Una vita così diversa

      В бок немилосердно впивалось что-то острое, и Шоичи, недовольно засопев, постарался сдвинуться. Не получилось. С одной стороны мешало нечто теплое и тяжелое, с другой оказалась опасная пустота, поэтому не оставалось ничего другого, кроме как открыть глаза. Голова гудела, будто по ней несколько раз ударили то ли битой, то ли просто от души кулаком, а лунный свет сквозь неплотно задернутые шторы раздражал и заставлял болезненно щуриться. Что-то острое оказалось локтем, и Шоичи с мстительным удовольствием сдвинул чужую руку. Обладатель сонно заворчал во сне, перевернулся, и рассеянный свет упал на лицо, выделяя каждую черту, посеребрив торчащие во все стороны белоснежные пряди. Яркая фиолетовая татуировка светилась на щеке острыми контурами. Шоичи нервно вздрогнул. В горле отчего-то пересохло. Реальность встречала его звенящей уютной тишиной и лунной ночью, смятыми простынями и перевернутыми пустыми бутылками на полу, отсутствием элементарной одежды и подозрительными лиловыми пятнами на коже. Реальность, в которой они почему-то проснулись с Бьякураном в одной постели. — Какого черта происходит, эй… Он нашарил очки, лежавшие на столике рядом и, видимо, чудом уцелевшие, и надел их. Мир сразу стал красочнее и не таким размытым, но масштабы бедствия только увеличились. На светлой коже Бьякурана отпечатались следы зубов и засосы, да и на ключицах самого Шоичи темнели следы былого удовольствия. Не могли же они… Но с кем тогда, если они проснулись рядом?! Душная паника накатывала волной; не выдержав, он все же потряс Джессо за плечо, вырывая из цепких лап сна. — Ммм, Шо-тян? Что такое, уже утро? — пробормотал гроза миров и потер глаза. Зевнул, потянулся и сел на постели, окидывая насмешливым взглядом разгром, учиненный вокруг. Прикрыться он так и не потрудился, так что Шоичи то краснел, то бледнел в попытках смотреть на что-то нейтральное. — Какое еще утро? — голос тихий, но с нотками раздражения и испуга. — Что здесь произошло? Почему мы в одной комнате в такой… в таком положении? Он замотался в простыню, досадуя на отсутствие одежды, которая, судя по темным силуэтам, валялась где-то у стены брошенной кучей. Давно он не ощущал себя настолько беззащитным, особенно перед кем-то из университетских товарищей. Хоть и общались они с Бьякураном в последнее время довольно часто, сдружились и стали близки, но не настолько же! — Оя, Шо-тян, а ты разве не помнишь? Какая жалость, — притворно вздохнув, Джессо пошарил рукой под кроватью и выудил оттуда початую бутылку минеральной воды. С наслаждением отпил и протянул Шоичи. У того от сухости и выпитого алкоголя болезненно скребло в горле, так что вскоре от воды ничего не осталось. — Что значат твои провокационные вопросы? — с ушедшей жаждой вернулась и способность мыслить. — Мне хотелось бы понять, почему мы сейчас находимся вместе, и все знаки указывают на то, что мы переспали? — Наверное, потому что мы переспали. Честное слово, ты вроде бы умный мальчик, а ведешь себя сейчас как глупый ребенок, — с этими словами Бьякуран легко щелкнул Шоичи по носу. Тот отпрянул, смотря круглыми глазами. Да быть того не могло. Он же всегда рационален и рассудителен, думает наперед и никогда не совершает опрометчивых поступков. Вот и вчера — он согласился отпраздновать окончание сессии с одним условием — они посидят до полуночи и разойдутся, ведь завтра нужно рано вставать. Все планы откровенно летели к чертям, размеренная жизнь переворачивалась с ног на голову, и Шоичи даже не понимал, что ему следует сказать. И над всем этим беспорядком завораживающе блестели светлые сиреневые глаза из-под длинной челки. — Между прочим, вчера ты оказался очень убедительным. И вместе с тем нежным и покладистым, — улыбка тронула губы Джессо, и он продолжал, несмотря на то, что парень перед ним краснел сильнее с каждой секундой: — Скажи, Шо-тян, как часто ты пьешь? Потому что после пива мы перешли на саке, потому что ты предложил. О том, что Шоичи на тот момент уже был совершенно пьян только от пива, Джессо умолчал. — Но мне все понравилось. И даже сейчас ты выглядишь чертовски милым, когда смущаешься. Он потянулся и коснулся огненно-рыжих волос, намотав прядь на палец и слегка потянув. Взгляд зеленых глаз за стеклами очков испуганно метался из стороны в сторону, избегая прямого контакта. Шоичи сжимал кулаки, нервно чертил на простынях ногтями ровные дорожки и, судя по всему, мечтал провалиться сквозь землю. После быстрого поцелуя в щеку вообще подскочил, смотря умоляюще. — Это какая-то чудовищная ошибка! Кошмар, и я, наверное, еще сплю. — Зачем столь жестоко, Шо-тян, обижаешь… — протянул Джессо, ведя пальцами по молочно-белой коже с россыпью веснушек и засосов на ней. Размашисто огладил руку и переплел пальцы, осторожно сжимая их, чтобы не спугнуть окончательно. — Мне казалось, что тебе все понравилось. По-крайней мере, стонал ты очень убедительно. — Хватит, — сбивчиво прошептал Шоичи, мучительно краснея, — перестань, не хочу вообще ничего слышать об этом. О том, что мы… О том, что ты меня. Мне теперь вовек не забыть эту ситуацию. — А зачем забывать? — Джессо привлек несопротивляющегося парня к себе, легко поглаживая по спине и прослеживая каждый выступающий позвонок. — Мне кажется, мы вполне могли бы повторить даже без алкоголя. Ты нравишься мне. — Дурак, — припечатал Шоичи. Его собственный мир разрушился окончательно, и сейчас из обломков стала выстраиваться новая мозаика. В центре которой стоял чертов Бьякуран, предлагающий ему совершенно неуместные, постыдные вещи, еще и гладил при этом. В душе поднималась волна смятения и протеста. В конце концов, какого дьявола, он разве похож на юную невинную девицу, что с ним так поступают? Осторожно, но решительно, высвободившись из объятий, Шоичи кашлянул, смотря куда-то в сторону. — Для меня подобное поведение вообще не свойственно; терпеть не могу сюрпризы. Так что сейчас я пойду домой, а после мы увидимся днем, на нейтральной территории. Там и обсудим нашу дальнейшую жизнь. — Узнаю моего дорогого Шо-тяна, — улыбка Бьякурана стала совсем уже лисьей, ласковой. Он щекотно провел ногтем под ключицей, и вдруг резко надавил на один из синяков, заставив Шоичи дернуться и зашипеть. — Ты что творишь?! — Знаешь, а ведь я слышал подобные слова и после того, как мы впервые поцеловались после пары пиал саке. Ты утверждал, что нужно разобраться на нейтральной территории, но сам обнимал меня. А после вообще ввязался в глупый спор и проиграл желание… — Я не ввязываюсь в подобное и прошу не причинять мне боль, — фыркнув, Шоичи отбросил от себя чужую руку и толкнул Джессо на подушки. Внутри росло и ширилось чувство оскорбленной справедливости, желание отомстить обидчику и стереть дурацкую хитрую усмешку с лица. Если он и правда позорно проиграл, то обязательно возьмет реванш. В конце концов, поддаваться кому-то Шоичи не привык. — Прошу прощения, мой милый, — подмигнув, Бьякуран произнес неожиданно холодно. — Но держу пари, что ты и пары минут против моих ласк не продержишься. А уж о том, чтобы суметь что-то сделать самому и речи быть не может. Ирие едва не задохнулся в праведном гневе. То, что он не бросается как в омут с головой в сомнительные авантюры, не значит, что он сам ни на что не годен в межличностных отношениях. И что за внезапная холодность? — Судя по отметинам здесь и вот здесь, — он ткнул в шею Джессо, — я вполне способен что-то сделать. Бьякуран равнодушно отвел глаза, практически отвернувшись, только пальцы на простынях мелко подрагивали от напряжения. — И не отворачивайся, когда с тобой разговаривают. Потянувшись, Ирие очутился нос к носу с Джессо. Скучающий вид последнего раздражал, хотелось что-то сделать, чтобы вызвать какие-то эмоции. В конце концов, они вообще переспали, так почему он ведет себя, будто ничего не произошло? Обхватив ладонями чужое лицо, Шоичи решительно прижался поцелуем к губам. Бьякуран дернулся от неожиданности, но не оттолкнул. Сначала просто лежал, даже не потрудившись ответить, но все же вскоре сдался под напором и приоткрыл рот, сплетаясь языками. Руки его дорогого Шо-тяна гладили по щекам, путались в волосах, царапали плечи. Он, кажется, вошел во вкус в яростном намерении доказать, кто же здесь главный. Решив больше не сдерживаться, он потянул Ирие на себя и лишь сдавленно выдохнул, когда тот упал сверху, продолжая целовать. Что ж, в этот раз можно и поддаться такому восхитительному напору. Джессо едва заметно ухмыльнулся, обнимая своего любовника. Шоичи совершенно не умел проигрывать. А еще чертовски легко велся на его провокации, будучи абсолютно уверенным в своей правоте. Джессо довольно посмеивался, наслаждаясь чужими прикосновениями — следующие несколько часов, как и вчера, обещали стать восхитительными.