — сказал Бяша и широко улыбнулся.       Не сказать, что Антону от этого полегчало. Он ничего не знает о том, что должен делать в такой ситуации, но для себя отложил, что, возможно, ему больше не придётся шарахаться на углах коридоров от этой тройки.