В памяти всплыли события вчерашней ночи. «Увы, дорогуша, добро пожаловать в горькую реальность» — прошептал внутренний голос, окончательно разбивая надежду, что это был лишь ночной кошмар.
— Нет, нет, мамочка. Не нужно. Мамуль… Что? Где ты уже? — громкий мужской голос, заставил меня буквально подскочить на кровати.
— С добрым утром, соня! Тебе придётся ещё немного побыть хорошей девочкой и подыграть мне — в комнату заглянул Пчёлкин.
— Вообще-то, уже не утро и совсем не доброе — буркнула я, машинально поправляя всклокоченные кудрявые волосы, падающие на лицо — И у меня нет никакого желания в чём-либо тебе помогать.
— Ммм, уже на «ты». Ладно, проехали любезности. Я вроде нормально попросил, могу ведь и не спрашивать — он хищно сверкнул глазами, потуже затягивая полотенце на бёдрах.
— Смотрю кому-то так нравится угрожать. Чувствовать свою власть над беззащитной девушкой, это ж такой кайф — огрызнулась я, стараясь не смотреть на полуобнаженное мужское тело.
— Мадам, я кажется начинаю понимать вашего папеньку, который быстренько отправил такую «Язву» на другой конец света — нахальная ухмылка осветила ненавистное лицо. Как ни странно, делая его ещё более привлекательным.
— Что?
— Что слышала.
— Да что ты знаешь обо мне? — обиженно вскинулась я.
Сама не знаю, отчего его слова так задели меня. По сути, кроме негатива, этот человек ничего у меня не вызывает. Возможно, в глубине души я и сама так считала просто не признавала этого.
— Достаточно для того, чтобы сделать такой вывод. Стерв, особенно избалованных, видно сразу — и снова эта нахальная ухмылочка.
— Чтооо? — я набрала в лёгкие побольше воздуха, чтобы выдать наглецу внушительную отповедь. Но вдруг раздалась громкая трель дверного звонка.
— Всё, потом! Базар окончен! — сурово отрезал Пчёлкин и бросился к двери.
Меня охватила муторная тревога, вызывающая лёгкую тошноту. Неужели это заявились остальные его дружки или «братья» как они друг друга называют. Буквально соскочив с кровати, я поплотнее запахнулась в халат, затянув потуже пояс. Нервно меряя шагами комнату, напряженно прислушивалась к звукам, доносящимся из прихожей.
— Мамулечка, ну зачем ты через весь город ехала? Позвонила, я бы сам заехал.
— Ну, Вить, ты же знаешь, мне не трудно. Тем более, ты всё-время по работе мотаешься, некогда тебе, питаешься как зря — к моему величайшему облегчению, это был приятный женский голос — Возьми у меня пакет. И пойдём на кухню, буду тебя кормить, пока всё горячее.
— Спасибо, мамочка. Я просто…ээээ… не один.
— Не один? А кто у тебя? Из ребят кто-то? Не переживай, у меня еды на всех хватит.
— Нет мам. Девушка. Моя не…не…невеста — откашлявшись выдавил Пчёлкин.
— Как здорово, сыночек. Неужели ты наконец-то, нашел серьёзную девушку, и я ещё успею понянчить внуков. Вон, Сашиному Ванюшке уже два годика.
— Мамуль…
— Никаких «мамуль», Вить, сейчас же пойдём знакомиться с этой замечательной девочкой. А я просто уверена, что она замечательная — послышались лёгкие уверенные шаги и в комнату вошла невысокая миловидная женщина пятидесяти с небольшим лет.
— Здравствуйте — тепло улыбнулась она — Я, Валентина Викторовна — мама Вити.
— Здравствуйте — я замялась, глядя в лучащиеся теплом и добротой голубые глаза.
Не хотелось расстраивать эту невероятно душевную и открытую женщину нелицеприятной правдой про её, очевидно горячо любимого, сына. Но и врать в угоду Пчёлкину я не собиралась. Нелёгкая делема решилась сама собой.
— Мамочка познакомься, это Саша — моя невеста — откуда ни возьмись появился сам виновник моих мыслей, крепко обвив мою талию тёплой ладонью.
— Мне очень приятно, с вами познакомиться, Сашенька — искренняя, сердечная улыбка снова осветила лицо Валентины Ивановны, заставляя улыбнуться в ответ — Ну, пойдёмте на кухню, детки, будем чай пить. Я пирожков вкусных привезла.
— Да, сейчас, идём мамуль — беззаботно улыбнулся Пчёлкин, предостерегающе поглаживая меня по рёбрам.
— Никаких фокусов, принцесса. Надеюсь, я доходчиво обьяснил в первый раз.
— Твоя мама не виновата, что у неё такой сын — прошипела я, незаметно выворачиваясь из железной хватки.
Пока мы с Валентиной Викторовной хлопотали на кухне, доставая посуду, и накрывая на стол, раздался сигнал мобильника. Понизив голос, Пчёлкин вышел разговаривать в другую комнату, на последок бросив на меня предостерегающий взгляд светло-голубых глаз.
— Сашенька, кушай давай. А Витя сейчас прийдёт — Валентина Викторовна пододовинула ко мне тарелку с ароматнейшеми домашними котлетами и толченой картошкой.
От сумасшедшего аромата, у меня буквально потекли слюнки и громко заурчало в пустом со вчерашнего дня желудке.
— Спасибо, таааак вкусно пахнет — с блаженной улыбкой я набросилась на еду.
Хотелось подкрепиться до прихода Пчёлкина, так как, в его присутствии я чувствовала себя очень неловко.
— Приятного аппетита, милая — хитро прищурившись, ухмыльнулся он, опираясь о дверной косяк.
— Спасибо — у меня кусок в горле застрял, хотелось вскочить и скрыться в комнате, но вместо этого, пришлось с невозмутимым видом улыбаться.
— Садись рядышком со своей красавицей, Витюш, и кушай давай — Валентина Викторовна указала сыну на стул рядом со мной. Куда тот собственно и плюхнулся.
— Спасибо, мамочка. Ты меня балуешь. Столько наготовила.
— Расскажите мне лучше, как вы познакомились? И когда свадьбу планируете? Нам же с отцом надо подготовиться в конце-концов.
После этих слов Пчёлкин буквально подскочил на стуле. Я лишь с улыбкой молча обернулась на своего «суженного». До безумия хотелось посмотреть, как он будет выкручиваться.
— Ээээ… Мамуль, да мы как бы ещё это не обсуждали — кто-то явно занервничал.
— Как же так, Витенька? Сашенька порядочная девушка и ты должен понимать, что жить вместе просто так — это не правильно. Не по-людски как-то — распекала мама нерадивого сына.
Дабы не прыснуть со смеху, и не выдать своё веселье, я вскочила и направилась к раковине мыть тарелки. Оказывается, даже брутальный гангстер в присутствии мамы становится белым и пушистым котёночком.
Чуть позже, когда экзекуция Виктора Павловича закончилась, он скрылся на балконе и долго там курил. А мы с Валентиной Викторовной сидели на кухне, пили ароматнейший мятный чай и ели воздушные, домашние пирожки с малиновым вареньем. Мне было очень тепло и уютно находиться рядом с этой искренней, душевной женщиной, что я даже ненадолго забыла о своей не слишком радужной ситуации. Когда она засобиралась домой, появился хмурый Пчёлкин в сидящем с иголочки темно-коричневом костюме, черной рубашке, и с километровым шлейфом парфюма.
— Я отвезу тебя, мамулечка. Всё-равно давно уже на работу пора — он с тёплой сыновьей улыбкой поцеловал маму в щёчку.
— А ты, милая, будь умницей. Я скоро вернусь — мне была адресована совсем другая улыбка (настолько самодовольная, что даже зубы от злости свело) и неуклюжий поцелуй в уголок губ.
Показушник и врун!
***
День в четырёх стенах тянулся для меня мучительно долго. Я приняла душ, переоделась в свои вещи, которые были выстиранны накануне, и уже полностью высохли. Не найдя щётки для волос, попыталась пальцами прочесать непослушные кудри медового цвета, соорудив подобие пучка. Из огромного зеркала в прихожей на меня смотрела незнакомка: бледная, осунувшаяся с потухшими зелёными глазами. Хотелось скорее вернуться в свою привычную жизнь, и забыть весь этот кошмар. Меня съедала мучительная тревога и беспокойство за родителей. Им уже сообщили о выкупе? Они скорее всего, снова будут ссорится и мама скажет, что отец променял свою семью на бизнес и деньги.
По стёклам забарабанил дождь. Свежий, очищающий и обновляющий природу апрельский ливень. Заварив себе ещё одну чашку чая, прихватив пару пирожков и плед, я решила устроиться на балконе. Душа искала умиротворения и хотя бы небольшого спокойствия в размеренном стуке капель, низких, хмурых тучках, отражающихся в лужах на асфальте, спешащих куда-то по своим делам пешеходах под разноцветными зонтиками. Я невольно унеслась в свои мысли и воспоминания детства, что грели в грустные и безрадостные моменты. Прошло достаточно много времени, дождь закончился, напоив всё вокруг влагой и яркими брызгами под робкими лучиками выглянувшего ненадолго солнышка. Чашка с чаем давно опустела. Слегка озябнув, я вернулась в квартиру. Перерыла вдоль и поперёк свою сумочку, в надежде, что всё-таки захватила мобильник в тот злополучный вечер. Но кроме флакончика духов, помады, пудры и ключей от квартиры, там ничего больше не было. Совсем приуныв, я побрела в комнату и свернувшись калачиком на кровати, угрюмо уставилась в потолок.
Когда за окном совсем опустились сумерки, звякнул дверной замок. Вскочив с кровати, как испуганный заяц, я выглянула в прихожую.
— Привет, принцесса. Да не бойся, это всего лишь я. А ты кого ждала? — развязно ухмыльнулся Пчёлкин.
Рубашка едва застёгнута, лицо перемазано помадой и на приличном «веселе». Только этого ещё не хватало.
— Папу Римского — злобно буркнула я — Вы связались с моим отцом? Долго мне ещё сидеть взаперти?
— Ох, какая ты громкая. Убавь ультразвук, очень прошу — он завозился у двери, снимая туфли и путаясь в рукавах пальто — Да, была такая мысль, но сегодня не срослось. К Сане друг из солнечного Таджикистана прилетел, неожиданно. А потом он встретил свою жену в ресторане и…короче, не вникай. Просто не до этого пока было.
— Чудестно.
— Ой, бля! Ну только не смотри на меня так. Мне тоже не по кайфу, что ты у меня тут торчишь.
— А мне прямо от счаться танцавать хочется. Прямо радуюсь, не могу, находясь в заложниках у такого как ты — я окинула Пчёлкина презрительным взглядом.
— Да ладно? И какого же это «такого»? — насмешливо вскинув брови, он двинулся ко мне.
— Бандита — прошипела я, отдаляясь на безопастное расстояние.
— Сашка, ну ты и стерва — пьяно хохотнул мужчина, сворачивая к ванной — И кстати, на будущее, предпочитаю слово «гангстер».
— Только суть не меняется.
— Тем не менее — нахально усмехнувшись, он скрылся в ванной.
Я нервно мерила шагами комнату, задыхаясь от злости и собственного бессилия. Мне была ненавистна сама мысль, что я игрушка в мужских руках, безвольная и безправная. Товар, за который у моего отца собираются требовать деньги. За дверью ванной мерно шумела вода. Сделав круг по прихожей, я обернулась и вдруг застыла на месте. Пчелкин был настолько пьян, что забыл вытащить ключ из замка, когда вошел. И сейчас он заманчиво поблёскивал хромированным брелоком в виде пистолета (кто бы сомневался). Моя реакция была молниеносной. Схватив свою сумочку и пальто, я словно кошка, бесшумно подкралась к двери. Все чувства и инстинкты обострились до предела, нервы были натянуты, будто гитарные струны. Нестихающий шум воды в ванной действовал успокаивающе, значит у меня ещё есть время. Взяв в руки полусапожки, я осторожно повернула ключь, молясь, чтобы он не слишком громко скрежетал в замке. Ручка мягко опустилась вниз, дверь бесшумно приоткрылась и я стремительно юркнула в коридор. Я не знала сколько времени придётся ждать лифт, поэтому промчалась мимо по направлению к лестнице. Дорога была каждая минута. На ходу пришлось набросить пальто и перекинуть через плечо сумочку. Босиком преодолевая лестничные пролёты, я сжимала в руках свои полусапожки. Ноги не чувствовали ни боли, ни холода от бетонных ступеней. Когда Пчёлкин вернулся, было около одинадцати вечера. Все нормальные люди, видимо уже дома, отдыхают у телевизора или пьют чай со своими семьями, поэтому мне никто не встретился. И это только к лучшему. Распахнув дверь подъезда, я полной грудью вдохнула кристалльно-прохладный, свежий ночной воздух. Голова слегка кружилась от избытка чувств и адреналина. Сунув ноги в полусапожки, я застегнула пальто и спешно зашагала сквозь притихшие дворики. Главное — добраться до метро, или хотя бы до остановки общественного транспорта, и там попытаться поймать такси. Тонкие каблучки гулко стучали по асфальту, отдаваясь эхом от похожих друг на дружку, панельных домов.
Свет уличных фонарей был тусклым, изредка возникая бледно-желтыми, мутными пятнами. В сердце закрался липкий страх. Мне было не по себе одной ночью в незнакомом районе. Где-то впереди послышались мужские голоса. Судя по тону и цветастому трёхэтажному мату, люди были явно подвипывшие. Это не сулило ничего хорошего, поэтому я стала оглядываться в поисках обходного пути. Но было уже поздно. Ко мне приближалась компания нетрезвых парней. Сердце оглущающе забилась, отдаваюсь пульсирующей канонадой в ушах. Отступать некуда. Показывать свой страх тоже нельзя. Придётся сделать каменное лицо и попытаться прошмыгнуть мимо, в надежде остаться незамеченной.
— О, а почему такая красивая и мимо? — пробасил самый высокий из хмельной троицы, когда они поравнялись со мной.
Склонив голову пониже, я обхватила себя руками, и молча зашагала вперёд.
— Слышь, красотка, пойдём с нами. Отдохнём, выпьем — меня бесцеремонно попытались схватить за предплечье, но я вывернулась.
— Нет спасибо.
— А чё такое? Мы для тебя не слишком хороши? Ишь, какая фифа выискалась — ко мне снова потянулась чья-то наглая рука, по которой я со всей силы шлёпнула сумкой.
— Она ещё и огрызается, борзая сучка. Хватай её, ребята. Пойдемте, развлечемся по очереди. Только, я чур первый, собью спесь с этой наглой кобылки. В ближайший подвал её тащите.
Самый высокий сально осклабился, дёрнув меня за пальто, с которого в разные стороны полетели пуговицы. Он сгреб меня в охапку и двинулся за дружками.
— Убери свои грязные руки! Отпустите меня! Помогите! — во всю мощь легких визжала я, остервенело брыкаясь.
— Заткнись, тварь. Сама ведь шлялась по ночам, приключений искала, вот и нашла. Не хера орать! — пропахшая дешевым табаком ладонь закрыла мне рот.
— Ай! Пацаны, давайте прям тут. Не могу я её тащить больше, эта сука кусается, как хренов алигатор — меня бесцеремонно швырнули на землю.
— Ладно. По очереди. Один держит, другой затыкает рот, ну а третий… Короче, я начну — все трое, как голодные стервятники, двинулись ко мне.
Сорванным голосом я кричала и звала на помощь, оглядываясь на тёмные или гаснущие окна, ища надежду на спасение. Поднявшись на ноги, я поняла, что лучше умру, чем позволю этим ублюдкам осуществить желаемое. Ощутимый удар по лицу, от которого в голове зазвенело, а из глаз брызнули слёзы, снова свалил меня на землю. Когда жадные руки, словно щупальца хищного спрута, опутали мои руки и ноги, а жирная туша навалилась сверху, обдавая запахом перегара и выбивая воздух из лёгких, я зашлась в рыданиях. Надежда на спасение гасла с каждой секундой, но я продолжала брыкаться, несмотря на боль в выкрученных суставах.
— Эй ты, дятел блять, а ну слезь с неё — два резких удара ногой под дых, заставили толстяка резво скатиться с меня.
Подняв заплаканные глаза, я увидела стоящего рядом Пчёлкина. На нём был черный спортивный костюм, ещё влажные после душа волосы, зачёсаны назад, а на ногах — домашие тапочки. Его дыхание было резким и сбивчивым. Он явно бежал за мной, либо был очень зол.
— Руки от тёлки убрали — холодно процедил он, обводя холодным взглядом прищуренных глаз удерживающих меня мужчин.
Никогда бы не подумала, что буду так радоваться его приходу. Но сейчас, я готова была его расцеловать.
— А ты че, такой смелый? Нарисовался тут ниоткуда. Ногами машет, командует. Ты кто такой? Лучше иди своей дорогой и не мешай.
— Что ты там вякаешь, урюк? Это мой район и моя женщина. Даю последнюю возможность свалить по-тихому.
— Нууу, мил человек. А мы вот тебя не знаем, а ты так невежливо с нами разговариваешь — толстяк поднялся на ноги — Мы сейчас тебя убивать будем. Уж извини.
Завязалась потасовка, в которой Пчёлкин явно превосходил трёх гопников, находящихся под немалым градусом. Резким ударом ноги он уложил одного. После пары ударов в живот и лицо, хрюкнул и сложился пополам второй. На ногах остался лишь самый высокий, кружа вокруг, но не приближаясь.
— Давай, родной, подходи. А то спать охота — ухмыльнулся Пчёлкин, потирая сбитые костяшки пальцев.
— Пошел ты — зло сплюнул он, и бросился на Пчёлкина.
Одна его рука была заведена за спину. В лунном свете в ней блестнул какой-то небольшой предмет. В следующий момент, я поняла, что это шило на короткой деревянной ручке
— Вить, у него шило! — крикнула я, но было поздно.
Пчёлкин попытался увернуться, и удар прошел по касательной, зацепив левую сторону живота. Ударив противника по руке, он выбил шило, которое со звоном упало на асфальт. Следом с окровавленным лицом рухнул и сам нападающий.
— Пойдем, надо сваливать, а то сейчас менты нагрянут — придерживая рукой левый бок, Пчёлкин взял меня под локоть.
— Вить, спасибо тебе большое. Если бы не ты… — я запнулась, не в силах вымолвить эти страшные для любой женщины слова.
— Вот клянусь, Одинцова, большую дуру, чем ты, я в жизни не видел. Дуру, которая сама так старательно находит приключений на свою задницу. И даже не буду спрашивать, какого хера тебе сегодня взбрело в голову.
— Я…не кричи на меня! Я знаю, что во всём сама виновата. И в своём похищении, в том числе. Отец был прав, мне здесь не место. Лучше бы торчала в этой проклятой Англии — слезы горечи и обиды заструились по щекам. Голос предательски дрогнул.
— Ладно, бросай это мокрое дело. Всё наладится. Просто посиди на попе ровно, всё само решится, вот увидишь — взгляд светло-голубых глаз пробежался по мне, задержавшись на лице.
Я поднесла руку к невыносимо саднящей щеке.
— Ничего, еще легко отделалась.
— Ушлёпки, сука! — рыкнул Пчёлкин — рассматривая моё пальто с напрочь оторванными пуговицами и порванную блузку.
— Это всё мелочи. Тебе вот тоже из-за меня досталось.
— Ничего, я привык — холодно бросил он, пропуская меня в подъезд.
В лифте мы поднимались в полном молчании. Мне казалось, что царящее между нами напряжение можно резать ножом. Снова оказавшись в просторной прихожей, я бессильно сползла по двери.
— Любезно предоставляю даме возможность первой принять ванну.
— Боишься снова попытаюсь сбежать?
— Да пофиг! Ещё чего. Буду я за тобой бегать, нашла мальчика. Ещё одна такая выходка — прикую тебя к батарее, голую — дерзко усмехнувшись, Пчёлкин двинулся на кухню.
— Вить — позвала я, пытаясь снять полусапожки и шипя от боли в запястьях.
— Ну что такое? Забыла как разуваться? — он вышел из кухни с бутылкой французского коньяка — Не смотри так. Это для дезинфекции. Просто у меня дома ничего кроме этого нет.
— Я…я просто хотела спросить, что вы со мной сделаете, если мой отец откажется или не сможет вам заплатить?
Его брови недоумённо взметнулись вверх. Вытащив зубами пробковую крышку он сделал большой глоток и слегка поморщившись, впился в меня глазами.
Съёжившись под колким взглядом его глаз, я напряженно ждала ответа…