Органзовый платок, трепыхаясь на шее,
Жутким цветом чьих-то глаз глубины,
Распугал всех ворон весельем
Над теми, чьи дни давно сочтены.
/Lana Del Rey — Big Eyes/
На расстоянии где-то пяти этажей вниз к грузовым беспилотникам тянутся несколько линий очередей. Роботы с оранжевыми логотипами распределяют ящики с продуктами, а в противоположной стороне ангара толпятся люди в форме. — Как думаешь, почему они не в очереди? — Ёсан переводит взгляд туда, куда указывает ладонь, и пожимает плечами. — Не знаю, у них спроси. Так и не сняв респиратор, сейчас не до него, Уён сходит с платформы лифта, утягивая друга за собой, и без задней мысли направляется к группе рабочих. — Эй, это была шутка, — плохо скрываемая растерянность вызывает улыбку. Они останавливаются у штабеля пустых ящиков. — Да ладно тебе, мы же не будем тут все сорок минут стоять и смотреть на разгрузку? — А если что-то… — Ну что тут может случиться? Ты сам говорил, какой код господина Пака идеальный. Чон ловит бегающий взгляд неестественного цвета глаз и щурится. — Я не буду приставать ко всем. Никто даже не посмотрит на нас, не волнуйся, они все слишком заняты препирательством друг с другом. Будто в подтверждение его слов, кто-то явственно выкрикивает: «да что ты вообще знаешь?». Уён встаёт на носки и всматривается в кучку рабочих. Седая макушка перемещается рывками, а её владелец распихивает локтями мешающихся ему людей на пути к лифту. Интерес к нему угасает так же быстро, как и появился, когда с другой стороны от общей массы отделяются две фигуры, перетягивая внимание на себя. — Так, — пятки со стуком опускаются на пол, — давай вон к тем двоим. Они выглядят дружелюбными. Сокрушённый вздох забавляет Чона. Ёсан явно не понимает, как можно разглядеть хоть что-то похожее на дружелюбие в осунувшихся лицах работников. Но шестое чувство обычно его не подводит. — Уверен, что хочешь спросить именно у них? — последняя надежда воззвать к голосу разума рассыпается в прах. — Почему нет? Можешь просто постоять помолчать рядом. — Я не об этом, — пальцы сжимаются на запястье, отрезая пути к отступлению. — Тем более, — и Кана тянут дальше, мимо бессвязных разговоров и соединений проводов к неработающему подъёмнику. «Ну кому вообще придёт в голову заглядывать сюда?» Возможно, всё дело в убедительности Юнхо, а может быть, им обоим нравятся тёмные углы подальше от внешних раздражителей. Но идея спрятаться за давно закрытым старым оборудованием звучит для Сана слишком привлекательно. Отсюда не видно толпы, только хвосты очередей в промежутках между трубами охлаждения. Он опирается спиной на решётку и на короткий миг прикрывает глаза, пытаясь понять, его лихорадит от недосыпа, болезни или так любезно вылитого на голову ведра дерьма. — Ты как? — тихий свист на выдохе перед ответом не сулит ничего хорошего. — Нормально, обтекаю. Взволнованное лицо напротив красноречиво намекает на неуместность шутки, но способности «шутить уместно» в его репертуаре никогда и не наблюдалось. — Вот ведь мудак плешивый, — бормочет Юнхо и лезет в карман форменной куртки. Сан опускает голову, прислушиваясь к собственному дыханию. С самого утра этот день кажется ему каким-то странным. Будто он всё это время ходил по одному и тому же закольцованному коридору, а сегодня на месте привычного поворота образовалась глухая стена. Единственными константами остаются тошнота, недовольство их начальника и сгорбившийся Юнхо, крутящий в руках что-то похожее на бесконечный куб. Внимание как-то само фокусируется на движении справа, и осознание, что парочка в защитных костюмах нового образца идёт определённо к ним, стремительно оседает холодным комком слизи в желудке. — Да ладно… — волна неверия на грани с разочарованием захлёстывает его с головой. — Привет, — на удивление звонкий и бодрый голос не заглушается навороченным респиратором, — слушайте, не ответите мне на вопрос? — Здравствуйте, господин?.. — тонкие губы сжимаются в еле видимую полоску, когда некто подходит ближе. — Чон. Чон Уён, — Сан собирается сказать что-то в ответ, но неосторожно вдыхает слишком глубоко и вдруг сгибается от кашля, упираясь руками в колени. Нос и горло забивает пряной пылью специй, смешанной с чем-то удушливо цветочным, насколько он вообще может судить, пока лёгкие постепенно сжимает в тиски приступ. С хрустом выпрямившись, Юнхо отточенным движением просовывает парню в рот мундштук ингалятора, пока тот судорожно цепляется за подставленное другом предплечье. — Давай, Сан-а, на раз, два, — ладонь ложится между лопаток, — вдыхай. Мгновения растягиваются паникой в бесформенную субстанцию времени, пока ровный тембр над ухом не возвращает ощущение реальности. — Дыши со мной, — мягкое похлопывание по спине отгоняет последние отголоски страха, — всё хорошо, ты молодец. Картинка в глазах обретает чёткость. Чхве морщится, не желая добивать себя отвращением или, ещё хуже, жалостью во взгляде незнакомца, и надевает респиратор. — Прошу, кха, прощения, господин Чон, — в такие моменты голос становится слишком похожим на голос отца, — вы хотели что-то спросить. Молчание в ответ кажется весьма внезапным, так что он всё-таки поднимает глаза на Чона и, вопреки ожиданиям, не видит ничего кроме удивления и чего-то, странно напоминающего беспокойство. Спустя несколько секунд тот наконец отмирает, зарываясь пальцами в яркие пряди. — Вообще, я хотел узнать, почему вы не в очереди, но, твою мать, с вами точно всё нормально? — мозг привык к скачущим ноткам брезгливости в тоне любого, кто одет в форму Гратис и хоть на ступень выше по статусу, но в этой фразе их будто бы нет. Возможно, это только на первый взгляд. — Не волнуйтесь, это не Вирус. Можете просканировать меня, если не верите на слово, — никакого комментария не следует, и Сан, не до конца понимая причину замешательства, продолжает, — мы здесь, потому что нам сказали стоять здесь и ждать. — И всё? — брови комично взлетают вверх. Чхве предполагает, что от недовольства, и, сглотнув, складывает руки под грудью. Ему сегодня уже хватило. — Боюсь, что да. Эм, — сердечный ритм всё не нормализуется, о чём в наушнике назойливо повторяет уведомление от трекера, — обычно, мы идём первыми, но сегодня… — Сегодня вообще должен был быть выходной, если уж на то пошло, — вставляет Юнхо, разглядывая скопление «непривилегированных». Серо-бурая масса, точно поток грязи из канализационных труб. — Так вас всегда разделяют? — Да и доставка на две недели раньше, наверняка из-за аудиторов, — продолжает он, словно не услышав вопроса. И вновь воцаряется тишина. Сан коротко выдыхает, решая, что если они все так и будут молчать, Уён рано или поздно переспросит, и ему будет неудобно. Лучше первому заговорить не к месту и надеяться, что этот неловкий момент сотрётся из памяти всех уже к вечеру. Даже если его самого стыд будет выедать десертной ложечкой всю следующую неделю, и потом иногда всплывать короткой вспышкой воспоминания где-то посреди ночи, когда непонятно откуда взявшиеся мысли закапывают парня всё глубже в яму самоуничижения. Из двух зол всегда нужно выбрать что-то, в этом и проблема. — Портентум дорогое удовольствие, поэтому нас не смешивают, — он не знает, откуда столько заинтересованности во взгляде этого Чона, и не хочет знать, — болен один — заразятся все. Не только Вирусом. И непонятно от кого, им же не ставят трекеры. —Да быть не может, я видел статистику, чипированы процентов семдесят как минимум. Но прежде, чем кто-то из них успевает снова открыть рот, словно слуховая галлюцинация звучит голос Юнхо. — Похоже, ваш коллега хочет что-то сказать. Облегчение от того, что можно не распинаться дальше, нивелируется смятением в голубых глазах не проронившего пока ни слова парня, стоящего чуть позади. — Мне пришло сообщение, — неуверенно начинает он, поправляя очки, — кто-то вывел из строя один из беспилотников, он… пропал. Поэтому вам сказали ждать. Мысль едва успевает собраться из абстрактной каши в голове, как её опережает Юнхо, хмуро сверлящий взглядом пол. — Тогда что стало с другими, их обычно… — сверху слышится скрежет, и все четверо поднимают головы. Через люк в крыше медленно опускается два беспилотника. — …больше. На экранах коммуникаторов в ту же секунду высвечиваются номера очереди. А Сана всё не покидает чувство сюрреалистичности происходящего. — Два восемь. Он выходит из-за подъёмника и делает пару шагов вперёд, наблюдая, как скопление недоумевающих рабочих показывает друг другу цифры. — У меня три десять, стой, — Юнхо хватает его за плечо, — так не должно быть. — Вот блять, логотипы не горят, — они поворачиваются к Уёну, безуспешно пытающемуся кому-то позвонить, и переглядываются. Трое тех, кому пришли первые номера, уже стягиваются к полностью чёрным призмам, остановившимся в центре ангара. Опускаются трапы, только роботы не появляются ни через полминуты, ни позже. Время останавливается, как и разговоры в толпе. Пальцы вжимаются в костлявую руку сильнее, и сосредоточенное лицо Юнхо в миг озаряется пламенем. Кто-то истошно кричит: — Назад! От грохота сотрясаются внутренности. Оглушающий писк сирены совпадает с ударами сердца, когда скулы обдаёт жаром взрыва. Ударная волна отбрасывает изломанные тела несчастных, кто подошёл слишком близко, вместе с бесформенными кусками карбона. Ужас парализует. — А ну пригнись, ебанутый что ли?! — Сана с силой дёргают за руку, и он валится на пол.