Тень гигантской кошки

Вот так два хитрых слизеринца создали совершенно очаровательную подлянку обеим сторонам: светлые считали героями Поттеров и воздавали им всевозможные почести, темные думали, что героем пророчества является Дамблдор, и с той же страстью почитали его старые кости, мечтая перемолоть их в костную муку… А два хитрых слизеринца, разведя по углам ринга обе противоборствующие армии Света и Тьмы, беспрепятственно занялись своими делами. Беллочку они аккуратно просканировали, сначала милыми речами вызвав на разговор, потом развязав её язычок горячительными коктейлями, а когда она мило поехала, подлили ей три капельки Веритасерумчика, для полноты картины заглянув ей в память. И увидели не только то, как Лорд ей чашу доверяет, но и как тот же Лорд у неё на глазах просит Люциуса припрятать в семейный сейф вот эту черную тетрадочку. В-ва-ау-ууу! Вынырнув из памяти Беллы, два хитрых слизеринца с таким восхищением переглянулись поверх её кудрей, что не удержались и счастливо хлопнулись ладонями. Итак, к одинокому медальону прибавились ещё два несомненных предмета — золотая чаша Пенелопы и дневник, а с ними пришло и понимание того, почему умница Том съехал мозгами до Темного Лорда. Для создания крестража ритуал Раскола души проводится только один раз! Вот главное условие приобретения условного бессмертия. Помня это, Северус с Регом прошерстили хроники в поисках похожих прецедентов и нашли-таки три подобных случая. Самый первый в мире крестраж был создан знаменитейшим тёмным магом Античности Герпием Злостным. Ныне либо уничтожен, либо был использован Герпием для воскрешения. Данные об этом, увы, отсутствовали. Ко второму случаю относится Корнелиус Сиган — великий маг древности, живший в эпоху основания Камелота. Его крестраж был описан как пылающий синим пламенем сапфир размером с мужской кулак. Третий случай был красочно описан в романе Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея». Здесь роль крестража играл зачарованный портрет, вбиравший в себя все пороки и проступки оригинала. Конечно, последний не совсем крестраж, но очень близок по сути. В частности, сделка с Дьяволом, тот же раскол души, залог её взамен бессмертия. Но! Как показывают первые два случая, крестраж включается только после смерти своего создателя и никак иначе! И он должен быть один, а не три или больше. Ведь при создании одного-единственного крестража в прочный сосуд — обычно это какой-нибудь драгоценный камень — вкладывается душа умершего. Одна. Целая. Не расколотая. А если ты продолжишь что-то там мудрить со своей душой: крошить её, ломать, делить, то это, увы, приведет к плачевному результату. Герпий и Сиган, как утверждает история, создали по одному крестражу. А Лорду захотелось большего. Ну и, как результат, второй ритуал шандарахнул по физическому телу — у Лорда отвалились нос и пенис, образно говоря… Третий ритуал, судя по всему, проехался по мозгам — Том заболел, на него обрушились все умственные болезни, вместе взятые: шизофрения, паранойя, раздвоение личности, мания величия и прочий луговой букетик, перевязанный ленточкой деменции… Чем аукнулись четвертые-пятые и десятые ритуалы, стало просто страшно представлять. А подозрения на них были. Не зря же Лорд так капитально съехал с катушек? Придя к такому выводу, Северус и Регулус поняли, что обратно Лорда собрать не получится даже при самом сильном желании — слишком сильны были повреждения, причем так, что о восстановлении и речи не было. Как говорится про скакового коня, сломавшего все четыре ноги, гуманнее всего его теперь пристрелить. А значит, крестражи следует уничтожить, полноценного Лорда из них уже не склеить. Из них даже лича не получится сложить, не говоря уж о том, чтоб вернуть Тому ум. Для уничтожения крестражей умные книги предлагали всего три варианта: яд василиска и заклинания Адский огонь и Авада Кедавра (для крестражей внутри живых существ). Яд василиска может быть нейтрализован только очень редкой субстанцией: слезами феникса, а противозаклятие к Адскому огню очень сложно и мало кому удаётся. Противозаклятия к Аваде Кедавра вообще практически не существует. Эти три вещи: яд василиска, Адский огонь и Убивающее заклятие относятся к разделу Темной магии. Северусом было найдено ещё предположение, что, возможно, поцелуй дементора также уничтожает крестражи внутри живых существ, однако это на практике пока не проверялось. Вот как… не проверялось. И не проверится — они ж с Банти не дали Лорду и Дамблдору создать крестраж в живом существе, в Гарри то бишь. Вспомнив, как Банти учуяла остатки ритуала изготовления сосуда для вместилища души, Северус заинтересовался этой случайно раскрытой способностью домовушки и позвал её в кабинет, где достал из тайничка медальон. Держа его за цепочку, он обратился к явившейся на зов Банти: — Скажи-ка, Банти, сколько таких вещей ты чуешь? И затаил дыхание, глядя, как Банти прищурила желтые глаза и начала внюхиваться в медальон своим широким рыльцем; при этом Северус взмолился про себя: «Пусть их будет три! Всего три штучки, не больше!» — Пять! — твердо сообщила Банти. Северус растерянно выпрямился — пять? Как пять??? Да идите вы в квиддич! Быть не может… ну и где оставшиеся два искать?.. Да им и чашу-то с дневником ещё добыть надо из защищенных мест… В полном расстройстве молодой человек прошел в гостиную, подрулил к бару, цапнул бутылку «Огденского» и хряпнул прямо из горлышка, потому что это был конец, потому что Темного Лорда они никогда не смогут остановить, потому что… да гори оно всё синим пламенем! Банти, бедная, вся извелась, видя, как молодой хозяин топится в вине, как всё глубже и глубже погружается в пучину отчаяния и пьяного забытья, пока не утонул окончательно, высосав почти треть бутылки. Пить Северус никогда не умел, и потому развезло его только так: хмель завладел мозгом целиком и полностью — расслабил и усыпил. Растекшись в кресле, Снейп захрапел, не обращая внимания больше ни на что — все проблемы и заботы были благополучно утоплены и забыты в алкоголе. Именно в кресле и нашел его Регулус, обнаруживший нежданное исчезновение друга из библиотеки. Встав возле кресла, он с кротким удивлением обозрел распластанного эдакой живописной амебой Северуса, красочно подсвеченного огнем от камина, чьи блики мерно плясали на лице спящего, рисуя зловещие тени от внушительного носа и глубоких провалов глазниц. В руке, безвольно свешенной с подлокотника на пол, скромно притулилась ополовиненная бутылка. Рядом с креслом виновато моргала Банти, замершая в позе провинившейся обезьянки: ручки её были подняты к горлышку, ноги — полусогнуты, и глазами — «луп-луп» на Регулуса снизу вверх. — Что случилось? — как можно ровнее спросил Рег. — Банти сказала, что их пять… — И глазами зырк в сторону столика с медальоном. Та-а-ак… ясно-понятно. Регулус резко затосковал — пять крестражей? Это да… Однако… Привыкший во всем полагаться на строгую, но очень надежную маму, Регулус вызвал Патронуса. Он был намного скромнее, чем матушкина цапля, но сообщение передал исправно. Вот только вместо ответа в дом Северуса заявилась сама мама, леди Вальбурга, чем ввела Рега почти в кататонию. Обозрев ту же картину — камин, кресло и спящего в нем Северуса — она вопросительно посмотрела на сына. Тот сглотнул, подумал и начал пространно жаловаться, что они не справляются, что крестражей у идиота слишком много, что чашу из сейфа Лестрейнджей они и вовек не достанут, как и дневник из домашнего сейфа Малфоя; и это не говоря о двух новых неучтенных кусках! И вообще всё плохо, мама, хнык-хнык!.. Выслушав плач своего любимого младшего ребёнка, любящая мама успокоила его одной фразой: — Ну почему не достанем? Достанем! И чашу из сейфа Беллы, и тетрадку из дома Люца… Что значит «возразят»? Кому? Мне?! Их тёте??? Ну конечно! Рег засиял так, словно мама не только пообещала, но и дала шоколадку: точно, племянницы же! Да они и пикнуть не посмеют против того, чтобы тётушка Блэк что-то изъяла из их сейфов! Посмотрев на Северуса, леди Вальбурга поморщилась и щелкнула пальцами, вызывая джинна. Когда перед ней материализовался статный дворецкий, она кивнула на соню. — Доставь мальчика в Черный замок, распорядись, чтобы для него приготовили апартаменты с выходом во внутренний двор, и проведи туда портальный ход в лабораторию. Ах да, пока не забыла, занеси вот эту домовушку во временный штат нашего замка. Эти светлые что-то больно зверствуют… Что верно, то верно — магмир, освобожденный от Темного Лорда, продолжало знатно потряхивать: вечные рейды по домам всех бывших сторонников, обыски, аресты, допросы, допросы, допросы… Один арест вроде даже удачным оказался — пойманный Каркаров со страху настучал на всех, кого знал и кого не знал, а только слышал. Даже Барти Крауча-младшего попытался оклеветать, прости господи… Про Снейпа и братьев Блэк он, к счастью, не заикнулся, ибо не видел их на службе у Волдеморта, зато про леди Вальбургу пропел арию, что, дескать, у неё в услужении сам Темный Лорд был! Каркарова срочно заткнули — не дай Мерлин, Вальбурга услышит! Да хоть бы и мама Лорда, ей — можно! И вообще, с какой луны этот Каркаров свалился, раз о леди Блэк ничего не знает? Ах, из России. Так он русский, что ли? Тьфу ты… Сослать!!! Игоря и обнаруженного ещё одного русича, Антона Долохова, тут же в срочном порядке депортировали вон из страны — пускай с ними сами русские разбираются!.. Ну, Игорёк отправился в родные пенаты честь по чести, под конвоем и в наручниках, а счастливый Тошка, выпинатый следом, затянул потуже поясок, повесил на плечо палку с котомкой и, насвистывая «Родина — мама!», двинулся к железнодорожному вокзалу, ибо для русского нет ничего милее, чем дальние путешествия на поездах. Так что Вальбурга поступила здраво, поселив у себя Северуса, считая, что мальчикам не стоит выходить на улицы, где их могут обидеть всякие нехорошие дяди. Лучше переждать смутные времена в надежном замке, который ни один магический радар не может засечь, а там и посмотрим. Глядишь, и утрясется всё. Проснувшемуся Северусу сначала показалось, что он всё-таки перепил, ибо просыпаться в раю он не планировал, но по мере того как проходили время и похмелье, райские кущи постепенно становились истиной. Ему действительно позволили погостить в оплоте защиты и надежности. Более того, ему предоставили шикарные комнаты с абсолютной свободой передвижения по всей небесной крепости с доступом в потрясающую лабораторию и фамильную, самую полную библиотеку Блэков! А когда неделю спустя Северусу во время завтрака придвинули крытый поднос и он, открыв его, обнаружил на блюде золотую чашу и тетрадку с анаграммой ТМР, ему начало казаться, что раньше времени настало Рождество! Он так рассиялся и с такой благодарностью посмотрел через длинный стол на хозяйку дома, что Вальбурга невольно заулыбалась, глядя на сияющие восторгом глаза Северуса, на его искреннюю широкую улыбку и чувствуя теплое расположение к себе. Она, как и Северус, и её собственный сын, понимала, насколько опасен стал Лорд после раскола своей души на несколько частей, а пять кусков — это не шутки! Это, если хотите, апокалипсис магического мира. И если он, не дай Мерлин, возродится, то устроит такой армагеддец, что и Моргане не снилось. Дамблдор-то может что угодно хотеть, хотя бы и крестражи поискать с помощью того же Гарри, вот только то, что крови при этом много прольется, ему как-то побоку. А она так не хочет — кровь магов волшебна, ценна; не стоит расточать её бездарно. Ему-то, открывшему двенадцать способов применений крови дракона, может, и всё равно, но не потомственным вырождающимся родам, где каждая капля волшебной крови священна и бесценна… Не-е-ет, лучше не рисковать. Великие планы Дамблдора обычно приводят к огромным кровопотерям, достаточно вспомнить его стычку с Грин-де-Вальдом и то, к чему пришел Том Реддл с его, Дамблдора, попустительства. Она до сих пор помнит того мальчика, который отсиживался у неё в замке, когда немцы бомбили Лондон. Спрашивать, почему он не вместе со всем приютом, было неактуально — и так было понятно, что вместо того чтобы предоставить Тому убежище в Хогвартсе, Дамблдор его выгнал под бомбы, прекрасно зная при этом, что Том — сирота и живет в приюте, который на время войны вывезли в деревню. Вот и Гарри Поттера Дамблдор зачем-то подготовил себе, для чего устранил Поттеров-старших… И ведь так беспринципно действовал, старый мерзавец, — убрал как бы бесполезных человечков: Джеймса из увядшего старинного рода и магглорожденную, никому не известную девочку Лили Эванс. Планы его мутны, непонятны, и лучше быть начеку, чтобы вовремя распознать опасность и среагировать на неё, пока не стало слишком поздно. А раз Дамблдору для чего-то нужен не до конца усопший Том, то мы уничтожим то, с помощью чего Том может вернуться — его чертовы крестражи, что бы там Дамблдор ни сочинял. Проклятые чаша и медальон были уложены в резную шкатулку из чистейшего драконита, а тетрадку, прежде чем убрать её туда же, Северус тщательно исследовал. Распятый на столе под угрозой смерти посредством синильной кислоты, чья капля зловеще дрожала на конце пипетки, дневник рассказал Северусу о том, что конкретно Том сделал с дядей Морфином. Рассказал дневник и о том, где спрятано кольцо Мраксов… Потом, заикаясь побуквенно и через запятую, он поведал о Плаксе Миртл и василиске из Тайной комнаты. К величайшей радости Северуса — а-ага-а-а, есть-таки на свете живой василиск и его драгоценный яд! Пятый крестраж, как и четвертый с третьим, дневнику был не ведом, поэтому до поры до времени его убрали к остальным в шкатулку и заперли в самом надежном в мире сейфе — в спальне Северуса. Предстояло ещё много дел: найти пятый крестраж и как-то открыть Тайную комнату и вызвать на контакт свирепого василиска… А на это может уйти не один год, так что спешить теперь, в принципе, некуда. Через полгода Пожирательская лихорадка прекратилась, на улицах стало спокойнее — как в магических кварталах, так и в маггловских. Вышибленный из Визенгамота, лишенный звания Верховного Чародея и Президента Международной конфедерации магов (у него, между прочим, и орден Мерлина первой степени отобрали!), разобиженный и обездоленный со всех сторон Дамблдор затихарился в своей школе, не смея и носа высунуть на публику, опасаясь, что у него и директорское кресло отберут, если он о себе напомнит… Примерно в эти относительно спокойные времена Северус рискнул проведать Эвансов. Обнаружил их в добром здравии и благосостоянии. Дурсли, пользуясь оказией, щедро одаривали бабушку и дедушку, которые так же радостно нянчили троих своих внучат, предоставив Петунье и Вернону возможность съездить на море. К тому же у Гарри и Розы Эванс всё же был опыт по части выращивания волшебников — их собственная дочь, маленькая ведьма Лили. Узнав о том, что летом Дурсли приедут к Эвансам, Северус постарался тоже наведаться к ним, приготовив подарочек для Гарри. А вот и он! Двухлетний шустрячок, заробевший при виде незнакомого дяди, спрятался за мамину ногу, застенчиво стреляя в Северуса зелеными огоньками любопытства. Совершенно очарованный подросшим малышом, Северус присел на корточки и тепло позвал, протягивая игрушку: — Гарри, как ты вырос! Иди сюда, с тобой кое-кто хочет познакомиться. Мальчик с интересом посмотрел на плюшевую пантеру, черную, как ночь, и несмело вышел из-за Петуньи. Подошел, взял, но смотрел при этом на Северуса. — Гарри, а что нужно сказать? — спросила Петунья с улыбкой. — Пасиба! — тоненько пискнул мальчишка и прижал пантеру к груди, спрятав лицо в искусственном меху. — Пожалуйста! — просиял Северус. Протянул руки и осторожно взял мальчика за бока. Бережно обнял, ощущая какое-то неземное счастье от общения с маленьким чудом. Он очень любил Лили, свою милую, чудесную и веселую подружку, почти сестрёнку. Соседку, как и он оказавшуюся волшебницей, с которой познал все радости счастливого детства, полного игр и забав, вплоть до отъезда в Хогвартс. Их дружба длилась годами, и даже ссора на пятом курсе её не прервала, ведь Северус знал, что у Лили не было другого способа показать Джеймсу разрыв со Снейпом, вот она и сделала вид, что жутко обиделась на «грязнокровку»… Зато здесь, вдали от магмира, они могли не скрываться и дружили так же, как и прежде. Гарри расслабился, ощутив исходящую от незнакомца уверенную добрую силу, и уже без боязни прижался сам к теплой груди, внимательно слушая ровный стук сердца. Поглаживая мальчика по спине, Северус поднял глаза на Петунью. — Как вы с ним? Тараканов не обижает? — спросил с улыбкой. — Ой! — Петунья позабавленно махнула рукой. — Да если бы… Тараканов у нас, слава богу, нет, а вот прочие букашки, бабочки, жучки, паучки так и льнут к нему. С попугаем нашим часами может разговаривать. Иной раз послушаешь и диву даешься — такие поэмы обсуждают! — Обсуждают? — зацепился Северус за множественное число. — Ну да, — закивала Петунья. — Ара наш на своем попугайском тарахтит, а Гарри его как бы переводит: переспрашивает, поправляет, доказывает птице что-то… Чудеса, в общем… Ого, и правда чудеса! Северус с искренним уважением заглянул в яркие глаза мальчика. Богатая фантазия у малыша, совсем как у мамы! Лили, бывало, тоже повести и сказки писала, с ним своими мечтами делилась. Тут Гарри что-то сказал, и Северус, прослушав, переспросил: — Что? — Я говорю: можно назвать её Огарок? — повторил Гарри, покачивая пантерой перед лицом. — А почему нет? Можно, конечно, пусть будет Огарок, — одобрил Северус. Гарри кивнул и покрепче прижал пантеру к груди — у него теперь есть Огарок. И она будет большая, сильная и отважная, когда они подрастут и станут воинами!