«Пальмы, песок и вода слились в одну линию, стремясь к бесконечности.
И в воздухе постоянно витала почти видимая глазу жара».
«Повелитель мух», Уильям Голдинг
***
Море простиралось перед ней, насколько хватало глаз. Она щурилась, сияющее полуденное солнце ослепляло её. Вдалеке — глубокая синева, у её ног — вода такого же нежно-голубого цвета, что и безоблачное небо высоко над головой. Ветер мягко шевелил длинные пальмовые листья, похожие на перья, которые из-за палящего зноя уже немного пожелтели. Лёгкие волны касались её ног, почти ласково омывая кожу. Вода была такой же тёплой, что и воздух. Не погода, а струящийся шёлк. Непослушные пряди волос били её по лицу, но она почти не обращала на это внимания. Не только пальмовые листья пострадали от безжалостного солнца — даже её волосы успели поменять свой цвет и структуру. Кончики стали золотистыми, а локоны по всей длине — более светлыми. Её кожа загорела, подстроившись под здешний климат, который при всём желании нельзя было назвать умеренным. Несмотря на тропический зной, внутри она ощущала ледяной холод. Окружающие её звуки ветра и морских волн казались успокаивающими, но на самом деле они больно били по ушам. Шелест пальмовых ветвей, кажется, уже просочился в подсознание, став вечным спутником её существования. Плюс ко всему она всё время слышала тихий шёпот, который, словно пророчество, твердил ей, что она никогда не покинет этот остров. И она плакала. Горячие слёзы текли по её щекам, смачивая сухие губы. Мокрый белый песок, по которому ещё никогда не ходила нога человека, крепко держал её ступни в своих тисках, словно только он не давал ей упасть. «Как так получилось?!» — в отчаянии спрашивала она себя. Эта райская картинка с почтовых открыток была лишь фасадом. «Этот остров только с виду такой спокойный, вся правда в том, что он мастерски умеет притворяться», — почти разочарованно, почти с гневом думала она. Потому что Гермиона знала о многочисленных опасностях, которые таило в себе это место. Хотя здесь — на самом краю острова, где не было ничего, кроме белого песка, пальм и тёплого моря — это ощущалось меньше всего. Но на самом деле в море тоже было более чем опасно. Под поверхностными волнами царили сильные течения. А ещё глубже обитали морские хищники, которые только и ждали момента, чтобы полакомиться свежим мясом. Она знала об этом благодаря своим рыболовным вылазкам. За её спиной простирались густые джунгли, где воздух можно было буквально потрогать руками. Благодаря экстремальной влажности множество ядовитых растений росли и их семена вызревали прямо на глазах. В этом тропическом раю не существовало ничего, что могло бы упростить жизнь человеку. Деревья были гигантскими: слишком высокими, чтобы добраться до спелых фруктов; слишком широкими, чтобы вскарабкаться на них для защиты от диких зверей. Землю покрывали растения, чьи корни подобно ловушкам стремились заманить в свои сети всё, что движется. А по ночам Гермиона иногда слышала разные звуки… Такие нечеловеческие, такие первобытно-древние, что она до самого утра с ужасом всматривалась в темноту, боясь пошевелиться, пока первые лучи солнца не появлялись над морем, принося с собой долгожданное успокоение. Она дрожала от страха, не желая знать, что же было источником этих звуков. Гермиона с трудом нагнулась к тёплой воде, чтобы промочить руки. Соль тут же заставила гореть незажившие царапины и порезы на коже, но она не чувствовала боли. Красный цвет, окрасивший лазурные волны, был настолько насыщенным, что невольно привлёк к себе её внимание. Солёная жидкость быстро очистила её ладони. Она заметила, что на правой руке ещё остались алые разводы. Кровь в мгновение ока смешалась с морем, и её так же быстро смыло новой волной. Вода снова стала прозрачно чистой. Но кровь эта принадлежала не ей… Она выпрямилась, так как боковым зрением уже заметила на песке опасные тени синих стервятников, которые беспокойно кружили в небе над её головой. Они наблюдали за сценой, развернувшейся на берегу. Их синеватое оперение и пурпурные головы блестели на солнце, и они хрипло кричали от нетерпения и голода. Птицы уже явно почувствовали запах свежей крови. Все, кто очутился на этом острове — неважно, по своей воле или по воле рока, будь то люди или животные — абсолютно все следовали своим инстинктам. Своему голоду. Гермиона обернулась. Черты лица — жёсткие до невозможности, в янтарных глазах — ледяной холод, несмотря на жару. Вот что сделал с ней остров за столь короткое время. Её душа очерствела. От чувства сострадания не осталось и следа. Почти равнодушный взгляд полоснул по человеку, лежавшему у её ног. Как будто это не она вырубила его совсем недавно, ведь, кроме них двоих, здесь больше никого не было. Безжизненное тело казалось каким-то чужеродным, пока песок медленно впитывал в себя его кровь. Это нарушало мрачную идиллию этого острова, но в то же время отражало истинное, страшное лицо здешнего «рая». Стервятники начали летать ближе к земле. «Может, оставить его лежать тут?» — размышляла она про себя. Хотя нет, не размышляла — она жаждала этого. Хотела оставить его прямо здесь. Надеялась, что он уже мёртв, а если нет, то тепловой удар совсем скоро должен нарушить его кровообращение, ведь он достаточно долго лежал без сознания. А потом падальщики вырвут ему внутренности. Но… Но злое чувство удовлетворения глубоко внутри неё было сильнее, чем второстепенное желание наконец увидеть его смерть. Наконец-то! После стольких недель! Она почти хотела, чтобы он проснулся — прямо здесь и сейчас. Без волшебной палочки, без былой безопасности — без всего, чего была лишена Гермиона на протяжении этих двух месяцев. Она вышла из воды, и белый песок обжёг её босые ноги словно огонь, но ей было всё равно. Она склонилась над ним. Мокрые волосы прилипли к его лбу. Они оба настолько загорели, что даже стали похожи по потемневшему цвету кожи. Тела обоих «украшали» схожие поверхностные шрамы, которыми их наградил остров. С его мерзкого лица пропали все хмурые черты. Порез над левым глазом, протянувшийся до середины щеки, зажил на удивление быстро. Её рук дело. В последние восемь недель она видела его максимум три раза. Его волосы почти полностью выгорели на солнце и стали белыми. Где-то они были коротко пострижены, а на лбу свисали более длинными прядями. Видимо, он сам их так подстриг. Из униформы Пожирателя смерти на нём остались только брюки, но и те сильно истрепались. Сверху он, как и она, носил куски старой парусины, которые кое-как сшил вместе. Его тощая фигура изменилась. Под одеждой виднелись отчётливые очертания крепких мускулов. Таких же, как и у неё — остров требовал от них максимальной выносливости. Она поспешно подняла грязную льняную ткань на его животе. Её пальцы вздрогнули в благоговении, когда она увидела деревянное древко, торчавшее из его брюк. Его волшебная палочка. У Гермионы было ощущение, словно она видит прекрасный сон наяву. Широко распахнув глаза, она дрожащими пальцами схватилась за неё и, вытянув из пояса его брюк, заметила, что он скрепил её чем-то. По всей видимости, та треснула посередине. Он обернул её старыми банановыми листьями. Она моргнула. Банановыми листьями?! Да, кажется, она узнала эту характерную форму. «Где же растут эти бананы?» — задал голодный вопрос её разум, но она проигнорировала его. Над её головой раздался ещё один птичий крик, и она решила оттащить его в тень. Её рука обхватила кусок драгоценной древесины, и она ощутила энергию волшебства. Слабее, чем обычно, но она чувствовала её! — Левикорпус! — почти с любовью произнесла она хриплым голосом. Она всё ещё могла произносить заклинания, и на том спасибо… Из кончика палочки вырвались искры, но больше ничего не произошло. Её рот приоткрылся в удивлении. — Левикорпус! — повторила она более отчётливо. Ещё один сноп искр, но его тело так и осталось лежать на песке. — Чёрт! — воскликнула она и почти почувствовала слёзы отчаяния, подступившие к глазам. Его палочка была настолько испорчена, что не могла исполнить даже элементарное заклинание перемещения?! Она прикрыла глаза, чтобы успокоиться. А затем направила палочку на его ноги. Может, она достаточно сильна для более простого заклинания? — Вингардиум Левиоса! — чётко выговорила ведьма, и его ноги действительно приподнялись над землёй где-то на полметра. Гермиона выдохнула и предусмотрительно спрятала палочку в складках льняной футболки, так как на ней ещё не было брюк. Она не успела одеться, когда увидела, как он выбегает из джунглей. Он нёсся как сумасшедший по направлению к пляжу. В его глазах был такой маниакальный страх, словно за ним гнались какие-то невидимые силы. Она уже несколько недель не пересекалась с ним, но ей было всё равно, от кого или чего он бежал. Потому что это был её пляж. Её территория. Он был так ослеплён ужасом, что потерял бдительность. Она выкопала песок в некоторых местах в качестве ловушек для животных, которые пытались пробраться на пляж по ночам. Так они могли сломать себе лапы, но, как показал опыт, это действовало также и на людей. Конечно, если они не смотрели, куда бегут. Она нашла тонкие и длинные деревянные щепки. Это не могло нанести большого вреда, но они были достаточно острыми, чтобы поцарапать кожу. На его ногах как раз виднелись такие царапины. И как только он споткнулся, как только упал, как только попытался встать, она подкралась к нему сзади со своим верным копьём в руке и, не теряя ни секунды, со всей силы ударила его по голове, даже не спросив, что он здесь делает. Малфой с хриплым стоном повалился на землю, и тонкая струйка крови начала медленно стекать с его уха в песок. Её копьё окрасилось в красный, и она тут же с отвращением вытерла своё оружие рукой. Она притаилась на случай, если из леса выбежит его преследователь — Гермиона охотно вручила бы ему его добычу, но никто так и не появился. Джунгли молча простирались перед ней, как и всегда. Она схватила его за плечи — он был тяжёлым. Намного тяжелее неё и намного больше, но она упрямо несла Малфоя по песку, пока его ноги наполовину парили в воздухе. Да уж, смешная поза, но ей было всё равно. Её лагерь, скрытый под пальмами, был недалеко отсюда. Дойдя до места, она бросила его на землю. Гермиона вспотела с головы до ног, пока тащила его по этому короткому пути, но долгожданная тень давала минимум прохлады. Она не сводила напряжённого взгляда с Малфоя, поспешно натягивая на себя старые брюки и ботинки, в которых было слишком жарко. Она хранила свои немногочисленные вещи в свёртке из пальмовых листьев. Разумеется, Гермиона забрала у него нож, который тот носил на поясе брюк. Отшлифованный острый камень она оставит здесь, а вот камни, служившие ей в качестве огнива, обязательно возьмёт с собой, как и подушку с подстилкой, сплетённой из пальмовых ветвей и листьев (ночи на пляже были холодными). Как и пустую кокосовую скорлупу, в которую собирала дождевую воду. Волшебную палочку она заткнула за пояс с левой стороны — привычка, о которой она уже почти и забыла. Может, ей не стоило брать с собой свои вещи, ведь теперь у неё появилась палочка? Но в этом и была главная проблема привычек — с ними было очень трудно расстаться. Нож она спрятала с правой стороны. С оружием в руках Гермиона чувствовала себя увереннее. Своё верное копьё она тоже возьмёт с собой. В первые ночи после прибытия на остров ей снилась её палочка, она просыпалась со слезами и не могла уснуть. А потом ей пришлось смириться. Было как-то бессмысленно горевать о куске древесины. Он всё ещё не пришёл в себя. Его грудь медленно поднималась и опускалась. Выходит, он не умер. Она и не думала, что ей так повезёт… Этот подонок был ещё жив. Гермиона скривила губы и посмотрела на него сверху вниз. Убить его сейчас было бы проще простого. «Но это слишком лёгкая смерть для такого, как он», — с горечью подумала она. Для него это было бы слишком гуманным способом избавления от мук, чёрт возьми, пока она тут мучилась одна! Они должны поменяться ролями! Пусть теперь он почувствует на своей шкуре, каково это! Пусть попробует пожить здесь — на пляже, не имея в качестве защиты ничего, кроме своей кожи. А она в это время будет жить в джунглях с прямым доступом к источникам пресной воды и банановым деревьям! После двух месяцев это место стало её вынужденным домом. Она жила здесь. В этой опасной местности и вынужденном соседстве с сумасшедшим слизеринцем где-то там в лесу. Но теперь пусть он попробует выдержать здешний холод по ночам, добыть огонь без волшебной палочки и поохотиться на животных без магии. Пусть попробует пожить как проклятый магл, чёрт бы его побрал! Она чуть не улыбнулась от этой иронии. Кто бы мог подумать? Этот мерзкий Пожиратель смерти станет тем, кого так презирал. Но это только половина правды, на самом деле у неё была ещё одна причина, по которой она не убила его… Гермиона не знала, как это объяснить, но она просто не могла этого сделать. Во время войны она лишила жизни множество Пожирателей смерти, но здесь… Он пощадил её, хотя мог и убить. Не то чтобы она чувствовала себя должной, но её останавливал сам факт того, что он отказался от убийства, когда у него была такая возможность. Она в первый раз разрешила себе посмотреть на него. Посмотреть по-настоящему. Было трудно взять и покинуть привычное место обитания — точно так же, как и отвести от него взгляд. От единственного представителя человеческого рода наряду с ней. Кажется, она уже и забыла о таком понятии, как социализация. Даже начала разговаривать сама с собой, чтобы просто не разучиться говорить. Именно поэтому Гермиона решилась взглянуть на него — на этого человека… Ведь это именно то, кем он являлся в конечном счёте: он был единственным человеком в её нынешнем мире. И в этом было что-то невероятно грустное, так что у неё просто рука не поднималась убить его. Но она скорее вспорет себе живот и ляжет на горячий песок на растерзание синим стервятникам, чем хотя бы на секунду признается в том, что ей просто не хватает тепла другого человека. Гермиона была уверена, что их следующая встреча закончится более эпичной битвой. И в этот раз ей придётся изрядно попотеть, чтобы взять над ним верх. Он потерял бдительность. «Но это совершенно непохоже на него», — подумала она, нахмурив лоб. Ну, насколько она могла судить о повадках этого «незнакомца из джунглей», по крайней мере… Что его так напугало? И чем дольше она стояла перед его телом, тем больше убеждалась в том, что финальной битвы между ними, скорее всего, никогда не будет. Да, между ними царила взаимная ненависть, оба предпочли бы видеть друг друга скорее мёртвыми, чем живыми, но… ни один из них не решался сделать последний шаг. — Надеюсь, мы больше никогда не увидимся, — прошептала она, не сводя с него глаз. Её рука сжала его волшебную палочку, спрятанную за поясом. — Если повезёт, тебя съедят стервятники, — сказала Грейнджер, тяжело сглотнув. До неё вдруг дошло, что она как будто прощается с ним. Какой же это абсурд! Всё это больше не имело никакого значения. Так почему же с каждым разом ситуация становилась всё сложнее и сложнее? С каждой их встречей её желание убить его таяло как дым. — Малфой, — с горечью проговорила она его фамилию, практически выплёвывая изо рта, как змеиный яд, потому что произносила её в последний раз. Гермиона очень надеялась на то, что это действительно последний раз… Потому что она знала, почему не убила его. Они оба застряли здесь. Оба попали в ловушку этого острова. И то, что Драко Малфой был ещё жив, являлось самой главной причиной, по которой она до сих не сбросилась с самой высокой скалы. Ей казалось, что они сохраняют друг другу жизнь, потому что… так было легче. Потому что смерть другого стала бы для каждого из них подарком судьбы, а они не могли себе этого позволить. Она никогда не признается в этих мыслях. Более того — эти мысли пугали её. Гермиона оторвала взгляд от его фигуры, закинула свёрток с пожитками на плечо и повернулась лицом к морю. Медленно вытащила палочку. Она знала, что если бы это было возможно, Малфой бы здесь не лежал. Но она всё равно попыталась, даже если и знала в глубине души, что палочка больше не способна на такую сложную магию. Она подумала о Гарри. О Роне. О Джинни. О своей прежней жизни. — Экспекто Патронум! — в благоговейном страхе прошептала она и взмахнула куском древесины. Палочка затрещала, вспыхнула ворохом искр, но очень скоро волшебство погасло. Чего и следовало ожидать… Она никому не сможет послать своего Патронуса. Скорее всего, остров не отпустит их — ни при каких обстоятельствах. Гермиона с мрачным видом развернулась спиной к берегу и бесшумно направилась в джунгли по знакомым ей извилистым тропам. Она знала, где находится его лагерь. Опасные дикие звери? Пусть приходят. Пусть тот белый монстр, который уже успел выдать своё присутствие, следует за ней. Она два раза замечала его фигуру среди густых ветвей. Он не охотился, а, казалось, просто наблюдал. Это существо не было ни человеком, ни животным. Девушка крепче сжала палочку, будучи уверенной в своих силах. Она сумеет дать отпор всем этим тварям.***
Голова раскалывалась, шея болела, во рту пересохло. Он поморгал несколько раз, прежде чем его зрение прояснилось. Он увидел пальмовые листья над собой, которые спокойно покачивались на ветру. Пляж… Он вспомнил, что был на берегу океана. Он бежал от… Драко резко сел, но лучше бы он этого не делал… — Вот дерьмо… — застонал он, закрыв лицо ладонями, когда головная боль стала почти невыносимой. Громкий птичий визг заставил его вздрогнуть от страха. — А ну исчезни, тварь! — прохрипел он, а затем вслепую нащупал камень рядом с собой и швырнул его в стервятника, который, склонив голову набок, сверлил его жадным взглядом, словно пытаясь понять, мёртв ли он. Громко замахав крыльями, птица с разочарованным гоготом поднялась в воздух. Потерев затылок, Драко нащупал большую шишку и вязкую, почти засохшую кровь. — Вот дрянь, — прошептал он, поняв, что она напала на него… На него вдруг нашло озарение, и его руки тут же вслепую ухватились за пояс. Он закрыл глаза. Ну конечно… Малфой попробовал осмотреть землю вокруг себя, но, разумеется, там было пусто — это она забрала его палочку и нож. Он был безоружен. Он попытался встать, но его лицо исказилось от боли. Посмотрев на свои ноги, он заметил глубокие порезы на каждой голени. Ну всё, ей конец! Он убьёт её! Хотя Драко и раньше часто обещал себе это сделать, но на этот раз он говорил совершенно серьёзно. Может, ему повезло, и белый монстр уже нашёл её? Он ненавидел это существо. Волшебник огляделся и понял, что был один. Белый монстр больше не преследовал его. Малфой сердито нахмурился. Такое ощущение, будто чудовище специально заманило его сюда. Будто оно помогало грязнокровке… Но он был ещё жив. И если целью монстра было убить его, то этот план не сработал. На секунду он задался вопросом: она пощадила его или же была неспособна на убийство? Его палочка треснула, но, несмотря на это, она всё ещё могла серьёзно покалечить врага. Да и нож тоже идеально подходил для убийства. Выходит, она пощадила его. Он раздражённо выдохнул. Драко поймал себя на мысли, что почти хотел бы, чтобы она убила его. Но только почти. И он не нуждался в её жалости! «Да сколько можно уже щадить друг друга?!» — почти со злостью спросил он самого себя. Один из них должен, наконец, набраться смелости и убить другого, чёрт побери! Он потёр глаза. Ему нужен план. Здесь он не останется. Да и не сможет. Ему нужно вернуться. Он не был уверен, что она найдёт его лагерь. Не верил, что у неё получится. Драко без сил рухнул обратно на песок. Боли во всём теле были слишком сильными. А почему она не оставила его на пляже, кстати? Стервятники наверняка уже давно пообедали бы им. Но он был ещё жив. Малфой медленно выдохнул. Хватит… С него хватит! Скорее всего, ему нужно просто подождать. Он же попался на её удочку, значит, и она совершенно точно попадётся в его ловушку. С той только разницей, что его «сюрприз» причинит ей намного больше вреда, чем простые царапины на ногах… Ему даже не придётся прилагать слишком много усилий, чтобы вернуть свою палочку. Не то чтобы он действительно нуждался в ней, но… Грейнджер была гораздо опаснее с палочкой в руках, чем он. Отрицать этот факт он не мог. Решив, что должен последовать за ней, он попытался встать. Боль усилилась, и он закрыл глаза. Ему необходим небольшой отдых — только и всего. Если ему повезёт, она сломает себе шею к его приходу. Это бы многое упростило. А если она ещё будет жива… Он устремил пустой взгляд вверх. Яркое сияние неба больно ударило по глазам. Если она ещё жива, то… Он даже и в общих чертах не мог придумать, как ему поступить с грязнокровкой — кроме убийства (чего он так и не сделал) в голову ничего не приходило… У него было столько возможностей, но она всё ещё жила! И жила прямо-таки припеваючи, поселившись на уютном пляже. Расставляла ловушки, объедалась устрицами — или чем она там ещё занималась? Наверное, тем же, что и он: она выживала. На острове, с которого невозможно спастись. Он гневно вздохнул. Лучше бы она убила его, когда он ещё лежал в отключке. Сейчас у неё уже не будет такого шанса. Несмотря на дикую головную боль, которая просто убивала его, на губах Драко расплылась безрадостная улыбка. Он никогда бы не поверил в то, что ему будет суждено провести последние годы своей жизни на необитаемом острове (если, конечно, он проживёт дольше, чем один год). Вместе с грязнокровкой в качестве единственного представителя человеческого рода… Драко не знал, сколько времени всё это продлится. Он не горел желанием умереть, но… альтернативное будущее, которое их ожидало, было не лучше. Ну, по крайней мере, это отвлекало его от горького осознания того, что он никогда не вернётся домой. А ещё его отвлекала месть. Именно она удерживала его от того, чтобы закрыть глаза и просто покорно ждать своей участи. Месть была всем, что имело значение для него. И этого должно хватить, чтобы один из них наконец умер от истощения…***
Он и не заметил, что она молча наблюдала за ним, стоя в дверях. Он поднял взгляд от карты, только когда она заговорила: — Гарри, — прозвучал её сочувственный голос, — тебе нужно поспать, — ласковым тоном продолжила она, встав за его спиной и положив свои тонкие руки на его напряжённые плечи. — Я не могу уснуть, — ответил он, качая головой, а его взгляд снова упал на лежащие перед ним бумаги, где были изображены вереницы разных созвездий и множество волшебных мест этого мира, которых он никогда не видел и не знал, как до них добраться. — Гарри… — снова проговорила она голосом полным понимания, но он не дал ей договорить, взглянув на неё каким-то остекленевшим взглядом. — Джин, она где-то там, — прошептал он. Усталость словно иголками больно колола под веками. Он снял очки, бросил их на карту и на мгновение прикрыл глаза ладонями. Джинни начала массировать ему плечи. — Я знаю, — в отчаянии пробормотала она. — Знаю, Гарри, но это бессмысленно. Ты можешь продолжить завтра. Тебе нужно отдохнуть. — Ты не понимаешь, — сдавленно проговорил волшебник и убрал руки с лица. — Джин, она там с ним! С НИМ! — повторил Гарри, почти вздрогнув от отвращения и ненависти. — Один на один! — более настойчиво добавил он. Джинни потрясённо уставилась на него. — И у неё нет волшебной палочки! У неё вообще ничего нет! — Гарри почувствовал, как к его глазам подступили слёзы. — Она просто пропала, и ни одно заклинание поиска не может найти её в пределах нашего мира! — напряжённо заключил он, на что девушка кивнула. — Я знаю, Гарри, — снова прошептала она. — Вы уже смирились, — заявил он. — Я знаю, вы думаете, что она уже давно мертва! — Гарри, это неправда! — возмущённо воскликнула она в своё оправдание. — Я так не думаю! Я… — Тогда почему вам настолько всё равно?! Вам наплевать на неё! — закричал он, и Джинни отшатнулась на один шаг. На её глаза навернулись слезы. — Мне не всё равно! — ответила она хриплым голосом. — Но мы ничего не можем сделать, Гарри, — безэмоционально напомнила она ему. — Абсолютно ничего! Мы не Дамблдор. И не Снейп! — Гарри крепко стиснул зубы. — Мы ничего не знаем об этих заклинаниях, а МакГонагалл лежит в магической коме. И я не знаю никого другого, кто мог бы сказать, где, во имя Мерлина, находится Гермиона! — продолжила она, дрожа всем телом. — Я не знаю заклинаний, которые превратили бы портключ в… в… волшебную тюрьму или что-то в этом роде! Гермиона произнесла его невербально, и оно уничтожило портключ, и только один Мерлин знает, какое именно заклинание она использовала! Мы обсуждали это сто тысяч раз, Гарри! — Она пролила столько слёз, думая над этим… — Её волшебная палочка сломалась. Нет ничего, что помогло бы нам найти её! — Наверняка это какое-то заклинание, которое, как она думала, могло обезвредить портключ! — подхватил он её слова. Наверное, он никогда не устанет начинать всё сначала… Джинни в отчаянии закрыла глаза. — Но это не сработало! Портключ остался целым. И это наша единственная зацепка, Джин! — твёрдо сказал он. — Единственная! — Гарри, — снова начала она грустным и усталым голосом. — Мы найдём её. Если она жива, мы её найдем. Но не сегодня. Уже светает, — указала она на окно. Небо и правда начало медленно розоветь. — Если она ещё жива… Если этот мудак не убил её! — прошептал он, тяжело задышав. — Гарри, — произнесла она, вновь качая головой, — Гермиону так просто и быстро не убить, — сказав это, она взяла его за руку, и он позволил ей поднять себя с неудобного стула. — Вам с Роном нужен отдых. Если вы упадёте в обморок от истощения, это никому не поможет. Особенно Гермионе. Гарри крепко сжал руку Джинни. Он должен найти её. Должен найти Гермиону! Потому что он не мог потерять её. Не мог бросить её на произвол судьбы, где бы она ни была. Если он сдастся, это будет означать, что он смирился с её смертью. Но он знал, что это не так! Глубоко внутри себя он чувствовал это. Может быть, он принимал желаемое за действительное, но… что-то подсказывало ему, что она жива; что она думала о них — о нём и о Роне с Джинни. И Гарри надеялся, что у Гермионы было достаточно сил, чтобы справиться. Чтобы подождать ещё немного. Наяву все его мысли были посвящены только ей, а по ночам ему снились портключи и таинственные леса. И это хоть как-то отвлекало от мыслей о многочисленных похоронах… О Дамблдоре и Снейпе, Римусе и Тонкс. О Фреде и Дине. О Чжоу. О всех тех, кто сражался за него и погиб в последние несколько месяцев. Потому что они выиграли эту войну. Два месяца назад. Из последних сил. Но он не чувствовал вкуса победы… После этого люди из Министерства заполонили его дом, засы́пали яркими картинками будущего, разными проектами, предложениями о том, как можно заново отстроить Хогвартс и Министерство магии. Твердили о том, что он должен стать одним из них — воином-мракоборцем. Что он должен принять Мерлин знает какие решения. А он всего-навсего хотел вернуть Гермиону. Его жизнь остановилась два месяца назад. Ведь его лучшая подруга исчезла, словно проскользнув сквозь тонкую завесу, как и Сириус — но на этот раз Гарри не будет просто стоять и смотреть! На этот раз он будет действовать. И если ему придётся перевернуть каждый волшебный камень вручную, посетить все страны на любой карте мира (волшебного или магловского — неважно), искать её в каждой хижине, каждом доме, каждой палатке — он сделает это. Если ключом к её возвращению будет слеза со дна океана — даже тогда Гарри не прекратит свои поиски. Каким бы ни было условие её возвращения, какое бы препятствие ни лежало на его пути — он всё преодолеет. Поскольку на свете не было ничего хуже, чем забвение — даже на одну секунду. И он не забудет Гермиону. Он вернёт её, в каком бы аду она ни была! В каком бы аду она ни была…