***
– Ты точно хочешь на тренировку? – Мори повернул руль, поглядывая на отражение сына в зеркале. Трасса была на удивление пустой, над землёй стелился туман. Он с каждой минутой сгущался, а тучи не улучшали ситуацию. Мори потерял счёт того, сколько раз спрашивал Достоевского о самочувствии. По правде говоря, Мори вообще не хотел вести Фёдора куда-либо после утренних событий. Хотелось просто пойти домой: принять тёплый душ, может, посмотреть какой-то дурацкий фильм, отвлечься и забыть об этом паршивом дне. Но нет, нужно везти сына на тренировку, затем куда-то сводить и наконец-то попытаться помириться, а отдых может и подождать. Припарковав машину недалеко от особняка, – ведь дальше ехать было просто невозможно, – Мори вытащил ключи. Достоевский же моментально открыл дверь и, не дожидаясь отца, вышел из машины. Огай недоумённо проводил идущего сына взглядом и вышел за ним. – Куда так торопишься? – Огай поспешил за Фёдором. – Настолько хочешь на тренировку? – Мори сунул руки в карманы пальто, а Достоевский так и молчал, будто бы никого рядом и не было. – Я в своё время тоже так бегал на тренировки, не любил пропускать, – Мори пытался хоть как-то завлечь Достоевского в разговор. – Да и, к тому же, ты не один, – занятие вместе с Николаем, кажется? – намеренно спросил Мори, переступая через лужу, пока Фёдор обходил её. – Весёлый малый; точнее, не в Фукудзаву пошёл – этот постоянно с серьёзной миной ходит, – улыбнулся Мори, подмечая, что сын явно не разделяет его веселья, а, наоборот, становится всё мрачнее и мрачнее. Мысленно Фёдор прикидывал, как будет мстить Огаю. Достоевский чувствовал себя униженным. Он ведь практически умолял Мори не выкидывать его как какого-то дворового котёнка. Фёдор еле удержался, чтобы не пнуть один из камней на пути. Да как он смеет доводить Фёдора до такого жалкого состояния? Надо заставить Мори пожалеть о сказанном и сделанном, но как? Фёдор в раздумьях прикусил палец. Чего же Мори боится? Вроде бы, своего наставника, – так что нужно Нацумэ натравить на Мори. Но для этого нужно остаться один на один с Нацумэ. Фёдор и не заметил, как дошёл до двери. Огай аккуратно постучал, и, спустя пару секунд, Нацумэ уже впустил их в дом. – Здравствуйте, Нацумэ-сан, – привычно улыбнулся Мори, пропуская сына вперёд. – Здравствуйте, – тихо пробормотал Фёдор, делая максимально жалобный вид и проходя в дом. – И вам добрый день, – улыбнулся Сосэки, теребя волосы Фёдора. – Ну как, готов? – Нацумэ нагнулся к нему и, получив одобрительный кивок, улыбнулся. – Тогда пойдём.***
– Дос-кун! – Гоголь вновь схватил Достоевского у дверей зала. Фукудзава сидел в кресле, отстранённо читая книгу. Директор Агентства, похоже, и не заметил вошедших. – Наконец-то ты пришёл, а то меня одного не пускают сюда, – протараторил Николай, дёргая Фёдора. – Не трогай меня, – хмыкнул Фёдор, грубо отдёргивая руку. В этот же момент, в голову пришла идея. Нужно поссориться с Николаем при наставнике, тогда тот точно обратит внимание на настроение Фёдора. – Фукудзава-доно, как же я рад тебя видеть, – ухмыльнулся Мори, садясь в кресло рядом с Фукудзавой. Тот же обречённо вздохнул и закатил глаза. – Не могу сказать того же, – хмыкнул Фукудзава, сдержанно глянув на Мори и переведя взгляд на детей. После прошлого раза Нацумэ явно не собирался пускать учеников в тренировочный зал. Директор Агентства невольно заметил ужасное настроение Достоевского: тот шёл с мрачным выражением лица, с поджатыми губами и нахмуренными бровями. – Что с ним? – спросил Фукудзава, как только дверь закрылась. – Я и забыл, что ты из опеки, – хмыкнул Мори, закатывая глаза. Хотелось хотя бы сейчас позабыть о Фёдоре. Совесть и так мучала с утра, так ещё и Фукудзава сейчас. – Обиделся на меня. – Дети легко обижаются, но также быстро отходят, – бросил Фукудзава, переворачивая страницу. – Не в этом случае, – грустно улыбнулся Мори, опираясь на ладонь. – Я ужасно поступил. Он точно меня теперь ненавидит. – Юкичи отложил книгу в сторону и взглянул на Огая. Фукудзава хоть и молчал, но Мори всё понимал по взгляду. Они не первый год были знакомы, и вполне могли обходиться без слов. Мори невольно вспомнил их первые дни как напарников. Фукудзава всё время молчал, а Мори, в свою очередь, всячески приставал к телохранителю с разговорами. Видит бог, Фукудзава старался игнорировать подпольного врача, но и терпение его было не безграничным. И не сосчитать, сколько раз Юкичи мысленно перерезал ему горло. – Я наказал его и, похоже, напугал, – признался Мори, не желая вдаваться в подробности. Было как-то стыдно признаваться кому-то в своём провале как родителя, особенно Фукудзаве. Но, как ни странно, именно в его поддержке, – ну, или хотя бы совете, – Мори больше всего нуждался. Ведь, по сути, они оба были в одном положении. – Такие ситуации будут периодически происходить. Хочешь, не хочешь, – но без обид и наказаний не обойтись. – Фукудзава перевёл усталый взгляд на Мори. За последние три месяца у директора Агентства уже не раз происходили стычки с сыном. А пару раз, когда мальчик подверг себя опасности, Фукудзава и вовсе отшлёпал сына, хоть и каждый раз сильно жалел после этого. Хоть Юкичи и не извинялся напрямую, но старался по-другому заглаживать вину. – Он меня ненавидит, – продолжил самобичевание Мори. Фукудзава закатил глаза. Мори не изменился. – Мори, он ребёнок. Приготовил утром кашу – теперь ты самый худший отец в мире. Дал на обед пудинг – так уже и не такой ужасный. И всё это лишь за три часа. – Фукудзава вновь посмотрел на Мори. Тот выглядел уже чуть спокойнее.***
– А что будем сегодня делать? – пролепетал Гоголь с горящими от нетерпения гетерохромными глазами. Достоевский лишь фыркнул в сторону Гоголя. – Терпение, мой мальчик, – ответил Нацумэ, идя по залу и стуча тростью. Сосэки невольно улыбнулся, взглянув на тандем радостного Николая и угрюмого Фёдора. В паре их родителей, обычно Фукудзава был угрюмым и тихим, а Мори – наоборот, всегда хитро улыбался и болтал. – Ты сегодня более хмурый, чем обычно. – Николай начал идти спиной вперёд, внимательно смотря на Фёдора. – Дай угадаю, с папой поссорился? – Гоголь широко улыбнулся. Похоже, судьба решила быть в кои-то веки благосклонной к нему. Фёдор, поняв, что более подходящего момента для ссоры не будет, со всей силы толкнул Николая в грудь. – Идиот, – хмыкнул Фёдор, холодно смотря на отлетевшего Николая, который сперва опешил. Достоевский сглотнул: Гоголь точно не останется в долгу. Нацумэ же, услышав шум, моментально повернулся, но прежде, чем он смог вмешаться, Гоголь стремительно встал с пола и прыгнул на Достоевского. – А ты у нас что, самый умный? – хмыкнул Николай, толкая Фёдора на пол; навалился сверху и сильно ударил голову Достоевского об пол. Ушанка слетела с головы. В тот же момент к ним подоспел Нацумэ и, стащив Гоголя, сильно шлёпнул его по заду. – Что вы тут устроили? – нахмурился Нацумэ, поднимая Достоевского с пола и, также, награждая увесистым шлепком по заду. Оба ребёнка потёрли ушибленное место, хмуро смотря друг на друга. Николай закипал изнутри: он ведь ничего не сделал. Да, пошутил, – но не ударил же. К тому же, он лишь хотел узнать, что не так с Фёдором. – Это он начал. Толкнул, а потом обозвал, – надулся Николай, поджав губы и указывая на Фёдора. Нацумэ еле удержался, чтобы не закатить глаза. Кто бы мог подумать, что великий эспер и прекрасный боец, в своё время тренировавший одних из самых сильных эсперов в истории Йокогамы, будет разбираться с детскими ссорами. – Фёдор, почему ты напал на Николая? – спокойно спросил Нацумэ, держа Достоевского за плечи и смотря прямо в глаза. У мальчика ещё по приходу сюда было ужасное настроение, но Сосэки и подумать не мог, что всё выльется в драку. Фёдор сглотнул. Наконец-то он добился внимания Нацумэ-сана – теперь нужно доводить дело до конца. Если Мори реально откажется от него, то у Фёдора будет хотя бы шанс, что наставник возьмёт его. Сделав глубокий вдох, Фёдор заморгал большими глазами, смотря прямо в глаза учителя, и захныкал. Гоголь сразу перестал дуться и потряс Достоевского за плечо. – Эй, ты чего? – недоумённо пробормотал Николай – не такой реакции он ждал от Фёдора. Тот ведь не был таким эмоциональным, а тем более плаксивым. Фёдор громче всхлипнул и первые слезинки выступили на глазах. – Николай, ты иди на канат, пока я с Фёдором поговорю, – Нацумэ похлопал Гоголя по плечу. Тот в последний раз оглядел Достоевского и ринулся к указанному месту. – Только до середины лезь, – крикнул Сосэки вслед бежавшему Николаю и перевёл взгляд на Фёдора. При виде полных слёз глаз Достоевского Нацумэ невольно смягчился. – Что у тебя стряслось, мой мальчик? Ты уже с порога был сам не свой, – Нацумэ подхватил ребёнка на руки и зашёл в одну из дверей, ведущую в небольшой кабинет. Фёдор вжался в грудь учителя, попутно думая, как правильно преподнести ситуацию. – С Огаем поссорился? – Достоевский еле удержался, чтобы не завизжать от счастья. Всё складывалось как никогда кстати! – Он хочет отдать меня. – Фёдор со всей силой обнял Сосэки за шею и заплакал. Нацумэ похлопал мальчика по спине. – Куда отдать? – недоумевал Нацумэ, садясь в кресло. Что же произошло между ними? – О чём ты, мой мальчик? – Я не хочу в камеру, не хочу, – зарыдал Достоевский уже по-настоящему, ощущая страх. Фёдор ведь не подумал о том, что Огай может разозлиться, узнав о том, что он нажаловался учителю. От осознания этого Фёдор громко заскулил и поспешно добавил. – Не говорите ему, пожалуйста. – Не бойся, ничего Мори тебе не сделает, – Нацумэ провёл ладонями по спине мальчика, пытаясь утешить. Достоевский чуть ослабил хватку, но продолжил всхлипывать, зарывшись носом в воротник пальто Нацумэ. Было так спокойно лежать на руках учителя, чувствуя тепло. – Объясни мне, пожалуйста, что случилось, – тихо попросил Сосэки, держа Фёдора на коленях. Достоевский попытался вытереть глаза, но вместо этого только размазал слёзы по лицу. Нацумэ достал носовой платок и аккуратно вытер лицо Достоевского, пока тот пытался отдышаться. – Мори сказал, что отдаст меня обратно властям, – выпалил Фёдор на одном дыхании. Нацумэ недоверчиво уставился на Достоевского. Не мог же Мори всерьёз такое сказать? Хотя, пригрозить и запугать вполне мог. Но нужно было точно выяснить ситуацию. – Почему Мори так сказал? Можешь объяснить всё с самого начала? – мягко попросил Нацумэ, гладя Фёдора по голове. Достоевский замялся и опустил взгляд вниз. Что если Нацумэ, услышав всё, что он сделал, разозлится и скажет, что Мори прав? Но Фёдор отмёл эту мысль. Нацумэ ведь обещал, что поможет, если что. Да и другого выхода не было, кроме как идти к директору Агентства, чего Достоевскому никак не хотелось. – Я пролез в пыточную, пока там шла работа. Меня нашёл один из сотрудников, потом пришла Коё-сан и отвела к Мори, – Фёдор неуверенно прервался, теребя пуговицу пальто учителя. Нацумэ хмуро взглянул на мальчика. Что тот мог забыть в столь опасном месте? Люди, работающие там, славились неслыханной жестокостью, и им не составило бы труда покалечить ребёнка, или вообще убить. – Что случилось потом? – Нацумэ сжал переносицу. Нельзя было злиться на мальчика. Лишние замечания могли заставить Фёдора побояться говорить дальше. – Он злился; говорил, что отдаст меня обратно, а потом... – Фёдор замялся и покраснел от стыда. – Наказал, – пробормотал Фёдор практически шёпотом. Нацумэ изогнул бровь. – Как он тебя наказал? – Сосэки приподнял подбородок Фёдора, настойчиво смотря в глаза. – Не бойся мне говорить. – Достоевский отодвинул руку и отвёл взгляд в сторону. Нацумэ боялся, что ошибся в решении позволить Мори забрать сына. – Отшлёпал, – выпалил Фёдор и спрятал покрасневшее лицо в ладонях. Сосэки же сразу расслабился и улыбнулся. – Сильно досталось? – Нацумэ прижал одной рукой ученика к себе, а другой потрепал по волосам. – Не стыдись ты так. Теперь-то всё ясно. Мори разозлился и сказал лишнего. – Нет, – буркнул Фёдор в пальто учителя. – Фёдор, твой отец разозлился и сказал, не подумав. Никому он тебя не отдаст, не бойся, – Сосэки нежно перебирал волосы Фёдора, а затем более строго добавил: – Я с ним поговорю насчёт того, что нельзя запугивать. А ты больше не будешь ходить в подвалы. Договорились? – Нацумэ похлопал Достоевского по спине, и тот кивнул. – А он не разозлится, если узнает, что я вам рассказал? – спросил Фёдор с расширенными от испуга глазами, пока учитель ставил его на ноги. – Не разозлится, – Нацумэ тепло улыбнулся и взял Достоевского за плечо. – И если в следующий раз возникнет какая-то проблема, просто скажи мне. Я не потерплю драк, и, если такое повторится, то я тебя накажу. Ясно? – строго добавил Нацумэ, похлопывая Достоевского чуть ниже спины. Фёдор немедленно кивнул, всё ещё с широко раскрытыми глазами. – Я больше не буду, – протараторил Фёдор. Заработать наказание от учителя совсем не хотелось. – Вот и хорошо, – Нацумэ в последний раз потрепал ученика по волосам и вывел из кабинета. – Возьми, – Гоголь моментально подбежал к ним и сунул Достоевскому ушанку в руки. – Спасибо. – Фёдор нацепил ушанку на голову. – Хватить отлынивать, идёмте уже, – сказал Нацумэ, наблюдая за этой картиной. – Сейчас пробежите пять кругов.***
Дверь зала наконец-таки открылась. Гоголь моментально выскочил и с визгом подбежал к Фукудзаве. Мори стал искать сына взглядом. – Я залез на канат! – гордо ухмыльнулся Николай, пока Юкичи подхватывал того на руки. – Неужели? Умничка, – улыбнулся Фукудзава, потрепав ладонью по уже вспотевшей макушке. Было не передать словами, как Фукудзава горд. – Не испугался? – Нет, конечно, – хмыкнул Гоголь, обнимая отца за шею. – Очень рад за тебя. – Фукудзава обхватил сына, получая в ответ крепкие объятия. – Ага, – закивал головой Николай, ворочаясь. – Пойдём, переоденем тебя. – Фукудзава направился в ближайшую комнату.