Мерный гул мотора и обволакивающее тепло салона навевали невольную дремоту, и я не сразу нашлась что ответить.
— Ты мне уже тысячу раз сказал, что не в восторге от моего общества, Вить. Могу сказать тебе тоже самое. Просто отвези меня, пожалуйста, домой к родителям. Мы уж как-нибудь сами попытаемся со всем этим разобраться.
— Колючка, ты че в своей Англии окончательно поглупела что ли? Снимай уже эти свои беспонтовые розовые очки, и вокруг оглянись. С чем вы там разберётесь сами? — холодно прищурившись, Пчёлкин снова потянулся за пачкой сигарет. — Ты пойми, такова реальность нашей жизни — у кого деньги и власть — тот и прав. Всё! Больше никак. Чем раньше ты это поймешь, тем лучше.
— А при чем здесь я? При чем здесь мой отец и его бизнес?! — сглотнув до тошноты навязчивый ком в горле, закричала я — Как он вообще мог связаться с этими…подонками?!!
— Бля…Сашка, не задавай мне этих вопросов. Вот реально, не по адресу. Повзрослеешь, сама всё поймешь — выпустив из ноздрей тонкие струйки дыма, Пчелкин сосредоточенно смотрел на чернильное полотно загородной дороги.
— Я уже достаточно взрослая — злобно буркнула я — Что за излюбленная манера выставлять меня наивной дурочкой! Неужели не заметно, что я совсем не такая. Я — серьёзная, самодостаточная девушка.
— Да нет, ты вовсе не дурочка. Ты – заноза в моей зад… ээээ…жизни — на губах Пчелкина заиграла едва заметная ухмылка.
Мне так захотелось стереть её пощёчиной с этого самодовольного лица, что даже пальцы свело.
Поплотнее закутавшись в плащ, я отвернулась к окну, тоскливо всматриваясь в темноту пролетающих мимо пейзажей. Говорить не хотелось. Тело сковала неимоверная усталость, казалось даже мысли в голове запутались в какой-то вязкой полудрёме.
— А это что, блять, такое? — неожиданно громкий возглас Виктора вернул меня к реальности, заставив буквально подскочить на сиденье.
— Что? Ты о чем? — сонно моргнув, я всмотрелась в его встревоженное лицо, освещаемое редкими вспышками мелькающих вдоль дороги фонарей.
— Да так, ни о чем. Спи.
— Вить, что происходит?
— Да ничего не происходит! Не нравится мне эта черная "бэха" у нас на хвосте. Уже пол часа сзади плетётся, не обгоняет, не сворачивает. Херня какая-то! — бросив сосредоточенный взгляд в зеркало заднего вида, Пчелкин переключил передачу и вдавил педаль газа в пол.
— Ну может ему туда же, куда и нам — перегнувшись через сиденье, я всмотрелась в заднее стекло. Рассеянный свет желтых фар, разрезая тьму стремительно приближался — Вить, они кажется догоняют.
— Саш, открой бардачок, подай пистолет — не отрывая глаз от дороги, буркнул Пчелкин.
Не в силах вымолвить ни слова, я дрожащими руками потянулась к бардачку, отделанному гладкой черной кожей. Едва мои пальцы коснулись холодной поверхности черной стали, прозвучал первый выстрел. Боковое зеркало нашего внедорожника разлетелось вдребезги, из горла вырвался оглушительный визг.
— На пол ляг! Быстро, на пол! — заорал Пчелкин, резко выкручивая руль и сворачивая куда-то в поля.
Машину нещадно качало, подбрасывало и заносило на ухабах и комьях влажной, вязкой грязи вперемешку со снегом. Распластавшись на полу, я вздрагивала от оглушающих, резких звуков выстрелов, раздающихся совсем рядом, и не могла поверить, что это действительно происходит со мной. Происходит здесь и сейчас, а не в каком-нибудь криминальном боевике.
— Суки!!! — рычал сквозь зубы Пчёлкин, резко выкручивая руль — Почти новый "крузак"! Только бы по колёсам не попали!
— Вить! — пискнула я, попытавшись поднять голову, но тут же снова нырнула под сиденье.
Пуля пробила заднее стекло, осыпав нас градом мелких осколков.
— Ублюдки, чтоб вас! — хрипло заорал Пчелкин, резко переключая передачу, и до упора вдавливая педаль газа в пол – Давай, блять, давай!!!!
Мотор жалобно рыкнул и набрав полную мощь, толкнул двухтонную махину по черному месиву недавно оттаявшего чернозёма. Я не знаю сколько мы так петляли по полям, почти неезженным грунтовым дорогам и посадкам. Время буквально замедлило свой бег, а пространство сузилось до границ салона черного внедорожника, уносящего нас, будто загнанных зверей, от кровожадных охотников.
— Фууух! Кажется оторвались — послышался сверху облегчённый выдох — Сашка, ты как там? Колготочки не промокли?
— Невероятно остроумно — буркнула я, одёргивая платье, и не очень грациозно карабкаясь на сиденье.
— Ладно не заводись, это всего лишь шутка — миролюбиво изрёк Виктор Павлович, чиркая зажигалкой.
— Как ты думаешь, где мы?
— А хрен его знает. Ща разберёмся. В любом случае в Москву нам сегодня ехать нельзя, скорее всего нас там уже ждут. Нужно где-то отсидеться.
— В лесу что ли? — пытаясь унять предательскую дрожь в голосе, беззаботно улыбнулась я.
— Ну типо того — ухмыльнулся Пчёлкин, стряхивая переливающиеся снежинки осколков с моего плеча.
***
— Давай заходи, ща свет включу — шепнул мне Виктор, подталкивая в тёмный дверной проём.
Я нерешительно остановилась посреди комнаты, стуча зубами от холода.
— Вить, я конечно всё понимаю, но ты уверен, что это хорошая идея — залезть в чужой дачный дом, а вдруг хозяева нагрянут или может они и сейчас здесь, просто спят?
— Расслабься, колючка, это дача каких-то дальних родственников Коса. Они уже двести лет за «бугром» живут. Так что, место давно проверенное и надёжное.
— Ну раз так…– устроившись на краешке дивана, я обхватила себя руками, пытаясь согреться.
— Замёрзла? — сняв пальто, Виктор накинул его на меня — Сейчас найдем чем согреться. Посиди пока, скоро всё будет тип-топ.
— Спасибо — только и смогла выдавить я, привалившись на спинку, и устало прикрыв глаза.
Через минуту раздались удаляющиеся мужские шаги. Где-то тихонько скрипнула дверь. А потом до меня донеслись обрывки телефонного разговора.
— «Белый, да я тебе говорю! Полный звездец! Шмаляли по чем зря, суки! Еле ноги унесли! Полный беспредел! Кто слил непонятно… Но бля буду, завалить хотели только меня, девчонка им нужна была целой и невредимой… Да нормально, нормально… Пару дней отсидимся. Вернусь в Москву, покумекаем что дальше делать. Ладно… Давай, Сань, на связи…» — наступила непродолжительная тишина, нарушаемая лишь тихим гулом ночного ветра, разгулявшегося за окнами.
— Колючка, меняемся. Мне нужно ненадолго отлучиться, а на улице не май месяц. Мне — пальто, тебе вот это — передо мной возник Пчелкин с огромным лоскутным покрывалом. Набросив его мне на плечи, он легким движением вернул своё пальто.
— Нет, я пойду с тобой. Не хочу оставаться одна.
— Да я рядом здесь. Сиди, грейся. Не бойся, никто кроме меня сюда не придёт — стараясь скрыть раздражение, теперь уже мой «защитник», сунул руки в рукава и бодро зашагал к выходу.
Только оставшись одна, я почувствовала, как все внутри дрожит и вибрирует. Каждая мышца будто каменная, скованна страхом и нервным напряжением. Закрыв глаза, я уткнулась носом в мягкую ткань покрывала, вдыхая еле ощутимый запах сырости и пыли. Хотелось как-то упорядочить хаос в голове и осмыслить всё произошедшее за эти абсолютно сумасшедшие несколько дней. Хотя ощущение того, что это всего лишь кошмарный сон, никак не хотело меня покидать. Я будто Алиса, упавшая в кроличью нору, оказалась совсем в иной реальности, которую с трудом могла себе представить.
— Саш, это я — голос Виктора вернул меня к реальности — Ну че согрелась? Тебе бы сейчас водочки или коньяка. Сто процентов и согрелась бы, и расслабилась заодно. Но увы, ничего такого нет. Зато, есть пирожки с картошкой и компот.
На его лице вспыхнула довольная ухмылочка.
— Вить, откуда? Неужели ты всё это…эээ… — я подняла на него удивлённые глаза, подыскивая более тактичный синоним слову "кража", но меня опередили.
— Чё, думаешь я всё это украл? Колючка, я тебя умоляю! — Пчёлкин лениво закатил глаза, отправляя в рот пирожок — Ну я же не мелкий гопник какой-нибудь, даже обидно.
— А что еще я могла подумать? Где можно взять пирожки и банку компота посреди ночи?
Он весело хохотнул — Где-где, места знать надо. Нууу, а если тебе действительно так интересно, здесь недалеко живёт Елизавета Андреевна — Олина бабушка. Она, конечно, мне не обрадовалась, мягко говоря. Даже чуть шваброй не отходила. Но, обаяние Виктора Павловича Пчёлкина творит чудеса! И вот я здесь с едой, заодно машину переставил, чтобы не отсвечивала.
— Ты просто мой спаситель — смущённо улыбнулась я, откусывая кусочек ароматной, пушистой выпечки — Обогрел, накормил.
— Да ладно тебе — ответом мне была искренне-смущённая улыбка, промелькнувшая лишь на одно мгновение — Пойду стаканы поищу.
После пережитого стресса и тонны адреналина, бежавшего по артериям и венам, я испытывала дикий голод, поэтому не стесняясь уплетала уже четвёртый пирожок, запивая его вкуснейшим клубничным компотом.
— Ну чё, принцесса, успокоилась? — подал голос, расположившийся на другом конце дивана Виктор. Он вытянул длинные ноги, и откинувшись на спинку, пускал к потолку колечки сизого дыма — Бля, сигареты кончаются. Придётся завтра чапать до ларька.
— Как к такому вообще можно привыкнуть? Жить так изо дня в день? Ходить под пулями. Ведь сегодня в нас стреляли совсем не понарошку. Ради чего? — по спине пробежал холодок, заставив меня поглубже нырнуть в свой, казавшийся таким безопасным, кокон из покрывала.
Пчелкин долго молчал. Он неспеша подносил сигарету к губам, с удовольствием прикрывая глаза, будто смакуя вкус табака и никотина. Тишина окутывала нас и баюкала, нарушаемая лишь мерным шелестом начавшегося апрельского дождя. Я размышляла о том, что моя прежняя жизнь осталась где-то далеко позади. И всё что было раньше, было как будто не со мной. Будто и не было примерной школьницы с двумя косичками в отглаженном белом фартучке; послушной дочери, возвращавшейся со школьных дискотек строго до одинадцати вечера; прилежной студентки, тосковавшей вдали от Родины. Осталось только трясущееся от страха и пугающееся каждого шороха непонятное мне самой существо.
— Знаешь, Александрин… Бля, как же тебе лучше обьяснить...— после затянувшейся паузы тихо заговорил Виктор. Его голос звучал глухо и размеренно, будто он сейчас пытается осмыслить каждое своё слово. — Эта жизнь…она как у Дарвина. Или ты, или тебя. Поверь, одвеваться в хорошие шмотки и вкусно поесть желающих ой как много. И здесь уже вопрос в том, как ты себя поставишь и что захочешь взять от жизни. Грубо скажем, есть овцы и те кто их стрижет. А риск…чтож… он вполне компенсируется тем, что ты получаешь. Что касается твоего отца, нормальный он мужик. Старался обеспечить тебе и твоей маме хорошую жизнь, а не "выживание". Так уж получилось, что любой бизнес сейчас завязян скажем так на некоторых не совсем законных схемах. Проще говоря, теневуха везде. Люди, которые пытаются отжать бизнес твоего бати, нашли самый простой, быстродействующий и быстродоходящий способ — давить на него через тебя. Поэтому, ты в этот замес и попала.
— Провалилась бы она, эта хорошая жизнь — в ярости выпалила я, смахивая подступившие к глазам слёзы.
Снова закурив, Пчелкин улыбнулся краешком рта — Не реви, колючка, я с тобой. Не дадим мы тебя в обиду. Тем более, Белый никогда ничего просто так не делает. Разрулим как-нибудь, и не из такого дерьма сухими выходили.
— Но вы ведь даже не знаете, кто стоит за всем этим? — с горечью в голосе изрекла я, удивляясь его беззаботному виду. Такое чувство, что для него попасть под обстрел где-то на безлюдной трассе, так же обычно, как сходить в магазин за хлебушком.
— Не знаем, узнаем! — безапелляционно отрезал Виктор Павлович, очевидно теряя терпение — И вообще, опять начала свою излюбленную политику продвигать?
— Очень интересно какую это? — фыркнула я, отворачиваясь к окну.
— На мозги капать, вот какую! Сказал, всё будет хорошо, не рви себе душу. Спать давай, устал за сегодняшний день, как тварь последняя.
Он потушил свет, и комната погрузилась в серо-сизую, предрассветную тьму. Лишь тоненькая полосочка лунного света отбрасывала свою призрачную тень на пол, упрямо проникая сквозь плотно здернутые шторы. Свернувшись калачиком, я поджала под себя ноги, чтобы освободить место Пчёлкину. А он, придвинув стул, закинул на него ноги и накрывшись своим пальто, с облегчённым вздохом откинулся на спинку дивана.
— Спи, Александрина.
— Доброй ночи, Вить — откликнулась я, зарываясь поглубже в одеяло.
— Кстати…красивое у тебя имя — помолчав, глухо добавил он, чем не сказанно меня удивил — Тебе идёт…
— Спасибо. — только и смогла выдавить я, погружаясь в беспокойный сон.
***
Меня разбудил неповторимый аромат свежеиспечённых блинчиков, мгновенно перенёсший в тёплые воспоминания из детства. Вот мне снова десять лет, и я просыпаюсь в субботу. По телевизору показывают любимые мультфильмы, а мама на кухне печёт самые вкусные на свете блинчики.
— С добрым утром, принцесса. Ваш папа пришёл, еды раздобыл. А вы всё дрыхнете! — эта фраза, произнесённая с самодовольным смешком, мгновенно вернула меня в реальность.
— Доброе утро – я нехотя открыла глаза, смахнув с лица непослушые пряди.
— Хм! — Пчёлкин прочистил горло — Выйдешь из большой комнаты и на право, в узком коридорчике дверь в ванную. Делай свои дела, и будем завтракать — набросив пальто, он достал из кармана пачку «Camel» и зажигалку.
Поспешно сунув ноги в туфли и одёрнув платье, я вскочила с дивана и направилась в указанном направлении.
Нащупав выключатель, зажгла свет и оказалась в просторной комнате, отделанной бежевой кафельной плиткой. В большом овальном зеркале в резной медной оправе отражалось моё бледное, осунувшееся лицо с копной непослушных вющихся волос. Да уж, неприглядное зрелище. Умывшись прохладной водой, я воспользовалась всем нехитрым арсеналом косметики из моей сумочки, и заплетя лёгкую косу, взглянула на себя уже менее скептически.
— Долго ты, принцесса, марафет наводила. Я замахался тебя ждать. Голоден, как волк. Уж не обессуть — заулыбался Пчёлкин с удовольствием отправляя в рот целую охапку блинчиков, и закусывая всё это столовой ложкой малинового варенья.
— Елизавета Андреевна? — я с благодарностью посмотрела на тарелочку с горкой блинчиков, накрытую белой льняной салфеткой.
— Ага. Надо же, запомнила! — хмыкнул он — Святая женщина, с голоду умереть не даёт.
— Ммм, как вкусно — мой пустой желудок одобрительно заурчал — Ещё бы чашку чая и радости не было бы предела.
— Чайник я вскипятил, правда заварки в этом доме нет. Ни хрена нет. Так что, мадам, могу предложить вам только кипяток.
— Опять ёрничаешь? — я бросила на него злобный взгляд
— И не думал! Че ты сразу завелась, колючка? Наоборот, предлагаю тебе выход из положения — сверкнула фирменная нахальная ухмылочка. После чего Виктор Павлович вальяжно проследовал на кухню и вернувшись оттуда с кружкой горячей воды, плюхнул туда пару ложек варенья.
— Вот. Морс а-ля "Виктор Пчёлкин".
— Спасибо — миролюбиво улыбнулась я, принимая из его рук чашку.
Дальше наш завтрак продолжился в полном молчании, каждый был погружен в свои невеселые раздумья.
— Вить — нерешительно позвала я, гадая о том, где блуждают его мысли.
— М — со вздохом откликнулся он, останавливая на мне взгляд цепких голубых глаз
— Как думаешь, я смогу хотя бы позвонить родителям?
— Честно… не знаю. Нам сейчас конкретно нужно залечь на дно, и никак не светиться. До тех пор, пока мы не разберёмся со всей этой хернёй, или хотя бы не узнаем, что за большая, зубастая акула метит встать на горло твоему бате.
— Понимаю — я опустила голову, пытась спрятать подступившие к глазам слёзы.
— Не кисни, принцесса. Лучше вернуться к родным целой и невредимой, но чуть попозже, чем…хм… Короче, всё будет нормально. Я задолбался уже тебе это повторять, как хренов попугай. Ну как-то же ты жила в этой своей Англии за хер знает сколько тысяч киллометров от родителей и ничего.
— Это разные вещи. Тем более, лететь туда я категорически не хотела — отец настоял. Рассказывала же уже.
— Помню — отмахнулся он, и взяв с соседнего стула свёрток с одеждой, вложил его мне в руки — Вот, переоденься. На улице холодрыга. Не дело ходить в тонюсеньких колготках и вечернем платье. Ещё застудишь себе что-нибудь.
Я развернула целофановый пакет, достав оттуда трикотажные чёрные брючки и объемный серый свитер крупной вязки.
— Это Олины вещи. Попросил у Елизаветы Андреевны. — пояснил Виктор, и его голос заметно потеплел, а во взгляде скользнула плохо скрываемая тоска неразделённой любви — Вы с ней вроде одного размера, надеюсь подойдут.
— Спасибо им огромное и тебе тоже — густо покраснев, я пошла в другую комнату переодеваться.
Изумлённый взгляд Пчелкина говорил о том, что он ожидал совсем иной реакции. Как минимум, возражений или пререканий. Но, начало апреля выдалось сырым и прохладным, а в нежилом доме было совсем немногим теплее, чем на улице. Капроновые двадцатиденовые колготки и лёгкое платье никак не спасали от холода, поэтому я была даже рада столь неожиданной заботе. А о том, чтобы посворачивать кровь Виктору Павловичу из чистого упрямства, но промёрзнуть до костей, и речи быть не могло. Инстинкт самосохранения всё-таки оказался сильнее. Одежда действительно пришлась мне впору, как будто я достала её из собственного шкафа.
— О, красота! — Пчёлкин одобрительно ухмыльнулся, когда я вернулась — А то нам возможно придётся здесь задержаться до завтра, ещё не хватало, чтобы ты совсем в ледыху превратилась.
— А потом что будем делать?
— Не напрягайся, разберёмся — проведя ладонью по уже подсохшим волосам самодовольно улыбнулся «мой рыцарь». В отсутствии геля для укладки волос, безупречная стрижка Виктора Павловича очевидно была уложена простой водой, имеющей свойство испаряться. Особенно непослушные русые пряди спадали на лоб, придавая ему слегка мальчишеский и совсем не гангстерский вид.
— Тут такое дело, Саш,— продолжил он, задержав взгляд на моём лице — Нужно в магазин смотаться. Сигареты кончаются, кофе хочется до безумия, ну и покрепче чего-нибудь. Надо же как-то время убить. Побудешь недолго одна?
— А я не могу поехать с тобой? — с глупой дрожью в голосе робко спросила я.
Не знаю почему, но мысль остаться одной в чужом, пустом доме вызвала у меня небывалую панику. Возможно, это всего лишь сказались пережитые ранее события. И да, я ненавидела себя за этот просительный, трусливый тон, но обуздать свои эмоции была не в силах.
Виктор в раздумьях прищурился, видимо, взвешивая все «за» и «против».
— Да здесь недалеко, принцесса. Тебе лучше не мелькать пока. Серьёзно, мало ли что. Смотри, вон там дверь на задний двор, если придёт кто-то посторонний — беги туда. В доме напротив живёт Елизавета Андреевна — объяснишь ей всё, она знает как связаться с Сашей. Но это так, крайние меры, никто сюда не заявится, ну кроме меня, конечно. Вообщем, не бери в голову, я скоро вернусь. Хочешь, возьми пока книжку почитай, их на втором этаже полно. Особенно про этого, как его...Македонского интересная — привычным жестом сунув за пояс брюк пистолет, он заглянул в бумажник, и направился к выходу.
Оставшись в одиночестве, я действительно задумалась о том, чтобы поднятся на второй этаж за книгой, но так и не решилась этого сделать. Мало того, что мы вломились без спросу в чужой дом, не хватало ещё распоряжаться в нём по-хозяйски. Вместо этого я вымыла и сполоснула посуду, поставив её сушиться. Потом прибрала со стола, аккуратно расправив на нём вязанную крючком бело-голубую скатерть. Больше заняться было нечем.Я бродила по дому в надежде как-то скоротать время и отвлечься от тревожных мыслей. Взгляд цеплялся за старинные предметы мебели, покрытые внушительным слоем пыли, хранившие воспоминания не одного поколения жильцов этого дома. Большая картина, висевшая на стене между первым и вторым этажом привлекла моё внимание. Из окон лился по-весеннему яркий солнечный свет, играющий лучиками вокруг, подсвечивающий пылинки, парившие в воздухе. Он словно замер на холсте в деревянной раме, позволяя рассмотреть мельчайшие штрихи и детали. И я с увлечением всматривалась в невероятно завораживающий пейзаж, когда тихонько скрипнула входная дверь. Никогда не думала, что вот так буду радоваться приходу Виктора Пчёлкина. Но жизнь, как известно, штука непредсказуемая. Спустившись по ступенькам, я с энтузиазмом устремилась к входной двери, но увидев мужчину замешкавшегося на пороге, застыла как вкопанная. Улыбка моментально погасла, в голове лихорадочно понеслись мысли. На меня внимательно смотрел невысокого роста крепкий мужчина, красноречиво-брутальной внешности.
— Ты, наверное, Александрина? — произнёс он тихим, вкрадчивым голосом — Ты что одна здесь?
— Нет! Вы ошиблись. Я…я…мы здесь с мужем, и он сейчас подойдёт — пятясь спиной к запасному выходу, выпалила я — Предупреждаю, ему очень не понравится присутствие постороннего человека в нашем доме.
— Не понял— лысый «амбал» удивлённо вскинул брови и двинулся в мою сторону.