паралогизм.

      — C'est pas Versailles ici! — раздается голос их дорогого друга в дверном проходе между кухней и залом. Эмма поднимает глаза на преступника, и.. даже не хочет ему вдарить. И прогнать не хочет. Она, по правде, только улыбается. Детектив не столько рада его видеть, сколько благодарна всему миру за жизнь. Ненависть, как таковая, исчезла, раздражения тоже не было. В конце концов, он здорово им помог сегодня. Не то чтобы Вудс сама до всего не догадалась.. Врет, конечно же не догадалась бы.              — Чего? — спрашивает Наиб, совершенно не смыслящий во французском.              — Здесь вам не Версаль, кажется, — перевела ему Вудс, спрыгнув в гарнитура на пол.              — На моей родине так говорят, когда включено слишком много света. А у вас и на первом этаже, и в зале, а сами на кухне сидите, — Джозеф тихонько приподнимает уголки губ, посмотрев на Эмму. Она выглядела иначе. Намного лучше, чем когда он заходил к ней с утра. Мешки под глазами, разумеется, никуда не исчезли, но ее глаза стали похожи не на сухую и жухлую траву, которую скосили пару дней назад, а на густое и зеленое, а главное живое, поле. Он, честно сказать, никогда не видел ее такой окрыленной в его присутствие. Он видел ее ужасно злой, раздраженной, уставшей, грустной, задумчивой, даже немного растерянной, но такой веселой и, он бы сказал, радостной — никогда. Девушка в это время обошла стол, подошла к холодильнику, хмыкнула, открыв его и, не обнаружив ничего интересного (алкоголь, разумеется), только воскликнула:              — Большо-о-ой братец! — она подошла к нему вплотную, слегка приподняв голову. Наиб же только удивленно повел бровью, после чего Вудс, угрожая ему указательным пальцем отчеканила, — Где мое чертово бухло?              — Мы будем пить?              — Ну, не знаю на счет вас, а я буду, — Она только отходит от него, потянувшись к верхней тумбе с ее бутылкой мартини на «черный день».              ДМ только лукаво улыбается, сделав шаг к Наибу. Тихо, пока Вудс разбирается с бокалами и стаканами, спрашивает старшего брата:              — Она всегда была такой? — на что Наиб, грустно улыбаясь с небольшим выдохом, отвечает:              — Ключевое слово — «была» — Субедар складывает руки на груди, после чего Вудс, поднимая стакан над своей головой, спрашивает:              — Я че, одна буду в пьяном угаре лежать на полу сегодня или кто-то таки составит мне компанию?              ДМ с лаской, с которой он почти всегда оглядывает Эмму, любезно соглашается провести вечер в компании двух детективов. Ему тут нравится. Маленькая квартирка, где постоянно кипела жизнь, где постоянно стоял гул из-за их разговоров, где жители апартаментов заботились друг о друге, даже не смотря на, казалось бы, вечные разногласия. В его поместье все не так. Жизнь кипела, но только из-за постоянной работы его слуг, светских приемов, от которых ему тошно, но полностью отказаться от них он не может из-за социального положения; гул из-за разговоров тоже присутствовал, но не потому что он говорил с кем-то по душам, а потому что в его поместье заключались всевозможные сделки и контракты; и заботились о нем не потому что действительно переживали, а потому что Джозеф ежемесячно выплачивал огромную зарплату каждому сотруднику. В огромном доме, в обществе, в кругу людей, в постоянной суматохе и в быстром потоке он чувствовал себя до глубины души одиноким. У него не было настоящих друзей или даже товарищей. Своеобразной Атлантидой для него стала эта квартирка на Бейкер стрит, даже если ему не всегда тут рады. Почти как дома, но за исключением пары вещей, которые сейчас вспоминать не очень хотелось.              Вудс разлила спиртное по бокалам, налив себе и Джозефу достаточно щедро, а вот Субедару, по его же просьбе, меньше половины. Кому-то все-таки завтра на работу. Не с самого утра, но всё же. Наиб всегда с удивлением наблюдал, как Эмма пьет, ведь она почти всегда допивает стакан залпом, даже не морщась. Об этом тоже надо будет с ней поговорить, но определенно не сейчас. Джозеф тут же спросил что-то на счет закусок, вроде сыра, например, но, как выяснилось позже, во всей этой суматохе Наиб забыл купить продуктов, а потому в их холодильнике сегодня повесилась мышь.              — На самом деле, — начала Вудс, прогнав уже второй стаканчик, — Я очень устала. Но в то же время, я так.. Рада? Определенно.              — Ну, знаешь ли, у кого еще останутся силы после целого дня беготни? — улыбнулся Джозеф, не заметив за собой, как перешел на французский. С ним такое случается. Стоит выпить хоть немного — голова способна думать только на родном языке, а речевой аппарат — воспроизводить все на нем же.              — А можно не переходить на иноземский? — возмущается Субедар уже второй раз за вечер.              — Вы такие смешные, — с ухмылкой бросает Вудс, на что ДМ и Наиб округлили глаза. Они? Смешные?              Сейчас все доходит до абсурда. Преступник, которого Леди Правда поклялась поймать, сидит у них в квартире, и помимо всего прочего пьет с ними. Сейчас все будто забыли о вражде, о ненависти, которую питали друг к другу, отставили в сторону социальное положение и просто наслаждались временем, которого у каждого осталось чертовски мало. Они не два детектива и преступник, а Эмма, Наиб и Джозеф, даже если насчет имени он соврал.              — Ты сама то, — улыбается Наиб, когда замечает, как Вудс расплылась на столе, изредка посмеиваясь.              — Я серьезная тетя, между прочим, — возразила Правда, еле шевеля языком. Что-что, а пьянеет она быстро, — Наи-иб, включи радио..              — У вас есть радиоприемник? — удивляется Джозеф.              — У Марии тут стоял. Мы так, иногда слушаем чего-то, — Радиоприемник стоял прямо на холодильнике. Субедар легко дотянулся рукой до кнопки включения, а после слегка настроил волну. Их любимая с Эммой радиостанция с какой-то фоновой музыкой и старыми песнями.              — Давно не видел, чтобы ими кто-то пользовался, — ДМ вслушивался в песню, которая играла с приемника. Что-то знакомое, — Это же Twisted Sister? Э.. — Он снова вслушивается в текст, пытаясь поймать ритм, — I believe in you?              — Мгм, — Кивает Наиб, наблюдая, как Эмма тихонько качается в такт.              — Буквально единственное, что мне нравится у них, — задумывается ДМ, — Не очень люблю глэм-металл.              — А что ты слушаешь? — почему-то интересуется Вудс, на что Джозеф почти с ходу отвечает:              — Группу Quenn люблю, Kiss, Рик Эстли прикольный, мм.. Джо Дассен нравится, — Эмма не знала, что ДМу нравится такая музыка.              — Почему ты слушаешь такое старье? — задает Эмма весьма категоричный вопрос.              — Потому что я сам старик, — смеется Джозеф, после чего поправляет челку, — У меня дома много виниловых пластинок, но я редко прям слушаю что-то..              — Виниловый проигрыватель? — удивляется Наиб, — А Эмма говорит, что я старпёр.              — Ну, я просто люблю винтажные штуки, — Улыбается ДМ. Разумеется, он слышал помехи, которые через раз издавал приемник, но в этом тоже есть какой-то шарм.              — Так, — Наиб вздохнул, а после потянулся, — Мне завтра на работу и я хотел бы выспаться, не нарушая режима, поэтому оставляю вас тут, — Он прошел мимо ДМа, наклонился и перешёл на шепот, дабы дать дружеский совет: — Проследи, чтобы она не налила себе больше, — Наиб все еще был в легком напряжении, когда общался с этим человеком, будто бы все не так просто, как они думают, но сейчас этот подозрительный тип — единственный, кто может держать Эмму в узде. Джозеф только кивнул, после чего Наиб нехотя удалился.              Эмма все это время только слушала приятную мелодию, а потом попыталась взять бутылку, но, вот незадача, она исчезла прямо у нее перед носом. Вудс удивленно посмотрела перед собой, увидев ДМа с алкоголем в руках. Он недовольно шикнул, поднялся со стула, а позже вытянул руку вверх, тем самым бутылка оказалась там, куда Правда не дотянется из-за своего роста. Она еле поднимается со стула, направляется к ДМу, но даже встав вплотную на цыпочках едва доставала до бутылки. Эмма нервничала и злилась, а Джозеф только посмеивался.              — Отда-а-а-а-ай, сука! — злым шепотом шепчет девушка, зная, что Наиб в этот раз точно убьет ее, если они будут мешать ему спать.              — Ты и так перебрала, — Он слегка уворачивается от ее небольших ударов кулаками, поставив бутылку на верхний ящик. Эмма обиженно отворачивается, а потом только вздыхает. Последний раз она сдалась ему. Девушка только обходит стол, а потом проходит на балкон.              ДМ только послушно последовал за ней. Это крытый балкон, окна которого выходили на дорогу. Вудс любила проводить тут время: курить с Наибом, просто сидеть тут в одиночестве и смотреть, как в этой суете машины носятся туда-сюда. Она встает к окошку, на пару минут зацикливаясь на машинках за окном, а потом тянется к низу футболки, дабы снять ее к черту. Но стоит ей поднять футболку чуть выше живота, Эмма слышит довольное «Хм» по правую руку, а потом только удосуживается поднять глаза на Джозефа, который, судя по всему, удивлен, но против не был.              — А я думал, наши отношения пока не перешли на данный этап, — Он отводит глаза, снова хитро улыбается, а потом слышит недовольный неразборчивый писк.              — Отвянь! — Правда возвращает футболку на место, снова зацикливаясь на пейзаже. Проходит минута тишины, которая никак не давила ни на одного из них, перед тем как Вудс спросила, — Есть сига?              — У тебя ни одно, так другое, — он тяжело вздыхает, — Сейчас нет.              — Бе-е-е, — протягивает Эмма, после чего замолкает, — Спасибо.              — А? — Он смотрит на нее удивленными глазами, после чего Правда еще раз уверенно и четко произносит слово благодарности. Сквозь зубы, бегло, запинаясь и прожевав слоги, но это все еще благодарность. Она уже говорила ему спасибо, но сейчас ему казалось, что она не отрывает его от сердца, не говорит с целью «лишь бы сказать», а .. действительно благодарна.              — Ты странный, — тут же выдает она, — Работаешь с нами, хотя тебе выгоды от этого ноль, постоянно трёшься около нашего дома, всегда на низком старте, даже если тебе совершенно неудобно приезжать. Я.. честно сказать, не знаю, зачем ты всем этим занимаешься. Но.. ты сегодня человека спас, — Она, уложив руки на подоконник, а после положив на них голову, только слегка приподняла глаза на него. Устала, бедная, спать хочет, — А я не думала, что ты на такое способен.              — Не радуйся сильно, — Он тоже тяжело вздыхает, поднимая глаза на небо, — Уговор наш помнишь? Найдем реального преступника, и я снова к злодеяниям вернусь.              — Да.. Ик.. Да, — Леди Правда икнула, ей точно не надо наливать сегодня, — Просто.. — Эмма замялась, на секунду задумавшись, а стоит ли ей вообще говорить о таком, после чего плюет на свои принципы и еле произносит, — Я ненавижу работать с кем-то в паре. В команде.. Я волк одиночка, я не люблю, когда над ухом кто-то жужжит. Даже Субедар первое время раздражал. И ты знаешь, как я отношусь к полицейским. Но.. —Она наконец-то оборачивается в его сторону, после чего ДМ слегка отпускается, дабы их глаза были на одном уровне. Почему она верит этим глазам? Почему она знает, что рано или поздно он ей соврет, обманет и поставит подножку, но все равно рассказывает ему о своих страхах? А ей больше некому. И сейчас ей на долю секунды показалось: «Он наш союзник». Когда минутная эйфория от решенного дела сменилась глубочайшей печалью без какой-либо на то причины, единственным человеком, который оказался рядом — это Джозеф, — Ты будто меньше всего меня бесил. Нет, конечно, ты меня выводишь из себя своим.. — Вудс оторвала руки от подоконника, показав на Джозефа, не зная как назвать то, что конкретно ее раздражает, — .. вот этим вот! Но.. Не знаю я. Ничего не знаю и знать не хочу, — осекается Эмма, снова не позволив чувствам выйти наружу.              Но Джозефу все ее слова были как бальзам на душу. Она ему действительно доверяет? Вау. Вот этого он точно не ждал. Слушая Вудс, он понимал ее на двести процентов и даже сквозь заплетающийся язык и невнятную речь смог понять, что она хочет донести. Возможно, она пьяна, возможно, она сейчас несет околесицу, которую на утро будет слезно отрицать до такой степени, что даже Джозеф ей поверит, но.. что если нет? Что если все, что она говорит сейчас — сущая правда, та правда, на которую даже ДМ смотреть не может.              Он хочет бесконечно смотреть только на одну правду.              — Вот ты правда смешная, — ДМ треплет ее по макушке, после чего Вудс обиженно отворачивается. В этой кромешной темноте он пытается разглядеть ее лучше. Лучше, чем когда он держал ее на руках, лучше, чем когда делал ей холодные компрессы, лучше, чем когда она вплотную к нему сидела в его пальто. Он замечает то, что девушка скрывает под рубашкой. ДМ видит старые синяки от шприцов, а также два или три никотиновых пластыря. Так она все-таки пытается побороть свои зависимости? Или ей все так же плевать на себя? — Ты.. Ты наклеила аж три пластыря, чтобы попросить у меня сигарету?              — Они работают на уровне психосоматики. Тип.. На том уровне никотиновой зависимости, что нахожусь я, мне уже мало что поможет, если у меня мотивации нет. Я думаю, что мне плавать на сиги, но я только делаю вид и пытаюсь обмануть себя. Даже три штуки мне не помогают. Просто.. — Она тяжело вздыхает. Определенно тяжело вспоминать, — Я чуть не убила себя один раз. Не хотелось бы внезапно двинуть кони из-за рака легких или еще чего. Но.. — Тут же осекается, понимая, что и так наговорила много, — Тебе то что?              И Джозеф промолчал. Пора уходить. Он тоже может сболтнуть лишнего и вот это уже точно не исправить. А сказать хотелось многое. Но лучше не сейчас. Сейчас она не воспримет его серьезно, скорее всего даже этот диалог она на утро забудет, но лучше не рисковать. Да и не хотелось лишний раз наступать на ошибки прошлого. Он наступал на одни и те же грабли как можно аккуратнее.              Но не слишком осторожно, если честно.              — Почему ты никогда не закрываешь черный ход?              — А, — Эмма повернулась спиной к подоконнику, поставив руки на него. Девушка слегка прогнулась в спине, после чего Джозеф услышал хруст, — У нас от него ключей нет, они только у Марии. И когда Наиб впервые с ночной смены вернулся, то мы поняли, что основная дверь мало того что скрипит, так еще и с моей комнаты супер слышно как она хлопает. Спать невозможно пиздец. Я и так заснуть не могу по ночам, а если у меня таки удается, то почти любой громкий звук — и все, я больше не усну. Поэтому он через задний заходит.              — Когда я пришел сюда первый раз я даже удивился.              — Да я могу дверь закрыть то, но только с внутренней стороны. И то.. Забываю, — Тяжело роняет Правда.              — Ладно, мадмуазель, приятно было поболтать, но мне пора бы уже домой, — Врет. Ему никуда не пора и уходить не хочется.              — Уходишь? Ну и пиздуй, — Эмма тяжело вздохнула. Ей тоже хотелось бы поспать. ДМ слегка кланяется, после чего уходит. Вудс снова одна стоит на балконе и думает, сидеть ей до утра опять или таки не мучать себя и лечь спать.              Скорее всего второе. Если она будет сидеть тут до утра, то ее мысли точно сожрут. Что за странная и абсурдная встреча? Почему она в три шеи не выгнала его, когда он к ней подошел? Да потому что не хотелось. А почему? Потому что ей интересно с ним говорить. Подсознательно она думает, что может ему верить, но.. разве может? Что-то эти их отношения заходят куда-то не туда, она не хочет никак с ним сближаться, не хочет новых знакомств, ей не нужно ничего такого. Но то, что ДМ в последнее время ей действительно помогает, отрицать нельзя. «Почему», она, разумеется, не может себе объяснить. Ну, кроме того, что он ей обещал. А его обещания действительно прочны и честны, а не разрушатся тогда, когда крыса почувствует опасность?              Она возвращается в свою маленькую комнатушку, не переставая думать. Правда не умеет отключать мозги, постоянно анализируя каждый свой шаг. Правильно ли она сделала, рассказав ему чуть больше, чем рассказывает всем? Не использует ли ДМ эту информацию против нее когда-нибудь?              Но такие дурацкие мысли как приходят, так и уходят. А может и не дурацкие вовсе?              Не успевает Вудс на утро встать, как в дверь звонят. Ночь прошла плавно, без каких-либо фокусов в виде ночных кошмаров, а пробуждение было крайне резким. Как только Вудс выбегает из комнаты, она вспоминает, что Наиб все еще прописан в этой квартире, а потому можно было не подрываться и никому не открывать. Но раз уж Вудс встала, то сама и дверь откроет. Наиб только вернулся к готовке завтрака для Эммы.              Правда бегом по ступенькам спустилась на первый этаж. Распахивая дверь, буквально же сразу оказалась в крепких почти-материнских объятиях. Эмма успевает глазками пару раз похлопать, перед тем как сфокусировать взгляд на белых вьющихся волосах перед ее носом и бардовом пальто. Мария.              — Здра-а-авствуйте! — с улыбкой довольно громко здоровается женщина, стискивая Вудс в объятиях почти до хруста костей. Эмма тоже улыбается. Рада ее видеть.              — Мы за аренду заплатили, вам.. — она осекается, — тебе Наиб должен был на карточку перечислить.              — Я знаю, знаю, я не по поводу оплаты, а просто в гости! — Когда арендодатель так внезапно заявляется в квартиру, то обычно нужно только молиться, чтобы вас не выселили, но не в случае Инфернса и Правды.              Барышни спокойно поднимаются к Наибу, который только удивленно оглядел Марию. Та лукаво улыбнулась, сев за обеденный стол, на то место, где вчера ДМ пил свой мартини. Она складывает руки в замочек, оглядывая кухню, пока Вудс в компании своего завтрака усаживается рядом. Наиб осторожно стоит в стороне, пока кто-то, но, конечно же, не он, начнет диалог.              — Ну так, — Вудс даже не стесняется говорить с набитым ртом. Девушка с удовольствием хомячит свои тосты, — Какими судьбами? Выселять нас хочешь?              — Ни в коем случае, дети, — Эмма уже привыкла слышать подобного рода обращения в свой адрес, а вот Наиб слегка смутился, — Просто проезжала мимо, а у меня на руках была интересная газетенка с лицом дочери на первой полосе и.. — Стоит Марии поднять газету вверх, Вудс тут же хватает ее. Субедар, обойдя стол, встает за стулом Эммы. Он бегло читает статейку об их вчерашнем деле, довольно хмыкая.              — Забавно, только вчера все случилось, а мы уже.. — Но тут его перебивает недовольный вопль подруги.              — Что за хуйня?! — после чего в разговор вмешивается Мария.              — Давай без выражений в моем присутствии, милая.              — Извини, — она показывает на вырезку брату, которая была выделена подзаголовком «интервью».              — Ага, а что не так? — удивляется Наиб, после чего Эмма подрывается с места, зачитывая в слух сначала вопрос журналиста, а потом вопрос:              — «Леди Правда, как вы относитесь к тому, что преступность в Лондоне, даже не смотря на ваш постоянный труд не исчезает, а, будто наоборот, растет в геометрической прогрессии?» — Она сделала интонацию голоса больше похожей на свой, — «Пока мы с моим коллегой делаем все, что в наших силах. С каждым разом мы становимся все ближе к раскрытию тайны и рано или поздно уничтожим всю преступность».              — Ну так, все же по делу и внятно, в чем проблема? — Удивился Наиб, после чего Правда громко гаркнула:              — В том, что я вчера ни одному журналисту не давала интервью! Кто у них там в редакции сидит? Понабирали, блин, кого не попадя, а потом сидят выдумывают интервью со мной. Просто возмутительно.              — Людям важна интрига, — говорит Мария, понимая, что хотела сделать как лучше, а получилось как всегда, — Не всем важно найти правду, как тебе, милая.              — Да что ж вы все пристали ко мне с этой правдой! — Возмущается Эмма, — Хотя в чем-то ты права, Мария, — Она задумалась, начав медленно передвигаться по комнате взад-вперед, — Правда должна быть обличена, не важно какой она предстанет.              — Поэтому ты и работаешь, душечка, — Мария, разумеется, старше арендаторов ее квартиры, но не чувствует стеснения. Ей нравилось проводить время в обществе перспективных молодых людей, а особенно в их обществе. Жаль что заезжать к ним у неё получалось редко.              — Мы работаем, — поправляет ее Вудс, подмигнув напарнику. Наиб только кивнул сестре, — В любом случае, рада вас видеть, Мария.              — И мне прискорбно от того, что мы редко видимся, — Грустно улыбается женщина, после чего смотрит на часы, — Обязательно обращайтесь, если вдруг нужна помощь. А мне снова пора бежать.              — Вы бы хоть чай выпили, — Беспокоится Наиб, на что Мария только машет руками.              — Не нужно, не нужно! К тому же я уже опаздываю.              Церемония прощания прошла крайне быстро. Мария только обнялась с Эммой, кивнула Наибу и ушла так же быстро, как и пришла, кидай незаметные взгляды по квартире. Вудс облегченно выдохнула, после чего вернулась к завтраку. Внезапные визиты кого-либо, да даже таких, казалось бы, не чужих людей, как Мария, слегка нервировали Эмму. Она то, быть может, не против, но обычно когда кто-то приходит — Правда выглядит не так, как стоило бы выглядеть при приходе гостей, так это еще и разговаривать с ними надо. К одному ДМу Вудс почти привыкла, и то не до конца. Да опять он..              — Думаешь, она правда газету приехала отдать? — спрашивает Субедар, сев напротив сестры.              — И да, и нет, — Правда допивала свой уже холодный кофе, — Она решила чекнуть состояние хаты.              — Думаешь?              — Ты не видел? Приехала неожиданно, разумеется, мы ее не ждали, а значит не стали бы специально порядок наводить, во время всего, — она выделила слово интонацией, — нашего диалога постоянно по сторонам озиралась, а когда уходила вообще в коридор заглянула.              — Такое уже было? — поинтересовался Наиб.              — Один раз да, — с завтраком наконец-то было покончено, — Я тогда одна жила, мне до себя-то дела не было, так еще и квартиру убирать. Ну его нахуй короче. А она приехала, а у меня бардак.. В общем, она меня отчитала, — А вот этого Наиб не ожидал. В его голове не укладывался образ той женщины, которая будто лисичка играла с ними обоими глазами во время всего разговора, радушно обнималась и шутила, с тем, что она могла кого-то серьезно отчитать, — Но она бы меня не выгнала.              — Ты так в этом уверена?              — Я же говорила тебе, что она делает мне скидку. Знаешь почему? — Наиб отрицательно кивнул, — Короче там такая штука.. Это было мое второе дело, она пришла ко мне в слезах, и я, по неопытности, повелась на эти слезы, хотя дельце пустяковое. Небольшая кража какой-то семейной реликвии, но она была ей очень дорога. Потом она решила поблагодарить меня ужином, а потом заявила, что у нее съезжают арендаторы бывшие, и если я бы хотела переехать куда-то в центр.. Потом еще пару дел, меня заметила Эмили, а потом чет.. меня заебало с моего захолустья ездить постоянно то в полицию, то к Эмили, то еще куда-то, а там еще и скидка такая прикольная, — Эмма вздохнула, — Короче продала я свою хату и переехала сюда.              — Ого.. — Субедар слегка подался вперед, — А я даже не знал этой истории.              — Самое смешное, как она меня отчитала то, — Вудс посмеялась, принявшись качаться на стуле, — Она действительно как мать, что ли. Ну вот помнишь, как нас у стенки ставили в приюте, и вроде шибко сильно не наказывали, но стремно было. Вот тут тоже самое, — Вудс даже улыбнулась.              — А почему она тебя отчитала за .. нецензурную лексику? — Наибу было действительно интересно знать о жизни Эммы за эти пять лет, когда они потеряли связь.              — Да потому что она принципиальна, — Вздохнула Эмма, — Она же работает модным стилистом. Она постоянно в обществе людей, постоянно на обложках, ТВ ну и прочее. Не позволяет себе и бесится с других.              — Вон как, — Наиб встал из-за стола, собрав с него грязную посуду. Вудс подняла глазенки, изогнув бровь.              — А ты почему не завтракал?              — Ты на время глянь, — Детектив подняла глаза на часы. Уже почти час дня, — Я-то встаю намного раньше, чем ты.              — А.. Ага, — Эмма кивнула, после услышав рингтон своего телефона. Девушка тут же подорвалась с места, уронив стул за собой, услышав за собой недовольный вздох Наиба.              Правда забегает к себе в комнату, хватает телефон с прикроватной тумбы, а после только спокойно берет трубку:              — Да, мисс Резник? — спросила Эмма, выходя из комнаты. Она тут же поставила звонок на громкую связь.              — Ты не могла бы приехать в участок ближе к трем часам? —спрашивает ее Трейси, на что Вудс кивает.              — Конечно, а что-то случилось?              — Просто хотим рассмотреть вещдоки со вчера, и мы пригласим Аду, чтобы она дала более точные показания, — Подытоживает инспектор полиции, на что Правда даже удивилась.              — Э.. Чет вы поздно, — И Резник ее поддержала.              — Я тоже так думаю. Но мисс Месмер вчера была мало того, что в шоке, так еще и разговаривать толком без слез не могла, сама понимаешь, какой стресс. Поэтому мы перенесли на сегодня, — Эмма услышала недовольной вздох Наиба, который мыл посуду.              — Ладно, я приеду. Жди, — и Вудс бросает трубку. Она косится на Наиба, — Че ты?              — Я сам хотел приехать. Почему все интересные дела достаются тебе одной? — Наиб даже слегка проскулил, видимо, ему действительно досадно.              — А ты вчера ее не видел? Аду эту?              — Видел, конечно, видел, но.. Я не смог толком поговорить. Мы переглянулись, она удивилась, увидев меня, а потом только улыбнулась. Я бы хотел с ней пообщаться.              — Я ее не видела, но думаю, что она того не стоит. Эмили круче, — Эмма ухмыляется, поймав недовольный взгляд Наиба.              — Да я не поэтому! — Он недовольно буркнул, — Просто.. Да фиг его знает, я не знаю, не знаю. Просто мне интересно, важно знать, что с ней все хорошо.              — Да мне пофигу. Твое дело на кого дро.. — Субедар вскрикнул, не дав Вудс договорить.              — Эмма, ей богу, вот появится у тебя кто-то, я тебе спуску не дам.              — Да когда это будет! — улыбается Эмма. Ей нравилось подкалывать Наиба. Наверное, это у нее уже на генетическом уровне.              Расправившись с тарелками Наиб принялся собираться на работу. Эмма не могла назвать его щеголом, но то, что Субедар следил за собой — это факт. У него, в отличие от Правды, есть время погладить рубашку или стирануть пальто в химчистке. И на работу он собирался долго, поэтому и с утра вставал пораньше для этого. Волосы пытался завязать в аккуратный низкий хвост, галстук, если нужно, завязать ровно, брюки идеально выгладить. Выйдя из ванной комнаты, он только развел руками перед сестрой, будто говоря оценить его внешний вид.              — Тебе так нравится волосы собирать?              — Они мешают, — объясняет Субедар.              — Но выглядишь круто. Будто даже не на работу идешь, — Эмма замечает как у брата засияли глаза, — Собрался он на смену, блять, как на выборы: в туфлях, ебать, с прической.              — Спасибо, — Он слегка улыбнулся, оценив ее шутку. На благодарность Наиба девушка только подходит ближе, обняв его за плечи. Наиб тепло улыбается обнимая Леди Правду в ответ. Он тихонько хлопает ее по спине, а после чего Эмма поднимает на него щенячьи глазки.              — Купи сиги с вишней, пожалуйста.              — Они тебе так нравятся?, — Эмма пару раз быстро утвердительно кивает, — Ладно. Куплю, если успею. А у тебя закончились?              — Почти. Осталось что-то, но мне этого дай боже до конца дня хватит, — Сегодняшний день был увековечен прошением сиг у старшего брата.              — Куплю, — Снова кивает Наиб и, оставляя сестрицу дома, уходит.              Эмме нужно где-то поболтаться еще час. А потом к Трейси. Вроде бы, ей не нужно ездить в сам Скотланд-Ярд, а в участок, где работала Резник обычно: а он, благо, недалеко. Эмма собирается на улицу достаточно быстро. Волосы она убирает в низкий пучок одним движением руки, потом ее излюбленная шапка с синим бантом, пальто и она готова выдвигаться. До трех у нее времени ещё вагон и тележка, а потому между такси и прогулкой она выбирает второе.              Стоит ей перешагнуть порог отделения, она смотрит на человека на своеобразной вахте. Ее тут знают, а потому пропускают даже не глядя. Девушка проходит к лестнице на второй этаж, после чего ее отвлекает достаточно резкий мужской голос.              — Инспектор Резник сейчас занята, — Вудс оборачивается на Кресса, который видеть выскочку детектива не рад.              — Она сама мне сказала приехать, — Возникает Правда, на что мужчина цыкает.              — Она полчаса назад села заполнять документы, касательно вчерашнего инцидента, а поэтому попросила всех, кто собирается к ней пройти, подождать в холле.              — Да ну, даже меня не пропустишь?, — нарывается Вудс. Эмма уверена, что будь тут сейчас Наиб, он бы быстро вдарил ей в бок, чтобы она не подливала масла в огонь. Но Субедара же сейчас нет.              — Тебя только в обезьянник можно пропустить, раз уж так любишь со старшими по званию пререкаться, — Правда только довольно хмыкнула, развернувшись в сторону коридора. Уходя, она крикнула:              — Имеете ли вы право себя так называть, когда федеральное расследование веду я! — Эмма только хмыкнула, — Передайте Резник, что я там!              И она уходит. Эмма частенько раньше ходила в изолятор временного содержания, просто чтобы посидеть там. Обычно там не много людей, достаточно тихо, а потому Эмме там нравилось. У нее даже были ключи от одной камеры, которые она забыла вернуть Резник. Туда-то она и идет.              Девушка проходит по коридору, заходя в комнату почти без света. Дальше она идет до упора, открывает самую крайнюю камеру, закрывает дверь, а потом ложится на лавочку. Тут же достает сигу из кармана пальто, быстро поджигает и нервно курит. Бесит. Как ее все бесят. И всё бесит. Вот что значит не получать ежедневной дозы никотина при зависимости.              — Э-э-э? — голос раздается за спиной Эммы, видимо, от ее соседа. Он только проснулся, такой вывод Эмма сделала по голосу. В таком случае, он не знал, что Правда добровольно пришла сюда.              — Чего тебе? — спрашивает Эмма, на что мужской голос отвечает:              — О, так у меня соседи, хах, — Вудс поднимает сижку над собой, чтобы выдохнуть сигаретный дым. Ее сосед, видимо, почувствовал знакомы запах, от чего спросил, — Поделишься?              — Они с вишней, — предупреждает его детектив, но что мужчина цыкает:              — Фу, извращенка, — Эмма довольно хмыкает, снова делая затяжку, — А за что ты тут?              — Да так.. Оказывается, нельзя пререкаться с инспектором полиции, — Смеется Вудс, на что ее сосед реагирует так же.              — А ты забавная, — Он, судя по звуку, встал со своего ложа. Видимо, ему тут тоже скучно, — А я вот.. Меня подозревают в краже.              — Вау, а на самом деле? — Эмма создает иллюзию увлеченной беседы.              — А на самом деле так и есть. Чертова Дайер, будь она не ладна.              — Дайер? — Оживляется Вудс. Она даже слегка привстает, но лицом не оборачивается.              — Ага. Надула меня в казино, а потом, — он присвистнул, — Я разве мог иначе?              Так это Пирсон! То-то Эмма думала, что этот голос ей знаком. Как тесен, оказывается, мир. Эмма услышала быстрые шаги, а потом возню у ее двери. Правда поднимает глаза на Резник, которая пыталась открыть открытую дверь ключем, попутно приговаривая:              — Правда, ты хуже дитя малого, честное слово, — Когда дверь наконец открыта, Трейси, стоя в проходе вопросительно оглядывает подругу, — Ты идешь? Или мне без тебя расспрос устраивать?              — Да иду я, — Эмма поднялась с лавки, — Он меня вывел.              — Да я знаю, а сюда то идти зачем? — Трейси задает риторический вопрос, зная, что Вудс не ответит.              Эмма выходит в коридорчик, бросив взгляд на Пирсона. Да, действительно он. Эмма понимает, что у него нет шансов перед Дайер, а за домогательства бы ему еще накинуть срока, но об этом Правда говорить не может. Она видит его удивленную физиономию, а после слышит его вопрос:              — А.. Ты тоже мент что ли? — спрашивает Критчер, на что Вудс цыкает.              — Не приписывай меня к идиотам, — Опомнившись, Эмма смотрит на Резник, — Без обид, — На что инспектор только кивает.               — Мы не могли видеться раньше? — Спрашивает Критчер, после чего Эмма понимает, что пора бы делать ноги. В полумраке он вряд ли бы ее узнал, да и сейчас Вудс не брюнетка.              — Только на первой полосе газеты, — И Эмма тут же уходит.              Резник, еле поспевая за ней, начинает ругать ее. Мол, в ИВО вообще-то нельзя, что Эмма опять оказывается там где не надо, а потом пытается объясниться по поводу Эндрю. Выяснилось, что он первый зашел в кабинет Трейси не в нужный час, а потому та, разумеется, разозлившись, выгнала его и с горяча попросила никого к ней не пускать. Но компания Эммы была бы только к месту, а потому ей даже обидно. В это время детектив оглядела Резник, уже мало вникая в ее речь. Девушка замечает странный блеск на левой руке Трейси, удивленно округляет глаза, позже только слабо улыбается. Вчерашнее поведение Резник и то, что она видит сегодня, весьма грамотно дополнили друг друга.              — Поздравляю с помолвкой.              — А?! — Трейси останавливается, удивленно оглядывая Вудс, — Т-ты Луку встретила, да? Он тебе разболтал? Или Эдгар? Кто из них, я им обоим головы откручу, если та-              — Мне сказало об этом твое кольцо на пальце, — Правда как всегда говорит занятные вещи с невозмутимым лицом.              — А.. — Трейси смеется от своей непредусмотрительности.              — Так ты вчера после нашей встречи куда-то собиралась? — Эмма поднимает брови, на что Резник смущенно отводит глаза.              — Ну.. Да.. Меня Лука на свидание позвал и.. Во-от. Там все и случилось, — Какой же Трейси становится стеснительной, когда речь заходила о ее кавалере.              — Быстро вы, — Эмма только пожимает плечами, на что Резник снова отводит глаза.              — Ну не сказала бы. Свадьбу мы себе пока финансово позволить не можем, а потому еще сколько-то нужно ждать. Да и до этого мы достаточно давно друг друга знали.              — Ага, и год встречались, если не больше, мне больше интересно, а зачем скрывать? — Она оглядывает Трейси, пытаясь вывести ее на чистую воду.              — Да откуда ты все знаешь! — Трейси обиженно отвела глаза.              — Ну, — Правда задумалась, — Вообще мне об этом сказал синяк на твоей шее и достаточно интересное состояние твоих коленей периодически. А еще от Луки в последнее время очень часто несет твоим парфюмом, значит вы съехались. А цифра в виде одного года просто случайность, на которую ты повелась, — Эмма пожимает плечами.              — Н-не обязательно в таких подробностях! — Трейси уже смеется вместе с Эммой, — Но ты права. Просто.. мне не хотелось лишних разговоров, — Отмахивается Резник, и Вудс, в какой-то степени, даже понимает ее. Эмме бы тоде вряд ли хотелось, чтобы о ее отношениях кто-то знал. Стоп, каких отношений? А они у нее возможны? А ей можно?              — Ну, если тебе интересно мое мнение, — Эмма не может не вставить пять копеек по поводу данного вопроса, — То институт брака это параша.              — Почему ты так думаешь? — Трейси, прищурив глаза, только хитро улыбается, — Найдешь себе кого-то, тогда поговорим!              — Да брось. Кто меня вытерпит? Я клянусь, Инфернс давно выгнал бы меня, будь у него деньги, — Смеется Вудс, подходя к кабинету Трейси. Около него уже сидела какая-то барышня, но Эмме не надо было говорить кто она, — мисс Месмер?              — Миссис, — тихо поправляет ее женщина.              — Pardon, — виновато говорит Эмма, открывая дверь в помещение, — Проходите.              Ада медленно поднимается со стула, после заходит в кабинет Резник, судорожно оглядываясь. У входа Трейси одергивает Вудс, сказав ей шепотом, чтобы Эмма была с ней мягче, чем обычно она ведет себя с очевидцами и подозреваемыми. Правда тяжело пожимает плечами, не давая вообще никаких гарантий.              Допросы — весьма неоднозначная часть работы Эммы. Допрашивать подозреваемых ей нравилось: над ними можно было слегка поизмываться, надавить, накричать, манипулировать. А вот очевидцев... Они же ничего не сделали, просто оказались в нужном месте в нужное время. С ними нужно мягче, аккуратнее.. Короче, Вудс ненавидела нежности с людьми. А потому сейчас она мало была заинтересована в деле. Вот вещдоки ей было бы интересно посмотреть.              Эмма берет какие-то стулья для себя и Ады, сев на один из них. Ладно, любимая часть любого знакомства, пусть даже минутного, это осмотр нового человека. Быстрый взгляд сверху вниз дал ей понять много чего. Эмму поразили идеально выстриженные ногти, ровный тон кожи, который, разумеется, просто так не берется, а так же ровно накрашенная бледная помада на губах. Косметики не много, не рисует, а подчеркивает, сидит крайне аккуратно, руки лежат на коленях, обе ноги на полу. Волнуется, видно по зажатым плечам, но все еще не сутулится, стараясь визуально казаться меньше. По всему этому может сделать вывод о том, что и работа у нее достаточно сидячая, но не офис, там твою осанку и внешний вид не оценят. Может, банк? Вероятно, но Эмме не кажется, что такая девушка могла бы работать на такой работе. Что еще ее может выдать? Обувь. Эмма оглядывает ее уличные, весьма простые, но практичные сапоги. Следит ли за модой? нет, ей это не нужно, она за практичность. Была бы роковой красоткой, переживающей за свою внешность — предпочла бы что-то более галантное и узкое, а соответственно неудобное. Какая еще работа требует такого перфекционизма? Смотрит снова на руки, замечает кольцо — действительно “миссис”. Оглядывает ее лицо снова, не замечает характерные мешки под глазами, а значит вероятно высыпается. Постоянно смотрит на часы, неужто она куда-то опаздывает? А может просто привычка? Сейчас отгадать ее род деятельности было чем-то важным, то, что нужно Вудс именно сейчас, давай, думай быстрее Правда, ты теряешь хватку. Наиб говорил, что она ходит к нему в магазин, говорил, что она достаточно пунктуальна, кому свойственна такая пунктуальность? Пунктуальность и, как Вудс уже заметила, аккуратность, даже излишний перфекционизм.              — Итак, — спустя какое-то время молчания произносит Вудс, — Мы с вами заочно знакомы, я полагаю, но все же представлюсь, — снова достает свое удостоверение, не нравится ей часто его показывать, — Леди Правда, частное агентство “Правда и Вывод”, ответственная за расследование по делу ДМа. Итак, миссис Месмер, могли бы вы рассказать..              — А я? — перебивает Эмму женщина, от чего Правда слегка возмутилась. Виду не подала, но ей не нравилось, когда на ее же работе перебивают, — Вы ничего обо мне не знаете, чтобы начинать допрос, разве нет? Вчера меня уже пытались спросить и..              — Вчера, кроме моего коллеги, на месте не было никого компетентного. Мне не нужно задавать лишних вопросов, чтобы сказать, что вы работаете, вероятно, в медицинской сфере, но на низкооплачиваемом месте, что могу сказать в целом по вашей одежде и квартире, которую вы снимаете около магазина на окраине Лондона. Думаю, на первых порах хватит. Я все угадала? — спрашивает Вудс, посмотрев на удивленное лицо Ады.              — Верно, но мы с вами и словом не обмолвились, а вы уже обо всем узнали.              — Это называется профессионализм.              — Но почему вам не взять показаний, которые у меня взяли вчера? — Эмма слегка вспылила.              — Вопросы здесь я задаю. Тем людям я не доверяю. Не они только по одному взгяду узнали всю вашу биографию, так что.. — Резник позади Вудс только тяжело кашлянула, тем самым сказав Эмме, что та определенно перегибает палку. Правда вздыхает, после чего пытается разжевать причину своего поведения, — Понимаете ли, вы единственный живой свидетель ужасных происшествий, за которые мы ответственные. Ну, сами понимаете: кто-то умер, кто-то маленький ребенок, сложно в общем. Мы бы хотели слегка ускорить процесс, чтобы не тратить время на пустой бубнеж. Итак, — Эмма вернула из диалог в самое начало, — Ада Месмер, вы были в заложниках у человека, которого мы хотим поймать, так?              — Верно, — подтверждает Месмер.              — Отлично. Значит вчера вы были похищены и..              — Не вчера, — Эмма осекается, поднимает глаза на Месмер, которая, Правда клялась богом, приподняла уголки губ. Не спеши, Леди Правда, она, на данный момент, на моей стороне.              — А вот это любопытно.              — Позавчера я возвращалась с работы как обычно, — Ада стала менее уверенной, ее напыщенность растворилась, когда разговор зашел о тех ужасных событиях, которые она пережила, — Зашла в магазин, возвращалась домой, но в переходе меня схватили. Из-за спины, достаточно крепко. Сначала руки за спиной, после — тряпку к носу. Руки очень крепкие, — Правда замечает отсутствие какой либо спортивной подготовки, а потому знает, что Ада скажет дальше, — А я совершенно не могла сопротивляться меньше чем через минуту. Дальше я не помню ничего, абсолютная пустота, но я проснулась в наглухо забитом помещении, там было сыро. Очнулась я на стуле, разумеется, без возможности двигаться. Руки. Только они были свободны, но.. обстоятельства вынуждали меня сидеть неподвижно. Стоит мне осознать плачевность ситуации, обнаружив взрывчатку на теле, я..              — Подождите, — останавливает ее Правда, выведя руку вперед, — Мужчина. Можно подробнее?              — А, ну.. — Месмер задумалась, — Я полагаю, выше меня, но не на много, чуть меньше, чем на голову, а в остальном.. я не видела его. Не могу сказать.              — Не видели? Вообще?              — Нет, — Ада продолжила, — Когда я очнулась — передо мной лежал мобильник. Он зазвонил. Я смогла снять трубку, услышав достаточно манерный голос, но кроме интонации ничего не скажу, постоянно были помехи и обработка голоса сверху, — Эмма слушала внимательно, такое уже было, — Мне дали четкие инструкции. Телефон абсолютно новый, на нем не было ничего. Ни контактов, ни почты, ни GPS, — Важное уточнение, — Текст, который я вам читала, был написан в заметках. История вызовов не сохранялась. Все было анонимно. Я уяснила, что любое мое движение или слово вне сценария — моя мгновенная смерть. Человек на другом конце провода дал понять, что ситуация под его контролем.              — Получается, он слышал вас на протяжении всего времени. Но возможно ли управлять таймером дистанционно? — спрашивает Эмма, — Мы можем допустить, что тот, кто вас поймал, был с вами в одном здании?              — Знаете, почему мне так не кажется? — Эмма вопросительно вскинула брови, — Потому что вне наших телефонных разговоров, я могла только слушать 7 часов тишины. И в этой тишине я не слышала ни звука. Потом второй звонок, после того, как бомба была поставлена на стоп. Когда я спросила: ”Зачем вы делаете это?”, тот же голос ответил: “Мне все еще не привели Правду”.              Эмма не находила места. Первые преступления из этого дела.. Неужели? Да бред. Просто бред. Он же обещал ей не путать следы, но думая в таком ключе, Эмма забывает, что преступникам свойственно играть не по правилам.              — Пока полиция не явилась, я сидела неподвижно, дабы не спровоцировать физическое вмешательство, которое бы привело ко взрыву. Ваш брат мне любезно помог, — Эмма даже не повела бровью, да, Наиб ее брат, — Но поговорить у нас не удалось. Я даже слова сказать не могла. Потом, собственно, я рассказала тоже самое, что и сейчас, разве что в сжатом формате без каких либо подробностей, пока не начала путаться в своих же показаниях.              — По итогу, — подключается Резник, — Мы имеем мужчину, ростом примерно 6 футов, с весьма манерной речью и затравку на первое дело. Не вижу ничего противоречащего тому, что есть у нас, — Трейси, во время разговора Ады и Вудс, переместилась напротив Эммы, что позволило ей сейчас наблюдать недоумевающее лицо детектива, — Почему у тебя такое лицо, Правда?              “Ключевое слово — у вас. У меня ничего не сходится” — это все, о чем думает Эмма.              — Меня все еще смущает момент с таймером.              — Мисс, я уверена, я бы услышала, если бы в гробовой тишине кто-то ходил, — уверила ее Ада. Правда охотно соглашается, после чего кивает Аде.              — Спасибо вам. Вы нам помогли. Резник, доставай вещдоки, — кивает Эмма, стараясь абстрагироваться от темы расспроса, но Ада, уже уходя, говорит:              — Знаете, Леди Правда, — Эмма открывает голову от Трейси, — Вы резки, ничего не смыслите в людях, а так же достаточно упрямы.              — Спасибо, мне об этом не раз говорили, — Улыбается Вудс, надеясь, что это все.              — Но у вас большое будущее, — добавляет Месмер, — Ваш гениальный разум нужно использовать в нужном русле. И вы используете. То, как вы встретили меня сегодня..              — Сущий пустяк.              — Отнюдь. Леди Правда, — Она ей лукаво улыбается, — Если не вы, то кто, кроме вас и вашего брата с золотыми шестернями вместо мозгов, спасет утопающий в преступности Лондон?              Не то чтобы Вудс было не все равно на ее слова, но теперь она убедилась, что двигается в верном направлении, что ее помощь кому-то нужна, что они с Наибом не просто так этим занимаются, а действительно кому-то помогают. Ада улыбнулась, а у входа ее уже встретил молодой человек с темными волосами. Вудс смело предположила, что это ее ухажер, муж, как выяснилось в ходе разговора. Ладно, это их дело, сейчас важнее вещдоки.              Трейси, разумеется, в перчатках, чтобы не оставить лишних отпечатков, уже принесла картину со вчерашнего аукциона. Эмма оглядела ее мельком снова, позже попросив Резник перевернуть ее. На первый взгляд ничего такого — все как вчера. Разумеется, никакой подписи не появилось за ночь.              — Я поинтересовалась у Уолдена, что он об этом думает, — Весьма логично было обратиться к нему с таким вопросом, — Он сказал, что, конечно, не эксперту, но человеку хоть сколько-то близкому к живописи сразу станет ясно, что это репринт.              — Мгм, — Лениво кидает Вудс, — Дай УФ фонарик, пожалуйста.              Трейс любезно подает ей ультрафиолет, с помощью которого Правда рассмотрела заднюю часть картины. Ничего. Отпечатки пальцев, разумеется, были, но Эмма зуб дает, что это руки организаторов выставки, работников галереи и, разумеется, ее собственные. И то, толком их не разглядишь.              — Криминалисты что сказали?              — Ничего, пока до них не дошло, хотелось бы твое мнение знать.              Вудс шикает, переворачивая картину. И от удивления раскрывает рот, осветив центр картины. Снова. Как в первом деле, надпись, проявляющаяся только при фиолетовом цвете.              “Ты знаешь, кто будет следующим”              Эмма почти выронила фонарик из рук, перечитав запись. Следующим.. следующим заложником, убитым: кем? Кем следующим? Вудс сразу думает о Наибе, думает, что быть может, это он следующий. На месте преступника Эмма бы целилась сразу в дорогих людей, убивая детектива не столько физически, сколько морально.              — Так значит, — По голосу Вудс слышит, что Резник не менее удивлена, — Ничего еще не кончено, так?              — Абсолютно ничего не кончено, — Подытоживает детектив, теряясь, — Сейчас мы подходим к середине партии.              После Эмма осмотрела ту взрывчатку, которая была на Аде. Разумеется, ее обезвредили, а потому можно было рассматривать вполне спокойно. И это было почти бесполезно, потому что ни какой конкретной информации не было. Абсолютно. Это проблема, потому что Вудс даже не сможет узнать у Ву Чанга через ДМа, этот ли товар он продал. Короче, почти бесполезно.              Больше никакой работы нет, а значит Вудс может идти домой, но почти у двери Резник окликает ее. На Эмме не было лица, она устала, разговоры с людьми ее выматывали, ее мысли действовали на нервы, она хотела сейчас просто сидеть с братом на кухне и молчать, но он вернется только с утра.              — Я так рада слышать в твой адрес не только оскорбления, — девушка улыбается, — Они видят в тебе героя, Правда, ту, что спасет их.              — И зря видят, — шикает Эмма, — Люди всегда будут искать себе идола, чтобы выместить на него все свои желания. «Она придёт и сделает нашу жизнь лучше!» — так же они думают, да? Но это нихуя не так. Люди часто ищут героя и не догадываются, что нужен им далеко не он. Им нужен тот, кто решит их проблемы. Именно поэтому я не хочу и не строю из себя героиню, я просто делаю свою работу, не обращая внимания на окружающих. Они могут думать обо мне что хотят, мне плевать, — Эмма говорила сквозь зубы, стараясь сдерживать свою злобу. Она не хочет быть героиней. Как она и сказала раньше: даже играя на стороне ангелов, Правда таковым не является.              Трейси сглотнула, после чего только поинтересовалась у Эммы.              — Ты так сильно разнервничалась, что не так?              — А что “так”, Трейси? Что сейчас идет по плану? — едко выпалила Вудс, развернувшись к ней спиной, — Я устала. Хочешь со мной поговорить?              — Не то что бы, просто ты так резко изменилась в лице, я подумала что могла бы как-то.. — Эмма почти крикнула на подругу, но вовремя остановилась. Вздохнув, она спокойно продолжила:              — Я бы хотела сейчас побыть одна, ладно? — Трейси кивнула, но бросила:              — Ты всегда можешь рассчитывать на меня!              Но Эмма уже не слушала.              Вернулась домой она скоро, быстро избавилась от одежды, предварительно вытащив пачку сигарет и зажигалку. Она кинула их куда-то на стол, заварила кофе, а потом села на стол, зациклившись на одной точке на долгое время, совсем забыв и про чашку с кофе, и про сиги. Все что ее волновало — ДМ.              Все последние события очень тесно переплетались именно с ним. Это уже не просто записки, которые отличались, это не просто попытка быть на него похожим, это полная копия его действий. Это выглядело очень странно, это было слишком похоже на первые преступления. Это преступления не “из ряда вон”, оно как раз таки было каноничным. Все улики указывают на него. И это ее пугает. Он обманул ее? Вполне возможно, но почему не скажет прямо? И зачем он это делает, зная что правда обязательно вскроется? Он знает, что она умна, чертовски умна, и надеется, что Вудс просто не заметит? Не заметит, что его обещание нарушено? А нарушено ли? Может, Эмме все кажется? Кажется, что весь мир настроен против нее, кажется, что каждый окружающий человек — убийца?              — Ты чего тут? — даже не смотря на то, что голос знакомый, Эмма не на шутку испугалась.              Она громко вскрикнула, отпрыгнула, ударившись ногой о стул, от боли в ступне только сморщилась, и почти не заметила, что вот вот полетит со стола. Вудс слегка пошатнулась, корпус ее наклонился в сторону, и в равновесие ее привел Джозеф. Он достаточно быстро схватил ее руку за плечо, слегка впившись ногтями в кожу. Но Эмма не упала. Вудс заостряет на нем взгляд, а вместе с этим думает: «Он мог бы так же схватить Аду и взять в заложники?». В его глазах она видит искреннее беспокойство. Она глядит на стол, видит, что ее кофе разлилось прямо на ее сигареты, тут же вырывается из хватки ДМа, пытаясь спасти насквозь промокшее курево.              — Нет, нет, нет, нет! — но уже было поздно и она сама это понимала. ДМ потупился, даже не зная что делать. Вероятно она накричит на него, выгонит, и в этот раз он послушно уйдет, потому что не хочет общаться с ней в таком ключе. Вчера она была хотя бы не злая. Но Эмма грустно оглядывает свои последние мокрые сигареты, потом тяжело поднимает взгляд на Джозефа. В полумраке он замечает, как ее глазки блестят, а губы слегка дрожат. ДМ не понимает, расстроилась ли она так из-за сигареты или она стала лишь последней каплей. Без слов он наклоняется к ней, внимательно оглядывает ее лицо, наблюдая жалкие попытки не плакать, — Зачем пришел? — Без сил спрашивает Правда, на что ДМ слегка пожимает плечами.              — Да если честно просто тебя проведать, но я, видимо, не очень вовремя. Извини, я .. — Он пытается как-то загладить вину, уже дергается в сторону раковины, чтобы взять губку и вытереть кофе, но Правда только хватает его за рукав.              — Я сама, — Эмма спрыгивает со стола, ее штанина на половину мокрая, но она находит в себе силы взять губку, лениво поелозив ей по столу. Воды и влаги не было, но настроение Эммы от этого лучше не стало.              Мокрые сигары стали действительно последней каплей за сегодня.              Навалившиеся проблемы были будто обрушившимся потолком. Эмма лежала под завалом и не знала, как выбраться. Она проходит в зал, встает по центру комнаты, еле сдерживая всхлипы. Нельзя плакать. Такую установку Вудс дала себе давно, но категорически нельзя показывать свою слабость перед ним. Она слышит, как ДМ подходит к ней сзади, чувствует, как он мешкается. Вудс чувствует его руку на своем плече, но тут же отдергивает его, процедив:              — Не лезь.              ДМу повторять два раза не нужно.              Эмма и Джозеф стоят в тишине, второй слушает тихие всхлипы, которые были как лезвие по сердцу. Причиной ее срыва сейчас послужил он. Хотел ли он ее утешить? Да, разумеется. Джозеф последний человек, которому есть дело до того, что между ними вражда. Они же, в первую очередь, люди, а уже потом кто-то там друг для друга. Эмма выдыхает, делает пару шагов к своей доске с расследованиями. Девушка берет в руки маркер, что-то начеркав, а потом развернулась к Джозефу. Он удивленно наклонил голову, внимательно слушая все, что она ему сейчас скажет.              — На самом деле, — какая-то уверенность возвращается в ее голос, — Есть что обсудить. На той картине, которую мы вчера изъяли, было написано: “Ты знаешь, кто будет следующим”, а Аде преступник сказал: “Мне все еще не привели Правду”. Что думаешь?              Она разворачивается в сторону ДМа, на лице которого недоумение. Как же быстро меняется ее настроение, как же сильно она ненавидит показывать свое нутро людям, а особенно ему. Джозефу неприятно это осознавать. Ее недоверие обосновано, но ДМ не хотел бы быть человеком, которого подозревают без причины. Хотя, как бы он не отрицал, все это действительно выглядит странно.              — Что думаю.. — Он на секунду задумывается, подходит к ней ближе, снова оглядывает все ее показания, — Да в целом ничего. Его попугайство дошло до обращений к гениальным преступлениям, то есть к моим. Кстати, — говорит Джозеф, но Вудс его перебивает.              — Не знаю ничего насчет взрывчатки, — Именно об этом ДМ и хотел поговорить. Он шикает, щелкая пальцами. Неудача, — Все, что я узнала сегодня, что задержавший Аду был около шести футов в высоту, мужчина с манерным голосом.              — А ты уверена, что это один и тот же человек?              — А? — Удивляется Вудс, после чего Джозеф объясняет:              — Я к тому… Как ты вообще узнала о голосе?              — Он говорил с Месмер. Она рассказала только об интонации.              — Вот. Ты думаешь, что тот, кто задержал ее и тот, кто говорил по телефону — это один человек? К тому же спародировать манеру речи не так сложно, не думаю, что это то, за что нужно цепляться.              Эмма была в недоумении. Он не догадался, на что Вудс старается его вывести? А может он даже не думает об этом, не думает, что Правда его в чем-то подозревает, потому что уверен в их сделке? Он не выглядит как тот, что притворяется. Или он поганая рептилия, которая таки и ждет, в какой момент выгоднее отбросить хвост и сбросить чешую, чтобы бежать?              — Меня даже сейчас другое волнует, — Она вздыхает, — Ада. Она была в заложниках. ‘’Ты знаешь, кто будет следующим’’. Следующим потенциально убитым человеком, он это имел ввиду? — Эмма не должна об этом говорить. Не должна обсуждать с ним это, но больше не с кем, — Я думаю, что снова подставят кого-то из моих близких. Не знаю, это может быть кто угодно: Наиб, Мария, Дайер, Резник, Лука, снова Майк… А если я не смогу? — Тут Джозеф забеспокоился, — Если я не успею? Не смогу? Не смогу им помочь?              — Вудс, — Он вздыхает, сделав пару шагов так, чтобы оказаться перед ней. Не плачь, мой милый ангел, не пищи, моя милая птичка, не печалься, моя душа, — Ты величайший детектив за последние четверть века, ты та, кто посмела тягаться со мной, ты та, кого я выбрал в качестве своей мишени, кого я поставил с собой вровень, кто действительно способен меня переиграть, и ты думаешь, что ты, Леди Правда, не сможешь раскрыть эту самую правду? — Он постарался тепло улыбнуться, хотя от подобных сомнений из ее уст, Джозефу было не лучше, — Ты справишься. Только ты можешь найти истину и посмотреть ей в глаза.              Эмма кивает, но не понимает, от чего его слова так сильно греют ее душу. Почему она вообще слушает его? Это правильно? То, что происходит между ними, правильно?              — Ты узнала что-то еще?              — Ничего. Вообще ничего.              — В таком случае, мне тут делать нечего, кажется, — ДМ направился в сторону ее кухни, позже развернулся и побрел обратно. Он снова улыбнулся. В этот раз, Эмма не хотела, чтобы он уходил. Ведь тогда, в том заброшенном здании, они вполне себе хорошо провели время, вчера за бокалом мартини Вудс тоже не чувствовала ничего плохого. Может, он не тот, кого Эмма себе придумала при их первой встрече? Может, под его ликом подлого, безнравственного преступника кроется весьма чуткий и понимающий человек? Но это мы обязательно узнаем потом, потому что Вудс в очередной раз одергивает себя от, как ей казалось, необдуманных решений.              Они не прощаются. Он уходит так же тихо как и пришел. Вудс смотрит на часы — отлично, уже почти полночь, после чего возвращается на кухню, где замечает то, чего не было.              Пачка дорогих сигарет в красивой и новой упаковке. Эмма бы не смогла позволить себе покупать что-то такое на постоянной основе. Она оглядывает их, взяв в руки. Действительно хорошие, правда они с шоколадом, но Вудс сейчас плевать. Эмма расплывается в улыбке, тут же взяв огниво со стола и по варварски открыв пачку сижек. Затяжка, вторая — удовлетворение никотинозависимой. Пока она бы дождалась Наиба, давно бы залезла на потолок или бы пошла блуждать по Лондону в поисках круглосутки, где бы ей что-то продали. И настроение, хоть и становится немного лучше, но на душе что-то противно скребется. Возможно, это все переживания из-за дорогих ей людей или переживания на счет ДМа, будь он неладен, а может сейчас болит что-то более серьезное? Язвы и гематомы, которые не перестают болеть уже много лет, которые уже никогда не перестанут болеть, которые болят сильнее, если на них надавить.              Старые раны ноют. Они не дают забыть.