***
В лоб неприятно ткнулся влажный кончик волос, заставляя Антона провести ладонью по волосам, чтобы вернуть чёлку на своё законное место. — Всё, я пошла! — объявила девочка, поправив лямку рюкзака, и встала на носочки в ожидании чужой подставленной щеки на традиционный, прощальный поцелуй. Антон повиновался молчаливой просьбе и вот уже слышит громкий «чмок». — Удачи! — пожелал Антон уже ровно вставшей Оле. Она помахала ему на прощание и чуть ли не вприпрыжку скрылась с его глаз в толпе младшеклассников. Может, ему просто показалось, что Оля недоговаривает, а ей просто нужно было больше времени адаптироваться? Антону даже стало немного стыдно, что он не поверил ей. Это же Оля, думает он, она всегда расскажет, если что-то случится. И, не став морочить себе голову, вернул на лицо прежнюю улыбку, совершенно не контролируя её появление. Сейчас, пользуясь нахождением на четвёртом этаже, он сможет вернуть в библиотеку позаимствованный сборник стихотворений. Он больше любитель прозы, но Наталья Давидовна — учитель литературы — задала на завтра выучить стихотворение одного из троих русских поэтов на выбор. Петрову приглянулся сборник Лермонтова. Работы Михаила Юрьевича показались Антону меньшим из всех зол, так как эти стихи не такие громоздкие, складно звучат, а главное — учатся быстро. Проблема в другом. Антон до дрожи в коленях боится выступлений на публике. Точно сказать, когда это началось нельзя, возможно, страх родился вместе с ним и живёт внутри парня и по сей день, но и особого дискомфорта в жизни не доставлял никогда, так как Петров по своей натуре человек довольно тихий и безинициативный, в каких-то масштабных мероприятиях не участвовал. Но буквально вчера, вернувшись домой, ему захотелось сделать чуть больше обычного, чтобы получить не привычную четвёрку за «отсутствие интонации и неуверенность», если цитировать его бывшую учительницу, а твёрдую пятёрку. И он готовился вслух. Признаться, Антон настолько вжился в роль рассказчика, что дома, стоя у зеркала, невольно начал жестикулировать, получая настоящее удовольствие от того, как уверенно он выглядит в собственном отражении. Сразу же захотелось, чтобы и остальные увидели его таким: с прямой спиной, твёрдым голосом и плавно меняющим положение рук для пущего эффекта; как сказала тогда Полина, у него они довольно красивые. От этих мыслей к щекам подкатил румянец. Может, эта её речь тогда в коридоре и вправду внесла свою лепту? Или это хорошее начало дня сыграло свою роль? Неважно, потому что сейчас он чувствует себя способным свернуть горы и переполнен надеждой, что так и будет дальше, ведь ему завтра стих сдавать, уверенность ещё как понадобится перед классом. Вообще он ходил в библиотеку только два раза за всё время: первый раз для того, чтобы посмотреть её расположение и проверить книжные полки на наличие интересной ему литературы, а второй раз взял этот самый сборник. Забегая наперёд, нет, он не нашёл для себя ничего. Старые, потрёпанные и поросшие толстым слоем пыли переплёты представляют из себя по большей части школьную программу. От классики его воротит, а на книжных корешках то и дело мелькают фамилии: Пушкин, Толстой, Островский, Гоголь, Грибоедов, Тургенев… Петров резко останавливается, когда понимает, что уже минут восемь просто ходит вдоль шкафа и рассматривает его содержимое. Сдаёт книгу сутулой библиотекарше и убегает на третий этаж, где с минуты на минуту должна начаться ненавистная ему физика. «А я думал, что мне сегодня испортит настроение?» — с досадой подумал Петров. Одно радует, Антонина Георгиевна не такая импульсивная, как многие здешние преподаватели. Она представляет из себя среднего роста женщину с коротко выстриженными, седыми волосами. Её лицо покрыто мимическими морщинами, что свидетельствует о том, что когда-то это лицо умело выражать эмоции. Сейчас же только гусиные лапки да кожа меж бровями особо сильно выделяются на фоне её худого лица от попыток разглядеть, чем занимаются бестолковые дети во время её лекций. И Антон, наблюдая эту жалкую картину, боится внутри, что с возрастом станет таким же «кротярой», как его обозвал Семён в их последнюю стычку. Кстати, сегодня он пришёл на первый урок и, к большому облегчению, на Антона даже не смотрит. Только посреди урока, когда Бабурина вызвали «закрыть вопрос о его пропусках», что со стороны учительницы подразумевает разъяснить значение всех введённых терминов за первый семестр, Петров, сдерживая довольную улыбку, рассмотрел два огромных фингала у того под глазами, как и описывал Бяша. Но если Антон думал, что его так просто оставят в покое, то он глубоко ошибся. — Антоха! — окликнул его бурят в коридоре, когда парень поднимался на третий этаж. — О, — обернулся Антон, находя ситуацию немного смущающей после его вчерашнего побега. Он так и продолжил избегать парней. Как ему удавалось сделать это, учитывая, что они одноклассники — загадка. — Привет. Бяша, перепрыгнув на несколько ступенек вверх, достиг одноклассника, и они продолжили путь уже вместе. — Ты чего вчера сиганул со двора, на? — Ну так… — Петров отвёл взгляд, вспоминая вчерашние оправдания, и пожал плечами. — Я тетрадь забыл. — И всё, что ль? — удивился бурят. — Я думал, ты не настолько ботан, раз махаешься достойно, на. — Я не ботан, — обиженно нахмурился Антон и перевёл взгляд со ступеней на собеседника, которому, как ему кажется, чего-то явно не хватает. А точнее — кого-то. — А вы с Ромой разве не вместе в школу ходите? — Чего-чего? — не понял бурят. — Вы же постоянно вместе, вот я и спрашиваю, почему сейчас не так. — Ну эт когда как, на, — беззаботно ответил Бяша. — Тут два варианта: он либо спит, либо помер по дороге. Антон от последнего варианта задумался. А ведь такое возможно. И они с Олей, идя через лес, каждый раз сильно рискуют наткнуться то ли на лесную живность, то ли на очередного маньяка. Но, если верить рассказам местных, Бяши и Ромы в частности, то головорезов здесь давно нет даже в качестве заключённых, ведь в этом маленьком посёлке только одно отделение милиции еле живое, что уж говорить о содержании преступников. — А, кстати, — неожиданно для Антона продолжил бурят, — ты химию сделал? — Да, но не факт, что там всё правильно, — ответил Петров, удивлённый таким вопросом. Невозмутимость Бяши с каждым днём поражает всё больше и больше. — Дай списать, — взмолился тот. — В долгу не останусь, братух, я прост тряпкой по роже получу, если Нинке домашку не покажу, на! А в химии я баран, — и скорчил умоляющую рожицу. Петров его отлично понимает, ведь Нина Григорьевна — тот ещё подарочек. У неё в шкафу целая коллекция указок, которые она, если верить слухам, частенько ломает о парты, когда злится на учеников. Антон однажды на себе испытал, к чему может привести неспособность распознать тип связи в ненасыщенных углеводородах. В него, конечно, не летели тряпки, но тогда он был близок к тому, чтобы на своём опыте увидеть подтверждение слухов об указках. Он задумался: а стоит ли ему помогать? «С одной стороны, сдался он мне, а с другой, вдруг, обозлится?» — второй пункт подогнал воображению картины Ромы с ножом в руках. Да уж, убедительно. Крайне непривычно протягивать свою тетрадь не учителю, так как в прошлой школе у него практически никогда не просили списать. Дело даже не в том, что он плохо выполняет домашнее задание, просто… — Антох, ты точно рукой это писал? — Я подозревал, что ты так скажешь, — хмыкнул Петров, застёгивая портфель. — Охренеть, это у тебя «к»? А, не, это «н». Или «и»… Антон молча наблюдает за попыткой расшифровать его записи. — Что это за херабара, на? — сказал Бяша, вытягивая руки так будто плохо видит с близкого расстояния, а потом снова приближает, утыкаясь носом в бумагу, приглядываясь. — Сигма, — коротко отвечает Антон, прослеживая его взгляд. Бяша смотрит тому в глаза и глупо моргает, приоткрыв рот, из которого проглядывает неполный ряд передних зубов. Его вид говорит сам за себя. — Греческая буква такая. Обозначает вид ковалентной связи, — объяснил Антон. — А, — сказал бурят, но, вопреки, общепринятому значению этой прекрасной буквы, не понял ни черта. — Понял, — врёт и не краснеет. — Ну так-то всё нормас, — наклонил голову Бяша, чисто внешне оценивая читабельность написанного. — Хотя б цифры понятные, — вынес он свой вердикт, но тут же засомневался. — Это семь? — ткнул пальцем в кривую строчку. Антон вздохнул: — Нет, это один.***
— Женя! Рома вздрогнул, будто в метре от него ударила молния. Кажется, никто не обратил внимание на этот выкрик в шуме коридора. Обернувшись, он увидел знакомое улыбчивое лицо. — О, привет, малявка. Ты где пропадала? — он повернулся к девочке вполоборота и предусмотрительно опёрся о стенку, пропуская поток учеников. Для перемены со второго урока это редкость, обычно так толпятся только после третьего, во время обеденного перерыва. Для Оли, кажется, слово «малявка» уже перестало быть обидным. — Я болела, — она повторила его действие и сцепила руки, держащие какой-то пакет, спереди. — Представляешь, мама из-за этого заставила надеть махровые колготы под штаны! — она продемонстрировала маленькую ногу, которая выглядит так, будто её изнутри чем-то раздуло. — Ненавижу их, — Оля недовольно поморщилась, пиля взглядом странного вида складки на штанах. — Нечего мокрой бегать на морозе, — хмыкнул Рома, вспоминая их последнюю встречу в четверг. — Вы что, сговорились против меня? — спросила Петрова, недовольно уперев руки с пакетом в бока. — Тоша то же самое сказал утром! Пятифанов на это тихо рассмеялся. — Потому что правильно говорит, — он положил руку на её волосы и слегка потрепал. — Ты куда это бежишь? — А, точно! — встрепенулась Оля. — Ты знаешь, где у Тоши сейчас урок? Просто он случайно положил мне два обеда: мой и его, — она подняла белый кулёчек, чтобы Рома смог его как следует разглядеть. — Дальше будет большая перемена, не хочу, чтобы он остался голодным, — и прибавила тише, подставив ладошку ко рту: — Он ненавидит еду в столовой. Однажды его вырвало после того, как он нашёл волос в булочке. — Них-… Ой, — чуть было не ругнулся Рома. — Брезгливый он у тебя. — Ага, — девочка заметно взбодрилась, когда поднялась тема брата, — а ещё… Но Рома вовремя перебил её, напоминая, что перемена не вечная. — А, ну да. Так ты знаешь, где у него сейчас урок? — Да, у нас сейчас биология, она на третьем этаже, а вот номер кабинета… — он почесал в затылке, пытаясь вспомнить, но фраза Оли подействовала, как удар под дых. — Вы одноклассники? Рома помолчал секунды три, а потом понял, что ляпнул. Деваться некуда, придётся сознаться. — Да, есть такое. — Тогда ты ему передай! — Нет! — Почему? Ты же хочешь с ним подружиться, Женя. Нельзя так бояться! — с каким-то упрёком и снисходительностью глянула на него Петрова. — Не буду я, — настаивает на своём Пятифанов, ведь это для него и не аргумент вовсе. — Ну почему нет? — ещё раз попыталась Оля, но безуспешно. Упрямый, как баран. Ситуация со стороны донельзя смешно смотрится: десятиклассник сложил руки на груди и показательно не смотрит на девочку, которая строгим, чем-то схожим на материнский, взглядом сверлит его в попытке выведать причину такой непреклонности. Нет и всё! Рома в ответ молчит, наглядно демонстрируя свою точку зрения. «Моя хата с краю, ничего не знаю» — сквозит в его позе и выражении лица. Но Оля так просто сдаваться не намерена: — А не пойдёшь, расскажу Тоше всё! Пятифанов, кажется, сейчас впадёт в состояние шока. Вот такого от третьеклассницы он уж никак не ожидал. Шантаж в чистом виде! — И что ты ему расскажешь? — Всё! Приду к вам в класс и расскажу ему, что ты хочешь с ним дружить, — она вздёрнула подбородок, видимо, довольная своей идеей. А Рома так и стоит. Смотрит на протянутую к нему ладонь девочки, на которой висит пакетик. Сама довольная, точно насмехается! Он некоторое время думает, но делает вывод, что Оле сейчас ничего не помешает спуститься к расписанию и узнать, в каком классе у десятого «В» сейчас проходит урок. Значит, её угрозы вполне себе реальны. — Ладно, — сдаётся Пятифанов и забирает кулёк из девичьих рук. Оля уж было хотела попрощаться, чтобы убежать к себе на четвёртый этаж, как Рома продолжил. — Но! — в слегка повышенном тоне сказал он. — Тохе ни слова. — Тоше, — исправила его Петрова. — Тохе. — Нет, он Тоша. — Без разницы. — Он Тоша. Рома сделал глубокий вздох. — Хорошо, Тоше ни слова, — Оля довольно кивнула и провела сомкнутыми кончиками указательного и большого пальцев по губам, будто застегнула рот на молнию. — Вообще ни слова! Даже о том, что сейчас было. Скажешь, что… — он поводил свободной ладонью в воздухе, перебирая варианты, — что по знакомым подружек передала. Оля пару раз молча моргнула и в итоге улыбнулась. — Договорились, — сказала она и протянула руку, которую тут же пожала большая ладонь парня. Петрова совсем по-детски разбила их, будто они поспорили, и попрощалась: — Всё, я побежала. Свидимся! Пятифанов улыбнулся сворованной у него фразе и помахал ладонью на прощание уже удаляющейся фигуре. Теперь возникла новая цель: как не напрямую передать Петрову этот злосчастный пакет?***
— Нихрена се ты, на, — шёпотом сказал Бяша, чтобы не привлечь внимание биологички, после пятнадцатиминутного рассказа Ромы о том, как ему выдвинула ультиматум Оля. Конечно, не без предыстории, в которой они с ней все эти дни пересекались в коридорах и сидели под школой на скамейке. — А от меня чё надо? — Помоги по-братски, — сказал Рома и посмотрел на друга с выражением не то, что страха, скорее смесью напряжения из-за всей этой ситуации, и надеждой, что лучший друг выручит. — Я ж откинусь, если она сюда придёт! — Мда-а-а, — в очередной раз протянул бурят, вызывая раздражение у собеседника. — Так ты поможешь или нет?! — прошипел Пятифанов, с опаской поглядывая на спину учительницы, которая рисует строение какой-то молекулы на доске. — Та без бэ, братка, — улыбнулся Бяша. — Ты только скажи, чё делать, на, и я в деле. Рома вздохнул и обернулся через плечо. Антон сидит. Ну сидит и сидит, что с него взять? Ещё ведь и на последней парте, незаметно не подложишь. Но… Есть у него одна идея. Он наклонился поближе к другу, который повторил его действие, и вот они уже почти носами утыкаются в парту, когда Пятифанов начитает рассказывать свой план: — Короче, слушай…***
Антон уже собирает вещи, когда Бяша резко подбегает к нему и выдёргивает в коридор, не дав тому даже забрать портфель. — Да что случилось? — изумлённо спросил Петров, будучи выдернутым из класса под локоть. Вместо ответа бурят молча раскрыл чужую тетрадь по химии и ткнул в одно из уравнений пальцем. — Тут коэффициенты неправильно расставлены, на, — уверенно сказал Бяша и показал тетрадь Антону. — Вот, видишь? — В каком это месте неправильно? — Ну вот же, на! — Антону подсунули листы прямо под нос. — Да не вижу я! — рассердился Антон. — Объясни словами! — Ну вот, тут же пять должно быть, а не три! Антон скептически поднял бровь и повторно заглянул в конспект. — Это пять, — твёрдо сказал он, сложив руки на груди. Бяшин взгляд проделал путь от тетради, до Антона и закончил чем-то за его плечом. Кивнул то ли себе, то ли кому-то впереди и закрыл тетрадь с характерным шуршанием. — Так и знал, на. — Ты же, вроде, баран в химии, — процитировал его Петров и подозрительно нахмурился, почуяв во всей этой ситуации что-то неладное. — Так это не я, это Ромка увидел. — А он тут при чём? — Как при чём, на? Он ж рядом сидит. Я переписываю, а он смотрит в эти каракули, — Антон поёжился от слова «каракули», вспоминая, что так чаще всего называют его рисунки, — и говорит, что там ошибка, на. — Если он понимает химию, то почему ты у него не списал? — Так он её не сделал, на, — вякнул Бяша и посмотрел на Антона так, будто тот сказал самую невозможную в мире глупость. — Ладно, это логично, — больше себе, чем буряту, сказал Петров. — Ромка ж вообще умный, на, он во многом шарит, просто домашка эт хуйня. — Но при этом двоечник? — с иронией спросил парень, находя слова Бяши не очень правдоподобными. — Не, Антох, — покачал головой бурят, — эт я двоечник. Он троечник. — Большая разница, — ответил Антон, со скепсисом глянув на того. — Конечно, на, — парень нарочно сильно опустил плечи, отчего его худая шея выглядит неестественно длинной. — Вот математику он вывозит на четвёрку. А ты, кстати, парашу по последней контрольной схватил, на, — невзначай упомянул бурят. Предотвращая вопрос Антона, он добавил: — В учительской вчера накопали, пока искали сиги. Да, из Бяшиного портфеля вчера и впрямь выпали сигареты. Это никого не удивило, но достаточно сильно разозлило Лилию Павловну. «Ещё раз увижу, что носите сигареты в школу, будете вместо Татьяны Владимировны туалеты мыть до конца года», — пригрозила тогда она, та, кому больше остальных есть дело до ношения табака в школу. Причина даже не в том, что это вредно для здоровья или в том, что она их классный руководитель и это её обязанность, просто именно после того, как два года назад ей сделали выговор из-за тех же Бяши и Ромы, которые впервые попались учительнице за курением, она и стала их отчитывать за это при любой удобной возможности, несмотря на то, что они переместились на улицу, и директор перестала переживать насчёт закуренных туалетов. — Блин, — огорчился Петров и вздохнул, понимая, что его опасения насчёт «повезёт, если хотя бы тройка» сбылись. — Да не кисни ты, на, — ударил его по спине Бяша, оказавшись по его сторону. Сейчас они оба стоят затылками к кабинету. — У меня тоже два, и я не парюсь! Антон предпочёл никак не комментировать это признание и сказал: — Не кисну я, — и развернулся в сторону открытой двери. — Пойду, заберу вещи. — Давай, на, увидимся.***
Грязно и тесно. Примерно так Антон описывает толкотню у буфета прямо сейчас. Но здесь ты хотя бы сидишь, в отличии от обеда в коридоре. Да, кстати, еду, как он думал, забытую дома, Петров нашёл, как ни странно, в портфеле, хотя, проверяя все его разделения ещё урок назад, не нашел полупрозрачного полиэтиленового кулёчка. Полину опять выдернули на репетицию, отрезая ей путь к приёму пищи. Антон уже начал волноваться, что Морозову изведут до состояния ходячего скелета с таким расписанием. Когда сегодня, после урока биологии, она увидела входящую в кабинет Ларису Александровну, посмотрела на Антона, что сидел в конце класса, с таким страдальческим видом, будто её сейчас поведут на субботник. К слову, первый такой для десятого «В» класса намечается уже в середине апреля, хотя Петров искренне удивляется, как при такой погоде, как сейчас, уже через полтора месяца, на земле не будет снега. После урока Полина это прокомментировала довольно резко: «Вот про субботники они вспоминают за месяц, а про Восьмое марта — за неделю!». И её можно понять, потому что такой замученной Антон её ещё не видел за два с лишним месяца их знакомства. — Салам пополам! Антона прямо-таки тряхнуло от прорезавшего воздух голоса почти над его ухом. Бяша плюхнулся рядом с ним на скамейку, несмотря на то, что слева от него поместится ещё с десяток Бабуриных. — Привет. Опять, — не слишком весело пробубнил Петров, пытаясь разгадать цель прибытия такой компании. — О, нихрена себе, бутер! Козырно, на, — Антон уж было решил, что его еду начнут перебирать на скудные составляющие и выпрашивать кусок колбасы, как бродячая собака, судя по голодному взгляду бурята, но тот лишь улыбается и, примостивши свою пятую точку поудобней, продолжил: — А Ромыч щас в буфете проскочит и придёт. Да что же на меня всякое быдло слетается как мухи на мёд, про себя страдальчески простонал Антон, а в реальности только печально вздохнул, понимая, что выбора-то у него особо и нет, ведь Бяша, скорее всего, при попытке пересесть увяжется хвостиком. Или насильно посадит обратно, признал Антон, вспоминая, как его сегодня волокли за локоть в коридор. Бурят, видимо, напрочь лишён чувства такта и не шибко соображает в определении чужого личного пространства. Это Петров понял уже тогда, когда проскользнул комментарий о его «козырном» бутерброде, который он вчера стряпал из остатков роскоши. Хоть они и сидят достаточно далеко от толпы, которая сражается за обед, резко наступившая тишина привлекла намного большее внимание. Гуща учеников заметно поредела, когда буквально каждый из учеников отступил в сторону от центра действа, открывая достаточно пространства, чтобы увидеть два силуэта, один из которых испуганно сжался, когда второй схватил более мелкого за шиворот. — Ой, бля, как обычно, — сказал шёпотом Бяша и упёр прямые руки в края стола, откидываясь немного назад, и вытянул шею, чтобы лучше разглядеть назревающую драку. — А что там? — подхватывая чужое желание всё увидеть, Антон привстал, но увиденное ему не понравилось ещё больше, чем он предполагал: Рома стоит, нахмурившись, и что-то говорит парнишке, на вид на пару лет старше Оли, после чего отпускает, нарочно чересчур размашисто двинув рукой, отчего перепуганный мальчик попятился назад, наткнувшись на толпу окруживших их школьников под обеспокоенное причитание худощавой буфетчицы. Петров не может видеть лица морально пострадавшего мальчугана, но Бяша больше переживает за свой обед. — О, смотри, на, вип-персона без очереди, — гаденько хихикнул он, когда увидел, как Рома купил две булки, обмотанные в салфетки и высматривает своего друга, не подозревая, что тот уже умудрился найти себе компанию. Привычный шум вернулся, и нахождение в столовой сразу стало более комфортным, насколько оно может быть, сидя на ободранной скамейке, с которой можно запросто загнать занозу под кожу, и с такой компанией, как Бяша. Но больше пугает то, что этот парень без Ромы останется только в случае смерти второго, его же потребности подольше поспать, как бурят сам утром сказал, или конца света. Если первое и второе сейчас невозможны, то Антон предпочёл бы в этот же момент встретить Второе пришествие Христа вместо того, чтобы видеть хулигана, направляющегося к их столу. Судя по сжатым губам, он Петрова тоже не сильно жалует в их компании. От вида этой гадости у Пятифанова в руках Антон не сдержал порыва скривиться, дав Бяше повод для того, чтобы заговорить. — Да ладно, чего ты кривишься, на? Ты ж свой, не парься, — убеждает его бурят. Антон не ответил, придумывая, как удачно свалить, чтобы его не вырвало от одного только вида этой гадости. Одно дело видеть булки на витрине, другое — наблюдать за их поглощением. Он с интересом уставился на свой надкушенный бутерброд. Рома к этому времени уже подошёл к их столу и разместился на скамье напротив. — Оба, — говорит Бяша, будто заметил Пятифанова только сейчас. — Явился, не запылился, на. Я думал, что тебя задавили пятиклашки. Подняв взгляд на новоприбывшего, Петров в изумлении замирает. Рома смотрит прямо на него. Не то чтобы Антона так просто можно смутить какими-либо действиями, но Роме для этого понадобилось просто смотреть. И как ведь смотрит! Не отрываясь, будто Петров может представлять собой опасность. Так обычно смотрел их дворовой кот Чижик на щенков, которые, завидев живое существо в радиусе ста метров, спешили опереться на согнутые передние лапы и припасть к земле, приглашая поиграть. Кот всегда выглядел растерянно (насколько это возможно для животного), ведь старое животное всю его жизнь гоняли соседские дворняги, однажды даже откусив половину уха. Вот и Рома сейчас так выглядит, будто не знает, что делать. И Антон его прекрасно понимает, ведь в их новоиспечённом трио в своей тарелке чувствует себя только Бяша, который уже тянется, чтобы забрать эту гадкую, черствую булку со стола, куда её кинул подоспевший Рома. Неожиданно для обоих парней, Пятифанов посчитал кивок в знак приветствия лучше игнорирования, что и сделал, не сводя глаз с Антона, видимо, прослеживая его реакцию, но Петров слишком удивился для того, чтобы как-либо отреагировать на это и теперь просто пялится в ответ с немного приоткрытым ртом, поэтому всё внимание хулигана тут же обратилось на лучшего друга, который привлёк его вопросом. — Кого ты там швырнул, на? — спросил он, не замечая, как пытается не скривить рот Антон, слыша один только голос бурята, приглушённый хлебобулочным изделием, свидетельствуя о том, что этой гадостью кто-то умудряется набивать себе рот. — Чебурашку, — последовал лаконичный ответ. Антон поперхнулся бутербродом. Со стороны может показаться, что он нарочно пытается откашлять лёгкое, но причиной тому стал смех, который вперемешку с кашлем походит за хрип. Бяша с перепугу так ударил Петрова по спине, что голова того по инерции качнулась вперёд, и с него слетели очки, падая на ту сторону стола. После виноватого «ой» удары не прекратились, но стали хотя бы чуть терпимее, насколько это вообще возможно, когда тебя лупасят прямо по синякам, а ты не можешь об этом сообщить, потому что задыхаешься уже до такой степени, что на глазах проступают слёзы. Петров додумался схватить близстоящую чашку, не всматриваясь в содержимое, и выпил, уже позже осознавая, что напоролся на коварную ловушку от поварихи в виде киселя. Представить ситуацию, в которой есть шанс поперхнуться два раза подряд сложно, но Антон, кажется, потихоньку начинает осваивать невозможное. Ещё с секунд десять он задыхается, уже сам бьёт себя кулаком по груди, пока ему в нос буквально не пихают чашку с обычной водой. Из-за пелены слёз он не успевает понять, откуда появляется предоставленное спасение, но, осушив сосуд до дна в считанные секунды и наконец-то сделав такие желанные глотки воздуха, предварительно прочистив горло ещё пару раз, поднимает взгляд на человека, сидящего напротив. Силуэт становится чётче в ту же секунду, когда на него резко, что заставляет парня вздрогнуть, надевают очки, напоследок ткнув указательным пальцем в мостик очков, отчего носики неприятно задевают нежную кожу совсем близко к глазу. — Ты на приколе или тебе реально в кайф суету периодически наводить? — выгнул бровь Рома. — Я не специально, — с интонацией обиженного Бяши пробурчал Антон и поправил крепко сидящие очки за дужки, чтобы те не так сильно врезались в кожу. — Спасибо, — тихо сказал он и ещё раз глубоко вздохнул, наслаждаясь ощущением воздуха в лёгких. — Чё ж тебя так попёрло, на? Из-за Чебурашки, что ль? — вклинился в их разговор Бяша, когда Рома наконец-то дорвался до возможности пообедать и использовал правило «когда я ем, я глух и нем». Антон сдерживает порыв хихикнуть, и его губы предательски сжимаются в кривую полоску, отчего на левой щеке даже проявляется ямочка. Не то, чтобы имя мультяшного персонажа настолько его рассмешило, однако такое слово, сказанное довольно серьезным на вид Ромой оказалось настолько неожиданным, что даже смешным. — А почему именно Чебурашка? — решает перевести тему Петров вместо того, чтобы думать, как объяснить свою почти истерическую реакцию, кроме как не «посмеялся с того, как Рома произнес «Чебурашка». — Это погоняло, да? — ему захотелось разузнать о принципе появления таких прозвищ. Странные они, глуповатые, но при этом необычные. — О-о-о, — протянул Бяша. — Короче, на, — Бяша даже отложил булку, чтобы поведать Антону историю происхождения этой клички, — есть у нас один дядя Толик, но ты его не знаешь, — как бы невзначай махнул рукой бурят. Логично, с сарказмом подметил про себя Петров, но перебивать не стал. — У него свой ларь недалеко от школы есть, он там всякую мелочную хуйню продаёт, на. Ну вот Жека и спёр упаковку сиг, пока тот ушёл куда-то, — Антон насторожился при упоминании имени и немного нахмурился, что не укрылось от Ромы, молча наблюдавшим за диалогом. Бяша тем временем продолжил: — А дядя Толик такой РАЗ! — последнее слово он почти крикнул, но в шуме столовой на него почти никто не обратил внимания. — Вышел прям из-за спины и давай ему Москву показывать, на! — Ну и что в этом такого? — удивился Антон. — А то, что он его так до дома и донёс, на, — хихикнул Бяша, а Антон поморщился и непроизвольно потянулся к собственным ушам. — Он ж мелкий совсем, а дядя Толик вон какой бугай, на! Так к родителям и припёр. Они ему таких пиздюлей надавали, на-а, — бурят аж протянул приставку, выражая крайнюю степень сочуствия к парню. — Да уж, не повезло… Жене, — произнеся слово вслух, Петров призадумался, стоит ли расспрашивать о нём. Судя по рассказу Бяши, паренёк — не самая лучшая кандидатура для дружбы с его сестрой. Ага, кто бы говорил, с иронией заметил про себя Петров, сидящий в окружении двух хулиганов. Но это ведь совсем разные ситуации. Антону сейчас просто не дали выбора, а буквально сказали: «Мы теперь твои друзья, живи с этим». Ну, по правде говоря, ведёт себя так только Бяша, а Рома предпочитает только иногда вклиниваться в разговор да и буряту не всегда отвечает на вопросы, когда считает их достаточно глупыми для игнорирования. Хотя Антон точно не знает, ведь, судя по всему, в его отсутствие парни общаются намного больше (как с его домашкой по химии, например). То ли Рома отдаёт Антона на растерзание лучшему другу, когда сам не хочет общаться, то ли просто вечно не в настроении, но Петров склонен считать, что Пятифанову просто некомфортно находиться в его компании. Это взаимно. Чтобы так непринуждённо болтать после почти двухмесячной травли, нужно иметь талант пофигиста Бяши. Или перенять его не особо разумное поведение и мысли, что показалось Антону похуже первого варианта. Вопрос, вертящийся у Петрова на языке уже несколько долгих секунд, наконец вырвался наружу: — Хм… В каком он классе? — осторожно поинтересовался парень, несмотря на то, что вариант «Он, случаем, не общается с девочкой из 3-А?» выдал бы с большим энтузиазмом. — Э-э-э… — Бяша почесал в затылке, усиленно вспоминая. — Ромка, в каком он классе, на? Пятифанов, который уже расправился со своей булкой и дожёвывает последний кусок, отряхнул руки друг о друга и смахнул со складки ткани олимпийки на груди крошки. Взгляд его метнулся сначала на задающего вопрос, потом на Петрова, задержавшись чуть дольше нужного, думая о чём-то своём с немного хмурым видом, а потом и вовсе обернулся, выискивая кого-то глазами. Мальчуган, которого он сегодня напугал до подрагивающих ног, — рыжий и найти его в толпе не составляет труда. Петров проследил за его взглядом и, приглядевшись, отметил для себя, что история про Чебурашку теперь звучит намного правдоподобней. Женя оказался низкорослый, худощавый, а ко всему прочему, ещё и лопоухий. Ну да, было за что нести, подумал Антон, глядя на смешно оттопыренные уши мальчика, которые немного теряются в ярко рыжей шевелюре, которая заставляет голову выглядеть непропорционально большой по сравнению с остальным телом. Рома приглядывался ещё с секунд десять, после чего объявил: — Пятый «Б». — А-а-а, точняк! — и повернулся к Антону, будто он не имеет способности слышать Пятифанова. — С ним же ещё Богданчик учится, он корешится с нами, — уже обращаясь к Петрову, сказал Бяша. Тот кивнул, в последний раз посмотрел в сторону уже убегающего рыжика и молча сделал какой-то вывод, кивнув, что Бяша посчитал за ответ себе. Бурят снова вгрызся в булку, от которой, благодаря мощнейшему укусу его нецелой челюсти, осталось уже меньше половины. Кстати, забавное наблюдение: он ест исключительно боковыми зубами, из-за чего его щёки сильно пачкаются, что смотрится довольно странно и напоминает голодную собаку, отрывающую мясо от кости. Пятифанов же сидит молча, уже расправившись с отвратительной булкой, положив скрещенные предплечья на стол, опираясь на него локтями. Плечи его приподняты, а затылок ссутулился. Вид задумчивый, ведь вряд ли царапина на столе может вызвать такое цепкое внимание к себе. Антон уже и сам чувствует эту атмосферу неловкости, но тут взгляд зацепился за спасательный силуэт, выделяющийся на фоне серой массы учеников белым отблеском косичек. Он ухватился за Олю, как за предлог смыться. Да и, в конце концов, нужно чаще к ней ходить, а то она в последнее время ничего не рассказывает ему, о друзьях перестала говорить, хоть и играла на прошлой неделе с кем-то в снежки. — Ты куда, Антох, на? — спросил Бяша, поспешно засовывая последний кусок еды в рот, не проглотив предыдущую порцию. — Мне нужно кое с кем встретиться до конца перемены, — неоднозначно ответил Петров, не глядя на парня. Он засунул остатки обеда в портфель, пообещав себе доесть потом, ведь после феерической реакции на «Чебурашку» у него до сих пор пощипывает в глотке, а нос напрашивается шмыгнуть, чтобы отогнать фантомное ощущение потусторонней жидкости внутри. — О, мы с тобой! — воскликнул Бяша, и Антон с трудом сдержал порыв громко вздохнуть. — Нет, мне нужно одному. — Так это Полинка, на? — серьезно спросил бурят. — Нет, — твёрдо ответил Антон и покосился на Рому, который так и продолжил сидеть, не шевелясь, но теперь смотрит не на поверхность стола, а на них двоих. На удивление, абсолютно спокойно. — Тогда мы с тобой, — настаивает Бяша. Нет, подумал Антон, нет и ещё раз нет. Он не для того столько раз предупреждал Олю насчёт странных типов в посёлке, чтобы встать перед ней посреди столовой вместе с двумя гопникам по бокам, один из которых верной собакой бегает за Антоном уже который день, а второй выглядит так, будто ему в начинку к булке подлили дёгтя, и он собирается зарезать повариху. Недовольнее обычного, проще говоря. К счастью, младшим классам нужно время для того, чтобы организовать выход из класса, и пока Ирина Валентиновна — их классная руководительница, с которой он познакомился ещё в первый Олин день в школе, — следит за тем, чтобы дети образовали колонку из пар, Антон пытается ускользнуть от нежелательной компании. — Нет, я иду к сестре, — закидывая на плечо рюкзак, сказал Петров. Чего так секретничать, ведь на это у Бяши уж точно не найдётся аргументов. И оказался прав. — А-а, так сразу и сказал бы, на. Тогда уже на лит-ре увидимся, — пожал плечами бурят и повернулся к лучшему другу, выжидающе глядя на него. Тот поднялся с насиженного места и пошел к выходу, пока Бяша не последовал его примеру, напоследок бросив Петрову краткое прощание. Пятифанов почти вылетел из столовой, но никто, кроме друга, которому предстоит его догнать по дороге в класс, на этом не заострил внимание. Антон же сделал так, как и планировал изначально. Он настиг сестру, когда колонка из третьеклассников уже прошла арку, проводящую из столовой в коридор, и направилась в сторону лестниц. Петрова обнаружилась в самом конце строя, что немного расстроило парня. Он и раньше порой замечал сестру в столовой, но особой надобности подходить к сестре не было, да и он обычно покидает столовую раньше младшеклассников на минут пять. Петров аккуратно тронул сестру за плечо. Та отозвалась чересчур резким поворотом головы, но, распознав человека перед собой, широко улыбнулась и обняла брата, утыкаясь щекой ему в живот. — Тоша! — почти крикнула она, не способная сдерживать эмоций. Антон знает, что сестра его очень любит, но не до такой же степени, чтобы налетать с объятиями посреди коридора. Впрочем, он не имеет ничего против, поэтому кладёт одну ладонь Оле на узкую спину, а вторую — на макушку, привычно ероша выбившиеся из причёски пряди. Но это длится всего лишь пару секунд, так как дети впереди не прекращают своего движения, хоть большинство и обернулось на оклик одноклассницы. — Здравствуй, Антон, — поприветствовала его Ирина Валентиновна, привычным жестом поправив в ухе висячую серьгу. — Что-то случилось? — Здравствуйте! — ответил ей вежливо парень. — Нет-нет, я только к Оле. Женщина мягко улыбнулась и кивнула. Антон искренне рад, что Оле досталась именно такая учительница, ведь и сам помнит сварливую завуча, которая раньше преподавала у Оли. С той змеюкой Петров тоже был знаком, и это только подкрепило слухи о её чёрством отношении к детям. Точно не известно, как себя ведут остальные учителя младших классов, но Ириной Валентиновной он остался целиком и полностью доволен. Оля права, я уже даже думаю, как мама, подумал Петров, но эта мысль его даже немного повеселила. Может, и не нужны им никакие родители? Антону осталось только научиться водить папину машину и находить в себе силы хмуриться и ворчать ежедневно, как Карина. — Как у тебя дела? — спросил Антон, уже на уровне привычки протягивая сестре ладонь, которую она так же непринуждённо взяла в свою. Они слегка отстали от основной массы учеников. Некоторые из них, в особенности девочки, иногда оглядываются на идущих, не скрывая своего интереса к примкнувшему старшекласснику. Это могло бы льстить парню, если бы не наличие того факта, что многим из них не больше девяти лет. Одна девочка со смешным, коротеньким, русым хвостиком почти на самой макушке особо выделяется среди одноклассников за счёт светло-голубой жилетки, которая прекрасно сочетается с её по-детски большими глазами. Петров бы и не заметил её, если бы та буквально не вцепилась в него взглядом. До такой степени та оказалась непреклонной, что даже ответный взгляд Антона, которому, признаться, стало некомфортно от такого внимания к себе, не вынудил её обернуться. Её большие глаза показались парню до того смешно расширенными, что он даже легонько улыбнулся, из-за чего третьеклассница поджала губы, подбородок сморщился, а пухловатые щёки покраснели. Она отвернулась и что-то пылко зашептала своей подружке, с которой стоит в паре, и обе тихонько захихикали, не прекращая периодически оборачиваться к нему. Антон вздохнул. Дети ему всегда нравились наивностью своих суждений. Они слишком малы для того, чтобы делать зло намеренно и достаточно раскрепощённые для того, чтобы показывать свои настоящие эмоции. Вот и Олю он всегда учил быть честной не только с окружающими, но и с собой. Антон любит искренность, всегда проявляет её к тем, кому доверяет, но почти никогда не получал такого же взамен. Спасением стала сестра — самый близкий ему человек. Она всегда, во всех вопросах доверяется старшему брату, не боясь услышать резкий отказ или нравоучения, как от мамы. Именно на таких вот моментах и построены их крепкие любовь и доверие друг к другу. Они ценят это больше всего. И для того, чтобы всё это сохранить, они по-настоящему заботятся друг о друге. Вот и Антон, пользуясь возможностью, сбежал от хулиганов не к кабинету литературы под лживым предлогом навестить сестру, а по-настоящему пришёл к Оле. — Хорошо! — радостно ответила девочка, хотя следующее предложение полностью противоречит предыдущему. — Нам сегодня такую гадкую кашу давали, — скривилась Оля, выражая полное отторжение такого вида блюда. — Жёлтая, текучая, с комочками… На мамину манку похожа, только солёная. — Я и тебе забыл положить еду? — спохватился Петров, подумав, что сестре пришлось питаться этим нечто, созданным руками поварихи, раз она упоминает её отвратительный вкус. — Нет, я ела бутерброд, — ответила Оля и ухватилась за ладонь брата крепче, когда они стали подниматься по лестнице. — Даня забрал себе тарелки тех, кто не захотел есть, — а потом перевела поражённый взгляд на брата. — Он съел пять порций и попросил ещё! Представляешь?! — Ну ничего себе, — улыбнулся сестре Антон, приподняв брови, будучи искренне поражённым не столько вместительностью желудка восьмилетнего ребенка, сколько способностью есть что-либо, высыпанное из половника поварихи. — Его что, дома не кормят? Хотя я не удивлюсь, если так оно и есть, подумал Антон. Смотря на того же хилого Женю, насчёт которого у Антона закрылись смутные подозрения, становится жалко местных детей. За время проживания в посёлке он довольно часто натыкался на пьяниц (к счастью, ничего похуже ему ещё не попадалось), и уже позже пришло осознание того, что это с огромной вероятностью чьи-то родители. — Наверное, — пожала плечами Оля. — Он не носит с собой еду. А тебе передали обед? Антон от такого вопроса помолчал, переваривая в голове услышанное. А Оля тем временем продолжила: — Ты мне два пакета положил. Я попросила своего друга передать тебе. Ты получил? В голове парня затаились смутные подозрения. Ему никто ничего не передавал, но при этом еда каким-то образом оказалась в портфеле сразу же после третьего урока. А вдруг… — Это тот Женя? — Да! — чуть ли не подпрыгнула от радости Оля. — Вы с ним уже подружились? — Подожди, подожди… — от неясности и разрывающих изнутри мыслей у него даже заболела голова. — Женя — это тот, который рыжий, да? Петрова нахмурилась, своим видом выражая одновременно и несогласие, и растерянность. — Так он тебе не передал? — Я так понимаю, что передал, но я не знаю, это тот Женя, о котором ты говоришь или нет? Оля замялась и отвела взгляд себе под ноги. — Оль? — Ну вообще-то… — неуверенно начала она, — я обещала не рассказывать, что попросила именно его. — Почему это нельзя? И снова молчание в ответ. Видно, что девочке стыдно, что она не может рассказать взволнованному брату обо всём, но упорно держит язык за зубами. Она же обещала. — Я же просил тебя не разговаривать с незнакомцами, — голос Антона стал строже, а брови свелись к переносице. Вопросы, касаемо безопасности его сестры стоят исключительно на первом месте. — Но мы просто разговариваем, Тоша, — тихо, даже как-то виновато пробурчала Петрова. Она ведь тоже обещала Антону, что не станет общаться с этим Женей. — Он хороший, честно. Вот даже тебе обед отдал, потому что я попросила. — Оля, я тебя прошу, — Антон вздохнул. Пальцы свободной руки проскользнули под оправой очков, приподняв её, и стали мять напряжённую переносицу. — Ты же знаешь, я переживаю. У тебя ведь есть подружки из класса. Ты мне рассказывала о своей соседке по парте. Помнишь? — Ну да, помню… Да, Оля как-то упоминала её, но ограничилась только замечанием о том, какой у неё красивый пенал, и как Петрова была рада, когда та предложила ей вместе с другими девочками поиграть на переменке с её радужным слинки. Правда, Оля не упомянула, что в итоге её поставили в качестве подвижного держателя одного конца игрушки, пока остальные девочки по очереди перепрыгивали через пружинку, как через скакалку. — Мне кажется, она должна быть хорошей девочкой. Попробуй с ней подружиться, — Антон ободряюще улыбнулся сестре, но в ответ встретил лишь грустное выражение. — Я пыталась подружиться с девочками, — сказала она, глядя брату прямо в глаза. — Но у них есть другие друзья, и они меня не принимают к себе. Ох, Антон её понимает. И он сейчас думает не о постпереездном времени, а о своей прошлой школе. Петров сам никогда не был особо общительным ребёнком, поэтому ещё в самом первом классе пропустил момент знакомства с одноклассниками мимо себя, что в итоге привело к тому, что на переменах тот всегда оставался один. Разница заключается только в том, что Оля, в отличии от старшего брата, всегда была очень открытой, порой даже себе во вред. Но никакие мелкие неприятности не притеснили её жизнерадостную натуру, а тем более — не повлияли на характер. Антон не хотел заводить друзей и никогда от этого особо не страдал, но это Оля, ей общение нужнее в разы. Вот она и пыталась завести подруг, но, какой бы дружелюбной она ни была, со временем поняла, что дети не примут её в свой круг просто так. Придя в новый класс, где все друг друга уже давно знают, удачно вписаться в коллектив — самая сложная задача для новеньких. И если Антону повезло с Полиной, которая сама его нашла, то его младшая сестра, вопреки своим стараниям обзавестись товарищами, всё ещё ходит в колонке последней, без пары. Антон почувствовал себя максимально странно и непривычно. Какой-то дискомфорт на эмоциональном уровне перекрывает грудную клетку. Он просто не знает, что сказать. Никогда не страдая от такой проблемы, Антон не знает, что посоветовать младшей сестре. Как ей помочь? Не знает и всё. Целую минуту он проводит в раздумьях, пока они не достигли четвёртого этажа. Оля же молчит, похоже, и не надеясь на ответ. Но он решает всё же завершить их недолгий диалог: — Может, познакомишься с кем-то из параллели? У вас же на этаже все младшие классы, — уже подходя к нужной двери, предложил Антон. — Ну я попробую, — её плечи дёрнулись, а лицо приобрело непривычно флегматичный окрас. — Оль, — пока остальные дети скрываются за дверью кабинета, он садится перед сестрой на корточки и кладёт ладони на её угловатые плечи, — ты главное не расстраивайся. Зато у тебя есть я, — он улыбнулся ей, заглядывая прямо в глаза. — Помнишь? У кого ещё есть такой же крутой старший брат? Оля заметно расслабилась и даже улыбнулась. — Только у меня, — сказала она и вернула себе прежнюю жизнерадостность на лицо. — Ну вот! — Антон явно доволен произведенным эффектом. — И не вздумай грустить из-за каких-то там подруг! Подруг будет много, а брат один и навсегда, — он легонько похлопал её обеими руками по плечам, после чего сжал и провёл ими вверх-вниз, комкая кофту, будто растирая её под ладонями. Это действие для них — что-то вроде знака поддержки, почти объятия. И улыбнулся больно уж самодовольно, заставив Олю захихикать. — Ладно, — плечи под ладонями Антона заметно расслабились, а сама девочка уже с лёгкостью высвободилась из его рук, чтобы самой обнять брата за шею, что стало возможным благодаря его почти сидячему положению. Он, не задумываясь ни секунды, обнял сестру в ответ. Вскоре он уже чувствует на щеке привычный поцелуй, и Оля отстраняется, что позволило Антону встать в полный рост. — Всё, беги, а то на урок опоздаешь, — сказал парень и потрепал Олю по голове. Девочка хихикнула и перед тем, как убежать в класс, не подумав, бросила уже заученное: — Свидимся! Секунда, и Оля с новыми силами и мотивацией бежит обратно в класс. А Антон не успевает до конца понять, что только что вылетело из рта его младшей сестры, так как звонок заставляет встрепыхнуться и тотчас же броситься к лестнице. Об этом он подумает немного позже. Не мешало ему ещё к Наталье Давидовной опоздать.