Сон Бури

«Ветры беспокойным потоком облетают каждый уголок городка. Ворошат каждую травинку и скользят сквозь трещинки в кирпичах, ныряют в пасмурное небо и шепчутся между собой: «Мёртвенный холод ещё не ушёл из наших краёв» Птицы не поют для пар, а лишь голосят для всех жителей леса Вольфендома разбойную весть, что говорит им ветер под крыльями» Вечерний молитвенный хор голосов прекрасен. Закрытое тучами небо скрывало солнце, и луны в городе видно не было. Вот только жителей это нисколько не тревожило — огонь фонарей заменил им свет, а тепло самостоятельно зародилось в каждом из сердец. Венти, наблюдав за людьми с высоты, улыбнулся на откликнувшуюся искру в своей груди, пришедшую с их любовью к Архонту и изгнавшую застоявшийся холод злых ветров. Сколько бы правителей отдали собственное Сердце — и вообще всё своё существо — за то, чтобы их страна могла распоряжаться сама своей свободой? Некоторые имена крутятся на уме — почти что на кончике языка. А есть и те, кто из списка с треском выпадают, словно из давно разрушенных башен. Аккуратный стук каблуков позади ритмично вплёлся среди совершенно разноголосых, но таких живых нот хоровых песен. — Вы… Ты их правда всех слышишь… Венти? — послышался тихий, но удивительно чёткий женский голос. Девушка замялась, будто всё не могла выбрать обращение к новому знакомому. Ответом ей послужил сдавленный вздох. — Кхм, прошу прощения, Лорд… Венти, я совсем забыла про приветствие. «Какие же рыцари на самом деле бедняги. Ох, магистр Одуванчик, и когда же ты совсем потерялась в куче этих нелепых званий и излишних формальностей?». Засевший на самом каменном ограждении терасс собора и созерцающий людей, что собрались на площади перед возвышающейся статуей Анемо Архонта, Венти неспешно повернулся лицом к чуть смущённой своей нежданной неловкостью девушке. Она резко подняла голову, услышав смешливую искринку, прощающую любые возможные оплошности. — Ха-ха, официальна, как и всегда, магистр Джинн, — Архонт дружелюбно улыбнулся, что на душе Гуннхильдр стало гораздо спокойнее, — Для жителей я только и исключительно юноша-бард по имени Венти. Никаких альтернатив не допускается! Он покачал в воздухе указательным пальцем, придавая этим жестом больше комичной расслабленности своему виду, чем строгости. Джинн уверенно подошла, переводя взгляд на площадь. Вечерние потоки приятно ласкали щёки, отделяя бледно-золотистые пряди друг от друга в памяти девушки. В памяти — не наяву. Не сейчас, не здесь, не легко, не нежно как лучше всего умели ветра родного Мондштадта. Руками Джинн опёрлась на ограду, обрывисто выдохнув. Магистр стояла довольно твёрдо, однако бесконечная усталость в её норовящих закрыться глазах оставляла слишком мало места для родовой прекрасной голубизны. От барда внезапно скрылись её поблекшие черты — Гуннхильдр упрямо смотрела вперёд. И всё же заметно и слепому: охватила львица безмолвной заботой в своём наблюдении всех, кто ступил за порог городских ворот. Даже тех, кто взору её сейчас не виден. — Ветром до меня доносит каждую из них, но, признаюсь, я всё не могу уловить причину сегодняшнего всеобщего богослужения, — Венти в очередной раз прошёлся взглядом по каждому из присутствующих. Издалека было очевидно, что некоторые индивидуумы собрались отнюдь не в трезвом состоянии. Ему это правда трудно объяснить: в праздник Ветряных Цветов никогда не было принято… молиться всем без исключения, — Даже проводи его Барбара, не должно было собраться столько совершенно не связанных с церковью людей. Как странно, среди толпы сестрёнка Джинн сразу не выделилась для обзора — скрылась за головами других. Девушка поникла совсем. — Мне самой было неизвестно до последней поры про это ночное собрание, — чёткий, обычно отделяющий каждый важный звук, голос предательски дрогнул. Всего на миг, что Архонту послышалось длительным промежутком времени, — стоило больше уделить внимание сбору поточной информации в городе. Про него знали все, — чуть стихла, осторожно и отчасти болезненно прошёптывая слова, — даже пьяницы в таверне Дилюка, в то время, как мне удалось лишь уловить весточку от Лизы, когда всё уже началось. Иглой вырвалось из уст действующего магистра, и Венти заметил на обратной её стороне — той, что вцепилась в большое сердце девушки — яд вины. Осталось лишь покачать головой. — Ах, не думаю, что в этом есть драконья доля твоей провины, Джинн, — произнёс Венти, невзначай коснувшись её плеча. Однако по виду девушки становилось предельно ясно: от чужой поддержки она лишь сильнее чувствовала надуманную слабость, — А ежели и так, то не такая уж и большая проблема, знаешь ли. В Мондштадте не всегда караются даже мятежи, не говоря уже про простые массовые порывы народа помолиться за голубое небо над землёй и сохранность счастья всех ветров-хранителей, — решив ненадолго сменить тему, Барбатос озвучил всё повторяющийся мотив беззвучных молитв, кроющихся за громким хором, — Хм, давненько такого не слышал: обычно моляться на что-то более личное. Джинн медленно кивнула, вспоминая всего пару из бесчисленных прибывающих отчётов: подопечные стали по правде разделять то, что она берегла всем телом и даже душой. Её впалые щёки растянула тонкая улыбка. — Пережив те смутные времена страха перед драконом Урсой, и те, когда Орден Бездны использовал Двалина в своих грязных целях… люди стали больше ценить простое мирное время, — едва заметная хмурость распалась, — Когда-то я и не думала, что общие проблемы могут так объединить людей без правителя. — Голубое ясное небо над землёй… — Венти перестал покачивать ногами, прикрыв глаза в некоторой задумчивости, — стоит борьбы. Как романтично… — отделил он будто бы для себя, — Джинн, иногда воля людей способна стать тем самым единым проводником. Хотя важность живого лидера тоже не следует недооценивать. Она молча кивнула, привычно подчеркнув некоторые вещи. Всего пара секунд прошло перед тем, как Гуннхильдр склонилась над перилами, невольно выделяя ещё минутку для наблюдения за поющей сестрой. Всё-таки делу церкви Барбара отдаётся без остатка. Это правильно. Отдавать всю себя чему-то большему — это правильно и это то, что любят они обе. Вокруг неё снова вскружили парочка нездорово резвых ветров. Венти попытался проследить за их порывами, но те бесцеремонно отолкнули от себя внимание братьев, создав небольшие следы в воздухе от соприкосновения двух разных порождений стихии. Холодно. — Сколько ты уже не спишь? — Третьи сутки. Девушка не задумалась — вздогнула и едва не прикрыла рот рукой, осознав, насколько вёрткие же слова. Сущности ветра поймать не сложно, а она слишком сосредоточена на мыслях, чтобы сдержать то, что уже вырвалось. Всё же рыцари — такие бедняги. *** — Да вы шутите! — Нет, Паймон, мы абсолютно серьёзно, — со всем спокойствием ответила Люмин, приметив ровное местечко, — Время ставить палатку. Фея подозрительно надулась, но спорить было не в её списке первоочерёдных потребностей. Спать — спать, право, занимало высокую полочку у всего отряда — правда хотелось достаточно, чтобы молча кивнуть подруге и даже помочь подготовить ингридиенты для будущего завтрака, однако её маленькое беззаботное сознание тревожило нечто другое… — Никогда в Мондштадте так быстро не темнело, Паймон, ты права, — согласилась подоспевшая Эмбер, — Люмин, ты не считаешь, что оставаться здесь на ночлег… не такая уж хорошая идея? Путешественница повернулась к ней, до сих пор не выпускав из рук меч. Прошло не так уж и много времени — часа два, не больше того, — а округи в руинах уже были покрыты ночной темнотой. Им удалось выйти на более равнинную местность, с редкими ароматными кедрами и кустиками диких вкусных ягод. В инвентаре собрался целый букет слегка подвядших ещё до сбора ветрянных астр. А Кэйя так и остался пустым криком чересчур громкого компаньона в логове Ужаса Бури. Она бросила взгляд в небо, под мерный треск огня, в который лучница только что подкинула свежего хвороста. Затянутое тяжёлыми тучами, на нём не виднелось ни одной звезды, отчего Люмин волей-неволей чувствовала себя необъяснимо одиноко в метре от верных друзей. Но и ожиданного дождя всё не объявлялось. Может, он не пошёл бы на пользу загулявших на миссии рыцарей — с ним всё равно было бы куда спокойнее, чем перед всей этой неопределённостью небес. — Мы всё равно не сможем покинуть это место, пока не отыщем Кэйю, — вздохнула путница, поправив свою палочку с шашлыком над костром, — Если возвращаться сейчас, мы рискуем бросить его в беде. Ни льдинки Крио на километры территории. Не мог же он просто… просто не прийти по поручению! Кэйа иногда кажется распущенным и порой безответственным — и всё это чистая маска, которую уже давно расскусили даже такой новичок в этом мире, как Люмин. — И что же мы тогда собираемся делать? Да Паймон отвечает, мы с этим павлином уже сто раз разминулись, пока ходили вокруг да около и пытались его найти! — вновь разразилась недовольством фея, стараясь выглядеть измотаннее всех, но подруги лишь задумчиво хмыкнули, поочерёдно покусывая сочные кабаньи шашлычки, — Эмбер, вы наверняка должны были договориться о месте и времени, где и когда встречаетесь. Договаривались-договаривались, правда же? Паймон жуть устала перебирать варианты! Малышка подпёрла голову руками, облокотившись на свою дорогую спутницу. Поднявшаяся волна ветра растрепала светлые волосы, что те уже стали похожи на воробьиное гнёздышко. — Ну… как сказать, — скаут замялась под пристальные взгляды соратниц. Спустя несколько секунд она сама нахмурилась, сглотнула кусочек мяса, поджала губы в тонкую полосочку и с застоявшейся обидой выдала: — Он сбежал прежде, чем я что-то бы смогла установить. «Будь предельно аккуратна с этим прохвостом. Он показывает куда меньше, чем имеет». Незваная мысль посетила её ум. Тихие вёрткие слова Аделинды застряли в нём, словно в тягучем дёгте. — Слушайте, девочки, а, может… Кэйе и не нужна никакая помощь? — тихо проговорила мечница, обратив на себя любопытные взоры, — Я имею в виду, что… Порыв ветра не дал Люмин произнести своих предположений. Отряд незамедлительно навооружился. Скрытый ранее небесный стремительно переливался по кронам немногочисленных деревьев и отражался от гладких руин. Тени бежали вслед за ними, ветер недобро завыл в стремительном потоке, окатившем рыцарей холодной волной. Однако драконий рык в вышине сбросил разыгравшееся напряжение. И казалось, злые тени исчезли только спустя некоторое время после того, как сияние растворилось в тяжёлых облаках. Двалин не обратил на них никакого внимания. Верно, даже не заметил их маленького кострища на полуоткрытой местности. Люмин почувствовала вьющиеся потоки у самых пальцев, игривые и согревающие, как-то самое милое пёрышко, данное Архонтом. — А он у вас всегда рычит в пустоту при полёте? Задала довольно нескромный вопрос Паймон, поставив пальчик у подбородка. Пиро лучница только пожала плечами, проследив за окончательно растворившимися потоками бирюзы в небе. — Может, на погоду жалуется или что-то ещё… меня до сих пор в дрожь бросает, когда я слышу рёв рептилий, — негромко ответила Эмбер, между делом положив почти не тронутый шашлычок возле места феи. Несмотря на шутливый тон, весь аппетит канул вместе с пришедшими воспоминаниями, — Ой, а может он мог бы нам помочь воссоединиться с капитаном? Драконы много видят с такой высоты… — с зачарованным видом проговорила скаут, бросив взгляд прямо-прямо в стемневневшее небо. Она такая искренняя в своём по-мондштадтски вольном стремлении к полёту. Вот-вот ринется с ближайшего обрыва, раскрыв широкий планер, на котором собралось непозволительно много — целая пара пылинок. И в следующий же миг она встряхнёт головой и приобретёт вновь деловитый говор: — Впрочем, Люмин, ты недоговорила! Почётный рыцарь кривовато улыбнулась, сквозь призму собственных мыслей наблюдая за быстро меняющимся настроением подруги. Казалось, даже Паймон, верный компаньон, не заметила спешных перемен, целиком и полностью увлечённая сочным жареным мясом, едва ли различая, своим или чужим. Люмин посетили некие сомнения, обволакивающие, точно пришедший лёгкий мороз её тело даже у костра. Они с Эмбер знакомы всего ничего, чуть больше пары недель. Люмин хотела бы понимать подругу с полуслова — они кажутся уже столь близки за прошедшее время, — однако это так сложно. Тяжёлый вздох сорвался с её уст: она не понимает. Она до сих пор только лишь с малыми результатами изучает новых окружающих. У Итэра всё это общение получалось куда лучше. — Я имею в виду, что… — путешественница задумалась. И вправду, что же она имела в виду, когда начала свою речь. Кэйа обманывает их? Пусть он не такой уж и честный игрок, сей павлин никогда не действовал во зло, поэтому доверять его обману, вопреки всему, было бы самым добрым решением. Кэйа не здесь? Они это уже обсуждали: Люмин единственная, кто благодаря своему хорошему чувству стихий находила лёгкие следы Крио, и вели они к ущелью, на входе в логово Двалина. А дальше и след растаял. Ничего — только воющий ветер и непривычная стужа рядом с обломками нескольких лагерей хиличурлов. Путница поёжилась. Эмбер отвела взгляд, отметив что-то для себя. И когда же стихнет уже этот дикий мороз, норовящий забраться поближе к тёплому подаренному перу? — Скажи Паймон, если не можешь выразить мысль на тейватском языке, — благодушно воскликнула малышка, похлопав ладошкой по плечу спутницы, — Паймон будет твоим переводчиком! Восходящие потоки разбились о горные породы на сотни истошно завывающих ветров. Люмин потрясла головой, после со всей тщательностью вглядываясь в непривычную вечернюю тьму. — У Кэйи… были свои планы на его одиночный поход, пока не напросились мы, — бросила мечница, под удивлённым наблюдением скаута. Огонь костра заметно ослабел, мало согревая лишь стопы, — Эмбер, Паймон, вам не кажется? Лучница потупила взгляд в землю, очевидно задумавшись. Всего на миг раздался треск у ветвей кедров, заиграли тени, отбрасываемые тусклыми силуэтами стремительно летящих листьев, а после костёр потух, оставив ещё стопку хвороста. Фея приглушённо взвизгнула, её плащик затрепетался на сильном ветру. Она отвлеклась от еды насовсем, испуганно ринувшись к Люмин, но резкий порыв закружил её в полёте и сбил напрочь с пути. Шум ветра отчаянно старался заглушить любые звуки. — Прижмись к земле! Перебойный крик скаута донёсся до неё слишком поздно — малышку больно ударило обломком бывшей хиличурлской хижины. Интересно, её житель тоже сейчас где-то в этом урагане? А если… он уже не дышит? Паймон чудом удержала диадему над головой, невольно уносясь всё дальше и дальше от друзей. — Нет! Паймон не хочет! — вопль заглох где-то в сотнях разъярённых потоках, морозом обжигающих её детскую кожу, — Не хочет быть одна! Вдали загорались огни — упрямые попытки Эмбер осветить хоть что-то в этой беспросветный глуши сбивались шквалом холода. Фея с трудом открыла глаза, из всех сил сопротивляясь ветру. Совсем рядом — только бы ослабевшей рукой подать — маячили светлые пряди путешественницы. Её протянутые пальцы к ней сияли буйной бирюзой, вызывая многочисленные разрывы из-за столкновений различных порождений стихии. Почему этот ветер так зол к ним? Очередная деревяшка или задубевшая шкура — в темноте было не понять! — ударила по голове, и маленькое тело феи безвольно поддалось провокации порыва. Последним, что видело её помутневшее сознание, были сверкающие яростным огнём янтарные глаза Люмин. *** Джинн выпрямилась, сжав в кулаке свободную прядь волос. Она почувствовала себя столь уязвимо перед своим Архонтом, со всем мудрым спокойствием сопровождающим эту ужасную оплошность. Больше всего не хотелось признавать собственную слабость, когда на её крепкие женские плечи возложена ответственность за весь город. Расслабленность и спокойствие жителей — вот что важно, она сама выбрала свой путь быть постоянно в работе на благо других, и никто не сможет этого оспорить! Богу даже становится жаль от понимания, что это значит отказ от идеи свободного времени, которую он так старательно нёс натланским огнём к собственному народу. — И дело не в одной лишь переработке, верно, Джинн? — Венти мягко протянул её имя, снова привлекая внимание, — Игнорирование своих проблем… знаешь, а ведь Веннесса на этом однажды серьёзно поскользнулась. — Леди Веннесса? — с лёгким, совсем скрытым восхищением уточнила действующий магистр. В её тоне можно было услышать даже слабое недоверие, однако её глубокие усталые глаза говорили совсем иначе. Верит. Ещё как верит, не забывая ни на миг, кто так нежно и светло в ночи улыбается перед ней. Ему удалось привлечь драгоценное внимание. — Ехе! — бард хлопнул в ладоши, через несколько секунд опустив их близко-близко к груди, — В такой прекрасный вечер кажется большим соблазном хоть разок не предаться воспоминаниям. В понятии Барбатоса не было старых воспоминаний, были только те, которые играли красками тёплых и волнующих эмоций. Были и те, которые хотелось забыть или превратить в длинную балладу, чтобы свободный ветер смог унести их далеко-далеко до границ Пепельного Моря. Джинн глубоко вздохнула, но была в этом вздохе такая сила — ей бы позавидовал сам Северный ветер. — Может, я не та, кто будет знать, что нас ждёт в будущем, и не та, кто когда-нибудь сравняется с самой леди Веннессой, — хор постепенно затих, оставив лишь её негромкий голос и львиный надзор. Вольный, едва ли гордый надзор, — Венти, мне правда не спокойно с тех самых пор, как Орден Бездны был изгнан из Мондштадта. Я не слышу голос ветров, но они определённо несут не самые благие вести. Что-то приближается, и рыцари должны быть готовы к любой опасности. Джинн ошибается. Глубоко ошибается, считая, что даже у самых сильных героев никогда не бывает слабостей. Венти хмыкнул, а улыбка вскоре сменилась характерной задумчивостью. Архонт облокотился на ограждение, не распуская ладоней. Ветры мягко кружились вокруг них, прогнав остатки недружелюбных братьев. — Смотри-ка, малышка Барбара идёт по своим делам, — беззаботно подметил он. Магистр непроизвольно взглянула на сестру, с крохотной свечкой направляющейся обратно к дверям собора. На сегодня её работа закончена, однако у девушки оставалось одно невыполненное дельце. И лишь пугливые фанатичные юноши скроются где-то за десятым углом, чтобы узнать, что это — чистое, такое тихое, но по-настоящему душевное пение пастора. — А вот мастер Дилюк в это время снова пытается выкроить минутку, чтобы подстроиться под плотный график своего магистра, — продолжал безобидно подмигивать Венти, и девушка однозначно уловила смысл его слов, — Даже таверну раньше закрыл да подогнал некоторых, чтоб по совести на площади собрались. Что-то стукнуло в её голове, разлилось мыслью в ней — заметным румянцем на щеках. Джинн отвернулась, прикоснувшись рукой к разгорячённой коже, мысленно — чтоб никакой пронырливый бог не услышал — молясь: при свете фонарей этого не было видно любопытным зевакам, расходящимся по домам. — Я хочу лучшего для города и предпочитаю думать только об этом. Уверена, леди Веннесса поступила бы именно так. Я учту твоё… замечание. Она так мила в своём стремлении направлять и координировать во имя общего светлого будущего. Барбатос бросил взгляд в затянутое небо, кончики пальцев засверкали бирюзой. Редко бывают такие дни, однако стоит поймать один — вовек не забудешь. — Твоё доблестное сердце открыто шире, чем раньше, несмотря на бесконечную усталость, — из его ладоней делает свой первый взмах знакомая светящаяся птичка. Второй, третий — и оказывается прямо-прямо на руках внимательно следящей Джинн крохотным пёрышком. И казалось, весь холод окружения ушёл, оставив только его тепло и её долг, — Хех, кто я такой, чтобы лезть в столь тонкие вопросы? Только, думаю, тебе будет необычайно важно знать, что ледяная стена вокруг сердца одного алоглазого господина расходится паром от огня, распаляющегося ветром голубоглазой львицы, точно нравом сотней семян полевых одуванчиков. — Кхм! — девушка громко прокашлялась в кулак, поняв, что разговор ещё давно ступил на кривую дорожку. Вид её был строг и задумчив одновременно, однако перо она ловко сжала в другой руке, спрятав возле груди за пазухой. Она скоро удалилась, хор давно стих, а бард так и остался наблюдать за пусть и не родным — никакие связи не могли привязать чистый ветер к конкретному месту, — но таким близким городом. Он чувствовал приятную парящую силу внутри, подобную которой успел вдохнуть раньше и потерять у порога собственного собора. Почти здесь же, где было слышно прекрасный хор десятков голосов. До чего же романтичные мысли. Джинн в последнее время слишком самоуверенна. Это, верно, нехорошо скажется на работе магистра. И всё же Венти почему-то уверен, что причиной сокрытия столь важной проблемы своего здоровья Джинн является что-то ещё. Беде с подругами приходить тоже веселее, разве не так?