Ирония судьбы

То был чудесный летний день, солнце сияло высоко в безоблачном небе, а приятный лондонский ветерок немного успокаивал в жару. Звуки детей, наслаждающихся игрой на заднем дворе, заглушали звуки улицы и проезжающих мимо машин. Задний двор приюта не мог похвастаться ничем, кроме иссохшей желтой травы и пятен влажной почвы тут и там, но, по крайней мере, у детей было открытое пространство, на котором можно было поиграть под солнцем и подышать свежим воздухом. Элис всегда нравилось наблюдать за ними, когда они играли в игры, которым она их научила. Несколько девочек прыгали через скакалку, пара мальчиков бросали камни, чтобы посмотреть кто сможет бросить их дальше, а другие прыгали на одной ноге с одного квадрата в другой, нарисованные палкой на земле. А четырехлетний Гарри Риддл, как всегда полный энергии, играл в "рыцарей" с двумя другими мальчиками, с палкой в руке и в коротком "плаще", сделанном из рваной и изодранной наволочки. Наблюдая за ними с мягкой улыбкой, Элис продолжала зашивать рваную дыру на паре маленьких подержанных штанов длиной до колен. Она каждый раз с удивлением обнаруживала что день за днем штопает одежду Гарри. Веселый, неугомонный мальчик не мог прожить ни дня без того, чтобы не вернуться в порванных штанах, с грязными пятнами на лице и сияющей улыбкой. Маленький любимец воспитательниц приюта, очаровавший всех покладистым нравом, озорными ухмылками и теплыми радостными улыбками, всегда, казалось, использовал всю свою мальчишескую энергию, чтобы пуститься в то или иное воображаемое приключение, легко увлекая и других за собой. — Он снова это делает, — произнесла Кэти с хмурым выражением лица, сидя рядом с Элис со своей кучкой детской одежды, которую нужно было заштопать. Элис бросила на нее взгляд и внутренне поморщилась. Годы не были добры к ее подруге: в двадцать два года Кэти выглядела так, как будто ей было за сорок. У нее были глубокие темные круги под глазами, и в уголках губ уже появились складки. Брак Кэти с мистером Коулом не был счастливым. Ожидая стать женой относительно обеспеченного человека, у которого был собственный магазин, Кэти вскоре обнаружила, что ее муж был жадным и эгоистичным человеком, который копил каждый заработанный пенни. Она надеялась, что сможет оставить свою работу в приюте и хорошо зарабатывать. Вместо этого муж Кэти не позволил ей уволиться с работы, а также заставил ее работать в магазине по выходным, вдобавок ко всей уборке и готовке, за которые она была ответственна в доме, и заботе о двух подростках от предыдущего брака мистера Коула, которые презирали свою мачеху и превращали ее жизнь в ад. Элис жалела ее, но знала, что ее подруга застряла в этом аде до конца жизни. Разводились только состоятельные люди, и даже тогда это было скандально. — Интересно, что он там делает? — продолжила Кэти подозрительный тоном. Элис вздохнула, уже зная, кого имела ввиду ее подруга, и посмотрела на ряд чахлых кустов в дальнем конце заднего двора. Там, возле одного из кустов, сидел на корточках мальчик, стараясь не испачкать свою одежду, повернувшись спиной к остальным играющим детям. В свои четыре года Том Риддл был очень красивым мальчиком, но тихим и серьезным, никогда не общался с другими детьми, кроме Гарри. И, в отличии от своего брата, Том не участвовал ни в каких играх или "приключениях", а проводил все время за чтением книг. И когда детей выпускали поиграть на задний двор, он всегда находился у кустов, занимаясь неизвестно чем. Элис однажды подошла к нему и нахмурилась, когда ей показалось, что она услышала какие-то шипящие звуки. Но, как только она подошла к Тому, мальчик застыл, а затем бросил на нее мрачный взгляд, ничего не произнеся, и застыл на корточках с прямой и напряженной спиной. — Что ты делаешь? — спросила Элис с любопытством, мельком разглядывая кусты, пытаясь понять, что там могло заинтересовать мальчика. — Это не ваше дело, — сказал Том спокойным тоном с замкнутым выражением лица. Его манера речи не удивила ее. Том говорил как взрослый, четко выговаривая слова и уже имея обширный словарный запас, накопив его за время, проведенное с книгами. И он всегда вел себя как взрослый, что оставляло многих ошарашенными, учитывая, что он все еще был маленьким мальчиком. Его поведение иногда беспокоило Элис, так как такая серьезность и холодность не была нормальной для ребенка. Но она уже привыкла к этому. Элис тогда колебалась, но в конце концов предоставила его самому себе. Что бы он ни делал, Том не делился секретом даже со своим братом. Она видела, как Гарри пытался уговорить своего брата присоединиться к их игре, но Том всегда отсылал его прочь резкими и пренебрежительными словами. — Скоро день рождения Билли Стаббса, — сказала Элис, отводя взгляд от Тома и меняя тему, делая еще один стежок на штанах, — Я подумываю о том, чтобы купить ему кролика. Билли, кажется, любит животных. Помнишь, в прошлый раз, когда мы их выводили, как он смотрел на витрину зоомагазина... Кэти прервала ее, неодобрительно прищелкнув языком: — Ты всегда даришь детям подарки. Ты бы лучше приберегла зарплату для себя. — Я не трачу на них все, что зарабатываю, Кэти, — холодно произнесла Элис, затем ее тон смягчился и она вздохнула, — У них так мало того, что делает их счастливыми, как они наслаждаются теми вещами, которые я могу время от времени покупать для них. — Время от времени? — фыркнула Кэти, бросив на нее многозначительный взгляд, — Может быть для большинства детей, но ты определенно балуешь своих любимчиков... — У меня нет любимчиков! — обиженно вставила Элис, прекращая шитье и поворачиваясь лицом к подруге, — Я люблю всех детей и отношусь к ним одинаково! Кэти громко фыркнула. — Да, конечно. Ты относишься к братьям Риддл так, как будто они твои собственные дети. Покупаешь сладости для Гарри и книги Тому. Бог его знает, почему мальчик никогда не благодарит тебя за них. Щеки Элис покраснели, она прочистила горло, прежде чем тихо пробормотать: — Ну да, но они особенные. Гарри такой маленький милый мальчик, а Том такой умный, — ее глаза заблестели от гордости, когда она добавила, — Я думаю что он вундеркинд, Кэти, он мгновенно впитывает в себя все, чему я учу. Буквально на днях он спросил, можно ли ему взять еще книг по математике и естественным наукам! Ты можешь в это поверить? И ведь ему всего четыре года... — Да, да, — весело сказала Кэти, закатив глаза, — Он исключительный, ты всегда так говоришь. Но он какой-то странный, — она мрачно нахмурилась, бросив взгляд в дальний конец заднего двора, — Просто с ним что-то не так. Странные происшествия случаются, когда он рядом... — Том преуспеет в жизни, с таким-то умом, попомни мои слова! — радостно заявила Элис, совершенно игнорируя комментарии своей подруги, как обычно она это делала, когда Кэти настаивала, что с Томом что-то не так, — И маленький Гарри тоже, с тем, как он невольно очаровывает всех, даже не пытаясь. С его милым характером и очаровательной внешностью люди, кажется, просто стекаются к нему... — Нам нужна принцесса! — вдруг нетерпеливо воскликнул чей-то писклявый голос. Элис и Кэти повернули головы, чтобы посмотреть на маленького мальчика, который держал в руках палку, а на шее у него была наволочка, повязанная наподобие плаща. Изящно красивое лицо мальчика было перепачкано грязью, его растрепанные черные волосы торчали во все стороны, а зеленые глаза были широко раскрыты от возбуждения. Даже Кэти не смогла сдержать улыбки, когда они наблюдали за Гарри. Хотя внимательные глаза Элис не упустили новых разрывов и дыр в штанах Гарри, и она мысленно застонала - она только вчера починила эти штаны! — Я, я! — тут же закричала Эми Бенсон, оставив позади двух других девочек, с которыми прыгала через скакалку. Элис усмехнулась на это. Эми, на год старше Гарри, постоянно крутилась рядом с мальчиком. Застенчиво краснея, но всегда требуя внимания. Маленький Гарри побежал к ней в своих рваных штанах, демонстрируя узловатые колени и тонкие короткие ноги. В то время как Том уже был одним из самых высоких мальчиков в приюте, его брат был самым низкорослым, что, по мнению Элис, делало его еще более очаровательным. Эми покраснела, когда Гарри лучезарно улыбнулся ей и нетерпеливо схватил за руку, чтобы потащить ее к своим товарищам по играм. — Во что играем? — спросила Эми, застенчиво глядя на Гарри. — Драконы, рыцари, принцы и принцессы, — весело объявил Гарри, — Как в историях, которые нам читает Элис. Затем он повернулся к Билли Стаббсу и Эрику Уолли, двум мальчикам, которые всегда поддерживали приключения Гарри. Его маленький носик пуговкой задумчиво сморщился, когда он добавил: — Хм, я думаю нам нужно что-то, чтобы она выглядела как принцесса, — он озорно улыбнулся и взмахнул палкой в руке. — У нас есть мечи и плащи. Эми нужно, эмм... — он прикусил губу, а затем его глаза заблестели, когда он торжественно произнес, — Вуаль! — Вуаль? — с сомнением переспросил Билли своим высоким голосом, — У принцесс нет вуали. У них есть короны или что-то такое, нет? Гарри на мгновение выглядел удрученным, но в следующую секунду приободрился и пожал своими маленькими костлявыми плечами. — У нас есть только наволочки. Мы воспользуется ими. Он широко улыбнулся, развязывая ту, что была у него на шее и встал на цыпочки, чтобы дотянуться до головы Эми, небрежно положив наволочку поверх ее светлых кудрей. Ее щеки запылали сильнее, хотя, казалось, куда уж, но она молчала, послав Гарри застенчивую улыбку. — Она не похожа на принцессу, — вставил Эрик, глядя на Эми с неуверенным хмурым выражением на маленьком лице. Эми в ответ невнятно огрызнулась на него, хватая концы наволочки и связывая их в тугой узел под подбородком, кидая свирепый взгляд на двух мальчишек, бросая им вызов, чтобы они возразили Гарри и попробовали ему сказать, что это не похоже на вуаль или что принцессы их не носят. Она не была уверена ни в том, ни в другом, но ей было все равно. — Выглядит достаточно хорошо, — взволнованно произнес Гарри, поворачиваясь к мальчикам. — Кто хочет быть драконом? Выпятив свою маленькую грудь, Эрик Уолли нетерпеливо поднял руку и издал то, что должно было звучать могучим ревом. Это прозвучало как какой-то слабый пронзительный вопль, но Гарри одобрительно хлопнул в ладоши и сверкнул довольной улыбкой. — И ты будешь моим принцем? — внезапно прошептала Эми, ее карие глаза были устремлены на него. Кончики ушей Гарри порозовели, и он пошаркал ногами по грязной земле. Но потом он кивнул и робко улыбнулся: — Конечно. Внезапно на лбу Гарри появились морщинки и он потер его своей маленькой ручкой, бросив короткий смущенный взгляд на брата, который стоял в отдалении. От внимания Элис не ускользнуло, как Том, тем временем, встал и отошел на несколько шагов от ряда кустов, смотря на группу детей с мрачным выражением на красивом лице, пока он, прищурившись, смотрел на товарищей по играм своего брата. Это ее не удивило. Всякий раз, когда Гарри играл с Билли, Эриком и Эми, или проводил с ними времени больше, чем с Томом, у мальчика были похожие взгляды — раздражение, а иногда ненадолго загорался гнев. Мальчик был собственником по отношению к брату и выглядел довольным только тогда, когда Гарри ходил за ним, вовлекал его в какой-то разговор даже когда Гарри просто сидел рядом и развлекался другими вещами, пока Том читал. Всем воспитателям было ясно, что Гарри боготворил брата и также предпочитал находиться в компании Тома, а не в чьей либо другой, купаясь во внимании своего брата, которое заставляло его зубасто улыбаться от счастья. Но такому энергичному маленькому мальчику, как Гарри, не могло не наскучить серьезное спокойствие его брата и его взрослое поведение. Поэтому чаще всего заканчивалось тем, что он вовлекал других детей из приюта в какую-нибудь выдуманную игру. Наблюдая, как Гарри потирает лоб, Элис, как часто бывало, задумалась. Шрам, который, она была уверена, со временем заживет и исчезнет, все еще был на лбу мальчика такой же свежий, как и всегда, как будто порез был нанесен всего несколько минут назад. И она часто видела, как Гарри потирает его, и обычно это происходило, когда на лице Тома появлялось мрачное выражение. Это сбивало ее с толку, и Гарри, конечно же, тоже. Однажды она спросила его об этом, но мальчик не смог ей этого объяснить. Он только сказал, что иногда чувствует боль в шраме или в голове, но не знает, почему. Элис оторвалась от своих размышлений, когда внезапно почувствовала это странное покалывание на коже, и она снова перевела взгляд на детей, внезапно почувствовав тревогу, особенно когда увидела, что Деннис Бишоп перестал бросать камни и приближался к младшим детям топающим шагом. Двенадцатилетний мальчик был самым старшим в приюте и, безусловно, самым высоким и сильным. Это не предвещало ничего хорошего, если Деннис решил начать издеваться над младшими детьми, как он часто делал. У него была склочная наклонность, которую Элис не смогла подавить, как бы ни старалась. — Значит, я буду рыцарем? — пробормотал Билли Стаббс, совсем не выглядя довольным. — Да! И мы спасем Эми от Эрика! — заявил Гарри со свирепой решимостью в своем пронзительном голосе, уже играя роль доблестного принца и размахивая своей палкой, как могучим мечом. — В какую дурацкую игру вы, придурки, сейчас играете? — потребовал Деннис, резко оттолкнув Эрика и Билли в стороны, возвышаясь на Гарри и ударяясь своей грудью о голову мальчика, заставляя того отступить на несколько шагов назад. — Мы не придурки, — огрызнулся маленький Гарри, сердито глядя на высокого широкоплечего мальчика, которого он ненавидел больше всего на свете. — И наши игры не глупые. Они забавные. Пока они спорили, Элис отложила свое рукоделие в сторону и начала вставать. Она немедленно была остановлена Кэти, которая схватила ее за руку и строго сказала: — Пусть они решают это между собой. Ты не сделаешь Гарри ничего хорошего, если будешь нянчиться с ним. — Но Деннис в три раза старше него... — неуверенно пробормотала она, и в животе у нее скрутилась тревога. — Он должен научиться иметь дело с хулиганами, — твердо вставила Кэти, снова дергая Элис за руку, чтобы заставить ее вернуться на место. Борясь с чувствами, Элис слабо кивнула, но снова сосредоточила свое внимание на мальчике, насторожившись на случай, если все примет серьезный оборот, и ей придется вмешаться. Ее кожу продолжало покалывать, и это не было хорошим знаком. — Они умственно отсталые. Только маленькие дети играют в такие игры, — усмехнулся Деннис, бросив на четырех детей презрительный взгляд, полный злобы и отвращения, — Вы все дети, а ты, — он указал мясистым пальцем на Гарри, агрессивно ткнув мальчика в лоб и заставив того поморщиться: — Ты самый мелкий из всех. — Нет такого слова! — обвиняюще огрызнулся Гарри. Он был совершенно уверен. Том всегда злился и делал ему выговор, когда он использовал несуществующие слова, так что он был почти уверен, что прав. А использовать несуществующие слова, как говорил брат, было плохо. — Раз я так говорю, значит, есть, коротышка, — выплюнул Деннис, прежде чем его лицо исказилось от злорадства, когда он добавил низким противным голосом: — Ты плакса. Я слышал тебя. Ночью в своей комнате ты плачешь, рыдаешь и причитаешь. Гарри побледнел, его зеленые глаза расширились от боли и немалого унижения. Он думал, что только Том, который жил с ним в одной комнате, знал об этом. И ему не нравилось думать о том, почему он плакал; его все еще смущало то, что он видел, когда спал. — Тебе снятся плохие сны, и ты кричишь и плачешь, как маленькая девчонка. Ты глупая мелкая плакса! — Это не так! — наконец сердито прорычал Гарри, в своем унижении почувствовав такую внезапную ярость, что бросился на более крупного мальчика, прежде чем даже успел подумать о том, что он делает. Удивленный крик вырвался из горла Денниса, когда они оба упали на грязную землю, а Гарри дико замахал на него своими маленькими ручками и ножками, яростно выкрикивая: — Возьми свои слова назад! С рычанием Деннис отбил молотящие конечности и ударил мясистым кулаком по лицу мальчика, заставив Гарри закричать от боли, когда тот прокатился по земле. Другие мальчики и девочки стояли вокруг с широко распахнутыми глазами и разинутыми ртами, слишком напуганные, чтобы что-то предпринять. — Деннис, Гарри! — в тревоге закричала Элис, уже мчась к мальчикам, — Остановитесь немедленно! Ни один из них не обратил на нее никакого внимания, и она продолжила кричать им, чтобы они прекратили, пока бежала к ним так быстро, как могла; в то же время она видела, что Том стоял неподвижно, но с выражением нарастающей ярости, не сводя взгляда с Денниса. Двенадцатилетний мальчик теперь схватил Гарри, крепко сдавив его горло рукой, заставляя изможденно хватать ртом воздух, на его лице была паника. В следующую секунду, наморщившись, его зеленые глаза гневно сверкнули, и он открыл рот, впиваясь зубами в удерживающую его руку. Деннис взревел от боли и попытался вырвать ладонь, но Гарри вцепился в нее сильнее, вонзив свои маленькие зубки в плоть, и упрямо не отпускал. Как раз в тот момент, когда Элис добралась до них и когда Деннис нацелился ударом нокаутировать Гарри, что, несомненно, нанесло бы ему серьезную травму, двенадцатилетний мальчик внезапно закричал и согнулся пополам, корчась на земле, пытаясь охватить себя руками, как будто защищая свое тело от какой-то неизвестной силы. Он издавал такой крик, что у нее волосы на затылке встали дыбом. Некоторые из других детей теперь плакали от страха, а Гарри перестал кусать мальчика. К ее недоумению, маленький мальчик лежал, всхлипывая, схватившись за лоб. Элис стояла ошеломленная, в то время как Деннис продолжал кричать по неизвестным причинам, а хныканье Гарри смягчилось, но все еще продолжалось. А потом она увидела Тома, который не сдвинулся ни на дюйм, а его проницательный взгляд все так же был сосредоточен на Деннисе. И все же сейчас на лице мальчика было выражения радостного удовлетворения. "Он дитя дьявола," — эхом отозвался в голове Элис голос отца Патрика, отчего у нее внезапно закружилась голова. То случилось год назад. Тогда она по крайней мере раз в месяц водила всех детей в маленькую церковь в двух кварталах от приюта. Она не была особо набожным человеком, но верила, что детям пойдет на пользу время от времени посещать мессу, чтобы послушать чтения и лекции отца Патрика о морали. Хотя большинство детей не обращали на это особого внимания. Только маленькой Эми, казалось, это нравилось. Гарри всегда заканчивал тем, что засыпал, положив голову на колени Элис, и храпел, хотя, к счастью, тихо. И маленький мальчик всегда выглядел таким красивым во сне, как ангел, что у нее никогда не хватало духу разбудить его. У Тома же всегда было скучающее и незаинтересованное выражение лица, и в конце концов он стал брать с собой книги, чтобы читать их, пока отец Патрик оживленно разглагольствовал о Добре и Зле. Элис чувствовала себя немного смущенной, так как Том даже не пытался скрыть книгу и совершенно игнорировал то, что говорилось. Когда Элис однажды увидела, как отец Патрик бросил на мальчика раздраженный взгляд, она вежливо попросила Тома перестать брать книги на мессу. — Тогда не заставляйте меня присутствовать на ней. Это пустая трата моего времени, — коротко ответил тогда Том, бросив на нее холодный взгляд. — Я не верю в Бога. Элис лишилась дара речи. Для трехлетнего ребенка говорить что-то подобное, как будто он обдумывал этот вопрос, серьезно проанализировал его со всех сторон и пришел к своим непоколебимым выводам, было диким. Тем не менее, отец Патрик был хорошим и терпеливым человеком, и она попросила его поговорить с мальчиком. После мессы добросердечный мужчина завел Тома в свой кабинет, а Элис осталась ждать снаружи. Прошло всего пятнадцать минут, когда дверь распахнулась и Том вышел, выглядя совершенно спокойным и собранным, в то время как отец Патрик стоял, дрожа всем телом, с выражением страха и ужаса на лице. — Он дитя дьявола, — дрожащий голосом пробормотал ей мужчина, тяжело сглотнув. Затем он выпрямился во весь рост, пронзил ее взглядом и добавил свирепо и твердо, — Не приводите больше его в мою церковь. И с этими словами он захлопнул дверь у нее перед носом, в то время как Том одарил ее довольной ухмылкой, которая, казалось, высмеивала все ее усилия. Она так и не смогла выведать у Тома или отца Патрика, что между ними произошло. Но вскоре вся округа начала сплетничать, что отец запретил мальчику ходить в церковь, и они начали бросать на него неприязненные взгляды всякий раз, когда Элис выводила детей куда-либо. Это ей не понравилось. Это означало что отец Патрик говорил об этом с кем-то. И ее мнение о нем радикально изменилось. Независимо от причины, мужчина, который вызвал такую дискриминацию в отношении ребенка, пусть и, возможно, непреднамеренную, больше не был в ее благосклонности. Особенно в отношении детей-сирот, которых нужно было защищать от подобных предрассудков. Она больше не водила детей в церковь отца Патрика, теперь она ходила с ними в другую, которая, увы, находилась немного дальше от приюта. И, конечно же, она больше не настаивала на том, чтобы Том ходил с ними. И поскольку Том больше не ходил в церковь, Гарри тоже наотрез отказался. Маленький Гарри всегда упорно следовал за братом. Это заставило ее вздохнуть, но она не настраивала и уступила желанию мальчика. Элис верила в Бога или какую-то высшую силу, но не до конца была уверена в существовании Рая или Ада. И что бы ни говорил отец Патрик, она была уверена, что таких вещей, как дети дьявола, не существовало. По ее мнению дети рождались изначально хорошими и невинными, и независимо от того, как вел себя Том, она никогда бы не поверила в обратное — даже сейчас, когда она столкнулась с радостным выражением лица Тома, пока Деннис лежал на земле. Наконец, Элис начала действовать, когда увидела что Кэти уже помогает Деннису подняться и ведет его к дому. Мальчику все еще было больно и он шел неуклюже, но, казалось, был слишком не в себе, чтобы протестовать. Кэти не уходила, пока не бросила взгляд на Тома, а затем перевела взгляд на Элис, будто говоря "Видишь, что я имела ввиду?". Но не смотря на необъяснимую странность произошедшего, ее подруга явно не видела того, что видела Элис, когда смотрела на братьев Риддл. Том осторожно поднял Гарри с земли и теперь обнимал его, что-то тихо шепча ему на ухо, пока Гарри плакал у него на груди. Длинные пальцы Тома аккуратно прочесывали копну растрепанных волос мальчика, и это, казалось, успокаивающе действовало на его брата, который вскоре затих. В Томе действительно была врожденная доброта, если он так заботился о брате, и этого вполне хватало Элис. Наконец, она, откашлявшись, посмотрела на других детей, которые выглядели испуганными и встревоженными, и громко сказала со всей бодростью, что могла собрать в себе: — Кто хочет, чтобы я почитала сказку? — Я хочу, — тихо сказала Эми, ее глаза метались от нее к братьям Риддл и обратно. Затем она стала увереннее, подойдя к Элис и сжимая ее фартук в своих маленьких ручках. Вскоре все остальные дети окружили ее, уже забыв о случившемся в своем стремлении к рассказам о любящих родителях, которые обожали свою дочь-принцессу, и королевствах, где не было ни голода, ни бедности, а люди были добрыми; о крестьянских мальчиках, которые становились принцами, и о мирах, наполненными красотой, радостью и смехом — все, чего у них не было и к чему они стремились. Когда Элис начала загонять их обратно в дом, она взглянула на братьев и нерешительно позвала: — Гарри? Изумрудные глаза уставились на нее поверх рук Тома и засияли. В следующую секунду Гарри уже извивался в объятиях брата, пытаясь вырваться. Том бросил на Элис раздраженный взгляд, но затем коротко кивнул, как будто позволив ей забрать с собой брата — на этот раз. С уже высохшими глазами Гарри быстрыми шагами присоединился к остальным, уже сообщая о своих предпочтениях: — Я хочу сказку о доме из шоколада и злой ведьме, которая хочет съесть мальчика и девочку. Элис тепло улыбнулась ему, мельком заметив синяк вокруг левого глаза ребенка, оставленного сильным ударом Денниса. Она должна посмотреть, осталось ли у них что-то, чтобы обработать его. Припасов в приюте было мало. — Нет! Ту, где спящая принцесса, прекрасный принц и поцелуй! — мечтательно произнесла одна из девочек. И, окруженные просьбами о разных историях, они оставили Тома позади. Элис знала, что лучше не приглашать его присоединиться к ним. В то время как Гарри с жадностью слушал ее рассказы и сказки на ночь, а его глаза сверкали, когда он представлял себя каким-нибудь принцем с жизнью, полной приключений, с монстрами, которых нужно победить, и принцесс, которых надо спасти, Том с самого начала презирал ее рассказы. И всякий раз, когда она собирала детей, он тут же исчезал в своей комнате, чтобы прочитать тот или иной учебник.

***

Мерцающее пламя короткой кривой свечи осветило лицо Тома, когда он переворачивал страницы своей книги. Было уже за полночь, и в приюте царила абсолютная тишина, везде, кроме его маленькой комнаты, к большому его раздражению. До его ушей донеслось хныканье, сопровождавшееся шорохом одеял, и Тому пришлось приложить немало усилий, чтобы сдержать свое раздражение. Он снова сфокусировался на тексте, его красивое лицо застыло с выражением сосредоточенности, а его темно-синие глаза жадно блуждали по строчкам книги. Послышался еще один отчаянный возглас, и губы Тома сжались. Тем не менее, он бросил взгляд на маленькую кровать напротив своей. Гарри крепко спал, но его глаза дико двигались под веками, а маленькое тело беспокойно дергалось под одеялом. Том прищелкнул языком, но отвернулся и продолжил чтение. Прошло еще несколько минут, когда в комнате раздался испуганный крик, за которым последовал судорожный вдох, еще больше зашуршало одеяло, а затем послышалось учащенное прерывистое дыхание, сопровождаемое приглушенными всхлипываниями. С величайшим раздражением, закрыв на мгновение глаза, он резко открыл их, чтобы еще раз взглянуть на своего брата. Теперь Гарри проснулся и плотно завернулся в одеяло, свернув его в нечто, напоминающее кокон, уткнувшись лицом в изодранную подушку, глуша в ней всхлипы. Как обычно случалось, в следующую секунду из-под одеяла показалась копна темных волос, из-под которых выглядывала пара больших зеленых глаз, умоляюще смотревших прямо на него. Том страдальчески вздохнул, поднял книгу одной рукой, а другой приглашающе откинул одеяло в сторону. В мгновение ока Гарри выбрался из своей кровати и запрыгнул к Тому, ерзая, пока не устроился поудобнее на груди брата. Том накрыл их одеялом и посмотрел вниз на мальчика. — Тот же самый кошмар? Зеленый свет? Гарри шмыгнул носом и кивнул, прежде чем уткнуться лицом в изгиб шеи Тома, бормоча с икотой: — И кра-а-асные глаза. Они пугают меня. Том цокнул языком. Сколько он себя помнил, его брату снился один и тот же кошмар, но было ясно, что сверхактивное воображение Гарри больше не нуждалось в поддержке со стороны Элис и ее сказок. — Монстров не существует, — сурово заверил он своего брата. Он почувствовал, как Гарри пожал своими маленькими плечами, прежде чем мальчик посмотрел на него. — Они существуют в моих снах. Затем он поморщился и поднял руку, чтобы потереть лоб. Взгляд Тома проследил за этим движением, и он нахмурился, уставившись на покрасневший шрам своего брата. — Тебе все еще больно каждый раз, когда снятся кошмары? — тихо спросил он. Гарри кивнул и тщательно задумался, прежде чем ответить своим писклявым голосом: — Покалывает. Как маленькими иголками, — затем он неуверенно посмотрел на него и тихо сказал: — Ты мог бы сделать это, ну, то что ты обычно делаешь. Это помогает. Том бросил ему легкую ухмылку и запустил пальцы в копну волос брата, прежде чем добраться до шрама, проведя по нему легким, словно перышко, прикосновением. Он немного нахмурился, когда почувствовал, как приятное тепло разливается по кончиками пальцев и поднимается вверх по руке, но он уже привык к этому ощущению, поэтому просто позволил себе наслаждаться им. Когда Гарри спокойно вздохнул — очевидно, что прикосновение Тома успокоило затянувшуюся боль — то прекратил ласку, сосредоточившись на левом глазу Гарри. — Нет, не останавливайся, — проворчал Гарри с недовольным стоном. — Тише, дай мне кое-что посмотреть, — коротко сказал Том, приподнимая пальцем подбородок брата, чтобы пламя свечи полностью осветило его лицо. Он нахмурился, глядя на Гарри сверху вниз, и осторожно провел кончиком пальца по левому глазу мальчика. — Он больше не опухший, и синяк исчез. Что ты сделал? Гарри моргнул, взглянув на него: — Ничего. Элис сказала, что у нее ничего нет от синяков. Том нахмурился еще сильнее, но Гарри не стал выяснять, что удивило его брата и заставило его выглядеть таким задумчивым и сбитым с толку. Вместо этого он решительно схватил пальцы брата, потянув их к шраму, и сказал немного раздраженно: — Сделай это снова, и на этот раз не останавливайся. Том возобновил ласку, усмехнувшись: — Требовательный маленький ребенок, ты стал таким избалованным. — Я не избалованный, — проворчал Гарри, уткнувшись в грудь брата. Затем, резко повернув голову, он поднял глаза и яростно выпалил: — И я не маленький! Одарив его насмешливой ухмылкой, Том высокомерно произнес: — Ты мой младший брат... — Я твой близнец! — огрызнулся Гарри, обидевшись, — Мы одного возраста... — Но я на целую голову выше тебя, — торжественно объявил Том, — Возраст не имеет значения. — Неправда, — кисло пробормотал Гарри и, раздраженно фыркнув, снова уткнулся лицом в грудь брата. Он ненавидел быть самым маленьким, и он терпеть не мог, когда его всезнающий брат, который был выше него, постоянно напоминал ему об этом, не давая забыть. — Однажды я буду выше тебя, — начал он мрачно бормотать, — Я буду выше... чем дерево! И ты пожалеешь, потому что тебе будет обидно от этого, а я буду смеяться и напоминать тебе об этом, и я больше не буду играть с тобой... — Конечно, когда-нибудь это случится, — фыркнул Том, а затем закатил глаза от такого идиотизма, — Выше дерева... Гарри пристально посмотрел на него и сказал с полной убежденностью: — Просто подожди и увидишь. Том пренебрежительно усмехнулся и решил не обращать внимания на своего глупого младшего брата. Он снова открыл свою книгу и прижал ее к правой стороне груди, так как все остальное пространство заняла голова Гарри. — Ну не читай, — уныло простонал Гарри, — Ты постоянно читаешь, и это скучно, — его лицо потемнело, и он обвиняюще добавил: — И ты обещал, что продолжить трогать мой шрам... — Я ничего подобного не обещал, — прошипел Том с гневным раздражением, не отрывая глаз от страниц книги. — А теперь заткнись, я не смогу сосредоточиться, если ты будешь продолжать болтать. Иди спать. — Я не могу спать при свечах, — раздраженно заметил Гарри. — Какая жалость, — протянул Том совершенно равнодушно, переворачивая страницу. Гарри хмуро посмотрел на брата, прежде чем придвинутся ближе к книге, вглядываясь в нее сбоку. — Что ты читаешь? Том собрал остатки терпения, которые у него были и язвительно протянул: — Ты что, сам не можешь прочитать, придурок? Перестань приставать ко мне с идиотскими вопросами. — Я не придурок, — процедил Гарри сквозь зубы, затем его лоб сморщился, — И что такое идо-иде... — "Идиотизм", — коротко бросил Том, не глядя на него, продолжая читать, — Это прямо про тебя. Это значит "глупый". Гарри сердито посмотрел на него, но промолчал, покосившись на страницу книги, теперь ему было любопытно, что его брат так жадно читает. В неожиданной тишине Том бросил на него взгляд, а затем нахмурился, когда увидел, что Гарри жалко щурится с расстроенным и растерянным выражением лица. Одна из его бровей приподнялась. — Похоже, тебе нужны очки. Гарри широко распахнул глаза и сморщил нос, смотря на него. — Разве? — Похоже на то, — пренебрежительно ответил Том, — Я скажу Элис. Она обязательно купит их тебе, когда мы в следующий раз пойдем куда-нибудь. — Я не хочу чтобы Элис покупала мне очки, — прошептал Гарри, чувствуя себя плохо и грустно, неловко ерзая на кровати, — Она бедная, как и мы... — Если эта женщина настолько глупа, раз ей нравится покупать нам вещи, просто позволь ей это, — решительно сказал Том, сердито глядя на своего надоедливого брата, прежде чем его мрачное выражение лица смягчилось, немного. — И никто настолько не беден как мы, Гарри. Она получает жалование. — Но у нее есть младшие брат и сестра, о которых надо заботиться, — пробормотал Гарри, играя с потертым подолом пижамы Тома. — Хорошо, тогда оставайся слепым, мне все равно, — прорычал Том, быстро поворачиваясь лицом к стене, прижимая книгу ближе к лицу. Последовало долгое молчание, пока он не услышал, как младший брат заёрзал на кровати позади него. Затем шорох и движение, когда Гарри высунул свое маленькое личико из-за плеча Тома, чтобы посмотреть на него. — Если у меня будут очки, меня будут обзывать очкариком, — сказал он с легким хмыканьем, — И Деннис будет смеяться надо мной... — Предоставь Денниса мне, — резко сказал Том, но не смог сдержать самодовольной ухмылки. Гарри захлопнул рот и прикусил надутую нижнюю губу, бросив на Тома быстрый взгляд, а затем повторил действие, начав царапать закрытое пижамой плечо Тома короткими обкусанными ногтями, нервно вырисовывая маленькие круги. — Ну что еще? — нетерпеливо спросил Том, наблюдая за братом, — Давай, выкладывай. Гарри огляделся, как будто ожидая, что какой-нибудь воспитатель скрывается в тени без их ведома, а затем глубоко вдохнул, прежде чем пригвоздить брата широко открытыми глазами, когда прошептал: — Что ты делал сегодня? — Я не понимаю, что ты имеешь ввиду, — коротко сказал Том, снова уткнувшись в книгу. — Да, ты знаешь, — упрямо сказал Гарри, все еще сохраняя свой писклявый голос низким и приглушенным, когда он настойчиво тыкал пальцем в ребра Тома. — Что ты сделал с Деннисом? После минутного колебания, Том повернулся, чтобы снова лечь на спину и, подняв бровь, посмотрел на брата, небрежно сказав: — С чего ты взял, что я что-то сделал? Коротко прикусив нижнюю губу, Гарри прижался к Тому и пристально посмотрел на него, тихо пробормотав: — Потому что мой шрам болел, когда ты делал это. Ты знаешь это — сам же успокаивал потом. — Ну и что? — холодно спросил Том, — Не вижу связи... — Мой шрам всегда болит, когда ты злишься, — немного нетерпеливо перебил его Гарри, бросив на него хмурый взгляд. Издав насмешливое фырканье, Том протянул: — Шрамы так не делают. Это все в твоем воображении... — Нет, это не так! — насупился Гарри, бросив на него яростный взгляд. — Ты знаешь что это не так. Мы не знаем почему, но это происходит. И мой шрам болит сильнее, если ты злишься или что-то делаешь. Как сегодня. — Как я делаю "что-то"? Откуда тебе знать, делаю я что-то или нет. Сегодня был единственный раз, когда я... — Лжец, — выдохнул Гарри, его маленькие пальцы судорожно потянули воротник пижамы Тома, когда он придвинулся ближе к брату, его глаза расширились, когда он продолжил тихим и таинственным тоном: — Ты кое-что сделал пару месяцев назад. Когда я злился на тебя, потому что ты сказал, что я умственно отсталый, из-за того, что я не понял урок Элис по математике, и ты сказал, что не хочешь такого глупого брата, как я. Глаза Тома сузились, прежде чем он усмехнулся. — Я не припоминаю... — И ты продолжил говорить обо мне плохие вещи, заставил меня плакать, — фыркнул Гарри, его нижняя губа задрожала, прежде чем он взял себя в руки, сердито посмотрев на Тома с обвинением. — Ты так разозлил меня, что я не разговаривал с тобой целый день. И ты тоже разозлился, потому что я не обращал на тебя внимание и играл с Эриком. Он приблизился свое лицо к брату, почти уткнувшись носом в его нос, их взгляды встретились, когда он продолжил. — И когда мы играли у лестницы, Эрик споткнулся. Не было ничего, обо что бы он мог споткнуться. И ты был там, прятался в углу. Я видел тебя. И ты улыбался, когда Эрик чуть не упал с лестницы, и мой шрам тогда сильно болел. Глаза Гарри расширились, когда он добавил тихим тревожный шепотом: — Если бы я не схватил его, он бы упал. Он бы умер. — Люди не умирают от падения с лестницы, — сказал Том спокойным голосом. — Но могли бы, - сказал Гарри, яростно мотнув головой, — Элис говорила нам не бегать по лестнице, потому что это опасно и мы можем пораниться. Так что, если кто-то упадет с лестницы, он может умереть, — его глаза снова расширились, когда он повторил с каким-то благоговейным страхом: — Эрик мог умереть. Челюсть Тома сжалась, когда он холодно посмотрел на брата, сохраняя молчание, сохраняя пустое выражение лица. Нахмурившись, Гарри пристально посмотрел на него и твердо сказал: — Ты сделал это, я знаю. И ты сегодня что-то сделал с Деннисом. Что ты сделал? После долгой паузы, из-за которой Гарри был как на иголках, Том беззаботно сказал: — Я причинил ему боль. Он сделал больно тебе, а я сделал больно ему. Затем Том пронзил Гарри взглядом, ожидая его реакции. Крик ужаса, испуганный вздох, дрожь отвращения... Он не знал чего ожидать, но как бы ни отреагировал брат, он не позволил бы этому причинить ему боль или повлиять на него. Но все же он ничего не мог поделать с колотящимся в груди сердцем. Брови Гарри нахмурились и он склонил голову в бок. — Но как? Том моргнул, глядя на него. Изумленная и радостная улыбка начала появляться на его лице, прежде чем вовремя спохватиться, кашлянул, а затем изогнул губы в высокомерной ухмылке. — Потому что я так захотел. Лоб Гарри нахмурился еще больше, мальчик все еще выглядел сбитым с толку. Но, что еще более важно, ему было любопытно, и Том видел это. Он не должен был бояться реакции Гарри. Они были братьями! Так что, конечно, Гарри все поймет и, конечно же, не подумает, что Том сделал что-то плохое. Его младший брат воспринял бы это как нечто поразительное и великолепное, каким оно и было на самом деле. Том оживился и сел прямо на кровати, легко притянув брата к себе на колени — поскольку Гарри почти ничего не весил — так что они смотрели друг на друга, находясь так близко. Он схватил своего младшего брата за руки и взволнованно забормотал: — Я могу сделать что угодно, если захочу. Нужно много думать об этом, концентрироваться и представлять в голове, что я хочу, а потом это происходит! — его синие глаза заблестели, когда он радостно добавил: — И я много тренировался, когда был один в нашей комнате. Если я сконцентрируюсь очень, очень сильно, я могу двигать предметы! Изумрудные глаза Гарри благоговейно расширились, и Тому казалось, что он парит в облаках. Но в следующее мгновение изобразил на лице невозмутимое выражение, тем не менее гордо ухмыляясь. — Покажи мне! — нетерпеливо пропищал Гарри, он зачарованно смотрел на Тома широко раскрытыми глазами, как будто в жизни не видел ничего круче или величественнее. — Сдвинь что-нибудь, Том! Том кивнул и оглядел комнату. Его взгляд остановился на подушке Гарри, лежащей на его кровати, и он напряженно уставился на нее, его глаза сосредоточенно сощурились. Внезапно, прежде чем Гарри понял, что произошло, в него полетела подушка, ударила по лицу, заставляя упасть. Размахивая короткими ногами над головой, он взвизгнул, перевалившись через край койки, и приземлился на твердый пол с криком, скорее, от удивления, чем от боли. В комнате раздался веселый, восхищенный смех, и Гарри застонал, присев на корточки и потирая больные локти и колени. Глядя на него сверху вниз с кровати, Том одарил его самодовольной и насмешливой ухмылкой. Но Гарри просто бросил на него легкий хмурый взгляд, прежде чем все раздражение исчезло, когда он взволнованно вскочил на ноги. — Ты идиот, — заявил Гарри, прежде чем одарить своего брата широкой лучезарной улыбкой и засмеяться, весело хихикая, раскачиваясь на ногах, — Но это было потрясающе, Том! — Конечно это было потрясающе, — холодно сказал Том, но уголки его губ поднялись. — Как называется то, что ты делаешь? — оживленно спросил Гарри, откидываясь на спинку кровати лицом к Тому и ерзая от головокружения. — Я не знаю, — ответил Том и его лицо стало серьезным, — Я читал, что есть нечто, называемое телекинезом... — Что это? — немедленно потребовал Гарри, не в силах сдержать возбуждение, которое он чувствовал. — Предположительно, способность перемещать предметы силой мысли, — язвительно сказал Том, пренебрежительно махнув рукой. — Но я думаю, что это чушь собачья. В книге говорилось, что нет никаких доказательств того, что это правда. И я тоже так не думаю, потому что я не знаю никого, кто мог бы сделать то, что могу я. Ведь я могу не только двигать вещи, но и причинять людям боль, и говорить с... Он резко закрыл рот, сжав губы в жесткую прямую линию, прежде чем поерзал на кровати, а затем спокойно откинулся на свою собственную подушку, как будто вообще ничего не говорил. Гарри в замешательстве уставился на него. — Говорить с кем? Том проигнорировал его и просто уставился на покрытый пятнами потолок. На Гарри, конечно же, это не действовало. Вскочив на ноги, он прыгнул на Тома, заставив брата задыхаться и болезненно хрипеть, а затем яростно зарычать на него. Но, когда руки Тома метнулись вперед, чтобы грубо оттолкнуть его, Гарри всем телом навалился на брата, как будто был мешком с картошкой. Том был крупнее его, но у Гарри было преимущество в силе тяжести, и он эффективно прижал своего брата к месту. — Отвали, ты, маленький придурок! — сердито прошипел Том, от чего шрам Гарри слегка вспыхнул болью. Гарри проигнорировал это и прижался своим маленьким носом к носу Тома, сверля взглядом темно-синие глаза своего брата, когда он с крайним любопытством пропищал: — С кем ты говоришь, Том? — Ни с кем! — едко выплюнул Том, его глаза сверкали от ярости, — И в любом случае это не имеет к тебе никакого отношения. Гарри мрачно нахмурился, прежде чем сесть на живот Тома, выпрямил спину и скрестил руки на своей маленькой груди, глядя в сторону, выпалив: — Хорошо, посмотрим, волнует ли меня это. Не упуская возможность, Том вскочил и с силой оттолкнул Гарри от себя. Совершенно застигнутый врасплох, Гарри врезался в стену, больно ударившись об нее головой. Громкий крик сорвался с его губ, когда он упал вперед на кровать, схватившись за горевший огнем затылок. Чувствуя, как его глаза слезятся от боли, он бросил на брата глубоко уязвленный взгляд. Глаза Тома слегка расширились, когда он увидел выражение лица Гарри, и он потянулся к нему, через секунду опустив руку, презрительно усмехаясь, выплюнул: — Деннис был прав, ты знаешь? Ты ужасно много плачешь. Это жалко. От этих слов по щекам Гарри градом покатились слезы, и он произнес дрожащим тихим голосом: — Я ненавижу тебя. Том нахмурился, прежде чем беззаботно ухмыльнуться. — Нет, это не так. С дрожащей нижней губой Гарри поднялся на четвереньки, а затем быстро повернулся спиной к брату. Повернувшись лицом к стене, он сидел на кровати, скрестив ноги, а его спина и маленькие плечи были напряженными. Том молча уставился на него, видя, как дрожит маленькая фигурка его брата, слушая тяжелое дыхание, среди сопения, икоты и приглушенных рыданий. — Гарри... Внезапно Гарри резко повернул голову и, свирепо посмотрев на него, выплюнул: — Что? На мгновение неуверенно взглянув на него, Том протянул руки и схватил своего младшего брата за плечи, быстро притянув к себе. Он обхватил пальцами маленький подбородок Гарри и приподнял его, прищелкивая языком, пока использовал одну из своих манжет, чтобы вытереть следы слез мальчика, бормоча: — Ты маленький дурачок. Гарри шмыгнул носом и промолчал, глядя на него снизу вверх, в то время как Том продолжал осторожно вытирать его лицо. В своем нежном возрасте Гарри не мог долго зацикливаться на обидах, поэтому он потер нос, в последний раз икнув, оттолкнул пальцы брата от своего лица, уже сосредоточившись на других, более важных вопросах. Он взглянул на подушку, которую Том заставил летать, а затем уставился на своего брата широко раскрытыми изумрудными глазами, сияющими надеждой. — Как ты думаешь, я могу делать то, что делаешь ты? Том посмотрел на него внимательно, если не сказать с некоторым сомнением. Затем он пожал плечами и поднял подушку, швырнув ее обратно на кровать Гарри, спокойно сказав: — Возможно. Попробуй. Гарри просиял, прежде чем повернуться лицом к ней, его зеленый взгляд остановился на подушке, и все его лицо сморщилось, когда он думал: "Двигайся, двигайся, двигайся". Ничего не произошло, и он попробовал еще раз, сильнее. "Двигайся, двигайся, двигайся, двигайся, двигайся!" По-прежнему ничего. Гарри стиснул зубы, сильно разозленный, и снова подумал так быстро, как только мог, очень, очень, очень быстро "Двигайся, двигайся, двигайся, двигайся, двигайся!" — Я не могу! — проворчал Гарри, вскидывая руки в воздух. Он посмотрел на Тома со всей силой своего разочарования и сердито рявкнул: — Это нечестно! Губы Тома скривились, но он постарался не издать веселого смешка. У Тома был скверный характер, но он мог обуздать его, если хотел, и было редкостью, когда он терял хладнокровие. Но у его младшего брата был очень вспыльчивый характер, и маленький мальчик мог закатывать такие истерики, что у Тома звенело в ушах, а в голове пульсировала сильная головная боль. И он предпочел бы не испытывать этого, если была такая возможность. — Это не имеет значения, я могу, — сказал Том успокаивающим тоном, потянув мальчика обратно, чтобы лечь рядом с ним. — У тебя есть я, так что тебе больше ничего не нужно. — Это не одно и то же, — проворчал Гарри, раздавленный разочарованием, обнимая Тома маленькой ручкой и положив голову на изгиб шеи своего брата. Внезапно он на мгновение усилил хватку на Томе и, взглянув на него, сказал с очень серьезным выражением на своем маленьком лице: — Я не хочу, чтобы ты убивал Эрика. Брови Тома взлетели вверх, прежде чем он изменил выражение лица и холодно протянул: — А Билли? Глаза Гарри расширились, и он быстро покачал головой. Выгнув бровь и подавив кривую усмешку, Том спросил низким, серьезным голосом: — А Деннисе? Небольшая морщинка прорезала лоб Гарри, прежде чем он медленно сказал, как будто обдумывая это: — Нет, не убивай его. Это будет плохо, если тебя поймают, — он быстро взглянул на него с паническим выражением на лице. — Они заберут тебя! Он глубоко вдохнул, а затем успокоился и медленно расслабился, прежде чем спокойно продолжил: — Но, хорошо… если Деннис причинит мне боль, тогда ты можешь причинить боль ему. Это справедливо, — он раздраженно фыркнул, — Он старше и выше меня, так что ничего страшного, если ты мне поможешь. Гарри с тревогой быстро взглянул на него, чтобы посмотреть, согласен ли он, и Том просто широко ухмыльнулся и кивнул, начав перебирать пальцами так, как тому нравилось. Когда его младший брат начал засыпать, Том накинул на них одеяло и взял свою книгу, умудрившись открыть ее одной рукой, в то время как другой продолжал запускать пальцы в волосы Гарри. В конце концов, чем быстрее мальчик заснет, тем быстрее его оставят в покое, чтобы он мог читать в свое удовольствие. — То, что ты можешь сделать, совсем как в сказках Элис, не так ли? — тихо пробормотал Гарри, слегка зевая. — О людях, которые могут делать странные и удивительные вещи... — Это не так, — твердо сказал Том, на мгновение отрывая взгляд от текста, чтобы бросить на него строгий взгляд. — Эти истории — фантазия. Все это неправда, Гарри. Гарри молчал, совсем не убежденный, но ему начинало слишком хотеться спать, чтобы спорить со своим братом, который иногда мог быть действительно упрямым и раздражающим. Том наслаждался всего несколькими минутами благословенной тишины, прежде чем снова послышался писклявый голос его брата. — У тебя холодные ноги, — жалобно пожаловался Гарри, отодвигая свои ноги от ног Тома и совсем не радуясь этому. — Убирайся, если тебе это не нравится, — коротко бросил Том, его челюсть дернулась от раздражения, когда он снова потерял фразу, которую читал. — А теперь заткнись и дай мне почитать. Недовольный Гарри бросил на книгу злобный взгляд, но в следующую секунду его изумрудные глаза заблестели, когда он перевел взгляд на свечу. Быстрее, чем мог двигаться любой маленький лесной зверек, Гарри потянулся вперед и задул свечу, а затем быстро юркнул обратно под одеяло, наклоняя голову, полностью спрятавшись под него. — Ах ты, маленький придурок! — яростно взревел Том, слепо размахивая рукой, чтобы схватить его; если бы это была копна волос его брата, тем лучше — он бы дергал и дергал, пока не сделал бы его лысым! — Я хочу спать! — воскликнул Гарри, и с этими словами он быстро обвился вокруг своего брата, как решительный осьминог, крепко сжал его изо всех сил на случай, если Том предпримет еще одну попытку пошевелиться, и крепко закрыл глаза, а легкая улыбка изогнула его пухлые губы. Чувствуя себя фактически связанным и прикованным к кровати, Том сжал губы от мрачного раздражения, но как только он услышал тихий, спокойный храп, он прекратил попытки вырваться и посмотрел вниз на своего младшего брата. Лунный свет, пробивавшийся сквозь потрепанные занавески их маленького окна, смутно позволял ему видеть, что Гарри уже крепко спит, или, лучше сказать, притворяется спящим; но он не мог заставить себя прервать его. Озорная улыбка на лице сопляка не ускользнула от его внимания, но маленький мальчик выглядел так ужасно… Губы Тома скривились от отвращения, хотя его взгляд смягчился, чуть-чуть. Да, Гарри выглядел таким ужасно "милым" и "очаровательным" — точно так же, как все взрослые трогательно ворковали — что в конце концов он смирился со своей судьбой. Наконец, он положил книгу рядом с потухшей свечой на крошечную потрепанную тумбочку и закрыл глаза со вздохом поражения. Ему просто повезло, что у него был озорной маленький мальчишка в качестве брата. Том задремал, уютно обняв Гарри и изогнув губы в улыбке, его спящий хитрый разум уже замышлял маленькую месть.