Ирония судьбы

В своем кричащем желтом бархатном костюме, покинув Дырявый котел и войдя в Косой переулок, Альбус Дамблдор пересек оживленную улицу, останавливаясь то тут, то там, чтобы обменяться приветствиями со знакомыми. Дойдя до конца переулка, где во всем своем великолепии стоял Гринготтс, он даже не взглянул на угол улицы, где виднелся темный проход в Лютный переулок. Вместо этого он стоял на противоположной стороне, где было небольшое пространство кирпичной стены между зданием Гринготса и почтовым отделением Оулерли. Он один раз постучал палочкой по кирпичной стене, и вскоре перед ним материализовалась арка, мерцающая ярко-синим цветом заклинания возрастной границы, которое не позволяло несовершеннолетним волшебникам и ведьмам пересекать ее. Когда Альбус сделал шаг вперед, она засветилась зеленым, а затем кирпичная стена закрылась за ним, когда он вошел на Аллею Отдыха. Мощеная булыжником извилистая улица была оживленной, поскольку это было излюбленное место для покупок и посещения ресторанов, не для семей с детьми, а для пар, желающих провести, романтические посиделки в кафе, для ведьм, покупающих одежду по последней магической моде из Парижа, для чиновников Министерства, которые любили ходить туда во время обеденных перерывов, чтобы отведать блюда интернациональной кухни в многочисленных ресторанах, для туристов, которые могли выбирать между пребыванием в роскошном отеле Boadicea, излюбленном месте для многих иностранных высокопоставленных гостей, или в более спокойной и дешевой гостинице Wild Boar's Inn, или, поздно вечером, для ведьм и волшебников, которые хотели провести веселую и праздничную ночь в его многочисленных пабах или в танцевальном зале Аллеи. Альбус вскоре нашел ресторан, где его "попросили" пообедать с министром. "Обитель Дионисия" было излюбленным местом обедов чистокровных и высокопоставленных чиновников Министерства; с элегантными римскими колоннами, обвитыми вьющимися виноградными лозами, с высоким сводчатым потолком, зачарованным солнечным, безоблачным небом, с величественным фонтаном, украшенным каменными нимфами в центре множество столов и арок вдоль стен, которые напоминали окна, очаровывали видом на Средиземное море, раскинувшиеся виллы и виноградники. Несмотря на всю свою претенциозность, Альбус тем не менее признавал, что шоколадно-лимонный десерт "Обители Дионисия" был действительно исключительным. Это был единственный положительный аспект вынужденного пребывания в таком окружении. - Мистер Дамблдор, министр уже ждет вас, - сказала хозяйка, как только увидела Альбуса, когда он прошел дальше в вестибюль ресторана. Красивая молодая ведьма, одетая в облегающие алые одежды, очаровательно улыбнулась ему и пошла впереди, - Следуйте за мной. Бодро следуя за ней, Альбус махал и кивал в ответ на приветствия, брошенные ему знакомыми, когда он проходил мимо их столиков. Одна группа особенно привлекла его внимание; от них он не получил ни одного приветствия, только лишь пронзительные взгляды. Старый Максимилиан Малфой, с его длинными темно-русыми волосами и хитрыми голубыми глазами, который, казалось, сидел за лучшим столиком ресторана, скривил свои тонкие губы от отвращения, когда его холодный взгляд проследил за передвижениями Альбуса по залу. Альбус узнал спутников этого человека: два чиновника Министерства из Департамента международного магического сотрудничества, которые, казалось, прихорашивались и купались в лучах славы от того, что их видели рядом с такой выдающейся фигурой, как Глава Дома Малфоев; пожилой член Визенгамота, который, увидев Альбуса, скривился, неловко сидящий на своем месте, как будто его поймали с рукой в банке из-под печенья; Арктур и Поллукс Блэки средних лет, двоюродные братья и главы двух ветвей Дома Блэков; и последнее, но, конечно, не менее важное, Аурелия Боунс, заместитель министра и его секретарь. Хозяйка подвела его к столу, за которым сидел волшебник возраста Альбуса – министр магии Шарлемань МакЛагген, с его длинными тонкими усами, кончики которых закручивались вверх в спирали, что, по мнению волшебника, придавало ему утонченный и величественный вид. Более того, мужчина был одет в богатые одежды по последней моде и, казалось, вздрогнул, когда его ослепил яркий желтый наряд Альбуса, а затем выражение его лица стало кислым, как будто выбор гардероба Альбусом был сделан с единственной целью оскорбить его. Альбус сел и вежливо поприветствовал министра, когда хозяйка покинула их после того, как наколдовала меню. От внимания Альбуса не ускользнуло, что их столик находился на расстоянии вытянутой руки от Максимилиана Малфоя. Казалось, министр решил получить подкрепление для их "случайной" встречи – это его не удивило. Альбус уже давно устал предупреждать МакЛаггена об опасности "дружбы" с Максимилианом Малфоем и прислушиваться к его советам. Для Альбуса не было секретом, что сфера влияния Максимилиана простиралась далеко, его паутина пронизывала не только Министерство - казалось, это старая традиция Малфоев - подкупать людей, чтобы пробиться в ряды Министерства. Но Максимилиан сделал еще два шага вперед, сумев получить место в Визенгамоте и был избран главой Совета Попечителей Хогвартса. Таким образом, старый волшебник имел под своим влиянием три бастиона власти волшебной Британии. Однако, в то время как Максимилиан Малфой, несомненно, считал Альбуса Дамблдора своим главным врагом в политических вопросах, Альбус просто думал о нем как о еще одном волшебнике, за действиями которого нужно следить, и ни о чем другом – даже Лорд Малфой, со всей его хитростью и властью, бледнел по сравнению с Темным Лордом Геллертом Гриндельвальдом, независимо от того, насколько значимым считал себя Максимилиан Малфой в этом мире. Тем не менее, Альбус Дамблдор не был дураком, и вскоре он незаметно взмахнул палочкой, чтобы окутать его и министра невидимым магическим пузырем – их разговор останется конфиденциальным. Он доброжелательно улыбнулся Шарлеманю МакЛаггену, в то время как второй волшебник понял, что было сделано, бросив на Альбуса обиженный взгляд. Альбус воспользовался возможностью, чтобы очень коротко и тайно обменяться взглядом с Аурелией Боунс. Их быстрый, общий взгляд говорил о многом, безмолвный разговор состоялся. Легкий кивок головы ведьмы, означающий, что миссис Боунс позже проинформирует Альбуса о деталях разговора Малфоя с его дружками на вечернем собрании Ордена Феникса – секретной группы, которую Альбус недавно основал, когда ему стало очевидно, что английское Министерство Магии слишком мягкотело, а министр слишком безволен, чтобы выступать против Геллерта. Аурелия Боунс, заместитель министра, была - в ее случае тайно - одной из нескольких чиновников Министерства, которые разделяли мнение Альбуса в политических вопросах. Она была его шпионкой – хотя Альбус не любил использовать это слово, поскольку они жили в ужасные времена, когда у него не было другого выбора, кроме как иметь шпионов в самом правительстве. Настроение Шарлеманя МакЛаггена, которое никогда не было хорошим, ухудшалось с каждой секундой; когда Дамблдор магией изолировал их от посторонних ушей, когда отвратительно беззаботный волшебник сорвал виноградину с лозы, свисающей над их головами, и сунул ее в рот, когда мужчина весело напевал, прося официанта подать ему "этот восхитительный шоколадно-лимонный торт", вместо того, чтобы просить полноценный обед, как сделал бы любой уважаемый волшебник. Все, что касалось Альбуса Дамблдора, оскорбляло его – всегда. Кричащий желтый костюм мужчины оскорблял чувство стиля Шарлеманя, доброжелательное выражение лица и спокойный вид мужчины вызывали у него желание задушить его, одно присутствие Альбуса заставляло его стискивать зубы – от зависти, гнева и горечи. Они знали друг друга очень давно. Они учились в Хогвартсе в одном и том же году; МакЛагген учился в Рейвенкло, как и все его предки, в то время как Дамблдор - в Гриффиндоре. Даже тогда МакЛагген не мог выносить его. Каждый год он занимал второе место после Альбуса, постоянно проигрывая тому в оценках. Каждый год ему приходилось наблюдать, как волшебник привлекал всеобщее внимание, а учителя хвалили Альбуса вместо того, чтобы обращать внимание на достижения Шарлеманя; когда Альбуса вместо него назначили старостой – должность, которая должна была принадлежать ему, чего он всегда желал - когда оценки Альбуса по ТРИТОНам были идеальными, и когда волшебник стал лауреатом премии Барнабуса Финкла за исключительное заклинание и представителем британской молодежи в Визенгамоте - еще две вещи, которые Альбус украл у него. В то время единственной передышкой МакЛаггена были лишь летнии каникулы, когда он был свободен от тени Альбуса. Но и это изменилось. Как и у нескольких светлых чистокровных семей, у МакЛаггенов была летняя резиденция в родном городе Годрика Гриффиндора. И однажды, внезапно, огромный скандал потряс волшебное сообщество Великобритании; Персиваль Дамблдор, отец Альбуса и очень уважаемый чистокровный волшебник, поскольку этот человек был главой Департамента Международного магического сотрудничества, был приговорен к пожизненному заключению в Азкабане за убийство нескольких магглов. Все это было засекречено, Министерство не желало разглашать информацию об этом деле из-за стыда за то, что один из их руководителей был осужден за такое серьезное преступление. МакЛагген, со своей стороны, был в восторге от этой новости, надеясь, что позор, связанный с отцом, поставит Альбуса на место и опустит его на несколько ступенек. Чего он не ожидал, так это того, что семья Дамблдоров переедет рядом с летней резиденцией его семьи в Годриковой Впадине. После этого все, о чем он слышал в те времена, были оскорбленные замечания и возмущение его матери из-за того, что Кендра Дамблдор захлопнула дверь у нее перед носом, когда его мать нанесла визит, чтобы поприветствовать ее; все сплетни внезапно были о Дамблдорах, все внимание было приковано к ним и странным звукам, которые доносились из их дома, как будто у них дома был дикий зверь, запертый в клетке. Следующее лето было еще хуже, когда Кендра Дамблдор умерла от "несчастного случая", и все в округе жалели Альбуса и Аберфорта Дамблдоров и баловали их, пытаясь компенсировать их потерю. А лето перед седьмым годом их обучения стало и вовсе для МакЛаггена невыносимым. К выдающейся и знаменитой Батильде Бэгшот, гордости Годриковой Впадины, приехал внучатый племянник, и все души не чаяли в красивом молодом человеке, ворковали над ним и строили догадки, когда видели мальчика в компании Альбуса Дамблдора. И примерно тогда же все узнали о существовании Арианы Дамблдор, сестры Альбуса, когда девушка погибла во время несчастного случая, виновника которого так и не нашли, а Альбус снова оказался в центре внимания. Это раздражало его, но МакЛагген не считал себя обиженным. Если бы Альбус Дамблдор извинился за то, что был проклятием его существования, то он великодушно простил бы его. Но, похоже, Альбус даже не осознавал, какой ущерб он ему причинил. Тем не менее, Шарлемань был достаточно милостив, чтобы даже подумать о прощении Альбуса, когда он узнал, что, несмотря на все свои отличные оценки, волшебник решил стать простым профессором трансфигурации. Это был радостный день для МакЛаггена и после окончания Хогвартса он стал подниматься по карьерной лестнице в Министерстве; его восхождение было медленным, но твердым, он получил много важных постов, прежде чем стать министром магии. Тогда он думал, что Альбус исчезнет в незначительности и забвении на пыльной и тусклой должности школьного учителя. Но даже с такой незначительной позиции Альбус сумел затмить его. Во-первых, когда Альбус выступал за сохранение почти вымерших русалок, сумев убедить Министерство разрешить сообществу русалок поселиться в озере Хогвартса. Затем, когда волшебник был награжден Золотой медалью за новаторский вклад в Международную алхимическую конференцию в Каире - премия, которая не присуждалась никому более четырех столетий. После этого Дамблдор получил дальнейшее признание как ключевой посредник в формировании Союза Жезлов и Посохов Америки. Позже Альбус побил все рекорды, будучи избранным самым молодым членом Визенгамота в британской истории. Дамблдор даже получил дополнительную известность, когда решил проблему кентавров, достигнув соглашения со зверями, предоставив им дом в лесу Хогвартса в обмен на разрешения создания в Министерстве отдела по контролю и регулированию популяции кентавров. То, что ни один кентавр никогда не регистрировался, нарушая таким образом сделку, казалось, ускользнуло от всеобщего внимания. Никто не винил в этом Альбуса, даже когда многим было ясно, что волшебник, казалось, был вполне доволен тем, что те не подчинялись Министерству. И в последнее время, уже несколько лет, Альбус наносил ему самые тяжкие оскорбления, начав разжигать войну в Визенгамоте, предупреждая об опасностях прихода Геллерта Гриндельвальда к власти в Германии, распространяя гнусную паникерскую ложь о том, что их всех ждет гибель, если не будет сделано что-то, чтобы остановить господство Гриндельвальда. Хуже всего то, что половина Визенгамота поверила ему, и даже многие пытались убедить Альбуса стать министром магии – когда сам МакЛагген уже занимал этот пост. - Это довольно вкусно, - заметил Альбус, накалывая на вилку еще один кусочек торта, наконец нарушив молчание, воцарившееся между ними после того, как их блюда были поданы, - Не хотите ли попробовать кусочек? Оторванный от горьких воспоминаний, Шарлемань, который все еще не притронулся к своему блюду с уткой в апельсине, пронзил его ядовитым взглядом и едко сказал, - Мы здесь не для того, чтобы наслаждаться кулинарными деликатесами этого заведения. - А, - сказал Дамблдор, отложив вилку и откинувшись на спинку стула, чтобы посмотреть на него с полным спокойствием, - Тогда зачем мы здесь, старый друг? На такое панибратсво МакЛагген гневно дернул губами. Он считал себя непревзойденным политиком, красноречивым человеком, который мог убедить даже самую враждебную аудиторию; хитрым, как слизеринец, расчетливый, как равенкловец, вдохновляюще преданным, как хаффлпаффец, и таким же благородным и морально стойким, как гриффиндорец. Но Альбус Дамблдор был единственным человеком во всем мире, который мгновенно выводил его из себя одним своим существованием – он был совершенно неспособен оставаться сдержанным, вежливым и обаятельным в присутствии этого человека. Таким образом, его темно-карие глаза сузились, когда он резко прошипел, его тон был взволнованным и разъяренным, - Чтобы обсудить два вопроса. Во-первых, я хочу, чтобы вы отозвали Карлотту Пинкстоун и ее соратников. Выражение искреннего удивления промелькнуло на лице Альбуса и его брови взлетели вверх. Шарлемань бросил на него ядовитый взгляд, ни на секунду не веря в невиновность Альбуса в этом деле. В течение последних двух недель ведьма-полукровка по имени Карлотта Пинкстоун начала кампанию за отмену Статута секретности на Международной конфедерации волшебников; ее целью было рассказать магглам о существовании Волшебного мира. Конечно, это было нелепо, и никто не поддержал ее дело. Тем не менее, ведьме и ее столь же невменяемой небольшой группе единомышленникам каким–то образом удалось проскользнуть в Министерство магии, и они приковали себя к Фонтану Магического Братсва в качестве средства протеста, отказываясь уходить, пока министр не согласится на ее условия. Статьи в Ежедневном Пророке нашли это чрезвычайно забавным, высмеивая неспособность авроров разрушить неизвестные заклинания, которые Пинкстоун и ее друзья использовали, чтобы оставаться привязанными к Фонтану. Это выставляло МакЛаггена некомпетентным дураком, которым он не был. За годы, проведенные на посту министра, он не добился никаких впечатляющих достижений - ничего яркого и, следовательно, не рассматриваемого газетами как заслуживающее внимания - но британское волшебное общество знало годы мира, стабильности и изобилия под его руководством. Его проблемы начались с возвышения Геллерта Гриндельвальда и паникерских взглядов Альбуса Дамблдора на этот счет. - Вы, должно быть, очень низкого мнения обо мне, - наконец сказал Альбус серьезным тоном, пронзая министра своим небесно-голубым взглядом, - Если вы верите, что я за этим стою. Маклагген встретил пристальный взгляд волшебника и резко заметил, открыто обвиняя, - Я полагаю, вы прибегнете к любой низменной мере, чтобы гарантировать, что я буду смещен со своего поста. - Мне не нужен твой пост, Шарлемань, - вставил Альбус, устало вздохнув. - Я знаю это, - кисло сказал министр, и сам этот факт обжег его вены, как кислота, поскольку он знал, что Альбус мог бы забрать у него пост, если бы захотел, но Дамблдора это не интересовало, и он чувствовал, что ему просто отдают остатки, - Но вы хотели бы иметь на моем месте более сговорчивого волшебника – кого-то, кем вы могли бы легко манипулировать, кого-то, кто сделал бы так, как вы просите. - Я вижу, вы сегодня не стесняетесь в выражениях, - сказал Альбус с кривой ухмылкой, покачав головой, чтобы дать волшебнику понять, что у него не было таких отвратительных и коварных намерений. - Я говорю прямо, - процедил Маклагген сквозь стиснутые зубы, - Поскольку все другие попытки найти с вами общий язык были брошены мне в лицо. Альбус снова покачал головой, на мгновение огорченный, и тихо сказал, - Как всегда, вы недооцениваете меня. Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем прийти к соглашению с вами, Шарлемань. - Как я могу поверить, что вы не приложили руку к протестам Пинкстоун, когда буквально на прошлой неделе вы предложили в Визенгамоте нарушить Статут секретности? - прошипел министр сквозь стиснутые зубы, его возмущение и негодование ясно читались на его разгневанном лице, его голос повышался с каждым произнесенным словом, когда он наклонился вперед к краю стола, чтобы быть ближе к лицу Альбуса, - Вы и ваши последователи в Визенгамоте настаиваете на принятии предложенного вами закона, и я этого не допущу! Я не хочу, чтобы меня знали как министра, который обрек Волшебный мир на гибель, выдав наше существование магглам! Это нелепо, это чистое безумие! Разъяренное, маячащее перед его лицом лицо Маклаггена никак не повлияло на спокойствие Альбуса. Дамблдор просто молча смотрел на него, давая волшебнику некоторое время, чтобы успокоиться и сдержать свой гнев. На минуту Шарлемань выглядел подавленным из-за того, что потерял самообладание таким образом, быстро оглянувшись, чтобы посмотреть, были ли другие посетители ресторана свидетелями его позорной потери контроля - последнее, что ему было нужно, это чтобы такое событие достигло Ежедневный Пророк. Взгляды многих людей действительно были устремлены на него, некоторые даже таращились - МакЛагген был известен как очень уравновешенный волшебник. Однако он вспомнил заклинание, которое Дамблдор наложил в самом начале, и на этот раз был рад этому. Никто не мог подслушать причину его вспышки гнева. Тем не менее, он не испытывал ни малейшей благодарности к Альбусу за его заклинание. Это только заставило его еще больше возненавидеть волшебника; то, что его репутация была спасена действиями Альбуса, ощущалось как кинжал, жестоко вонзенный ему между ребер. Министр медленно выдохнул и откинулся на спинку стула, заставив себя растянуть приятную улыбку на губах, чтобы показать наблюдателям, что все в порядке. В тот момент, когда он увидел, что МакЛагген восстановил самообладание, Альбус пристально посмотрел на него и начал медленно говорить, - Шарлемань, я не предлагаю отменять Статут секретности, да и вообще нарушать его как таковой... - Я точно знаю, чего вы хотите, - резко перебил Маклагген, - Я прочитал ваше предложение – все триста страниц, - он бросил на него злобный взгляд, поднял руку и начал перечислять, постукивая пальцами, - В Министерстве будет создан новый отдел, "Отдел по связям с магглами". Средство прямого общения с маггловским министром, где будет задействовано две вещи. Первая - волшебный портрет, который будет висеть в кабинете маггловского министра, и точно такой же портрет будет висеть в кабинете министра магии, для того чтобы предупреждать о любых важных событиях маггловской Британии тут же. Второй же вещью будет камин в кабинете маггловского министра, подключенный к Каминной сети, что позволит, к примеру, мне или любому, кого я назначу, иметь возможность посещать его, если этого потребуют обстоятельства. И все это - раскрытие нашего существования маггловскому министру... - И только ему, - быстро вставил Альбус, многозначительно уставившись на него, как будто желая просверлить острием череп МакЛаггена, - Ни один другой маггл не будет знать... - Министр магглов будет знать и это само по себе опасно! - сердито огрызнулся Шарлемань, разочарованный слепым упрямством волшебника, - Даже если он не проболталтается об этом другим магглам... - Он бы не стал, - снова перебил Альбус, - Никто бы ему не поверил. Он не стал бы рисковать, чтобы его сочли сумасшедшим. - Даже в этом случае, - резко бросил Маклагген, - Это слишком большой риск, и мы ничего от этого не выиграем. - Ничего не выиграем? - повторил Альбус, выражение его лица на мгновение стало недоверчивым, прежде чем смениться на серьезное, а тон голоса стал резким и укоризненным, - Если мы не поможем магглам в этой войне, они никогда это не переживут. - Ах, да, еще один пункт в вашем законе - мы несем ответственность за защиту всех магглов из любой страны, когда их жизни угрожает волшебник, даже если этот волшебник не британец, - Шарлемань презрительно усмехнулся и резко продолжил, - Мой долг - защищать и обеспечивать благополучие Волшебной Британии, а также обезопасить британских магглов от вреда, который им могут нанести британские волшебники, никак не иностранные. Это обязанность полностью лежит на стране происхождения этого волшебника. Более того, судьба магглов за пределами Британии также не входит в мои обязанности. Альбус печально покачал головой, пробормотав, - И в этом наши мнения расходятся... - Действительно, это так, - язвительно произнес Шарлемань, прищурившись, - Не считайте меня идиотом, Дамблдор. Я прекрасно понимаю причину всей этой вашей шарады с этим законом, который вы хотите принять. Вы хотите, чтобы нас юридически вынудили присоединиться к Войне магглов, чтобы мы несли юридическую ответственность за защиту иностранных магглов, на которых нападают иностранные волшебники – немецкие волшебники, - он пронзил Альбуса презрительным взглядом, а его губы растянулись, обнажив зубы, когда он прошипел, - И все эти ваши бредни о Геллерте Гриндевальде, то что он стал Темным Лордом и хочет захватить мир. - Я думаю, что нет никаких сомнений в том, что он действительно является Темным Лордом, - строго сказал Альбус, пронзая собеседника взглядом. - У этого нет никаких доказательств, - небрежно вмешался Шарлемань, пренебрежительно махнув рукой, - Темных Лордов не было с пятнадцатого века, и, насколько мне известно, Гриндевальд ни делал ничего кроме того, что стал немецким министром магии и... - Должность, которую он получил путем принуждения, - резко прервал Альбус, выражение его лица с каждой минутой становилось все более грозным, как будто его терпение по отношению к волшебнику перед ним достигло предела, - Конечно, любому ясно, что бывший министр магии Германии не упал замертво по собственной воле... - Нет никаких доказательств, что Гриндельвальд стал причиной его смерти, и до сих пор с его стороны не было сделано ничего противозаконного, - будучи волшебником, закончившим Хогвартс на факультете Рейвенкло, Шарлемань вырос с верой в заповеди своего Дома - одна из самых важных, которые хорошо служили ему в прошлом, заключалась в том, что факт не является фактом, пока не будет веских доказательств этого. Более того, соблюдение закона и действий в его обозначенных границах был для него вопросом чести и необходимости, так как он был министром магии и твердо верил в необходимость поддержки в любом обществе строгих правил, чтобы оставаться цивилизованными и жить в мире. Звук разочарования вырвался из горла Альбуса, его гневное раздражение из-за упрямства МакЛаггена ясно прозвучало в его голосе, когда он рявкнул, - Он захватил Австрию силой... - Правда? - любезно спросил Шарлемань, его губы удовлетворенно изогнулись, как будто он нашел юридическую уловку, с помощью которой можно загнать Дамблдора в угол и выиграть спор, - Согласно тому, что мне доложили, австрийское Министерство магии добровольно подчинилось правлению Гриндельвальда. Кто мы такие, чтобы отрицать их желание объединить свои две страны под одной крышей? Действительно, если бы я сделал что-нибудь, что могло бы угрожать такому союзу, именно я нарушил бы международные магические законы. Альбус молча покачал головой, его челюсть сжалась, прежде чем он попытался еще раз заставить волшебника образумиться, - Еще до того, как австрийский министр магии согласился стать марионеткой Гриндельвальда, опасаясь за свою жизнь, австрийских магглов уже принуждали к присоединению их страны к Третьему рейху... - Не думайте, что я не читаю маггловских газет и что я плохо информирован о событиях в их мире, - раздраженно огрызнулся Маклагген, полагая, что Дамблдор пытался обмануть его неверной информацией, - Австрийские магглы провели плебисцит – большинство проголосовало за присоединение к Третьему рейху, как это называют магглы. Устало вздохнув, Альбус пригвоздил его к месту своим пристальным взглядом и тихо сказал, - Теперь мне ясно, что вы не в курсе всего, что произошло в Австрии. МакЛагген прищурился от того, что он воспринял как оскорбление его умственных способностей. Тем не менее, он оставался спокойным и повелительным жестом велел волшебнику продолжать. Он выслушает, что скажет этот отвратительный человек, а затем опровергнет то, что наверняка было диковинным бредом сумасшедшего, разжигающего войну. Отодвинув в сторону оставленную тарелку с тортом, Альбус сцепил пальцы на столе, сверля МакЛаггена взглядом, и серьезно произнес, - Нацисты внутри страны и из Германии оказывали давление на австрийского канцлера-маггла, чтобы он согласился на аннексию Австрии. Этот человек пытался сохранить независимость своей страны, но ему это не удалось. Австрийская нацистская партия совершила тихий государственный переворот, захватив государственные институты страны. Они передали власть Германии и немедленно послали войска для вторжения в Австрию, чтобы добиться аннексии. Они, конечно, не называли это вторжением, они приводили для этого другие причины – по их словам, для поддержания мира и порядка в стране. Но реальность ситуации заключалась в том, что они оставили маггловскому канцлеру мало выбора. Его вынудили провести плебисцит, но он все еще надеялся, что австрийцы не проголосуют за аннексию, даже если они будут окружены войсками... - Я это уже знаю, - нетерпеливо перебил Маклагген, - На плебисците девяносто девять процентов голосов были отданы за аннексию. Там нет ничего противозаконного, они выбрали... Небесно-голубые глаза Альбуса сверкнули за очками-полумесяцами, - Совершенно верно, Шарлемань. Девяносто девять процентов. Не просто большинство, а почти абсолютное. Разве это не дает вам повода для подозрений? Никогда еще магглы не набирали такого беспрецедентного большинства голосов ни на каких выборах, - выражение его лица стало серьезным, когда он пронзил волшебника взглядом, - У маггловского населения в целом появились признаки того, что в их разумы вмешались, Шарлемань. Я полагаю, что в их запасы воды было добавлено зелье, чтобы сделать их разум податливым, открытым для манипуляций - мы оба знаем, что есть несколько темных зелий, которые могут оказывать подобное действие. Глаза министра на мгновение расширились, прежде чем они сузились, когда он сухо сказал, - Это действительно очень серьезное обвинение, если вы предполагаете, что Гриндельвальд приказал принять такие меры. - Я уверен, что он это сделал, - твердо возразил Альбус. Глаза МакЛаггена сузились еще больше, когда он резко спросил, - Вы сами это видели? - когда Дамблдор покачал головой, он продолжил, - Тогда где ваши доказательства, Дамблдор? Вы не можете обвинять министра магии Германии в таком тяжком преступлении, если у вас нет доказательств, подтверждающих это, если у вас нет очевидцев... - Эту информацию мне сообщил волшебник, собственными глазами наблюдавший за этим, все признаки у магглов - стеклянные глаза и... - Кто ваш свидетель? - немедленно потребовал МакЛагген. - Этого я не могу вам сказать, - строго ответил Альбус, глядя на него поверх очков, - Он должен оставаться анонимным, иначе его жизнь будет в опасности. - Вы намекаете, что информация просочится наружу - что у меня есть шпионы в моем Министерстве? - возмущенно выпалил Маклагген, сжав челюсти, а его завитые усы затряслись от гнева. - Шпионы? Конечно, - холодно сказал Альбус, прежде чем его взгляд на мгновение метнулся к соседнему столу, где Максимилиан Малфой все еще беседовал со своими приятелями, - И многие сторонники Гриндельвальда тоже. Ваш выбор... "друзей" не самый мудрый. Маклагген проследил за взглядом волшебника, и его челюсть сжалась, когда он заметил, как Малфой украдкой бросил на них взгляд. Он повернулся, чтобы усмехнуться Дамблдору, но ничего не сказал по этому поводу. Он прекрасно понимал, что Дамблдор считает его дураком, но он им не был. Он знал, что Малфой был опасным, ненадежным человеком, чтобы иметь его рядом, но у волшебника были свои преимущества. - Более того, - снова начал Альбус, - Мне сообщили о еще одном серьезном вмешательстве в дела магглов. Недавно область в Чехословакии, называемая Судетской областью, была оккупирована нацистской армией... Маклагген раздраженно прервал его, - Магглы там немецкого происхождения. Из того, что я слышал, они хотят, чтобы их присоединили к их родной стране... - Как это произошло с вторжением в Австрию, – продолжил Альбус, как будто его вообще не прерывали, его тон становился все более суровым, - Нацистские войска действовали очень эффективно, чрезвычайно быстро - это уже сбивает с толку другие маггловские нации, они считают, что это указывает на то, что Гитлер - военный гений. Это вселяет в них страх. Но причина этого совсем в другом, - он многозначительно пригвоздил министра взглядом и добавил, - В продовольствие для нацистских армий добавляют несколько зелий, чтобы придать солдатам силу и выносливость, превышающие обычные человеческие возможности. Не до таких ненормальных уровней, чтобы вызвать подозрения, но достаточно, чтобы сделать их неутомимыми. Более того, они начинают верить в свою собственную ложь – что они действительно превосходят других магглов, что причина их неутомимости в том, что они принадлежат к арийской рассе. - Повторю еще раз, где доказательства? - С этими двумя примерами, я полагаю, мы можем увидеть, что влекут за собой методв Гриндельвальда, - продолжил настаивать Альбус, игнорируя вопрос МакЛаггена, - Во-первых, он использует свою маггловскую марионетку, человека по имени Гитлер, чтобы произносить громовые, взволнованные речи, чтобы привести их маггловские армии в неистовство и дать им "веское" оправдание необходимости завоевать соседнюю страну. Затем маггловские армии отправляются для быстрого вторжения, в мгновение ока, сама их скорость и эффективность вселяют страх и ужас в сердца магглов страны, которую нужно покорить. После того, как маггловская часть страны обезопасена, Гриндельвальд посылает своих последователей, чтобы захватить Министерство магии. Чиновники Министерства магии, уже видящие, что их коллеги-магглы пали, и теперь окруженные магловскими войсками значительно превосходящие их численностью, имеют мало выбора, кроме как подчиниться или быть казненными без суда и следствия, - он сделал паузу, чтобы пронзить МакЛаггена взглядом, и сказал многозначительно и резко, - Но если бы они знали, что британское Министерство магии придет им на помощь, у них была бы надежда - они бы дали отпор, Шарлемань. Мы еще можем спасти Чехословакию. Мы можем попытаться остановить прогресс Гриндельвальда, прежде чем он завоюет еще больше стран - пока не стало слишком поздно. МакЛагген откинулся на спинку стула, его лицо выражало глубокую, серьезную задумчивость. Наконец, он взглянул на Альбуса и коротко сказал, - Если то, что ты говоришь, правда, тогда приведи своих свидетелей. Я могу созвать экстренное заседание Международной Конфедерации волшебников. Я дам вам разрешение открыть дело, чтобы ваши информаторы были там, во плоти, давая отчет о том, что они видели - доказательство незаконного использования зелий на магглах, - резкая, жесткая улыбка появилась на его губах, выражение его лица было самодовольным, как будто он нашел решение, которое могло удовлетворить их обоих, когда он продолжил, - Только тогда мы сможем выдвинуть обвинения против министра магии Германии. Если Гриндельвальд не сможет представить доказательства своей невиновности в этом вопросе, я не сомневаюсь, что смогу убедить других министров Магии объединиться в деле объявления войны Гриндельвальду. - Мы не можем позволить себе сделать так, как вы говорите - использовать законные средства, - возразил Альбус, покачав головой, - Это займет слишком много времени. Гриндельвальд найдет способы отложить это, а тем временем он продолжит вторжение. Более того, я не могу позволить своим шпионам раскрыть свои личности. Это мгновенно достигло бы ушей Гриндельвальда, и они были бы убиты. Я не могу позволить себе потерять их, они мой единственный источник информации... - Тогда у меня связаны руки, Альбус! - взревел МакЛагген, стуча сжатым кулаком по столу, - Я министр магии, я должен действовать в рамках закона. И я не могу напасть на коллегу-министра без доказательств правонарушения - если бы я это сделал, другие Министерства осудили бы меня. Это я нарушил бы международные магические законы. - Вот почему я прошу вас действовать в одностороннем порядке, - твердо вставил Альбус, - Помогите чехословацкому Министерству магии, и как только другие увидят, что Британия заняла определенную позицию, другие министры магии последуют вашему примеру... МакЛагген разразился сухим, невеселым смехом, - Как мало ты знаешь моих коллег! Они не придут на помощь, если увидят, что их превосходят численностью - и поверьте, так и будет, - он бросил на Альбуса свирепый взгляд, - Согласно отчетам, последователи Гриндельвальда достигают несколько тысяч, моих авроров насчитывается немногим более сотни. И я не могу просто принудить всех дееспособных и достигших нужного возраста волшебников и ведьм к призыву! Да даже если и смогу, они будут плохо подготовлены - среднестатистическому волшебнику требуется минимум три года постоянных и напряженных тренировок, прежде чем стать аврором. Я не могу отправить их на верную смерть. И не позволю этому пасть на мою совесть! Альбус пронзил его взглядом и яростно сказал, - Если мы ничего не предпримем сейчас, британские волшебники все равно умрут, когда Гриндельвальд вторгнется в Англию. - Нет никаких оснований полагать, что Гриндельвальд вторгнется в нашу страну... - Не будь дураком, Шарлемань! - прогремел Альбус с раздраженным нетерпением, - Он не остановится на Чехословакии. Он не остановится даже тогда, когда у него будет вся Континентальная Европа. Англия - единственная страна, которую он наверняка не оставит в покое! - Да почему бы и нет? - огрызнулся Маклагген, прищурившись, - Почему вы так в этом уверены? Альбус откинулся на спинку стула, на мгновение замолчав, прежде чем прочистил горло и осторожно сказал, - В Англии есть... Вещи, которые он хочет забрать себе. - Вещи? - немедленно потребовал МакЛагген, - Что еще за "вещи"? - Этого я не могу сказать, - твердо ответил Альбус. - Ах, - раздраженно выпалил МакЛагген, - Еще один секрет, который вы хотите сохранить. Очень хорошо, Дамблдор, храните молчание, но знайте, что за это придется дорого заплатить. Затем он покачал головой, фыркнув, и презрительно добавил, - Вы отказываетесь обнародовать какие-либо имеющиеся у вас доказательства, вы отказываетесь привести своих свидетелей. Вы просите меня действовать вслепую, полагаясь только на ваше слово. И вы хотите, чтобы я отправил своих авроров и необученных волшебников на поле боя, не думая о человеческих жизнях... - Я прекрасно понимаю, что многие умрут, - тихо вставил Альбус, испустив глубокий, усталый вздох, - Это причиняет мне такую же боль, как и вам. Но у нас мало выбора. Мы должны действовать сейчас. Чем дольше мы будем ждать, тем сильнее он станет... - Я не могу сделать так, как вы просите, - перебил МакЛагген, несколько раз покачав головой, - Я не буду посылать волшебников на смерть. Если случится то, чего вы боитесь, и Гриндельвальд попытается вторгнуться к нам, я немедленно начну переговоры об условиях мира... - Он не будет соблюдать никаких условий, - пробормотал Альбус, - И если вы сдадитесь, как это сделал австрийский министр, он использует вас, а затем убьет, когда ваша полезность истечет. Вас бы немедленно заменил один из его тайных сторонников. С этими словами он многозначительно бросил взгляд на Максимилиана Малфоя, и губы МакЛаггена скривились, когда он понял значение слов Альбуса. Тем не менее, он снова покачал головой, сухо сказав, - Я уже дал вам свой ответ. Я не передумаю. Альбус закрыл глаза, на его лице отразились поражение и болезненное сожаление. В следующее мгновение он резко открыл глаза и наклонился вперед, сверля взглядом Министра, и тихо прошептал, - Тогда, по крайней мере, сделайте только одну вещь. Предоставьте убежище еврейским волшебникам. МакЛагген отпрянул назад, как будто его ударили. В следующую секунду он попытался замаскировать это, выпрямившись на стуле и издав глухой смешок, - Предоставить убежище людям, которых отслеживает Гриндевальд? У него есть на это уважительная и законная причина. С таким же успехом мне можно просто отослать ему письмо с просьбой вторгнуться в Англию. В настоящее время еврейский народ представляет собой сложную проблему, деликатный вопрос. Шарлемань отчетливо помнил, как он впервые прочитал о них, когда был школьником, и как он был очарован ими - евреями, единственной группой магглов в истории всего мира, которые приняли своих коллег-волшебников. Это началось много тысячелетий назад, когда еврейский народ был связан рабством с Египетским царством. И в разгар времен великих страданий для них в их лоне родились первые магглорожденные. Но в отличие от любых других магглов, которые обнаружили, что некоторые из них обладают странными, необъяснимыми способностями, евреи не чувствовали угрозы, зависти или страха перед своими магглорожденными – они не пытали, не изолировали и не убивали их. Нет, они рассматривали своих магглорожденных как благословение своего Бога, что их божество давало им возможность освободиться от цепей рабства – они восприняли это как знак того, что они были избранным Богом народом, потому что иначе зачем бы их Богу создавать себе подобных именно тогда, когда они так нуждались в помощи - они просто признали этот божественный дар таким, каким он был. С помощью своих магглорожденных им удалось бежать из Египта и отправиться на поиски территории, которую они могли бы назвать своей. И с течением времени и появлением новых религий они увидели, как другие магглы смотрели на своих магглорожденных, как их религии говорили о зле и как магглы мгновенно подумали, что их волшебный народ был самим воплощением такого зла. Евреи, однако, помнили об этом и замкнулись вокруг своих волшебников, почитая, лелея и защищая их. Они даже создали свою собственную версию чистокровного: чистокровного еврея, потомка только других магглорожденных евреев. С течением времени, поскольку их маггловская часть населения росла намного быстрее, чем магическая, только некоторые еврейские маггловские семьи оставались привязанными к своему магическому роду - их предки убедились, что все потомки будут помнить причину, почему их народ был избран Богом, и передавали эти знания от отца к сыну, от матери к дочери. Эти семьи стали защитниками своих волшебников, живя с ними, охотно и с любовью служа им. Теперь, в настоящее время, только эти многочисленные семьи магглов знали о своем магическом роде, так как для других их существование стало просто легендой, фантазией, пока о них вообще не забыли. Остальные уже не помнили, почему именно они были избранным Богом народом. Когда Шарлемань был школьником, эта история наполнила его надеждой и теплым чувством, поскольку он увидел, что, по крайней мере, существует раса магглов, которые всегда благосклонно относились к своему собственному волшебному роду. Даже сейчас они были единственными магглами, которых он по-настоящему уважал, из-за этого. Однако, как министр магии, он понимал, какой риск они представляли. Три года назад, когда Геллерт Гриндельвальд внезапно стал министром магии Германии, волшебник разослал послов во все Министерства Европы – как поступил бы любой новоизбранный министр Шарлемань отчетливо помнил свою встречу с дипломатом – он помнил, как волшебник объяснил, что Гриндельвальд был обеспокоен возможностью того, что Статут секретности будет непоправимо нарушен, если позволить избранным еврейским семьям магглов жить со своими родственниками-волшебниками, таким образом, продолжая знать, что существует целый волшебный мир. Действительно, когда Международная Конфедерация волшебников установила Статут секретности в 1692 году, эти еврейские маггловские семьи, Хранители, отказались придерживаться его; они отказались позволить себе быть забытыми и разлученными с еврейскими волшебными семьями, к которым они были привязаны. В конце концов, никто не заставлял их соблюдать Статут, но, тем не менее, они его нарушали. Это было так, что немецкий дипломат изложил свою точку зрения очень разумно. Как новый министр магии Германии, Гриндельвальд имел законное право полностью соблюдать Статут секретности в своей собственной стране, и когда эти еврейские маггловские семьи все еще отказывались, он имел законное право принять меры; собрать их - семьи Хранителей с их волшебными семьями - и переселить их в какое-нибудь изолированное место, где не было бы риска, что кто-нибудь из них будет взаимодействовать с другими магглами и таким образом разоблачит существование волшебного рода. Это была суровая мера, но законная, и она представляла собой лишь изоляцию для этих евреев, ничего серьезного. В итоге МакЛагген сказал немецкому дипломату, что он понимает и что действительно не может найти никаких юридических нарушений в этом вопросе и, следовательно, не будет вмешиваться в решение коллеги-министра. - Уважительная, законная причина? - недоверчиво пробормотал Альбус, прежде чем выражение его лица посуровело, - Вы, должно быть, имеете в виду то слабое оправдание - что еврейские семьи нарушают Закон о секретности. Но он захватывает их не по этой причине, он чего-то от них хочет... - И это...? - нетерпеливо спросил МакЛагген, уже устав от этого бессмысленного разговора с Дамблдором. - Я еще не уверен, - тихо признался Альбус. Он вздохнул и провел пальцами по своей длинной темно-каштановой бороде, прежде чем поднял глаза и посмотрел на министра поверх своих очков-полумесяцев, его голос стал мягким, - Но поверьте мне, когда я говорю, Шарлемань, что Гриндельвальду плевать на Статут секретности - это именно так. Он всегда верил, что волшебный род может легко подчинить себе мир магглов, что это наш долг - сделать это... - Он "всегда" верил? - карие глаза МакЛаггена мрачно сверкнули, его губы изогнулись вверх под длинными тонкими усами, - Да, ты точно знаешь это, - выражение его лица было одновременно злобным и обвиняющим, - Некоторые из нас, кто жил в Годриковой лощине, все еще помнят. Кто-то даже узнал его. Действительно, когда я увидел колдографию Гриндельвальда, принимающего пост министра Германии, я сразу понял, кто он такой. Он стал старше, как и мы, но его отличительные черты не изменились. Он был тем мальчиком – внучатым племянником Батильды Бэгшот, с которым вы были так близки. Альбус промолчал, просто встретившись с ним взглядом, и МакЛагген почувствовал, как в его груди вспыхнула волна мстительного удовольствия, когда он продолжил пронзительным тоном, - Я мог бы вывести это в свет. Я мог бы разоблачить вас и легко уничтожить, - он издал резкий смешок и резко добавил, - Или, возможно, я мог бы возобновить расследование смерти вашей сестры. Интересно, что бы обнаружили мои авроры? Кто убил ее, Дамблдор? Это были вы, Аберфорт или Гриндельвальд? - он одарил его мерзкой улыбкой, а затем указал на длинный кривой нос Альбуса, - Ах, нет, Аберфорт не мог это сделать - именно он ударил вас на похоронах вашей сестры. Я был там и видел это. Значит это были вы? Тем не менее, Альбус оставался бесстрастным, неподвижным, как каменная статуя, с атмосферой безразличия и спокойствия вокруг. Очевидно, волшебника было нелегко вывести из себя или запугать. МакЛагген бросил на него презрительный взгляд, а затем сменил тему, чтобы затронуть вопрос, который уже некоторое время занимал его мысли. С выражением удовольствия на лице министр удобно откинулся на спинку стула, почти насмешливо глядя на Альбуса, и произнес нараспев, - Кое что странное случилось три месяца назад. Я навещал старого друга в Хогсмиде, и представьте мое удивление, когда я увидел что там открылся новый паб - "Кабанья Голова". Конечно, из любопытства я посетил это заведение - если его можно так назвать, - его губы скривились, когда он любезно продолжил, - Представьте мое дальнейшее удивление, когда я увидел бармена и владельца паба. Ваш брат сейчас немного полноват, правда же? - МакЛагген сухо усмехнулся, бросив взгляд на Альбуса, чтобы увидеть его реакцию. Когда ему никто не ответил, он ухмыльнулся и высокомерно добавил, - В последний раз я видел его на похоронах вашей сестры. Я слышал, что ваша французская тетя увезла его обратно в свою страну. Я даже слышал, что он закончил Бобатон, а затем стал в той школе профессором по уходу за волшебными существами. Похоже, решил идти по вашим стопам, Эйбу всегда нравились его грязные, мерзкие животные, не так ли? - он насмешливо фыркнул и добавил, - Я даже слышал, что в течение многих лет вы писали ему письма и пытались увидеться с ним, но он всегда отказывался. Итак, сколько прошло, более шести десятилетий с тех пор, как вы не виделись? Или вы уже пытались встретиться с ним в "Кобаньей Голове", хм? Он склонил голову набок, ожидая, заговорит ли волшебник перед ним. Но Дамблдор, казалось, был доволен тем, что позволил ему продолжать жестоко насмехаться над ним, возможно, ожидая, когда он перейдет к делу. Тем не менее, МакЛаггена не смутило невозмутимое молчание этого человека. - Я, конечно, должен был спросить его, почему он вернулся в Англию, где его ждало так много болезненных воспоминаний, - сказал МакЛагген, безмятежно поглаживая загнутый кончик уса, - И знаете, что мне сказал Аберфорт? - он убрал руку от лица и пристально посмотрел на Дамблдора, - Он сказал, что находится там, чтобы присматривать за вами. Я должен был спросить почему, и он не стеснялся в выражениях в своем ответе. Похоже, он читал в газетах о действиях Гриндевальда. И Аберфорт выплюнул мне: "Этот человек сейчас действительно очень активен. Альбус однажды дал слабину, больше я не позволю ему совершить ту же ошибку". МакЛагген сделал паузу и бросил на него презрительный взгляд, - Я думал, он намекал на это из-за вашей... "Дружбы", назовем это так, с Гриндевальдом в прошлом, вы рисковали снова испытать определенное чувство... Нежности к нему. Что, возможно, есть шанс, что вы присоединитесь к Гриндельвальду. Но Аберфорт быстро избавил меня от этой мысли – он даже рассмеялся! "Нет, - сказал он, - Альбус не присоединился бы к Гриндельвальду. Он не может, даже если бы действительно этого хотел, он не смог бы. Он боится его, потому что боится самого себя", - министр сделал паузу, а затем язвительно спросил, - Что он имел ввиду, Дамблдор? Альбус сидел на своем месте, его плечи были напряжены, лицо побледнело. Но затем он издал кривой смешок, - Аберфорт всегда знал меня лучше, чем я сам. - Да, очень мило. Но объяснись, - резко настаивал МакЛагген, но человек перед ним хранил молчание и просто расслабился на своем стуле. Ощетинившись, министр выпалил, - Мне только что пришло в голову, что у нас есть другое решение по делу Гриндельвальда. Альбус бросил на него заинтересованный взгляд, и Шарлемань неохотно продолжил, как будто ему было больно признавать такие вещи, - Вас называют самым могущественным волшебником в Англии. И вас считают, возможно, одним из самых могущественных во всем волшебном мире. Итак, почему бы вам самому не сразиться с Гриндельвальдом, Дамблдор? Дуэль, лицом к лицу, один на один. Если ты победишь его, я могу устроить все так, чтобы вас не осудили за убийство другого волшебника. Действительно, если вы убьете его, тогда вам не нужно будет защищать личность ваших шпионов, и они могут выступить и дать показания о преступлениях Гриндельвальда, и ваше убийство было бы юридически оправдано. Вас не накажут - даю вам слово, - он сделал паузу, а затем с горечью добавил, - Возможно, вас даже провозгласили бы героем. Так что скажите? - Этого я сделать не могу, - тихо пробормотал Альбус, выражение его лица было замкнутым, но в его глазах, казалось, был намек на глубокое, болезненное самобичевание, - Я не могу встретиться с ним лицом к лицу. - Посох Мерлина, Дамблдор! - взорвался Маклагген, его презрение к этому человеку ясно читалось на его лице. - Подумать только, вы опускаетесь до такого низкого лицемерия. Вы без малейших угрызений совести просите меня послать тысячи британских волшебников на битву против сил Гриндельвальда, но сами отказываетесь подвергать риску свою собственную жизнь! - Поверьте мне, - сказал Альбус, его глаза за стеклами очков сверкнули жестким блеском, - Результат того, что я столкнусь с Гриндельвальдом напрямую, может быть более опасным для всех нас, чем какой либо другой вариант. - Я не понимаю, как это могло быть так, - отрезал Маклагген, делая движение, чтобы встать из-за стола, - Вы трус, Дамблдор, просто и ясно. Теперь мне понятно, что все именно так, как сказал ваш брат - вы боитесь Гриндельвальда. - Потому что я боюсь самого себя - коротко вставил Альбус, сама интенсивность взгляда, который он устремил на МакЛаггена, заставила министра остановиться и сесть обратно, - Искушение, Шарлемань. Я бы поддался искушению, и теперь я знаю себя достаточно хорошо, чтобы понимать, что ни для кого не желательно, чтобы я оказался в такой ситуации. - Искушение? - выплюнул Маклагген, выглядя одновременно недоверчивым и отвращенным, - Что, вы бы умерли в бреду вожделения, если бы встретились с ним лицом к лицу? Альбус криво усмехнулся, весело качая головой, - Я больше не гормональный подросток, Шарлемань. Нет, я не это имел в виду. В этом нет никакого риска. - Тогда что? Что он может склонить вас на свою сторону обещаниями власти? - огрызнулся Маклагген, его глаза подозрительно сузились, - Возможностью разделить с вами его власть над Германией и Австрией? - И это тоже, - бесстрастно сказал Альбус, поглаживая свою длинную бороду, - Я давно понял, что я хуже всего подхожу для того, чтобы занять какое-либо положение у власти. Я бы не допустил такой ошибки. Нет, то, что он может предложить, это... Знания о некоторых вещах, подсказки о чем-то, что меня соблазняет, чего я желаю, но я знаю, что мне не следует этого делать - и он тоже. - А теперь вы говорите загадками! - взорвался министр на пределе своего терпения. Альбус не бросил на него извиняющийся взгляд, он просто уставился на него, как будто соглашаясь, что это было так хорошо, как только могло быть. И что он, конечно же, не собирался раскрывать ему никаких секретов. - Думаю, я сказал достаточно, - спокойно заметил Альбус, прежде чем пронзить его пристальным взглядом, - Значит, в конце концов, вы ничего не сделаете ни с войной, ни с евреями, МакЛагген? - Я уже ответил на этот вопрос, - решительно произнес министр, - Вы знаете что я не уступлю. - Очень хорошо, - серьезно сказал Альбус, один раз кивнув головой. - Тогда, боюсь, мы действительно зашли в тупик. Вы не оставляете мне выбора. Я буду продолжать настаивать на принятии моего закона. В конце концов мы либо вступим в войну, либо все будет потеряно. МакЛагген ощетинился и вскочил на ноги, прошипев, - Тогда вперед, Дамблдор. Мне не терпится снова сразиться с вами на мечах. Но на этот раз, не сомневайтесь, я использую все имеющиеся в моем распоряжении средства. Я наложу вето на предложенный вами закон в Визенгамоте столько раз, сколько потребуется. Я вываляю ваше имя в грязи, раскрыв вашу прошлую связь с Гриндельвальдом. Он угрожающе обошел стол, подходя к Альбусу и наклонился, прошипев тому на ухо, - И если дойдет до того, что у меня не останется никакого выбора, кроме как заключить мирное соглашение с Гриндевальдом, и вы сделаете все, чтобы поставить это под угрозу - если даже самый смутный слух дойдет до моих ушей, что вы сделали что-либо, чтобы оспорить мое решение и тем самым подвергнуть опасности жизни британских волшебников - я заклейму вас как предателя, предам Уголовному суду Визенгамота и отправлю в Азкабан в мгновение ока. Возможно, я прикажу бросить вас в ту самую камеру, в которой умер ваш отец, а? Разве это не было бы здорово? И с этими словами, министр магии выпрямился во весь рост, швырнул на стол несколько золотых галеонов, а затем быстро зашагал прочь. Нисколько не обескураженный угрозами МакЛаггена, Альбус печально покачал головой, наблюдая, как волшебник покидает "Жилище Дионисия". Многое еще предстояло сделать, теперь, когда Альбус убедился, что они не найдут поддержки у министра магии. Действительно, его разум уже был заполнен всем, что нужно было обсудить на вечернем собрании Ордена Феникса. Так много нужно сделать, так много подготовить и организовать, и так много нужно решить. С усталым выдохом Альбус один раз взмахнул палочкой, его глаза расширились, когда вспыхнувшие перед ним сверкающие цифры показали, насколько поздним был час. Внезапно вспомнив о других своих обязанностях на этот день, волшебник похлопал себя по карманам, чувствуя бугорки от двух писем, которые он должен был доставить. Он быстро встал, оставил свои галеоны на столе и как можно быстрее выбежал из ресторана. Хотелось бы надеяться, что визит в приют будет легким и быстрым. Помимо передачи писем и объяснения мальчикам о существовании волшебного мира, нужно было просто понять, почему у одного из них, в конце концов, нет фамилии. Да, это будет быстро, и тогда он сможет сосредоточиться на гораздо более важных вещах.