Ирония судьбы

Примечания автора(вставляю его в основной текст, так как оно слишком большое для комментариев перед частью): Спасибо вам всем за ваши отзывы, они всегда поддерживают мою мотивацию! Теперь я хотел бы прояснить некоторые моменты: Во первых, Том и Гарри ровесники. Когда Лили и Джеймс Поттеры были убиты, Гарри было год - как и в каноне - и в ту ночь когда некто похитил Гарри - в этом фике - и оставил на пороге приюта Тому тоже был год. Элис и Кэти примерно подсчитали что они ровесники и именно поэтому Элис придумала эту историю с близнецами, учитывая их схожую внешность и т.д. Во вторых, Гарри будет могущественным волшебником, но не сейчас. Многих раздражает личность Гарри, но прошу вспомнить что он еще ребенок. Мы видели его только в возрасте 4 и 7 лет, он и не должен вести себя как взрослый, он ведет себя вполне на свой возраст. Не стоит ожидать что он будет похож на Тома, у которого есть его ум и взрослость. Но и на каноничного Гарри он тоже не будет похож, так как воспитывался не как изгой в семье, ненавидещей его, а детском доме, который, конечно же ужасное место, но там находится много людей которые искренне хорошо относятся к нему, поэтому он будет более общительным и добросердечным. Но и Том, конечно же, сильно повлиял на его личность, так же как и Элис, и другие дети - он вырос хитрым и отлично умеет использовать свои возможности в достижениях своих целей. Но так же его сложно вывести из себя и то, что делает Том он воспринимает достаточно спокойно. В пример, ситуация с убийством кролика. Это была часть его "темной" натуры и, конечно же, именно Том становится причиной ее появления. С другой же стороны Том, он ведет себя и говорит как взрослый, по той простой причине что он, в отличии от Гарри, в приюте изгой. Он нравится только Элис и Гарри, Том в принципе никогда не общается с другими детьми, поэтому и не ведет себя как они. И поскольку он отвергает привязанность Элис к нему, она не имеет на него никакого влияния. Но Гарри влияет на его личность, это можно заметить все в той же сцене с кроликом, когда он признался в убийстве, чтобы Гарри не взял вину на себя. Кроме того, когда Том делает что-то "отвратительное" у него всегда есть на это причина, так что я не думаю что он садист, просто ему нравится мстить. Вкратце, у нас есть Гарри, милый и очаровательный, безоговорочно любящий своего "старшего брата", и есть Том, который большую часть времени груб и жесток с Гарри, но это не значит что он относится к нему как к "домашнему животному" или что Гарри тряпка. Я думаю, их отношения довольно сбалансированны. Том может быть злым и резким, но чаще всего он делает то, что хочет Гарри, и он легко смягчается, когда Гарри начинает плакать, ныть и уговаривать — и Гарри это хорошо знает. Однако их личности будут меняться и развиваться по мере взросления, в частности Гарри. И тогда мы увидим, как он станет «могущественным и независимым» волшебником, но для этого нам придется немного подождать. В третьих, "пламя" мальчиков на "Глобусе" Гриндельвальда показывает огромный потенциал Тома в Темных искусствах, а так же то, что оба мальчика обладают необычайной силой - это, а так же странная "связь" между ними - заинтересовало Геллерта. Но это указывает только на потенциал, а станут они сильными волшебниками или нет, зависит только от них самих. В этом фике врожденную магию нужно развивать и тренировать, чтобы она росла и преумножалась. Кроме того, Гриндельвальд, безусловно, будет играть важную роль в истории, в основном из-за того, что он будет творить на заднем плане. Хотя можно с уверенностью ожидать, что в какой-то момент он будет напрямую связан с мальчиками. И, наконец, то, что Том знает о нацистах — подробности об их притеснении евреев, гомосексуалистов, коммунистов и т. д. — исходит из информации, которую он читал в коммунистических брошюрах Элис. Как мы все знаем, широкая публика, даже немцы, не знали о том, что происходило. Об этом стало известно только во время Нюрнбергского процесса после окончания войны, поэтому Том имеет здесь дело с закрытой информацией, и большая ее часть, особенно в отношении «трудовых» лагерей, является просто домыслами мистера Хатчинса и его коммунистических соратников. Но все это также будет играть важную роль в жизни Гарри и Тома. Все сцены OC и фоновая информация, например, об Элис и других персонажах, которые появятся, важны для сюжета, поэтому я рекомендую не пропускать их, даже если они не кажутся такими интересными или актуальными. В этом фике Визенгамот будет не только Судом волшебной Британии, но и парламентом, где обсуждаются законы и важные правительственные решения, а затем одобряются или отклоняются — не знаю, было ли это также в каноне, но это будет в этой истории. И последнее слово за министром магии, когда дело доходит до правительственных решений. Курсив всегда будет обозначать иностранные языки или парселтанг. Тем не менее, я надеюсь, вам понравится эта глава.

Карие глаза Геллерта Гриндельвальда заблестели, когда он не получил никакого ответа на свое насмешливое приветственное замечание, и он просто с нескрываемым нетерпением наблюдал, как двое дюжих охранников, стоявших рядом с ней, насильно тащили женщину дальше в его кабинет. Одетая в одежду, которая теперь была не более чем грязными лохмотьями, со следами засохшей крови, стекающими по ее ногам, и множеством синяков и инфицированных порезов на лице и руках, Геллерт все еще мог оценить крепкую красоту ведьмы в изгибах, которые все еще сохранялись на ее истощенном теле; пышная грудь, тонкая талия и широкие бедра, дополненные большими черными глазами, копной буйных темных кудрей, выдающимся прямым носом и мужественной квадратной челюстью, которые только придавали больше силы и привлекательности ее греческим чертам. Всегда любящий восхищаться красотой во всех формах и проявлениях, губы Геллерта изогнулись в улыбке, когда женщину бесцеремонно бросили в кресло. Геллерт взмахнул Старшей Палочкой один раз, и внезапно магические цепи вырвались из каменного пола, мгновенно обернувшись вокруг ног, рук и туловища женщины, пригвоздив ее к месту. - Оставьте нас, - коротко сказал Геллерт на немецком, пренебрежительно махнув рукой в сторону охранников. Волшебники, кивнув головами, развернулись и скрылись за дверью. - Посмотри на меня, дорогая, - нараспев произнес Геллерт, переходя на греческий так легко и непринужденно, как будто он с рождения говорил на нем, прислоняясь к одному из столов, встав прямо перед женщиной. Пронзительные черные глаза метнулись к нему, и кривая улыбка Геллерта стала шире, когда он увидел в них пламенный дух. Нет, эту ведьму не сломило ни ее месячное пребывание в темницах Нурменгарда, ни тюремные охранники, которые получили прямое разрешение от Геллерта делать с ней все, что им заблагорассудится, и которые, судя по ее виду, не только пытали ее, но и насиловали сколько душе угодно. - Сибилла Спирос, - сказал он с наслаждением, медленно поглаживая свою Старшую палочку, - Как приятно, что ты наконец здесь, - он выгнул бровь, глядя на нее, и спокойно продолжил, - И подумать только, что сначала, когда до моих ушей дошли слухи о том, что женщина-потомок Кассандры существовала и жила, я в это не поверил. Геллерт хихикнул себе под нос, как будто находя собственную глупость забавной, а затем одарил ее ослепительной улыбкой, - И все же это так, доказательством является то, что ваше тело отвергло Веритасерум, содержащийся в вашей пище. Я слышал, что вы много дней болели из-за этого. Да? - Да, - прозвучал ответ сквозь стиснутые зубы, как будто против ее воли, голос ведьмы был грубым и хриплым. Брови Геллерта поползли вверх, и внезапный блеск появился в его карих глазах, когда он радостно сказал, - Значит, легенды о вашей линии верны, вы можете говорить только Правду. Проклятие Кассандры... - Проклятие не в том, что мы можем говорить только Правду, - едко сказала Сибилла, ее челюсть сжалась, когда слова вырвались из ее пересохшего рта, - Или в том, что наши пророчества звучат как ложь для всех ушей, или в том, что нам никогда не верят. Проклятие в том, что все наши пророчества о гибели и разрушении, что бы мы ни делали и как бы сильно ни старались, всегда сбываются. Это Проклятие, которое всегда преследовало женщин моей линии. - Понятно, - сказал Геллерт, тихо напевая себе под нос, прежде чем пригвоздить ее взглядом, заинтригованно изогнув бровь, - И все же ты выбрала жизнь, - он указал на комнату и на них обоих, продолжая, - Ты, должно быть, предвидела это. И из того, что мне сказали, когда мои последователи отправились в Грецию, чтобы захватить тебя, ты ждала их у себя дома, сидя в одиночестве посреди своей комнаты – ожидая их прибытия и не сопротивляясь захвату. Почему? Выражение лица Сибиллы разгладилось, на ее покрытом синяками лице не было и следа боли или горя, когда она спокойно ответила с сардонической улыбкой на губах, - Как ты и сказал, я выбрала жизнь. Геллерт прищурился, глядя на нее, прежде чем усмехнулся и дружелюбно сказал, - Тебе придется дать мне более вразумительный ответ, чем этот. В конце концов, я прекрасно знаю, что твой муж и пятнадцатилетний сын где-то прячутся - несомненно, по твоим указаниям. Ты же не хочешь заставить меня выслеживать их, не так ли? На мгновение Сибилла крепко зажмурилась, прерывисто дыша, заставляя свой разум повторить ответ, который она уже дала. В конце концов, это была правда, а также причина всего, что произошло. Действительно, как хорошо знал стоявший перед ней волшебник, она была единственной женщиной из рода Кассандры, которой было позволено пережить младенчество. Когда Сибилла была семилетней девочкой и жила со своей матерью в уединенной маленькой хижине, у нее начались видения, и она начала понимать свое Проклятие и опасность своего существования. Внутренним Взором она видела, как все началось с ее несчастной пра-пра, женщины, у которой была жизнь более жалкая и несчастная, чем у любой другой. Кассандра, дочь троянского царя Приама, была одной из первых истинных Провидиц в истории и на сегодняшний день самой могущественной. Согласно легендам, в нежном возрасте тринадцати лет один из ее наставников, старый развратный волшебник, который был одним из царских жрецов Храма Аполлона, влюбился и возжелал девочку. Его ухаживания были отвергнуты как Кассандрой, так и ее отцом, волшебник проклял ее и ее потомков, прежде чем таинственно исчезнуть. Вскоре после этого у Кассандры начались видения и пророчества о разрушении их королевства. Ей не верили, игнорировали, высмеивали, и даже ее собственная семья сочла ее сумасшедшей и заключила в тюрьму. И все же все произошло так, как она и предсказывала. Молодая девушка оказалась военным трофеем победоносного микенского царя Агамемнона, который насильно взял ее в наложницы и в итоге она родила ему двоих детей. Ее убила Клитемнестра, жена этого человека. И Кассандра, заранее зная свою судьбу, доверила своих детей рабыне и позаботилась о том, чтобы они остались невредимыми. Затем юная Провидица спокойно встретила свою смерть от рук Клитемнестры. Как Сибилла страдала от этих видений, чувствуя пронзительную скорбь и печаль своего предка, свое жалкое бессилие и свою сдерживаемую, жгучую ярость. Как Сибилла еще больше озлобилась, когда увидела, что получилось из потомков Кассандры; все они обладали этой необычайно сильной чертой Провидца, но именно женщины унаследовали "дар" наиболее сильно, наряду с Проклятием, и, таким образом, именно женщин больше всего боялись и, следовательно, убивали почти сразу после рождения. Судьба мужчин на протяжении всей истории тоже не была радостной; захваченные волшебниками, которые знали об их родстве, их заставляли становится Оракулами; или захватывались магглами прошлого, которые все еще верили в легенды. У всех них была несчастная жизнь. И все они были уверены, что если у них родится девочка, они убьют ее прежде, чем она сможет вырасти и стать Провидицей, которая принесет только гибель и страдания своими пророчествами и Правдивыми речами. И в возрасте тринадцати лет Сибилла осмелилась спросить у матери, почему она все еще жива. Ее мать вышла замуж за волшебника из рода Кассандры; бедного волшебника, которому удалось избежать разоблачения и подозрений, работая простым торговцем, никогда не раскрывая своих способностей Провидца. И он был волшебником, который, когда его жена родила ему дочь, немедленно и со страхом приказал утопить ребенка на следующий день. Но к утру его жена исчезла, забрав с собой малышку Сибиллу. - Почему? - она спросила свою мать много лет назад, когда ей было всего тринадцать. - Потому что я хотела, чтобы ты жила, - был любящий и простой ответ ее матери. Ее необразованная, недалекая мать, которая не до конца понимала последствия своих действий, которой двигала только глубокая любовь к дочери, именно она безвозвратно все изменила. И вскоре после этого, когда ее мать умерла, больная и обедневшая, Сибилла приняла ее слова близко к сердцу и сделала именно это – она выжила. Она всегда стремилась жить полной жизнью, без сожалений, без вины и никому ничего не должная, ни волшебникам, ни магглам, которые только и делали, что использовали и мучили предков ее рода. Даже зная, чем все это закончится, и какое опустошение может принести ее существование, Сибилла жила для себя, находя любовь в объятиях добросердечного мужчины и делая только одно, чтобы Проклятию ее рода пришел конец - она отравила свое чрево перед зачатием ее сын, убедившись, что ее ребенок будет нести лишь слабую часть Провидческой черты Кассандры, убедившись, таким образом, что Проклятие потеряет большую часть своей силы. И действительно, ее теперь пятнадцатилетний сын был бы в лучшем случае посредственным Провидцем, и Сибилла знала, что ее род закончится дочерью ее сына, и это дало ей глубокое чувство облегчения и покоя. Теперь она могла встретиться взглядом с темным волшебником перед ней, зная, что ее жизнь закончится в этот день и что то, что она откроет, еще больше изменит будущее на то, чего не должно было случиться. - Я не сопротивлялась и не убивала себя до того, как меня схватили, - спокойно сказала Сибилла, заставляя свое измученное тело расслабиться на цепях и стуле, - Потому что я выбрала жизнь. И потому, что я ничего не должна миру и людям, - ее большие черные глаза впились в волшебника, когда она продолжила, - У меня нет сожалений, нет бремени на плечах. Я в гармонии с самой собой и своими решениями. То, что ты узнаешь от меня, и то что ты будешь делать с этой информацией, полностью твой выбор. И то, что из этого получится - твой выбор и выбор многих других. Выбор, который сделала моя мать, и выбор, который сделала я, играют в этом лишь малую роль. Геллерт Гриндельвальд уставился на женщину, сначала с раздражением, а затем с мрачным весельем – Провидцы, как известно, раздражающе расплывчаты и загадочны в своих ответах. Но это не имело большого значения; скоро он получит все ее знания непосредственно из источника. Его взгляд скользнул с ее лба на бездонный омут памяти на его столе - совершенно уникальный, который он недавно приобрел специально для этого дня. Он пренебрежительно махнул рукой, ему уже наскучила тема их разговора. В конце концов, его не волновали мотивы Провидицы или где была ее семья. Ему не нужна была эта информация, но ему все еще нужны были другие ответы, прежде чем он сможет приступить к тому, что он запланировал. Он предпочел бы услышать это непосредственно от нее, прежде чем увидеть. Так было гораздо забавнее и приятнее; ему всегда нравилось немного поиграть со своей добычей. Геллерт встал и грациозно направился в конец огромной комнаты, взмахнув палочкой, что немедленно заставило Сибиллу в ее кресле и цепях потащиться за ним. Он остановился перед огромной магической сферой, которая занимала целую секцию его кабинета, а затем обернулся, чтобы взглянуть на Провидицу, которая теперь сидела перед Шаром. Он указал на сферу и спокойно сказал, - Я уверен, ты уже знаешь, что это такое. Ты, должно быть, видела это, а? В конце концов, именно так мне удалось найти, где ты была, - он послал ей кривую улыбку, прежде чем указал на два ярких пламени кончиком своей палочки, - Используй свои способности и расскажи мне о них – достойны ли они стать моими последователям, которым я должен помочь развиться, или просто дети, которые не представляют ничего существенного? - Будут ли они последователями? Не совсем, - холодно ответила Провидица, ее губы растянулись в резкой улыбке, которая, казалось, хотела посмеяться над ним, - Будут ли они значительными? О, осмелюсь сказать, даже очень. Губы Геллерта сжались в безрадостную ровную линию, и он снова спросил, теперь очень просто, - Кто они? Насмешливое выражение на ее лице исчезло, и рот Сибиллы отвис, когда слова полились из ее рта, как будто ее язык тянули щипцами, - Слизерин. И Поттер. Светлые брови Геллерта подпрыгнули до линии волос, на лице застыло выражение безмолвного недоверия. Секунду спустя его лоб нахмурился, и он резко сказал, - Этого не может быть. Род внебрачного сына Салазара Слизерина вымер столетия назад. И я бы знал, если бы поблизости бродил Поттер. Я много лет внимательно следил за членами этой семьи... - Последние потомки Слизерина исчезли из волшебного общества много веков назад, они стали отшельниками, - отрезала Сибилла, ее выражение было жестким и мрачным, когда она выдавила слова, - Но они все еще живы. Этот мальчик - потерянный Наследник Слизерина, - ее губы искривились в насмешливой усмешке, когда она выпалила, - И я хорошо знаю причину твоего интереса к Поттерам, Я видел ту летнюю ночь, много десятилетий назад, когда ты открыл своему возлюбленному самые глубокие из своих секретов, подробности твоих поисков Реликвий и ключей к ним, которые ты собрал. Как Альбус Дамблдор любил тебя тогда - такой глубокой и слепой любовью, такая синхронность мыслей и стремлений, такое идеальное сочетание магических ядер. Внезапно она остановилась и издала резкий приступ ехидного смеха, ее черные глаза злобно заблестели, - Молодой, влюбленный Альбус Дамблдор смог собрать улики воедино, он даже вспомнил надгробную плиту, которую видел возле могилы своей матери в день ее похорон. Он привел вас туда, той ночью, к могиле Игнотуса Певерелла, вы оба видели там символ... Внезапно она поперхнулась словами, когда Геллерт внезапно больно ткнул ей в горло кончиком своей палочки, его лицо исказилось в яростном и гневном выражении, губы растянулись, обнажив идеальный ряд белых зубов. В следующую секунду, так же внезапно, черты его лица разгладились, и он тихо хихикнул, натянутая улыбка искривила его губы, - Да, я осмелюсь сказать, что я в долгу перед Альбусом за это. Он оторвал свою палочку от горла Провидицы и спокойно погладил ее, хотя его глаза сузились, оставаясь прикованными к ведьме, - Как ты, очевидно, уже знаешь, после той ночи мы оба вскоре обнаружили, что Поттеры - потомки Игнотуса, его Дар передается как семейная реликвия от отца к сыну, мантия связана с ними кровью. Только Поттер может быть ее хозяином и только Поттер может передать ее мне, - он послал ей кривую, галантную улыбку и дружелюбно добавил, - Таким образом, ты можешь понять мой интерес к знанию об этом мальчике-Поттере. Он внебрачный сын? - Нет, он настоящий Поттер, - хрипло сказала Сибилла, ее руки натянули цепи, когда она рассеянно попыталась помассировать ноющее горло, - Он не на своем месте, не в том времени. Геллерт нахмурился, пронзая ее своим ястребиным взглядом карих глаз, - Что именно ты имеешь в виду под этим? - Я имею в виду только то, что сказала, - коротко отрезала Сибилла, ее губы скривились в презрительной усмешке. Подавив всплеск раздражения, Геллерт решил просто перейти к следующему вопросу, его разум, уже снабженный некоторой удивительной информацией, был довольно занят множеством планов и заговоров, - А как насчет особой связи между двумя мальчиками? - Это связь, которая еще не сформировалась, - едко ответила Провидица, снова устраиваясь в своей тюрьме из стула и цепей с видом полнейшего безразличия. На этот бессмысленный ответ, теперь раздраженный сверх пределов своего терпения, Геллерт пренебрежительно махнул на нее рукой. Однако, прежде чем он успел сказать еще хоть слово, Провидица посмотрела ему в глаза и радостно сказала, - То, чего ты втайне жаждешь, никогда не произойдет. Он никогда не вернется к тебе. Выгнув бровь, Геллерт уставился на нее, его натянутая улыбка сменилась беспечной, когда он отогнал горько-сладкие воспоминания и вежливо сказал, - Посмотрим. - Ты проиграешь войну, - сказала Сибилла, как будто ее вообще не прерывали, теперь ее тон был удовлетворенным, - Как маггловскую, так и волшебную. При этих словах изо рта Геллерта вырвался приступ сердечного, каркающего смеха, и он весело покачал головой, - В самом деле? - когда его смешки утихли, он одарил ее широкой кривой ухмылкой, - Но с бесчисленными жертвами, тут уж не стоит сомневаться, хм? Тогда отличные новости. Войны - это не что иное, как дымовая завеса, второстепенное представление второстепенного представления, забавное развлечение с некоторыми дополнительными преимуществами, помогающими в моих поисках, - он посмотрел на нее со злобно-насмешливым выражением на своем красивом лице и съязвил, - Конечно, ты не ожидала, что я разрыдаюсь, когда ты мне это расскажешь? Или когда ты упомянул "глубокую любовь" Альбуса ко мне в прошлом? Или что он снова не будет моим? Сибилла ответила на его слова выражением не разочарования, а крайней скуки, - Это становится утомительным. Задай вопрос – причину, по которой я здесь, и давай покончим с этим. - С удовольствием, - коротко сказал Геллерт, прежде чем пригвоздить ее взглядом и резко спросил, - Где Сосуд? Губы Провидицы изогнулись в широкой улыбке, ее темные глаза заблестели, когда она весело произнесла, - Действительно, где. Величайшее сокровище евреев давным-давно спрятано, даже мое Внутреннее Око не способно проникнуть сквозь завесу магии, которая скрывает его. Однако я могу сказать тебе вот что: не ты его найдешь. - ее черный взгляд метнулся к Глобусу, а жесткая улыбка стала шире, - Это будут мальчики. Прищурил глаза, метнув на секунду взгляд на два сияющих огонька на шаре, Геллерт снова посмотрел на нее, и сделал шаг вперед, направив палочку на Провидицу, с кривой ухмылкой смотря на нее, - Боюсь, это недостаточный ответ. Ты знаешь, что сейчас произойдет, не так ли? Ты, должно быть, видела это, а? И все же я осмелюсь сказать, что ты не будешь готова к этому, так как ты, должно быть, уже вооружилась доблестью. Покрытое синяками лицо Сибиллы тревожно побледнело, хотя она не произнесла ни слова, ее челюсть просто сжалась, когда она сжала свои скованные руки в кулаки. Увидев ее реакцию, Геллерт склонил голову набок, его кривая ухмылка расширилась от удовольствия, когда он спокойно продолжил, - Я, с другой стороны, с нетерпением жду этого. Это была древняя традиция, не так ли, вырывать глаза Видящим, чтобы их Внутреннее Око мгновенно стало более могущественным? Несомненно, ты сможешь "пробиться сквозь завесу магии", как только это будет сделано, и сообщить мне точное местоположение Сосуда. Не тратя впустую ни единого вздоха, гэльские слова сорвались с его губ, когда он взмахнул палочкой в ее направлении. В мгновение ока призрачные, скелетообразные руки вырвались из кончика его палочки, становясь больше, погружаясь в плоть женщины, проникая в ее глазницы. И как бы она ни предвидела это и ни готовилась к этому, Сибилла не могла сдержать отчаянного крика, вырвавшегося из ее пересохшего горла. Ее конечности дергались в конвульсиях от боли, а пальцы до крови впивались в дерево кресла, когда призрачные когтистые пальцы сомкнулись вокруг ее глазных яблок, а затем просто резко вырвали их. Звук ее криков, довольных смешков Гриндевальда и хлюпающих звуков, когда призрачные руки раздавили ее глазные яблоки, заставив то, что от них осталось с мерзким звуком стекать на пол, все это стало таким далеким, когда ее разум взорвался вихрем ослепляющих видений, мелькающих образов и звуков, потоков знаний о прошлом, настоящем и будущем, которые внезапно хлынули наружу, как будто прорвало огромную плотину. Боль была непреодолимой, но, собрав последние остатки сознательной воли и решимости, Сибилла вспомнила о поддельном зубе у себя во рту и яде внутри него. Она сомкнула челюсти, и с тихим "хрустом" зуб раскололся, и жидкость быстро потекла по ее горлу. Геллерт прыгнул вперед, когда внезапно изо рта ведьмы с шипением вырвался пурпурный дым, кровь резко хлынула из ее ушей и ноздрей, а ее лицо превратилось в решетку выступающих болезненных черных вен. С ревом ярости, догадываясь о том, что, должно быть, сделала хитрая Провидица, он настойчиво несколько раз взмахнул своей Старшей Палочкой. Его бездонный омут памяти полетел к нему, в то время как Геллерт заставил серебристые завитки изливаться из разума женщины, как густые реки серого света, направляемые его палочкой. Геллерт лихорадочно переливал воспоминание за воспоминанием в плавающий рядом с ним в воздухе омут памяти, но он уже мог видеть широкие, зияющие дыры в поврежденных серебристых усиках. После долгих минут изнурительной работы, с капельками пота на гладком лбу, Геллерт глубоко вздохнул, когда последний оборванный усик, который он смог спасти, упал в омут памяти. Поставив омут на на ближайший стол, он уставился на его содержимое с совершенно разъяренным выражением на лице. Он велел охранникам тщательно проверить каждый дюйм ее тела, чтобы не случилось чего-то подобного. Скоро двое из его охранников пожалеют, что вообще родились на свет. И все же, когда он созерцал опустошенные завитки воспоминаний Провидицы, теперь безмятежно плавающие на поверхности его думоотвода, он подумал, что сможет собрать воедино некоторую информацию из того, что осталось. Геллерт на мгновение замер, и его карие глаза метнулись к ведьме. От Сибиллы Спирос не осталось ничего, кроме изуродованного трупа с черным, покрытым прожилками лицом, безглазыми глазницами и окровавленными лохмотьями одежды. Ее синие губы, застывшие в выражении трупного окоченения смерти, были искривлены, но не в агонии, а от удовлетворения, которое пришло от того, что она окончательно отомстила. Была ли это месть ему или всему миру в целом, Геллерт не знал, но внезапно с его губ сорвались раскаты радостного смеха. И когда он подошел к ее трупу, он галантно склонил перед ней голову, восхищенно признавая хитрость одной ведьмы, которой удалось одолеть его. С широкой кривой улыбкой признательности и прощальной нежности он взмахнул палочкой. Ее тело мгновенно растворилось в воздухе, цепи громко звякнули, тяжело упав на каменный пол. Когда его глаза вернулись к омуту памяти, ухмылка Геллерта стала шире. Действительно, у него не было бы всей информации, на которую он надеялся, но ему всегда нравилось играть в игру, когда она становилась сложнее и непредсказуемее. * Блестящие черные ботинки Конрада фон Краусса цокали по каменному полу, когда он шел по узкому коридору самого высокого уровня башни Нурменгард. В свои тридцать с небольшим, с локонами пепельно-светлых волос, собранных на затылке в безупречном стиле, с жесткими, ледяными голубыми глазами, светящимися глубокими знаниями и уверенностью в себе, и с его высоким и широкоплечим телосложением, он имел впечатляющую фигуру - воплощение сильной мужественности и хваленой темной чистокровной силы и превосходства. Даже морщинки вокруг его глаз или на лбу не указывали на крайнюю усталость, которую чувствовал волшебник, проведя еще один месяц во главе отрядов последователей, которые рылись в еврейском имуществе, конфискованном нацистами и увезенном на многочисленные склады, которые они разбросали по всей Германии. Увы, в бесконечных рядах богато украшенной антикварной мебели, бесценных ваз, картин и портретов, драгоценных камней и самоцветов, книгах и То́рах, не находилось даже приблизительно ничего подходящего. О, во многих предметах из волшебных еврейских семей были спрятаны некоторые ценности, но не то, что искал его Темный Лорд – ключ к разгадке местонахождения Сосуда. И снова склад оказался полным разочарованием. Тем не менее, он был вызван Темным Лордом несколько минут назад, и Конрад мгновенно аппарировал к входным воротам Нурменгарда; его беспокойство о Гриндельвальде дало ему еще одну причину действовать как можно быстрее. Он слышал, что Темный Лорд наконец допросил Провидицу, но в течение двух недель после этого Гриндельвальд проводил все свое время взаперти в своем кабинете, редко выходя для участия в некоторых встречах в рейхстаге, чтобы продвинуть дело вместе с Гитлером и приспешниками-магглами. Для Конрада это в некоторой степени вызывало беспокойство, поскольку Темному Лорду обычно нравилось появляться на многочисленных балах и светских мероприятиях, устраиваемых на деньги его последователей, позволяя себе роскошь, чтобы привлечь больше сторонников. Когда он, наконец, добрался до окованной железом двери кабинета Темного Лорда, Конрад откашлялся, разгладил мантию, чтобы избавиться от несуществующих складок, а затем постучал один раз. Без единого слова изнутри тяжелая дверь со скрипом отворилась, и Конрад вошел внутрь быстрыми, короткими шагами. Он резко остановился, когда его ледяной голубой взгляд упал на Гриндельвальда, который сидел за одним из своих многочисленных столов. Но в отличие от других случаев, у Темного Лорда были темные круги под глазами и довольно взъерошенный и неряшливый вид. Тем не менее, карие глаза волшебника светились некоторой долей удовлетворения, а его вездесущая кривая улыбка, казалось, выражала удовольствие от встречи с ним. Тем не менее Конрад все равно будет осторожен. Никто не знал так хорошо, как он, насколько переменчивыми и непредсказуемыми могут быть перепады настроения Гриндельвальда. В конце концов, волшебник практически вырастил его. Ему нравилось верить, что никто не знал этого человека лучше, чем он сам. При виде своего самого преданного и доверенного сторонника и единственного в Кругу его последователей, кто знал о его истинных поисках, Геллерт широко улыбнулся и жестом пригласил волшебника сесть, усмехнувшись себе под нос, - Каждый раз, когда я вижу тебя, ты все больше и больше напоминаешь мне своего отца. - Я, конечно, надеюсь, что это только внешне, милорд, - сказал Конрад, его губы скривились от презрения при одном воспоминании о своем родителе, быстро садясь. Геллерт укоризненно цыкнул на него, но знал, что лучше не настаивать на этом. Ни для кого не было секретом, что Конрад не питал любви к своему покойному отцу. И Конрад, со своей стороны, чувствовал, что единственной ценной вещью, которую Ульрих фон Краусс когда-либо передал ему, были его обширные знания истории магии. Действительно, со школьных времен его отца, когда Ульрих был верным помощником и ближайшим другом Гриндельвальда, его отец был фанатиком истории. Никого не удивило, что, когда семнадцатилетний Геллерт начал путешествовать по миру, верный и влюбленный Ульрих немедленно присоединился к нему. В течение многих лет пара путешествовала сколько душе угодно, собирая магические знания и строя множество планов. Конрад хорошо знал, что поиски Сосуда начались из-за некоторых находок его отца во время путешествий, и что вскоре общей целью жизни пары стало увидеть, как артефакт будет вновь обнаружен и использован в третий раз в истории. Он не держал зла на своего отца за безответную и навязчивую любовь и обожание Гриндельвальда, несмотря на то, что это было предметом насмешек на протяжении большей части его жизни, и некоторые даже сейчас осмеливались насмехаться над Конрадом из-за этого. Он не обижался на своего отца за то, что у него не было никаких мыслей или интересов, кроме истории и его научных занятий, и то, что он не заботился ни о ком, кроме Геллерта. Конрад даже не презирал своего отца за подаренное ему детство – Ульрих выполнил свой долг и женился на темной чистокровной ведьме, которая родила ему наследника мужского пола, а затем была счастлива жить своей собственной жизнью в одном из многочисленных поместий фон Краусс и никогда больше не видеть ни ребенка, ни мужа. В результате этого и по желанию Гриндельвальда Ульрих был вынужден брать маленького мальчика с собой во время их бесконечных путешествий. Конрад вырос без формального образования в магической школе, и в то время как Ульрих относился к нему как к своего рода домашнему любимцу, который раздражающе отвлекал его от исторических исследований. Геллерт же относился к нему как к племяннику и находил время и интерес, чтобы наставлять и обучать его в течение многих лет, когда юный Конрад путешествовал вместе с ними. Что он действительно имел против своего отца, так это опустошение состояния фон Краусса, вызванное астрономическими расходами, понесенными во время десятилетий путешествий. Он не винил Геллерта за то, что тот не потратил ни кната из богатств Гриндельвальда на такие странствия по миру. Это был его отец, который решил вылечить своего "друга". И, таким образом, вина была возложена на одурманенную и экстравагантную глупость его отца и отсутствие у этого человека мысли о будущем рода фон Краусс. Поместья фон Крауссов, к счастью, не были тронуты, но это не помогло делу, когда Конраду пришло время обзавестись супругой. Поскольку в хранилищах фон Краусса не было ни одного кната, у него не было другого выбора, кроме как жениться на самой богатой чистокровной, какую только можно было найти. Но, согласно традиции, выбор за него сделал его отец. Дочь одной из самых богатых темных чистокровных семей России, у которой не было ничего, что могло привлечь к браку - ни внешности, ни ума - кроме ее состояния, Людмила казалась Ульриху фон Крауссу идеальной кандидатурой, его мало заботили вкусы или мнение его сына о ней. Более того, волшебник проигнорировал - возможно, из-за слепой глупости или безразличия - множество лазеек в брачном контракте, который был подписан с семьей Людмилы. Позже Конрад узнал, что из-за этой ошибки состояние его жены не будет добавлено и не станет частью состояния Ван Краусса, как это обычно и ожидалось. Но у нее все равно остался контроль над ее средствами. И после нескольких дней брака Конрад обнаружил, что его жена была всего лишь мелочной, легкомысленной и, к его несчастью, иногда хитрой женщиной-гарпией. В довершение всего они целую вечность пытались зачать наследника, и все попытки заканчивались выкидышами, пока однажды не родилась дочь, и Людмила довольно едко не заявила, что дальнейших попыток не будет. Наследница женского пола, конечно, не была настоящей наследницей рода фон Краусс, но у Конрада не было выбора, кроме как принять это, поскольку Людмила быстро завещала свое состояние своей новорожденной дочери и недвусмысленно сказала ему, что он останется без денег, если у него появится внебрачный ребенок от его любовниц. Затем она быстро занялась тем, что устраивала балы в поместье фон Краусс и принимала участие в мероприятиях волшебного общества, никогда не упуская великолепия и роскоши зимнего сезона в своей любимой волшебной Москве или Санкт-Петербурге, и возвращалась в Германию только для того, чтобы пообщаться со сливками чистокровных кругов. Привязанный к кошельку своей жены, не имея возможности отравить ее, чтобы снова жениться, Конрад начал презирать свою дочь так же сильно, как и свою жену, поскольку девушка в его глазах, хотя и унаследовала его внешность, казалась не чем иным, как ужасной копией Людмилы. Таким образом, когда его отец был убит, Конрад счел, что справедливость восторжествовала, и на один краткий миг познал радость. И поэтому, когда Геллерту нравилось вспоминать о своем старом друге, Конрад ничего не делал, кроме как сжимал губы в тонкую линию, его глаза становились холодными, пока Гриндельвальд не замечал, что часто приводило к тому, что он криво улыбался, прежде чем быстро менял тему. - Что-нибудь нашли? Конрад оторвался от горьких воспоминаний и полностью сосредоточил свое внимание на волшебнике перед ним. - Нет, милорд, - коротко ответил он, передав в этих двух словах всю бесплодность поисков. - Называй меня Геллертом, когда мы наедине, - произнес Темный Лорд, одарив его очаровательной кривой улыбкой, в которой был намек на нетерпение, - Конечно, мне не нужно напоминать тебе каждый раз? Не отвечая, Конрад просто кивнул, но это не изменило бы того факта, что он всегда будет ждать, когда Гриндельвальд предложит им такую фамильярность. Даже если волшебник был единственной настоящей родительской фигурой, которую он знал в своей жизни, он пережил не один случай, когда Темный Лорд казался очень раздраженным, когда он обращался к нему просто "Геллерт". Волшебник, стоявший перед ним, всегда оставался по-настоящему непредсказуемым в своих настроениях: в один момент он был общительным и озорным, как школьник, в следующий - очаровательным и соблазнительным, как самый законченный из гедонистических денди, а в другой - пугающим и внушающим страх, как Темный Лорд, которым он и являлся. Конрад созерцал совершенство царственных и красивых черт лица перед ним и просто захватывающую дух мощь власти, которую излучал Геллерт. И не в первый раз он поблагодарил за то, что его вкусы не склонялись к мужчинам. Гриндельвальд - известный как волшебник, который наслаждался плотскими утехами в полной мере и который не сдерживал себя в таких занятиях - имел длинную череду красивых любовников-мужчин и случайных женщин, которые неизбежно заканчивали тем, что бездумно влюблялись в волшебника. Тем не менее, один за другим все они выходили из спальни Геллерта, получив одно и то же прощание: ласковое похлопывание по голове, непристойное прощальное подмигивание и кривую улыбку. Отведя взгляд и прочистив горло, Конрад указал на ближайшую карту Европы, висящую на стене, и коротко сказал, - Несмотря на то, что я пока не добился успеха, я считаю, что когда Австрия и Чехословакия будут взяты первыми, как вы планировали, у нас будет больше шансов найти кое-что из имущества евреев этих стран... - Да, да, конечно. Это возможно, но мы подождем некоторое время, прежде чем это произойдет, - прервал Гриндельвальд, его тон был незаинтересованным и довольно пренебрежительным, - И я больше не буду тратить твои таланты на такую обыденную задачу, - его карие глаза, казалось, внезапно заблестели, а на лице появилась нетерпеливая улыбка, - Скажи мне, как поживает твоя дорогая маленькая дочь? - Казимира? -  Конрад нахмурился, глядя на него, прежде чем добавил с неприкрытым отвращением, - Я полагаю, у нее все хорошо. Она начала свой первый год в Дурмстранге. - В самом деле? Чудесные новости, - сказал Геллерт вполне дружелюбно и небрежно, его тон только заставил Конрада насторожиться и дал ему полную уверенность в том, что ему не понравятся следующие слова, которые сорвутся с уст его господина, - Ты не думал о том, чтобы начать принимать меры, чтобы выдать ее замуж в достойный чистокровный род? Хмурый взгляд Конрада, теперь немного озадаченный, только усилился, когда он ответил, - Людмила позаботится об этом... - Нет, мой дорогой друг, ты не можешь оставлять такие вопросы своей "очаровательной" жене, - вмешался Геллерт саркастичным и язвительным тоном. Широкая улыбка растянулась на его лице, когда он резко встал на ноги и обошел свой стол, чтобы похлопать Конрада по плечу, - Поскольку Казимира станет наследницей твоих поместий, вполне уместно, чтобы ты позаботилась о ее будущем, как и подобает любящему отцу. - Любящий отец? Не совсем, Геллерт, как ты хорошо знаешь... - И союз с темной чистокровной английской семьей, известной и престижной - это как раз то, что нужно линии фон Краусс, - любезно продолжил Гриндельвальд, как будто его вообще не прерывали, - Патриарх семьи, которого я имею в виду, уже является моим сторонником, но его можно убедить продолжать заниматься этим делом, если представить Казимиру в качестве супруги для его внука. С заманчивыми поместьями, которые ваша дочь унаследует от вас, и состоянием от Людмилы, она будет слишком привлекательным лакомством, чтобы его игнорировать. Таким образом, я решил, что в ваших интересах провести несколько лет в Англии, чтобы довести это дело до конца. Не зная, против чего протестовать в первую очередь, Конрад решил показать часть своего крайнего отвращения, когда он сказал с открытым презрением, скривив губы, - Англия? Конечно, нет. Я твоя правая рука. Я должен быть здесь, в Германии, а не слоняться по этой ужасной маленькой стране. А Людмила никогда бы не согласилась. Она терпеть не может британское волшебное общество, каким бы грубым и испорченным оно ни было. И на этот раз я согласен с ней в этом мнении... - Людмила и ваша дочь останутся там, где они сейчас и находятся, - прервал Геллерт, все следы дружелюбной улыбки исчезли с его красивого лица, когда он пронзил его жестким взглядом, - Я посылаю тебя туда не для того, чтобы ты наслаждался обществом, Конрад. На самом деле, я посылаю тебя на несколько миссий. Я назвал тебе причину твоего пребывания там, которая не вызовет никаких подозрений - добиться заключения брачного контракта с твоей дочерью. Это будет отвлечением внимания от твоих заданий. - В чем их суть? - потребовал Конрад, смерив своего Повелителя ледяным взглядом, не готовый смягчиться, пока не будет дана достойная причина. - Ты иногда испытываешь мое терпение, Конрад, - резко сказал Геллерт, прежде чем повернуться и жестом указать на соседний столик, - Что ты там видишь? Выражение зарождающегося понимания появилось на лице Конрада, когда его взгляд упал на омут памяти, занимающий большую часть стола, и он тихо сказал, - Воспоминания Провидицы? Все прошло по плану? - Не совсем, - небрежно сказал Геллерт, взмахнув рукой, и в ней материализовался свиток свернуго пергамента, - Я собрал не так много информации, как хотелось бы, но достаточно, - его карие глаза мрачно сверкнули, а губы изогнулись вверх, когда он добавил, - Я был… Кое-что из этого меня весьма удивило. Конрад бросил на него испытующий взгляд, решил, что пока лучше не совать нос в чужие дела, а затем посмотрел на свиток в руке волшебника, - Мои миссии в Англии имеют отношение к тому, что ты узнал от Провидицы? - Именно, и я никому не могу доверить это, кроме тебя, - сказал Геллерт, криво улыбаясь ему с ласковым, ободряющим выражением, которому Конрад не полностью доверял, поскольку обычно это предшествовало приказам, которые ему не нравились, - Одна из твоих задач, помимо того, чтобы следить за будущим браком твоей дочери и склонять больше британских волшебников на нашу сторону - это быть связующим звеном между моим шпионом в Хогвартсе и мной. Другая - создать для себя личность в английском маггловском обществе, с соответствующим политическим и финансовым влиянием. - В маггловском обществе? - повторил Конрад, с трудом выговаривая слова с выражением ужаса и страдания на лице. - Я делаю это не для того, чтобы мучить тебя, - строго сказал Геллерт, пронзая его нетерпеливым, суровым взглядом, - И как бы тебе это ни было неприятно, ты сделаешь так, как тебе приказано, - он бросил свиток в руки волшебника и коротко добавил, - Там ты найдешь подробные инструкции. Эти миссии продлятся несколько лет и я ожидаю получение отчетов раз в три месяца. Ты поймешь больше, как только прочтешь свиток. Можешь быть свободен. Крепко сжимая свиток в кулаке, Конрад бросил на него быстрый взгляд, прежде чем резко кивнул ему головой. В следующее мгновение он быстро вышел из комнаты, оставив удивленного Темного Лорда качать головой. Три года спустя В круглом кабинете в Гриффиндорской башне Хогвартса волшебник сидел за своим столом с задумчивым выражением лица. Ему было почти восемьдесят, но любой маггл, увидивший его, не дал бы ему более сорока. У волшебника были волнистые пряди длинных каштановых волос и борода того же оттенка, доходившая ему до пояса, небесно-голубые глаза за очками-полумесяцами, которые искрились добродушием, и приятные черты лица с дружелюбным и спокойным выражением. Добавляя веселости своему внешнему виду, он был одет в пурпурную мантию, на манжетах и подолах которой были изображены ряды маленьких оживших солнц, с машущими руками и подмигивающими глазами. Большинство студентов Хогвартса, которые знали Альбуса Дамблдора как своего профессора трансфигурации, главу Гриффиндорского факультета и заместителя директора, придерживались мнения, что он был доброжелательным и добросердечным человеком, с терпением и любовью к детям, как у отеческого и любящего дяди. Волшебный мир в целом знал его за славу и хорошую репутацию, которые волшебник заработал для себя. Альбус был хорошо известен и уважаем в научных кругах, где он приобрел известность благодаря своим публикациям в журналах по зельеварению, глубоким исследованиям и экспериментам с алхимией, которые он проводил со своим партнером Николасом Фламелем, и новаторскому открытию полных двенадцати применений драконьей крови. Он также был известен как самый молодой волшебник, получивший место в Визенгамоте, где большинство считало его мудрым не по годам, его умом и благоразумием восхищались. Тем не менее, его открытая любовь к магглам и магглорожденным не одобрительно воспринималась многими. Именно в этом отношении Альбус иногда сталкивался с жесткой оппозицией, когда предлагал законы и меры по защите и улучшению жизни магглорожденных, особенно в последние годы, с приходом нового Темного Лорда. Тем не менее, даже если многие чистокровные считали его занозой в боку и проклятием их традиций и верований прошлого, никто не мог оспорить таланты Альбуса в законотворчестве и ведении политических дел. Во многих случаях Альбус предлагал себя в качестве своего рода посла Министерства Магии, чтобы разрешать политические споры в других странах, которые затрагивали волшебный мир. И он был известен своим длинным списком успехов. Его самое выдающееся достижение в этом отношении произошло несколько десятилетий назад, когда Альбус выступал в качестве посредника во время переговоров о создании Союза Жезлов и Посохов Америки. Действительно, в основном благодаря вмешательству волшебника все лидеры враждующих волшебных сообществ, разбросанных по всему американскому континенту, смогли достичь соглашения о объединении под единым магическим правительством; от шаманских племен севера до богатых чистокровных семей Массачусетса, до небольших сообществ в полукровок и магглорожденных, которым нравилось жить среди маглов, до могущественных магических потомков инков и ацтеков, которые жили в своих скрытых древних городах в Мексике и Центральной Америке, до пигмеев в джунглях Амазонки, до цветущих волшебных городов в Чили и Аргентине, и до самого конца Южной Америки с изолированными общинами на Огненной Земле. И все же, несмотря на все его успехи, кроме того, что он принял место в Визенгамоте и стал представителем Великобритании в Международной конфедерации волшебников, Альбус Дамблдор всегда отвергал предложения занять официальную должность в Министерстве или любые другие награды. И это было так, что многие задавались вопросом, почему знаменитый волшебник просто довольствовался тем, что оставался преподавателем в Хогвартсе. Тем не менее, в тот день, в частности, у Альбуса Дамблдора было много мыслей. Его взгляд прошелся по многочисленным полкам с его обширной личной коллекцией книг и фолиантов, его глаза остановились на одной полке, на которой было много серебряных инструментов, которые жужжали и испускали небольшие клубы дыма. Они были его собственным творением; хитрые маленькие штучки, сделанные, чтобы предупредить его, если произойдут определенные события - особенно, если его старый знакомый когда-нибудь ступит в Англию. И пока он созерцал приборы, бурная деятельность вокруг него продолжалась без помех. На его столе лежала раскрытая огромная толстая книга с длинным списком имен на страницах – именами детей, которым исполнилось одиннадцать лет или должно было исполниться до начала учебного года, который должен был начаться через несколько месяцев. Волшебная книга, которая, как полагают, была создана Хельгой Хаффлпафф и Ровеной Равенкло, обладала сверхъестественной способностью обнаруживать всех детей-волшебников в Соединенном Королевстве и раскрывать их имена и адреса, когда этим детям приходило время посещать Хогвартс. В настоящее время несколько волшебных перьев перелетали со страниц книги на стопку пергаментов сбоку от нее, записывая письма Хогвартса для детей и переписывая их имена. Когда письма были заполнены, они складывались в конверты, которые плавали рядом, а затем другой набор перьев записывал соответствующий адрес. После этого волшебный танец продолжался, когда сова за совой усаживались у одного из окон, высовывая лапы так, чтобы к ним было можно привязать конверты. И так продолжалось чередование летающих перьев, писем, конвертов и сов, в то время как Альбус Дамблдор молча размышлял о Геллерте Гриндельвальде и недавних действиях волшебника. Стук в дверь оторвал его от размышлений, и на его лице появилось выражение смирения, когда он сказал, - Ты можешь войти, Гораций. Невысокий, полный мужчина с лысеющей головой и густыми каштановыми усами вошел в комнату, весело посмеиваясь, - Как ты узнал, что это был я? Когда профессор зелий и глава Слизерина без дальнейших приглашений устроился в мягком кресле, Альбус бросил на него понимающий взгляд поверх своих очков-полумесяцев, - Сейчас такое время года, когда я постоянно ожидаю твоего визита. - Я не понимаю, что ты имеешь в виду, - сказал Гораций Слагхорн с невинным выражением лица, прежде чем он победно улыбнулся, подняв руку, чтобы показать большую бутылку огневиски, - Я только что получил это от владельца "Ежедневного пророка". Он был моим дорогим учеником, если ты помнишь, и ему нравится время от времени присылать мне подарки, чтобы показать мне свою признательность за мой... Гораций замолчал, когда понимающий взгляд Альбуса стал более острым. Наконец, он фыркнул и взмахнул палочкой, чтобы вызвать два бокала. Он начал наполнять их, сказав оскорбленным тоном, - Я просто подумал, что мы могли бы выпить вместе, вот и все. Альбус просто улыбнулся на это и любезно принял предложенный стакан огневиски, ожидая, пока волшебник закончит с формальностями и озвучит то, зачем пришел. Сделав глоток из своего стакана и выглядя очень довольным, удобнее устраиваясь в кресле, Гораций посмотрел в его сторону и лениво протянул, - Он выглядит немного напряженным, не так ли? На насесте возле одного из окон жалкого вида существо слабо чирикнуло недовольным тоном, прежде чем снова сунуть голову под крыло. - Я боюсь, что Фоукс переживает один из своих горячих дней, - сказал Альбус, его взгляд смягчился от сочувствия, когда он посмотрел на своего спутника. - Когда-нибудь тебе придется рассказать мне историю о том, как тебе удалось заполучить феникса в качестве фамильяра, - сказал Гораций с добродушным смешком, хотя он бросил на Альбуса выжидающий взгляд, как он всегда делал, когда совал нос в такие дела. И, как всегда бывало, Альбус наградил его загадочной улыбкой и промолчал. Внезапно Гораций поставил свой стакан на угол стола с выражением удивления на лице, - О, посмотри на это! Я не заметил... Ну, если бы я знал, что ты был занят письмами из Хогвартса, я бы не прерывал... Этой вспышкой волшебник никого не обманул, уж точно не Альбуса. Это было не только из-за того, что Слагхорну явно не хватало каких-либо актерских навыков, но и из-за бурной деятельности, которая происходила от стола Альбуса до окна, было невозможно, чтобы профессор зелий только сейчас заметил это. С тех пор, как Армандо Диппет назначил Альбуса своим заместителем директора и передал ему многие свои обязанности - забота о письмах была одной из них - Гораций Слагхорн всегда находил предлог, чтобы навестить его именно в такие дни, каждый год. Гораций уже встал и потянулся к другой стороне стола, чтобы заглянуть в книгу, нетерпеливо сказав, - Ты не будешь возражать, если я взгляну...? Удержавшись от вздоха, Альбус бросил на него снисходительный взгляд, давая разрешение жестом руки. Не тратя больше ни единого вздоха, хотя и стараясь не мешать процессу, Гораций наклонился, чтобы иметь возможность прочитать список. Вскоре он начал выражать свой энтузиазм, - Ого! Это, должно быть, внук министра, интересно, будет ли он одним из моих… Ах, еще больше Блэков - хорошо, очень хорошо! Прюэтты-близнецы! Я бы так хотел чтобы они... О! Внезапно Гораций уставился на две последние строчки в списке, озадаченно моргая, - Кто это, Альбус? Том Марволо Риддл... - он бросил на Дамблдора короткий взгляд, прежде чем начал размышлять вслух, - Риддл, Риддл... Ни о чем не говорит – должно быть, это маггловская фамилия. Но Марволо? Это волшебное имя, я точно где-то его слышал. И адрес маггловского Лондона... И у последнего мальчика такой же адрес... Слагхорн приподнялся и хмуро посмотрел на Альбуса, - Его имя – там просто написано "Гарри". Что это значит? - Я в недоумении так же, как и ты, Гораций, - сказал Альбус, его взгляд теперь был прикован к последним двум строкам в книге. Действительно, он был очень заинтригован, когда увидел это, и тоже был сбит с толку. - Такое когда-нибудь случалось раньше? Книга Хогвартса может не указывать фамилию ребенка? - Никогда, на сколько мне известно, - тихо пробормотал Альбус с озабоченным выражением на лице. Прежде чем Гораций смог продолжить обсуждение этого вопроса, раздался стук в дверь, на этот раз вежливый и почти нерешительный. - Вы можете войти, - рассеянно позвал Альбус. Маленькая девочка шагнула внутрь, одетая в свою гриффиндорскую форму, хотя были летние каникулы, и она, конечно, не обязана была это носить. Она была одной из немногих, кому было разрешено оставаться в школе во время каникул, и ее часто видели проводящей все свое время в библиотеке. Скоро она начнет свой второй год в Хогвартсе, но уже многие учителя согласились, что из нее получится великолепная староста. Темные волосы были собраны в тугой пучок, волосок к волоску, а губы были сжаты в тонкую полоску, когда она смотрела на Слагхорна. Тем не менее она слегка улыбнулась, а ее щеки залились румянцем, когда Альбус жестом пригласил ее пройти дальше к столу. - Мисс МакГонагалл, - тепло поприветствовал ее Альбус, его глаза заблестели при виде его лучшей ученицы по трансфигурации на сегодняшний день, - Что я могу для вас сделать? - Ничего, - выдавила она, как будто вопрос поразил ее. Сразу же после этого она покраснела до кончиков ушей, выглядя подавленной. Это не помогло делу, когда Слагхорн начал тихонько посмеиваться, очевидно, забавляясь за ее счет. Но в следующую секунду Минерва выпрямилась во весь рост и посмотрела на своего любимого профессора, который терпеливо улыбался ей, и сказала сильным голосом, - Извините меня, сэр. То есть у меня есть кое-что для вас. Директор попросил меня передать вам это. Она протянула конверт, а затем резко кивнула головой, прежде чем развернуться и выбежать из комнаты, не сказав больше ни слова. Смешки Горация превратились в хохот после того, как дверь закрылась, но Альбус не потрудился ни упрекнуть его за это, ни обратить внимание на забавные комментарии волшебника о влюбленных школьницах. Альбус вскрыл конверт с печатью Министерства и прочитал содержание письма, вздыхая от усталости и легкого раздражения. Наконец, он встал и взмахнул палочкой над собой, изменяя свою одежду. Альбус был не тем, кто следует последние моде, но был верным собственным ярким вкусам, поэтому теперь щеголял в бархатном костюме поразительно ярко–желтого цвета в тонкую фиолетовую полоску - по мнению волшебника, это был один из его самых официальных и сдержанных нарядов. А также единственный костюм, в котором не было анимированных фигур, подмигивающих, машущих руками или танцующих – идеально подходящий для похода в маггловский Лондон. С этой мыслью он открыл ящик своего стола, где хранил письма для магглорожденных. Он не планировал посещать дома магглорожденных еще неделю или две, но теперь, когда запутанная история с мальчиком без фамилии вернулась в его сознание, он подумал, что может убить двух зайцев одним выстрелом. Как и требовалось в письме министра, их встреча должна была состояться на Аллее Отдыха, всего в шаге от маггловского Лондона. Следовательно, после этого он сможет нанести визит в приют Святого Иеронима. Положив в карман толстые конверты для Тома Марволо Риддла и "Гарри", он бросил на Слагхорна короткий взгляд, видя, что профессор зелий полон любопытства. - Я должен уйти, Гораций, - быстро сказал Альбус, хватая горсть летучего порошка из горшка на каминной полке. Не давая другому волшебнику шанса начать задавать вопросы, он быстро бросил порошок в пламя своего камина. В тот момент, когда оно стали зелеными, он шагнул в него и крикнул, - Дырявый котел!