Ирония судьбы

Элис Джонс закончила все свои дела на сегодня. Дети были в своих спальнях, пакуя вещи, которые они собирались взять с собой на следующее утро на экскурсию к морю. А Кэти была в своем кабинете, без сомнения просматривая счета приюта и выпивая стакан джина, чтобы снять усталость. Тем временем Элис стояла в углу пустой игровой комнаты, прямо перед расшатанным столом, на котором стоял радиоприемник - или просто "радио", как его называли некоторые люди - который был последним пожертвованием мистера Роберта Хатчинса приюту. Она была полностью сосредоточена на голосе ведущего Би-би-си, а ее взгляд то и дело перекидывался на окна, куда она смотрела в надежде увидеть Роберта, шагающего к приюту, чтобы навестить ее и мальчиков. Многое произошло за последние годы и многое изменилось в приюте и в ее жизни. Жизнь в приюте, в частности, резко изменилась с тех пор, как Кэти стала надзирательницей. И хотя Элис была очень рада этому - потому что ее подруга отлично разбиралась в бухгалтерии и дети больше не ходили в лохмотьях или по целым месяцам не ели ни молока, ни мяса - она не могла сказать, что расставание с миссис Шарп было счастливым событием. Все изменилось почти три года назад. Сначала ситуация ухудшилась после инцидента с разбитым окном в кабинете миссис Шарп. Раны мистера Дженкинса, нанесенные градом осколков стекла, были серьезными. Они были вынуждены вызвать врача, которому не удалось спасти правый глаз мистера Дженкинса и предотвратить обезображивание лица мужчины. Если мистер Дженкинс и раньше был мерзким человеком, то после этого он стал невыносим. В течение двух недель он набрасывался на детей, его характер становился все более жестоким и заметно сосредоточенным на Гарри и Томе в частности, больше, чем когда-либо. Этот человек использовал любой предлог, чтобы наказать братьев Риддл – за то, что они слишком громко говорили, за то, что слишком громко играли, за то, что бегали по коридорам, или за то, что ходили слишком медленно или были слишком тихими. Даже самые незначительные причины становились оправданием, чтобы мужчина мог их наказать. И Гарри, который тогда еще не подвергался такому наказанию, узнал, что значит быть жестоко избитым по ягодицам и что значит провести целый день и ночь в маленькой, темной Комнате для наказаний. Другие дети были в ужасе; они почти не разговаривали, опустив глаза, их лица были бледными, они едва двигались, чтобы не издавать шума, который мог привлечь внимание мистера Дженкинса. Эти две недели были сущей пыткой и для Элис, так как она ничего не могла с этим поделать. И она, и Кэти несколько раз обращались к миссис Шарп, прося ее каким-то образом обуздать его, даже умоляя ее уволить мистера Дженкинса, пока не случилось что-то действительно серьезное. Противная старуха отказалась, встав на сторону своего старого друга. А потом, однажды, когда Элис была на кухне и готовила детям еду, она услышала оглушительный крик. Элис бежала так, как никогда раньше не бегала, и она первой добежала до входа в приют, чтобы увидеть, как миссис Шарп скатилась с лестницы, а ее тело рухнуло на лестничную площадку прямо перед входной дверью. Элис закричала тогда - как раз в тот момент, когда крик миссис Шарп резко оборвался - когда она не могла видеть ничего, кроме шеи старухи, вывернутой под невозможным углом, ногами, сломанными под странным углом и торчащей из одной из рук локтевой кости. А потом, все еще крича, без возможности остановится, она взглянула на верх лестницы. На втором этаже она увидела его: Тома Риддла, стоявшего как статуя, пристально смотрящего на тело миссис Шарп. В следующее мгновение, когда Кэти и дети прибыли на место происшествия, Том исчез. Но даже когда Кэти пожала плечами и отчаянно начала задавать вопросы, взгляд Элис остался прикованным к тому месту, где только что стоял Том. Тот день был сущим хаосом; дети кричали и плакали, Кэти пришлось увести их, чтобы они не пялились на тело миссис Шарп... Элис, после того как Кэти дала ей пощечину, выведя ее из оцепенения, побежала в ближайший полицейский участок. А вскоре после этого прибыли двое полицейских и машина скорой помощи. Тело миссис Шарп увезли, полицейские задавали ей вопросы, и она рассказала то немногое, что видела, но не смогла упомянуть Тома. Но что-то сжимало ее сердце страхом, и в ту ночь она впервые намеренно вторглась в частную жизнь братьев Риддл. Она должна была знать. За эти годы она позволила случиться многим вещам, она защищала мальчиков во многих отношениях, но убийство – как бы сильно она ни любила Тома - было тем, на что она не могла закрывать глаза. Как бы сильно это ни ранило ее, она была готова сдать его полиции, если узнает, что Том был причиной смерти миссис Шарп. После того, как скорая помощь увезла тело миссис Шарп, а детям было приказано разойтись по своим комнатам и оставаться там, Элис последовала за Томом и Гарри на разумном расстоянии, чтобы ее не обнаружили. Она увидела по выражению лица Гарри - когда мальчик крепко взял Тома за руку и потащил его за собой - Гарри определенно собрался расспросить брата, как только они окажутся одни. Когда они закрыли за собой дверь своей спальни, Элис прижалась ухом к двери. Сначала в спальне, казалось, воцарилась напряженная тишина. Затем послышался шаркающий звук, как будто один из мальчиков сел на кровать. И, наконец, она услышала голос Гарри, низкий и тихий. Внутри комнаты семилетний Гарри стоял перед своим братом, который безмятежно развалился на своей кровати, глядя на него одновременно с ожиданием и вызовом, губы Тома изогнулись в легкой ухмылке. - Ты сделал это? - пропищал маленький Гарри, прикусив нижнюю губу, когда он пронзил своими ярко-зелеными глазами Тома. - Сделал что? - протянул Том с намеком на насмешку, приподняв бровь. - Ты знаешь о чем я, - нетерпеливо огрызнулся Гарри, пыхтя и беспокойно проводя пальцами по своим непослушным волосам. Он сердито посмотрел на него и хрипло прошептал себе под нос, - Убил ее. Ты это сделал? Изогнутая бровь Тома поднялась еще выше, хотя ухмылка, казалось, расползлась по его лицу, подчеркивая бесстрастный тон его голоса, когда он сказал, - Почему ты думаешь, что я имею к этому какое-то отношение? Ты слышал полицейских. Это был несчастный случай. Гарри прищурился, глядя на него, ясно видя, что над ним насмехаются, - Ты вышел из игровой и сказал мне что пойдешь в нашу комнату за книгой, помнишь? Ты не вернулся, и через несколько минут после этого, - он слегка вздрогнул, а его расфокусировался на мгновение, - Мы услышали этот... Этот крик. А потом мы выбежали и увидели миссис Шарп, - мальчик замолчал, не в силах описать то, что увидел, о том, как она выглядела... Ее голова и конечности были так странно вывернуть. Гарри снова вздрогнул и тяжело сглотнул, прежде чем непреклонно пригвоздить брата взглядом. Том громко усмехнулся, пренебрежительно махнув рукой, - Я не могу поверить, что ты обвиняешь меня... - он покачал головой, а затем коротко сказал, - Я действительно видел, что произошло, но я не имел к этому никакого отношения. Я выходил из нашей комнаты, когда увидел миссис Шарп в коридоре, - он бросил на Гарри презрительный взгляд и продолжил, - Она прятала свои бутылки с джином. Ты знаешь, где, в том шкафу для метел, которым она пользуется. И она была пьяна. Я видел, как она делала первые шаги вниз по лестнице, а потом потеряла равновесие и упала вниз. Вот и все. Гарри глубоко выдохнул, на его лице было явное облегчение, когда он потер глаза под очками. В следующую секунду он плюхнулся на противоположную кровать, расслабляясь и ухмыляясь Тому. - Возможно, если бы я достаточно быстро подбежал к ней, - начал говорить Том с задумчивым выражением лица, не высказываю никакого раскаяния, - То смог бы схватить ее, до того как она упала... Гарри прикусил губу, но ничего не сказал на это. Он просто бросил взгляд на своего брата и пожал плечами, - Теперь это не имеет значения. Том широко ухмыльнулся ему, - Верно. За закрытой дверью Элис – как и Гарри до нее, несколько секунд назад - выдохнула с облегчением. Благодаря Бога за то, что Том действительно был невиновен. Ее огорчало и разочаровывало, что мальчик не сделал все возможное, чтобы спасти миссис Шарп от смертельного падения, но вряд ли это было преступлением. Таким образом, с чистой совестью Элис перестала их подслушивать и удалилась в свою комнату. Однако в спальне братьев Риддл на этом дело не закончилось. Когда он услышал, что звук шагов становится все тише, глаза Тома оторвались от их закрытой двери, и он ухмыльнулся, вставая на ноги. Он быстро двинулся вперед, пока не навис над Гарри; нависая, заставляя испуганного и широко раскрывшего глаза Гарри откинуться на спинку кровати, опираясь на локти. - Ч-чт-что? - заикаясь, пробормотал Гарри, озадаченный странными действиями своего брата и каким-то зловещим блеском в темно-синих глазах Тома. - Что, если я сейчас скажу, что не дал тебе всей правды? - сказал Том, его ухмылка стала шире, когда на лице Гарри появилось озадаченное выражение. Он наклонился еще ниже, его нос почти касался носа Гарри, когда он тихо прошептал, - В тот момент я не выходил из комнаты. Я уже шел по коридору. Миссис Шарп стояла ко мне спиной и не видела меня. Когда она споткнулась, я был всего в шаге от нее. Мне нужно было всего лишь протянуть руку. Но я этого не сделал. Он сделал короткую паузу, прежде чем его глаза заблестели, почти лихорадочно. Облизнув губы, он тяжело выдохнул, - И мне понравилось смотреть как она падает и слышать ее крики. И когда она упала, я просто смотрел на нее и ждал пока она умрет. Это заставило меня почувствовать себя счастливым. Гарри уставился на него с открытым ртом и широко раскрытыми глазами, его сердце сильно и быстро колотилось в груди, дыхание сбивалось. Том бросил на него быстрый взгляд, прежде чем резко отстранился и встал во весь рост, - Что ты теперь скажешь? Гарри еще немного разинул рот, а затем моргнул - не совсем уверенный в том, о чем его спрашивали. Наконец, он быстро сел на своей кровати, а затем нахмурился, взглянув на брата, но продолжая молчать. Жесткое выражение появилось на красивом лице Тома, когда он скрестил руки на своей маленькой груди, его глаза сузились и пригвоздили Гарри, потребовав, - Ну? Ты собираешься что-нибудь с этим делать? Гарри нахмурился еще сильнее, когда посмотрел на свои колени, его пальцы раздраженно играли с подолом рубашки. Теперь он действительно понимал, чего хотел его брат. Это был не первый раз, когда Том испытывал его таким образом. Всегда, когда Том делал что-то, что Гарри считал неправильным, брат хотел увидеть его реакцию. Том хотел посмотреть, отвернется ли Гарри от него или примет то, что он сделал. Гарри никогда не понимал этого – потребность Тома в том, чтобы он успокаивал его. Как будто Том думал, что их отношения как братьев были слабыми и легко разрушимыми – как будто Том боялся, что это может быть так, а также боялся, что из-за этого Гарри может отвернуться от него, если Том зайдет слишком далеко. Но Гарри никогда этого не сделает, и он не мог понять, как Том уже этого не знал, поскольку он неявно ожидал такой же преданности от Тома и знал, что у него она тоже есть. - Я не донесу на тебя, - наконец сказал Гарри твердым тоном, несмотря на настороженность, которую он почувствовал из-за признания Тома - что его брату нравилось наблюдать, как миссис Шарп ломала себе кости, падая, и слышать ее крики ужаса… Гарри покачал головой сам себе. Это не имело значения. Это наполнило его опасениями, и он не мог понять, как, черт возьми, Тому могут нравиться такие вещи, но Том был его братом. Он всегда принимал Тома таким, какой он есть, со всеми его странными причудами и всем прочим - а у его брата их было много. И Том принял его, даже если он много жаловался на его громкость, болтовню и нытье. Глаза Тома сузились до щелочек, его поза не изменилась, когда он впился взглядом в Гарри еще более пристально, чем раньше. Его губы искривились, когда он язвительно усмехнулся, - Она умерла, потому что я ничего не сделал. С таким же успехом я мог бы толкнуть ее, нет? Это почти одно и то же, не так ли? - Может быть, - пробормотал Гарри, отводя от него взгляд, с намеком на беспокойство, возникшее из-за настойчивости Тома. - И что? - нетерпеливо выпалил Том, явно ожидая, что Гарри скажет что-то еще - возможно, обругает его, или отчитает, или скажет, какой он ужасный и чудовищный. Маленький Гарри свирепо нахмурился на него и раздраженно огрызнулся, - Да ничего! Она мертва, а я собираюсь спать! И с раздражением он откинул простыни в сторону и запрыгнул под них - в своей повседневной одежде, в ботинках и все такое - мгновенно перевернувшись, чтобы повернуться спиной к Тому. Когда он крепко зажмурился, желая себе заснуть как можно быстрее, он услышал, как Том презрительно фыркнул. И все же его брат казался удовлетворенным, поскольку больше не настаивал на этом вопросе. Несколько минут благословенной тишины заставили Гарри поверить, что его, наконец, оставят в покое. Однако он услышал, как его брат снова заговорил, но это был тихий, приглушенный шепот. - Нам больше не придется беспокоиться о Дженкинсе. Вот почему я это сделал, - Гарри не понимал, что имел в виду его брат, пока не прошло еще два дня. И сама Элис останется в неведении о том факте, что события после смерти миссис Шарп развивались именно так, как ожидал и планировал Том. Действительно, два дня спустя человек из правительства посетил приют, а затем задавал вопросы по соседству. В конце концов, мужчина предложил Кэти должность надзирательницы, которую она приняла с большим апломбом, к большой радости Элис. - Как плохо все его знают! - горько проворчала Кэти Элис о своем ужасном муже после того, как человек из правительства сообщил, что это благодаря благоприятным отзывам о ее уважаемом муже со стороны жителей района, а также долгих годов службы Кэти в приюте, которые побудили его выбрать ее в качестве новой матроны. Первой мерой миссис Коул в качестве надзирательницы приюта Святого Иеронима было увольнение мистера Дженкинса, что было встречено всеобщим ликованием. Один маленький мальчик, в частности, посмотрел на своего брата с внезапным пониманием в широко раскрытых зеленых глазах, полными любящего восхищения и благодарности. На зарплату мистера Дженкинса Кэти позволила себе нанять двух новых сиделок – молодых соседских девушек, которые мгновенно вписались в приюте, своими милыми нравами очень похожие на Элис. И таким образом, вся их жизнь изменилась к лучшему, даже если Элис слышала, что мистер Дженкинс все еще живет по соседству и теперь работает в доках. Что вызвало некоторые проблемы, так это то, что обиженный, одиозный человек начал сильно пить, проводя вечера в пабе, где он рассказывал всем, кто хотел слушать, что его уродство было виной братьев Риддл. Действительно, у тех, кто забыл о бреднях отца Патрика, теперь была причина вспомнить об этом еще раз, и на этот раз, это ударило и по Гарри. К болезненному разочарованию Элис, она увидела, как на Тома снова смотрели с настороженностью и неприязнью, и как даже некоторые бросали такие взгляды на Гарри. И она видела, что, хотя на Тома это совершенно не повлияло, или казалось, что это так, в обычно веселых зеленых глазах Гарри появилась тень обиды. С другой стороны, в жизни мальчиков появилось положительное влияние. Действительно, связь мистера Роберта Хатчинса не только с Элис, но и через нее с приютом в целом и с мальчиками Риддл в частности, углубилась. Это началось в тот день, когда подозрения Кэти - относительно всех случаев, когда Элис брала Гарри с собой в магазин за продуктами - достигли пика. В тот день Кэти последовала за ними, и ее губы поджались, когда она увидела, как они входят в магазин мистера Хатчинса. Не очень удивленная, поскольку до нее уже доходили недоброжелательные слухи об этом, миссис Коул пронеслась внутрь магазина. Ее глаза сузились, когда она увидела Элис, уютно болтающую с мистером Хатчинсом, в то время как маленький Гарри играл с какими-то игрушками на полке. Кэти протопала к ним, застав их врасплох, а затем напугав, когда прогремела, - Мерзкие языки уже болтают, и я этого не потерплю - у Элис хорошая репутация, которую нужно поддерживать! Если ты хочешь продолжать встречаться с ней, ты сделаешь это должным образом! - Кэти! - пронзительно воскликнула Элис, совершенно подавленная. Элис знала, что ее подруга присматривала за ней, как старшая, заботливая сестра, даже если между ними было всего два года разницы в возрасте. И она также знала, что Кэти боялась, что она совершит ту же ошибку, что и подруга, выбирая мужа. Тем не менее, лицо Элис покраснело, и она бросила на мистера Хатчинса извиняющийся взгляд, пытаясь схватить Кэти, чтобы оттащить ее. Но ни один из них не обратил на нее никакого внимания. Мистер Хатчинс на мгновение развеселился, хотя у него хватило ума стереть это выражение со своего лица в тот момент, когда Кэти нахмурилась. - Под надлежащим присмотром, - продолжила Кэти тем же строгим тоном, многозначительно бросив взгляд на маленького Гарри, который к тому времени таращился на ссорящихся взрослых, - Не ребенка, а моим. Мистер Хатчинс мгновенно поднял руки в жесте капитуляции, легкая улыбка тронула его губы, когда он откровенно сказал, - Я готов соблюдать ваши правила и открыт для предложений. Кэти на мгновение казалась пораженной, явно не ожидая такой легкой победы. Она пристально смотрела на него, как будто меняя свое прежнее мнение об этом человеке. Наконец ее плечи расслабились, и она коротко сказала, - Очень хорошо. Я даю тебе разрешение навещать Элис в приюте по вечерам – после того, как ты закроешь свой магазин, если захочешь. Роберт Хатчинс, или Боб, как называл его Гарри, сразу же согласился, более чем с радостью, обменявшись улыбками с Элис. И так случилось, что этот человек стал постоянным гостем в приюте. Он не только играл с детьми и помогал Элис с ее делами по дому и ремонтировал то, что надо было починить, но и дарил маленькие подарки для детей - последним из них было радио. Он даже нашел решение проблемы, с которой однажды столкнулась Элис. Действительно, она замечала, что ее сказки больше не удовлетворяют детей. Девочки, казалось, все еще наслаждались ими, но мальчики потеряли интерес, даже Гарри. Она была немного сбита с толку, и именно Роберт усмехнулся, сказав, - Они взрослеют, Элис. Им нужно что-то с большим количеством приключений и сражений. Я думаю, что у меня есть как раз то, что нужно. Его ясные голубые глаза заблестели и на следующий день он прибыл в приют с двумя книгами в руках: "Илиадой" и "Одиссеей". Элис разинула рот. Она слышала о них, и действительно, однажды она даже попыталась прочитать одну из них, но обнаружила, что архаичная поэзия невозможна для ее понимания. Сначала она подумала, что, возможно, этот человек сошел с ума. Тем не менее, он не читал из книг, а использовал их в качестве справочной информации, поскольку начал рассказывать истории своими словами, легко понятными любому ребенку. Так получилось, что по вечерам, пока Элис рассказывала истории девочкам, Роберт развлекал мальчиков. Гарри вскоре стал поклоняться мистеру Хатчинсу и мальчик не мог перестать лепетать и просить рассказать больше об Улиссе и его приключениях с циклопами, сиренами, шестиглавым чудовищем Сциллой и богиней-ведьмой Цирцеей, или о вмешивающихся греческих богах и их ссорах, или об Ахиллесе и его добром друге Патрокле, царе Агамемноне и его брате Менелае, Парисе и его возлюбленной Елене... Вскоре после того, как эта традиция зародилась, Роберту пришла в голову еще одна блестящая идея. В те месяцы он расширял свой бизнес. Дела его магазина шли очень хорошо, и он смог позволить себе купить два подержанных универсала Ford Model A, с помощью которых его магазин мог доставлять свои товары и продукты питания прямо в дома и другие магазины. Однажды поздним вечером, когда Элис, Кэти и Роберт выпили несколько чашек джина в кабинете Кэти, он задумчиво предложил, - У меня есть старый друг, который живет в двух часах езды отсюда - мы вместе работали на фабрике на Севере. Сейчас он живет и работает в очаровательном городке на берегу моря и он просто обожает детей. Мы могли бы все вместе навестить его в один из выходных, и дети могли бы поиграть на пляже. Я могу вести один фургон и я могу попросить одного из моих парней вести другой, мы должны поместиться в них... Еще как-нибудь, в другой месяц, мы можем свозить детей в деревню. Свежий воздух пойдет им на пользу. И Элис, и Кэти с готовностью согласились. Действительно, даже Кэти неохотно прониклась симпатией к этому мужчине. С тех пор, по крайней мере два раза в год, детей из приюта возили в Саутенд-он-Си, где их всегда тепло встречал друг мистера Хатчинса, старый Джон Брайс. В солнечные дни сын старика, двадцатиоднолетний Фрэнк Брайс, брал их с собой на берег. В тех случаях Роберт брал на себя обучение мальчиков плаванию и даже Том Риддл принимал в этом участие – с безрадостной решимостью, которую он применял, чтобы овладеть любым навыком, который, по его мнению, мог быть полезным, даже если это не было источником радости и удовольствия, как для других мальчиков. На закате, прежде чем отправиться обратно в Лондон, они обычно пили чай с печеньем в маленьком коттедже старого Джона, все в тесноте, а мальчики окружали старика, сидя, скрестив ноги, и нетерпеливо побуждали его рассказывать им истории о том, как он был солдатом и сражался в Великой Войне. Элис испытала сильное искушение положить этому конец, когда старик рассказал неприкрашенные подробности о жизни в окопах на Западном фронте, о вшах, крысах и болезнях, голоде и отчаянии, о смерти товарищей и всех других видах информации, которые, по ее мнению, не предназначались для ушей любого ребенка. Роберт остановил ее, положив руку ей на плечо и прошептав, - Пусть мальчики услышат об этом. Пусть они увидят войну в ее грубой и жестокой реальности. Нехорошо нянчиться с ними, Элис. Однако, судя по выражениям лиц мальчиков, ей показалось, что они не воспринимают это всерьез. Действительно, они выглядели так, как будто им рассказывали о великих, фантастических приключениях. - Сколько немцев ты убил? - затаив дыхание, пропищал Гарри, его глаза сияли от поклонения герою и восхищения, когда он смотрел на этого человека. Элис поджала губы, ей совсем не понравился поворот в разговоре. Последнее, что детям нужно было слышать - это о крови и убийствах, о потрошении солдат, попавших в ловушку из колючей проволоки, о смерти от удушья от ядовитых газов, о расчленении, вызванном фугасами и пулеметами. - Подожди, - сказал ей Роберт, останавливая ее от очередного вмешательства. - Старина Джон - рассудительный человек, вот увидишь. На вопрос Гарри старик выплюнул свой жеванный табак, его морщинистые старческие глаза обвели аудиторию, когда он сурово прогремел, - На войне нет ни чести, ни веселья, ребята! Нет ничего благородного в убийстве другого человека. Война – это не что иное, как бессмысленная смерть - победителей нет! Война означает, что таких парней, как я и как ты, когда вырастешь, посылают на смерть из-за жадности и жажды власти политиков! Мальчики выглядели тогда должным образом наказанными, большинство из них опустили головы и съежились, хотя после короткой паузы маленький Гарри продолжал своим звонким голосом, - Но скольких ты убил? На это Элис бросила на Роберта хмурый взгляд, на что он ответил, пожав плечами и криво усмехнувшись, - Ну что ж, мальчики есть мальчики. Я был таким же в том возрасте. Когда они станут старше, они поймут. К счастью для Элис, Том тогда решил задавать вопросы. Он был единственным мальчиком, который, казалось, не испытывал особого благоговения или интереса к знаниям о сражениях и битвах. Вместо этого он хотел узнать о причинах войны, о закулисных политических маневра. Роберт ему тогда ответил. Даже если в те дни этот человек был маленьким мальчиком, было ясно, что позже он изучит этот вопрос подробнее. И тогда Элис увидела что в глазах Тома зарождалось неохотное уважение. Как часто случалось, когда кто-то получал привязанность и внимание Гарри, Том всегда хмурился каждый раз, когда Роберт проводил время с его братом. Но с того дня, когда и Том, и Роберт обнаружили, что у них схожие интеллектуальные интересы, Том, казалось, стал терпимо относиться к присутствию этого человека в своей жизни и жизни своего брата. Действительно, после того дня Роберт начал приносить в приют книги и газеты для Тома, и он начал проводить время наедине с мальчиком, обсуждая бог знает что. Казалось, у них образовалась какая-то хрупкая, робкая связь, точно так же, как у Роберта с Гарри она была более глубокая. Тем не менее, хотя Элис была счастлива, когда увидела что Роберт любит братьев Риддл так же сильно, как и она, у нее и Роберта были совершенно разные мнения о том, как следует воспитывать мальчиков и из-за этого случались казусы. Первый был, когда Роберт узнал об увлечении Гарри автомобилями, которое с годами только усилилось. И когда мужчина решил использовать несколько выходных, чтобы научить Гарри водить машину, Элис воспротивилась этому – беспокоясь о безопасности мальчика и считая, что он слишком мал для этого. В конце концов, она смягчилась, но, тем не менее, ей это не понравилось. Они использовали один из универсалов Роберта, Гарри сидел на коленях у мужчины, когда они ездили по окрестностям, мальчик визжал от радости и махал прохожим, его короткие ноги болтались поверх ног Роберта, не доставая до педалей, но, тем не менее, направлял машину одной маленькой рукой, в то время как вторая держала ручник. Второй случай произошел, когда однажды поздним вечером, после рассказывания историй, когда детям было приказано разойтись по своим комнатам на ночь, Гарри подошел к ним. - Ты можешь научить меня драться? - он спросил Роберта, глядя на него с нетерпеливым ожиданием и широко раскрытыми невинными зелеными глазами, которые могли заставить любого сделать что угодно. Однако Элис заметила быстрый косой взгляд, который Гарри бросил на Денниса Бишопа, когда старший мальчик выходил из игровой комнаты, и ее губы сжались в тонкую линию. В течение некоторого времени ей казалось, что Деннис перестал издеваться над Гарри. Действительно, по какой-то причине старший мальчик опасался пытаться сделать это; казалось, он даже боялся находиться рядом с Гарри или Томом. Но этот мирный период длился всего несколько лет. В последнее время она ловила Денниса на том, что он ставил Гарри подножку или больно дергал его за волосы, или оскорблял его. Она всегда отчитывала старшего мальчика, особенно резко и строго. И хотя ей было ясно, что ее слова не произвели особого эффекта на Денниса, просьба Гарри могла привести только к дальнейшим неприятностям. - Ни в коем случае! - отрезала она, не дав Роберт и шанса заговорить первым. - Почему бы и нет, - вмешался Роберт, лучезарно улыбаясь маленькому Гарри и совершенно игнорируя ее сердитое выражение лица. Он взъерошил буйную копну волос мальчика, заговорщически ухмыляясь ему, - Я могу научить тебя боксировать - драться на кулаках. Согласен? - Да! - воскликнул Гарри с крайне взволнованным выражением лица и довольным, озорным блеском в зеленых глазах, который не мог предвещать ничего хорошего. И с этими словами маленький мальчик радостно вернулся к своему брату, чтобы они могли вместе покинуть игровую комнату. Элис мгновенно повернулась к Роберту, но мужчина поднял руку, останавливая все, что она хотела сказать, чтобы высказать свое мнение. - В его возрасте я тоже был самым маленьким. Я должен был научиться защищаться от хулиганов. Ты не сможешь защитить его от этого - в долгосрочной перспективе это принесет ему больше вреда, чем пользы. Пусть они дерутся и сами решают свои проблемы между собой. Элис не согласилась с ним в этом вопросе, но, как это часто случалось, Роберт – так же, как и Гарри – обладал сверхъестественной способностью убеждать ее практически в чем угодно. Несколько месяцев спустя, в течение которых Роберт преподавал Гарри свои уроки того, как сражаться как "мужчина", Элис увидела последствия этого. Однажды вечером, когда Кэти была заперта в своем кабинете, работая над счетами приюта, а Элис и две молодые воспитательницы готовили ужин для детей, они услышали громкие крики, доносившиеся из игровой комнаты. Роберт был с ними, помогал им, и он вскочил на ноги со смутной улыбкой на лице, когда сказал, - Оставайтесь здесь, я посмотрю что там творится. И прослежу чтобы никто никого серьезно не поранил. Мужчина, очевидно, догадывался о том, что происходит, и явно ожидал этого. Элис недовольно нахмурилась, но позволила Роберту позаботиться об этом, поскольку у нее самой было полно забот о том, чтобы куриная запеканка, которую они готовили, не подгорела в духовке. Двадцать минут спустя, когда Элис уже собиралась вытереть руки о фартук, чтобы пойти в игровую комнату и решительно положить этому конец – поскольку ободряющие крики и вопли детей становились только громче - в доме внезапно воцарилась тишина, а затем раздались звуки слабых поздравительных возгласов. Несколько мгновений спустя Роберт вернулся на кухню, положив одну руку на плечо Гарри, с выражением гордости на лице. Элис же открыла рот от ужаса, когда увидела мальчика - прекрасное лицо Гарри было сплошь покрыто синяками, волосы пропитались потом, пухлые губы кровоточили, а один из глаз распух так сильно, что почти не видел и был покрыт желтыми и черными синяками - Я выиграл, Элис! - гордо заявил Гарри, подбегая к ней, заметно прихрамывая на одну ногу. Затем он пристально посмотрел на Роберта, - Так ведь, Боб? Деннис выглядит намного хуже чем я, верно? - Это точно, - сказал мистер Хатчинс, тепло улыбаясь мальчику и похлопывая его по спине, - Ты теперь взрослый парень. Так храбро дрался. Гарри засиял от счастья, а затем снова повернулся к Элис. Он широко улыбнулся ей, показывая широкую щель между зубами. Затем он поднял открытую ладонь с маленьким белым зубом, лежащим в середине нее и серьезно спросил, - Эм, ты можешь приклеить его обратно? Элис чуть не упала в обморок. Роберт тем временем усмехнулся, а затем нежно взял мальчика за подбородок, чтобы осмотреть его рот, и наконец сказал, - Это молочный зуб. Не волнуйся, Гарри, коренной еще вырастет. Маленький Гарри кивнул, по-видимому, не слишком заботясь о том, отрастет зуб или нет, но он осторожно положил в его карман, как драгоценный трофей, символизирующий его победу и переход во взрослую жизнь. Затем Элис, наконец, собралась с мыслями и рявкнула приказ двум воспитательницам отвести Гарри в его комнату и заняться его ранами, а также сделать то же самое с Деннисом Бишопом. Когда они ушли, она сразу же высказала Роберту все, что она об этом думала. Тем не менее, несмотря на то, что они не сходились во мнениях по таким вопросам, Элис знала, что он был именно тем мужчиной, который ей нужен. Однажды, когда Элис отвлекалась наблюдением, как Роберт разыгрывает битву между принцем Гектором Троянским и Ахиллесом - Гарри играл Ахиллеса, сияя от счастья и визжа от радости, когда они притворно сражались палками вместо мечей - она знал, что полностью и безвозвратно влюбилась в этого человека. И каким-то образом они начали говорить о себе как о паре. И в какой-то момент они открыто начали обсуждать возможность своего брака и свои взгляды на будущее. - Я могу обеспечить тебе хорошую жизнь, - сказал ей Роберт, нежно баюкая ее руки в своих больших ладонях, однажды, когда они оказались одни на кухне, - И я также могу обеспечить хороший дом для мальчиков. Элис ахнула, затуманенными глазами уставившись на него и увидев любящее выражение на его красивом лице. Тогда ей стало ясно, что он видел тоску в ее глазах, когда она наблюдала, как он общается с Томом и Гарри - что он уже знал, о чем она мечтала. - Они оба по-своему экстраординарны, - продолжил Роберт, затем одарив ее теплой, понимающей улыбкой, - И я уже люблю их, как отец люблю. Мы оба можем обеспечить им хорошую домашнюю жизнь. После того, как мы поженимся, мы сможем усыновить их, а затем у нас могут быть другие, собственные дети. После этого Элис пребывала в состоянии вечной радости, ходила по облакам, напевала песни и была в таком приподнятом настроении, что, казалось, ничто не могло испортить ей его. Однако все это начало рушиться, когда Австрия была присоединена к Германии. - Это нарушение Версальского и Сен-Жерменского договоров! - гневно прогремел Роберт в таком яростном состоянии, в каком Элис его никогда не видела, - И никто ничего с этим не делает - они позволяют нацистам делать все, что они хотят! Даже Черчилль ничего не делает - я ожидал от него большего! Он сердито провел пальцами по волосам и выплюнул, - В прошлом году Черчилль сказал, что, если бы ему пришлось выбирать между коммунизмом и нацизмом, он выбрал бы коммунизм, но сейчас он сам противоречит своим же словам! Лига Наций выступила против вторжения Японии в Маньчжурию, однако Черчилль отнесся к этому благосклонно, потому что, по его словам, японцам угрожает Советская Россия, с одной стороны, и "хаос" распространения коммунизма в Китае - с другой. Теперь японцы подписали пакт с Германией и захватили Шанхай и Нанкин, убив сотни тысяч китайских мирных жителей. А Черчилль закрывает на это глаза, и до недавнего времени он даже восхвалял Муссолини. И он говорит, что испанское республиканское правительство - это коммунистический фронт, и он хвалит Франко за то, что тот развязал там гражданскую войну. А теперь он ничего не делает с Австрией! Элис уставилась на него, разинув рот, не понимая, чем Роберт так возмущен и разгневан, и, заикаясь, пробормотала, - Но австрийцы проголосовали за... - Не будь наивной, девочка! - раздраженно рявкнул Роберт, - Их голоса ничего не значат - они уже были захвачены нацистскими войсками! Элис решила не спорить об этом. Действительно, она больше не разделяла его мнение о некоторых его взглядах. Для начала, за последние пару лет она не видела в газетах упоминаний о том, что евреев, гомосексуалистов и другие виды меньшинств преследуют в Германии и вывозят неизвестно куда. Об этом не было сказано ни слова. Таким образом, она пришла к убеждению, что Роберт и его друзья-коммунисты, должно быть, ошибались в своих подозрениях. Конечно, если бы что-то подобное происходило в Германии, все бы уже знали об этом! В конце концов, газеты действительно много писали о Сталине и лагерях принудительного труда, которые он создал, осуждая этого человека за это и за целый ряд других вещей. Убеждения Роберта теперь казались ей нелепыми теориями заговора и она жалела, что не может убедить его перестать посещать тайные коммунистические собрания - эти люди только забивали ему голову бессмысленными идеями. Вскоре после этого пришло известие о том, что Германия оккупировала какой-то регион Чехословакии, о котором она никогда раньше в своей жизни не слышала. В тот день, когда Роберт посетил приют, он попросил разрешения поговорить с ней наедине. На его лице было очень серьезное, странное выражение; каким-то образом он выглядел удовлетворенным, но в тоже время печальным. - Я бы женился на тебе прямо сейчас, если бы мог, - сказал он ей, когда они остались одни, - Но каким бы я был эгоистом, если бы женился на тебе только для того, чтобы в следующую секунду бросить тебя и отправиться на войну, когда я не могу дать тебе никаких гарантий, что вернусь целым или даже живым. Я не хочу, чтобы ты была прикована к калеке, о котором тебе пришлось бы заботиться всю оставшуюся жизнь, и я бы не хотел, чтобы ты знала горе и печаль, которые приходят с вдовством. Я не могу жениться на тебе, пока война в Европе не закончится... - Но войны нет! - воскликнула Элис, совершенно сбитая с толку, обиженная и напуганная. Роберт покачал головой и тихо сказал, - Не говори глупостей, девочка. Теперь все видят, что немцев не устроит одна лишь Австрия. Теперь, когда они оккупировали Судетскую область, Великобритании и Франции придется принять меры. Они наверняка объявят войну Германии. Элис умоляла, рыдала и делала все возможное, чтобы переубедить его, но безуспешно. И все же ей было все равно, если ему придется идти на войну; она подождет и выйдет за него замуж, в каком бы состоянии он ни вернулся. Более того, втайне она надеялась, что ему вообще не придется идти на войну. Она надеялась, что, если до этого дойдет, британская армия не заберет его из-за отсутствия двух пальцев на одной из его рук - как он мог правильно держать пистолет или любое другое оружие, когда у него была такая инвалидность? Но она не могла быть уверена, что это сработает так, как она надеялась. Таким образом, в настоящее время она слушала радио с яростным напряжением, как делала последние пару недель, прикованная к хитроумному устройству каждую свободную минуту, которая у нее была. Она ждала новостей, которые определят ее жизнь. Их премьер-министр Невилл Чемберлен направил лорда Рансимена в Чехословакию, чтобы выяснить, сможет ли он добиться урегулирования ситуации между чехословацким правительством и немцами в Судетской области. Он вернулся, ничего не сумев сделать. И теперь все газеты и радиостанции строили предположения о том, что вскоре самому премьер-министру придется отправиться на личные переговоры с Гитлером. Для Элис, по ее мнению, это могло означать две вещи: что Чемберлен не достигнет соглашения, и, таким образом, Британия объявит войну, и она потеряет Роберта или ей придется ждать, чтобы выйти за него замуж, пока он не вернется; или что премьер-министр убедит Гитлера уйти из Судетской области и, таким образом, будет мир в Европе, и она сможет выйти замуж, усыновить мальчиков Риддл и вести счастливую жизнь. - ...герцог Виндзорский и его герцогиня, бывшая Уоллис Симпсон, дважды разведенная американка, которая стремилась стать нашей королевой и ради которой герцог отрекся от престола как король Эдуард VIII, были замечены в братании с нацистами... Элис раздраженно прикусила губу и выключила радио – очевидно, никаких новостей о предполагаемой поездке Чемберлена в этот день не поступало. Внезапно краем глаза она заметила что-то ярко-желтого цвета, привлекшее ее внимание. Мужчина? Она моргнула, глядя в окно. Начался сильный дождь и она плохо видела, но, должно быть, это было ее воображение. Снаружи никого не было. Внезапно громко зазвонил дверной звонок и Элис подпрыгнула от неожиданности. Сбитая с толку, задаваясь вопросом, кто, черт возьми, мог быть на пороге приюта в такой невежливый поздний вечерний час, она направилась ко входу и резко распахнула дверь. Затем у нее отвисла челюсть, и она просто вытаращила глаза. Перед ней было какое-то сликшом странное зрелище для одного человека - волнистые волосы и борода медно-красного цвета, доходящие мужчине до талии, костюм ослепительного канареечно-желтого цвета с... фиолетовыми полосками? И это определенно был бархат. Ее глаза скользнули по фигуре мужчины, когда она попыталась рассмотреть его. У него не было зонта, и все же этот бархат выглядел сухим… Мужчина откашлялся, и Элис подняла глаза, чтобы встретиться с его пристальным взглядом поверх очков, ее рот все еще был открыт. - Добрый вечер, - вежливо сказал мужчина, его глаза выглядели добрыми и на его лице появилось слабое выражение веселья, возможно, из-за ее реакции на него, - Я хотел бы поговорить с надзирательницей - миссис Коул, я полагаю. Она здесь? Элис все еще была сбита с толку и ошеломлена - все это ярко-желтое... - но не до такой степени, чтобы эксцентричная внешность мужчины не вызвала у нее несколько тревожных звоночков. Кто мог сказать, что этот человек не был каким-то сумасшедшим, возможно, жестоким. И у них в доме не было мужчины, который мог бы защитить их, как это мог когда-то сделать мистер Дженкинс - не то чтобы она хоть капельку сожалела о том, что этот отвратительный человек ушел. И если Роберт не придет к ней в этот вечер… Прикусив нижнюю губу от страха, ее руки сжали деревянную дверь, пока она дюйм за дюймом пыталась закрыть ее, прежде чем мужчина успел это осознать. Внезапно Элис почувствовала себя очень спокойной. И она покачала головой, хмурясь на себя. О чем она только думала? Очевидно, этот человек не представлял никакой угрозы. Она пристально посмотрела на него, не видя ничего, кроме голубых глаз, смотревших на нее в ответ, терпеливо и доброжелательно. - Да, конечно, - сказала Элис, когда наконец собралась с мыслями, широко распахивая дверь и жестом прося войти внутрь, - Проходите, пожалуйста. Когда мужчина вошел в коридор, она повернула голову в сторону, чтобы крикнуть через плечо, - Кэт... Миссис Коул, к вам посетитель! Она закрыла дверь и повернулась, чтобы посмотреть на него, спросив, - Ваше имя, сэр? - Мистер Дамблдор. - Некий мистер Дамб... - Дамблдор. - Точно, - сказала Элис, моргнув еще раз на странное имя, прежде чем снова закричала, - Эмм, мистер Дамблдор! - Впусти его! - донесся издалека приглушенный голос Кэти, звучавший так же озадаченно и любопытно, как и сама Элис, которая теперь смотрела на их неожиданного гостя. - Следуйте за мной... - пробормотала Элис, замолкая, когда повела его коридору. Когда они подошли к двери кабинета Кэти, она постучала один раз, а затем открыла ее, не дожидаясь ответа. Человек со странным именем и еще более странной внешностью поблагодарил Элис, прежде чем переступить порог. Элис распирало от любопытства и она обменялась взглядом с Кэти, но, тем не менее, закрыла дверь после того, как мужчина вошел в кабинет, и предоставила им уединение. * Кэти, сидевшая за своим заваленным бумагами столом, удивленно уставилась на стоявшего перед ней мужчину и несколько раз моргнула. - Добрый вечер, - сказал мужчина, чье имя Кэти не могла вспомнить, когда он сел на скрипучий стул перед ее столом, а затем протянул руку, - Меня зовут Альбус Дамблдор. - Э... - Кэти покачала головой, как будто очищая ее от паутины, а затем коротко пожала руку мужчине, прежде чем нахмурилась и начала что-то искать на своем столе, пробормотав, - У нас была назначена встреча? Я не помню... - Я отправлял вам письмо с просьбой о встрече и вы очень любезно пригласили меня сюда сегодня. Кэти моргнула, глядя на него, - Разве? - но потом вздохнула и перестала просматривать свой захламленный, заваленный бумагами стол, - Прошу прощения, я была очень занята и видимо забыла... - Не нужно извиняться, я понимаю, - сердечно сказал мужчина, пренебрежительно махнув рукой, - Я здесь, как я уже сказал вам в своем письме, чтобы обсудить Тома Риддла и... Гарри, и их будущее. При этих словах Кэти вскинула голову, чтобы пронзить его взглядом. Она сильно нахмурилась. Если бы она получила письмо о них, она бы наверняка вспомнила. - Я учитель, - продолжил мужчина - мистер Бамбл-Дамбл или как там его звали - спокойно смотря на нее, - В частной школе-интернате в Шотландии. Я пришел, чтобы предложить им там место. Их имена записаны в нашей школе с самого рождения... - Кто их зарегистрировал? - перебила Кэти, все еще хмурясь и озадаченно глядя на него, - Их родители? - Да, - ответил мужчина, кивая, - Оба их родителя так и сделали. - Оба? - слабо повторила Кэти, чувствуя, как ее охватывает волна предчувствия. О, она знала, что однажды это вернется, чтобы укусить их за задницу. Как она теперь объяснит, что они с Элис сделали? Как объяснить, что Гарри считал себя близнецом Тома Риддла? - Да, конечно, - Мужчина теперь тоже хмуро смотрел на нее. Кэти прочистила горло, неловко поерзала на своем стуле, а затем сказала, - Тогда вы знаете, кем были их родители? Мистер Бамблз выглядел встревоженным и пристально посмотрел на нее поверх своих очков-полумесяцев, - А вы нет? Альбус уставился на нее. Изможденная женщина перед ним выглядела взволнованной и нервной, а также настороженной и подозрительной. И она, казалось, была очень обеспокоена чем-то конкретным. Он был не из тех волшебников, которые любят накладывать заклинания на магглов, у которых по своей природе не было защиты от этого. И действительно, он всегда воздерживался от этого, когда это было возможно. Но текущие обстоятельства, казалось, требовали этого. Альбус незаметно вытащил палочку из кармана своих бархатных брюк и взмахнул ею, пристально глядя женщине в глаза, решив выяснить причину ее очевидного беспокойства. Мгновенно его невербальное заклинание Легилименции позволило ему увидеть воспоминание, всплывающее на переднем плане разума женщины - по-видимому, это был самый корень ее опасений. И без дальнейших церемоний он погрузился глубже в ее сознание. Воспоминание расплывалось перед его глазами, звуки и голоса эхом отдавались в ушах. Там была миссис Коул, выглядевшая на много лет моложе, и женщина, которая открыла дверь – кажется, ее звали Элис Джонс. На них кричала пожилая женщина… затем крик ребенка… топот их ног… ребенок на пороге… О, теперь он был заинтригован. Одеяло с изображением летающих снитчей. Детская одежда с вышитым словом "Гарри" и изображением движущегося львенка на ней. С этой одеждой не было никаких сомнений – мальчик по имени Гарри не был магглорожденным. Он должен был быть полукровкой, так как чистокровные родители не бросили бы его, если бы он не был сквибом. И это, очевидно, было не так, иначе книга Хогвартса не внесла бы его в список. А затем он увидел детскую с другим ребенком в колыбели... Ах, теперь он понял. Решение, которое приняли обе женщины. Причины, по которым это сделала Элис Джонс. Альбус вынырнул из мыслей миссис Коул и задумчиво нахмурился, размышляя о том, что делать. Наконец, он быстро решил оставить все как есть – он мог понять и посочувствовать чувствам мисс Джонс по этому поводу. И он сам увидит, что из этого вышло. Теперь, когда ему не терпелось увидеть мальчиков, он взял лист чистой бумаги со стола женщины и постучал по нему кончиком палочки, прежде чем передать его, - Вот. Я верю, что это все прояснит. Когда глаза миссис Коул уставились на листок бумаги, Альбус взмахнул палочкой в ее направлении и сказал глубоким, ясным голосом, - Риддлы зарегистрировали своих сыновей-близнецов в моей школе до несчастного случая, который унес их жизни. Небольшая корректировка памяти – необходимая ложь, подумал Альбус, поскольку в противном случае надзирательница могла решить сказать мальчикам правду, полагая, что Альбус это сделает. И он также предпочел бы, чтобы миссис Коул не поверила, что школа знала, кем были родители Гарри. Она, конечно, была проницательной и любознательной женщиной, что было неудобно - с наложенным им заклинанием у нее не было бы причин что-то подозревать или копаться в этом. Более того, если бы у него когда-нибудь была причина думать, что ради мальчиков они должны знать, что они не близнецы и не родственники, тогда это было то, что он мог легко исправить. Тем не менее, тайна личности родителей Гарри и решение, принятое опекунами относительно того, как его назвать, не объясняли, почему у мальчика не было фамилии в книге Хогвартса. Альбус был крайне озадачен. Глаза женщины остекленели, а затем она кивнула, - Кажется, все в полном порядке, - затем ее взгляд снова сфокусировался и она моргнула, прежде чем положить чистый лист бумаги на свой стол и дружелюбно улыбнулась, - Могу я предложить вам стакан джина? Дамблдор колебался. Ему не терпелось увидеть мальчиков как можно скорее, так как у него оставалось мало времени до того, как он должен был подготовиться к собранию Ордена. Однако, заметив тоскующий взгляд, который женщина бросила на свою бутылку джина, он кивнул и вежливо улыбнулся, - Спасибо. Я бы с удовольствием выпил один. Миссис Коул щедро налила им обоим, и Альбус воспользовался возможностью, чтобы спросить с легким интересом, - Что вы можете рассказать мне о мальчиках? - О близнецах Риддл? Кэти резко нахмурилась; в том, что она только что сказала, было что-то не так. Но в следующую секунду она стряхнула с себя странное чувство и осушила свой бокал. Она размышляла о том, что сказать ему о братьях. Возможно, как они родились, но… Ее лоб наморщился. Она ясно помнила о странной женщине и о том, как она родила Тома, но после этого она не помнила, чтобы рождался Гарри. Кэти устало вздохнула. Она, должно быть, устала больше, чем думала, и явно старела, если не могла это вспомнить.Она налила себе еще один стакан джина и выпила его одним глотком. На ее щеках появились два розовых пятна, и она задумчиво потерла лоб. Она могла бы рассказать ему о многих странных вещах, которые произошли: о паре, которая хотела усыновить Гарри, а затем выбежала из приюта, визжа от страха; или о том, как умер кролик Билли Стаббса и она увидела кусок ленты для волос, свисающий со стропил, и знала, что Том каким-то образом убил кролика и уж точно не "случайно наступив на него"; или как она задыхалась на грани обморока, а Том стоял там, наблюдая, и она знала, что мальчик был причиной этого, потому что они о чем-то спорили... Что-то, что она не могла вспомнить; или как окно миссис Шарп взорвалось без видимой причины, когда Тома наказывали, а Гарри был в комнате; или, возможно, как они нашли миссис Шарп лежащей со сломанной шеей и у Кэти были свои собственные темные подозрения по этому поводу, потому что Том не был в игровой комнате с остальными, когда это случилось; или просто как все дети, кроме Гарри, боялись Тома и не подходили к нему близко. Она могла бы сказать ему это и многое другое, но Гарри не заслуживал того, чтобы потерять шанс пойти в хорошую школу только потому, что его близнец оказался плохим. И Элис все равно никогда не простила бы ей, если бы Том упустил такую возможность. Ее подруга всегда хотела получения наилучшего образования, в частности, для Тома. И этот человек сказал, что его школа частная, верно? Это, конечно, должно было быть намного лучше, чем государственная школа по соседству. Более того, мистер Бандербор сказал, что это школа-интернат, так что это означало, что мальчики вернутся только на каникулы и она могла бы очень воспользоваться передышкой от того, что Том круглый год находится в ее приюте. Итак, она, наконец, остановилась на том, чтобы рассказать ему о самых безобидных, по сравнению с этим, событиях. - Эм, ну, - начала она, - Кое-что произошло... Ничего серьезного... Несколько лет назад подарки на дни рождения детей начали исчезать, если вы понимаете, что я имею ввиду... - Один из мальчиков - вор? - серьезно вмешался мужчина, выглядя совсем не довольным. - О, определенно не Гарри, я в этом уверена! - выпалила она, решительно качая головой, - И это происходило только в течение короткого периода времени, а затем прекратилось. А Элис даже нашла свой потерянный наперсток на кухонном столе, - затуманенными глазами она посмотрела на него и горячо сказала, - Гарри Риддл - очень хороший маленький мальчик - возможно, слишком энергичный, но у него милый характер. Том... Э-э, немного странный, но… Он вежливый. Она почувствовала как щеки покраснели больше от ее лжи, чем от алкоголя. А потом из ее горла вырвалась внезапная икота. Чувствуя себя еще более неловко под пристальным взглядом мужчины, который смотрел на нее так, словно собирался пронзить ее взглядом, она вдруг не захотела ничего больше, кроме как положить конец разговору. По какой-то причине этот мужчина теперь вызывал у нее настороженность. Кэти поднялась на ноги с удивительной устойчивостью и быстро подсказала, - Я полагаю, вы хотели бы увидеть их сейчас? - Очень, - сказал мужчина, тоже вставая. Она дошла до двери и открыла ее, испытав облегчение, когда обнаружила Элис, стоящую у противоположной стены коридора и ожидающую их. - Не могла бы ты отвести мистера Дамбертона в комнату близнецов Риддл? - сказала Кэти, удивляясь, почему подруга бросила на нее вопросительный взгляд, как будто та сказала что-то странное. - Конечно, - ответила ей Элис с теплой улыбкой. Кэти попрощалась с этим человеком, а затем заперлась в своем кабинете, желая как можно быстрее закончить свою дневную работу, так как по какой-то причине внезапно почувствовала головную боль. Когда Альбус Дамблдор поднимался по лестнице вслед за Элис Джонс, он снова использовал свою палочку в тот вечер, чтобы наложить на женщину то же заклинание, которое он наложил на миссис Коул.