Una vita così diversa

      Трава, холодная и влажная от росы, блестит тусклыми каплями в предрассветных сумерках. Небо еще темное, но на горизонте едва заметная светлая полоса. Близится рассвет. Тсуна зарывается босыми ступнями, скользит пятками по мокрым травинкам, ежится от щекотного ощущения и холодной сырости. Подставляет лицо слабому ветру с реки — непослушные вихры шевелятся, ласково задевая щеки. Вокруг тишина. Только волны плещутся у берега, накатывают на бетонные основания, разбиваясь о них. Намимори сейчас будто вымерший — ни одного человека на многие метры вокруг, никакого лишнего звука. Тсуне даже начинает казаться, что он один — и нет никого, кто бы смог выдернуть его из этого вымершего, окутанного туманной дымкой мира. Туман ползет по земле, с моста, клубится в траве белыми мутными завихрениями, размывает очертания. И мир сразу же становится зыбким, нереальным. Тсуна испуганно оглядывается, выдыхает сквозь полуоткрытые губы, непроизвольно сжимает кулаки. Его пробирает ознобной дрожью чужого присутствия. Угроза? — Совсем бесстрашным стал, Десятый Вонгола, — голос струится, окутывает. Нереальный, из другого мира, шепот и мираж. — Пришел один, сюда, без охраны… — Ты не любишь, когда рядом есть кто-то еще, — Тсуна смотрит перед собой и делает глубокий вдох. И улыбается, напряжение отпускает. — Я рад снова видеть тебя, Мукуро. Хранитель Тумана усмехается едва заметно, по-птичьи склоняя голову. Враг в прошлом, в будущем союзник, в мимолетном мгновении настоящего — тень и наваждение. Их не связывает ничто, помимо обязательства защищать в случае опасности. Но как быть, если главной опасностью являешься ты сам? Тсуна предпочитает не задумываться лишний раз. А у Мукуро нет ничего, ровно как и надобности думать о каких-то сложных, а оттого совершенно неважных вещах. — Не боишься уйти отсюда не собой? Шорох сзади, легкие шаги — трава приминается, оставляя на сапогах смазанные блестящие разводы. Мукуро останавливается за спиной Тсуны, прикрывает глаза — впитывает в себя близкое присутствие другого человека, наслаждается. — Ты каждый раз говоришь так и никогда не исполняешь своих угроз. Думаю, тебе просто нравится дразнить меня. Волны в реке невысокие, с белой пеной по краям. Вода зеленоватая, мутная, водоросли на дне и летняя дневная жара делают свое дело. Если склониться и заглянуть вниз — нипочем не разглядишь, что там в глубине, не увидишь дна, не увидишь сути. Туман окутывает ноги Тсуны, будто ластится к ним. Мукуро решается подойти ближе. — Расскажешь, что происходит в мире? Тсуна сдвигается, будто на пустынном берегу реки больше нет свободного места. И Мукуро бесшумно садится рядом — слишком близко для врага, слишком близко для кого-то, кого вовсе не существует. Можно двинуть рукой, и почувствуешь тепло, натолкнешься на препятствие — другое тело. Тсуна не отказывает себе в удовольствии проверить. Мукуро тихо смеется. — Забавно наблюдать за тобой, Савада Тсунаеши. Ты ведь все чувствуешь, но предпочитаешь не доверять своей интуиции. — Я предпочитаю не доверять тебе, Мукуро. Все твое существование может оказаться ложью… Голоса звучат приглушенно, будто на пустынном берегу реки их может кто-то услышать. Будто кто-то может стоять за опорами моста и наблюдать то, что видеть никому не положено. Туман и секрет, одну из мимолетных встреч, которых вовсе не должно существовать. — У меня школа, — сбивчиво начинает Тсуна, стараясь ухватить крупицы времени и успеть, — каждый день, Реборн не разрешает прогуливать. С тех пор, как мы победили Варию, и я пропускал уроки ради тренировок, он стал еще суровее. Ребята как всегда… Мукуро наблюдает, вслушиваясь в интонации чужого голоса, смотря, как появляется складка между бровей, когда Тсуна упоминает своего аркобалено. Как он нежно улыбается, говоря о своих друзьях. Не ревнует — ибо для чего? Все, что у него есть — туманные тихие утра, когда Тсуна зябко натягивает рукава рубашки и дует теплым дыханием на замерзшие пальцы. Мукуро закрывает глаза, и в тот же миг на плечах Тсуны оказывается теплый плащ. Савада удивленно вскидывает голову, но, осознавая, счастливо улыбается. — Спасибо! Трава… она мокрая и… — В следующий раз встретимся где-нибудь, где ты не будешь замерзать. Тсуна качает головой. Это совершенно не важно. Он знает, как тяжело для Мукуро находиться здесь, знает, чего стоят ему короткие встречи. И берег реки уже стал их местом. Туман только усиливается… Рассвет разгорается, белая полоса окрашивается в нежно-розовый, далекие звезды начинают тускнеть. Тсуна решается — двигается чуть ближе и прислоняется к чужому плечу. От Мукуро пахнет сыростью мрачного густого леса, где под кроны деревьев не попадают солнечные лучи. Где темень и холод, застывшие в своем движении ручьи и топкие болота. Тсуну затягивает, туман уже клубится вокруг и не видно ни реки, ни бетонного моста, ни противоположного берега. Только густая молочная пелена, капельками влаги оседающая на лице, одежде и волосах… — Постарайся не вляпаться ни в какую историю до нашей следующей встречи, Савада Тсунаеши, — голос Мукуро звучит насмешливо, но Тсуна знает — он серьезен. Если что-то случится, тогда они не смогут встречаться здесь. Тогда у Мукуро не останется ничего. Он робко сдвигает ладонь и касается чужих пальцев. Вздрагивает, сжимает руку крепче. Туман не удержать, да и нужно ли? Мукуро только горько улыбается. Он склоняется и оставляет быстрый поцелуй, касаясь губами теплой щеки. Тсунаеши очень мило краснеет, даже сквозь белую дымку. Смотрит искренне, с невозможной смесью мольбы и доверия. В глазах — солнечный свет и тепло, доброта. Ради этих глаз Мукуро готов возвращаться снова и снова. Несмотря на изматывающие усилия, на боль и судороги, несмотря на бесконечную темноту после. — Мукуро, мы же увидимся снова? Тсуна крепко сжимает чужую ладонь, очертания которой уже начинают тускнеть и расплываться. Хранитель Тумана молчит. Только кивает головой. Слова для них — простое дополнение, приятное, но совершенно неважное. У них есть только миг между прошлым и будущим, когда реальность рвется и можно лишь успеть урвать чужое прикосновение и улыбку.       Солнце встает, и по небу разливаются яркие краски. Новый день вступает в свои права. Наверняка будет солнечно и жарко. Тсуна натягивает рукава рубашки до самых кончиков пальцев, и все равно, если ткань растянется. Кроссовки все так же стоят рядом, но ему приятней ощущать холод росы на своей коже. Холод и вода… Там, где Мукуро сейчас, нет ничего более. Только тесная клетка, заполненная водой, только бесконечный холод и темнота. Нет движения, нет звуков, нет света, нет воздуха. Ничего нет. Все, что позволено Мукуро — редкие туманные утра, разговоры украдкой и мимолетные улыбки. Иллюзия тепла. Иллюзия жизни. Тсуне больно, он стискивает зубы и жмурится. Он не знает, чью боль сейчас чувствует, потому что когда разрывается реальность, переплетаются их чувства и ощущения, и целый день потом он будет ходить потерянным, задумчивым. Горькие слезы начинают щипать глаза, прочерчивая соленые дорожки на щеках, смывая ощущения мимолетного поцелуя. Тсуна размазывает их по щекам ладонью, стирая вместе со слезами и прозрачные капли тумана…