***
Мори сосредоточенно читал отчёт Акутагавы о новой группировке подрывников. В принципе, группировка не представляла никакой угрозы для Мафии, однако стремительно растущее количество мелких взрывов в городе никак не радовало Мори. – Хаос ради хаоса, – пробормотал босс Мафии, откидывая волосы назад, а затем и вовсе взял резинку с тумбочки, собирая небрежный хвостик на затылке. Как же Мори ненавидел такие бессмысленные разрушения. Нужно бы переговорить с Чуей и установить все точки взрывов, а также примерно понять, в каком направлении движутся подрывники. Не помешало бы и установить место нахождения базы. Фёдор же, воспользовавшись занятостью Огая, тихо встал на цыпочки, пытаясь разглядеть то, что читал Мори. Быстро пробежавшись взглядом по бумаге, Фёдор смутно понял проблему. Достоевский точно знал, кем являлся этот эспер. Ещё полгода назад, на тот момент глава Мёртвых крыс, имел дела с неким Мао Дунем, который тогда только прибыл в Йокогаму. Заметив задумчивый взгляд Фёдора, Огай усадил его на колени. – Что думаешь? – Мори положил подбородок на ушанку Фёдора. – Я его знаю, – пробормотал Достоевский, откидывая голову на плечо отца. – Кого же? Главаря? – Это не группировка, а всего один эспер, – ответил Фёдор обыденным тоном, будто бы не начинающего террориста знает, а вполне обычного человека. Мори приподнял брови и уставился на Достоевского, ожидая дальнейших объяснений. И как Огай сам не рассмотрел вариант с эспером? – Кто этот человек? – Мори уже не терпелось поймать этого эспера. Возможно, даже заманить в Мафию. Подрывать целые здания разом – довольно сильная способность. Он вполне мог бы пригодиться. А если не получится заманить, то подрывник получит незабываемую поездку в пыточную, находившуюся в подвале Мафии. – Зачем мне говорить? – хмыкнул Достоевский и спрыгнул с колен Мори, от греха подальше. – Информация не просто так даётся. Огай оценивающе обвёл взглядом сына с ног до головы, а затем рассмеялся. – Расчётливый паршивец, – ухмыльнулся Мори, скрещивая руки в замок. – Так, и что же ты хочешь? – Фёдор призадумался, чего же он действительно хочет? Сейчас ведь он может потребовать практически всё, что угодно. Хотя, Достоевский и не сомневался, что, при желании, Мори может заставить его говорить. – Скальпель. Повисло неловкое молчание. Мори внимательно взглянул на сына: тот смотрел на него серьёзно, прямо в глаза. Это явно не было обычной шуткой. Он вздохнул и замялся. Что на это ответить? – Зачем он тебе? – На это Федя усмехнулся. Мори явно не мог понять намерения сына. Зачем ребёнку понадобился скальпель? – Информация, – напомнил он. Чёртов манипулятор. И как тут откажешь? Огай недоверчиво посмотрел на Достоевского, взвесив все «за» и «против». Ничего же не будет, если он отдаст на пару минут скальпель сыну? – Ладно, – вздохнул Мори. – Только ненадолго. – Огай быстрым, привычным движением достал своё небольшое оружие, после чего протянул его сыну. – Аккуратно, он очень острый. – Без проблем, – выдохнул Фёдор. В своё время, он был наслышан про стиль боя Мори Огая. Это одновременно восхищало и настораживало. Со скальпелем можно было сотворить всё, что хочешь, причём очень быстро: в одну секунду человек радуется победе, а уже в другую – его горло пронзает холодное лезвие. Достоевский неспешно взял скальпель. Хотелось бы внимательно рассмотреть его и понять, есть ли у самого оружия слабые места. Сломать? Ну уж нет. В бою такую маленькую вещицу можно и не заметить, поэтому сделать это будет максимально тяжело. Конечно, тут ещё всё зависит от хозяина. Оружие может повернуться не той стороной, да и требует постоянной заточки. Ещё нужно рассчитывать на то, что Огай, как-никак, являлся бывшим хирургом, – а значит, его знания построения тела и всех его точек были невероятно велики. Это действительно восхищало. Достоевский провёл подушечкой указательного пальца по идеально острому лезвию. По скальпелю сразу пробежала одна струйка крови, затем – вторая. Он бы и дальше продолжил наблюдать за этой картиной, если бы Мори не спохватился: жертв ему было не нужно, да и у Фёдора на теле ран и без того хватало. – Всё, давай сюда, – вытащил Мори из рук сына скальпель, ловя на себе недовольный взгляд. – Что? Я же сказал – ненадолго. Время вышло. – Огай сразу же достал ватные диски, которые лежали в столе. Вообще, их можно было найти по всему кабинету. Примерно оценив степень ранения, Огай понял, что особого осмотра оно не требует. Поэтому, просто приложив диск к пальцу, чтобы кровь сама свернулась, он потянул Достоевского к себе, обнимая его. – Я же просил быть аккуратным, – недовольно пробормотал он, покрепче обхватывая сына руками. – Ты прекрасно знал, что с лёгкостью поранишься. – Мне нужно было это проверить, – пробормотал Фёдор. Мори вздохнул. И правда, что творится в этой голове? – Так-с... Ладно, на этот раз прощаю. – Мори отодвинул от себя Фёдора, заглядывая тому в глаза. – Что насчёт эспера? – Его зовут Мао Дунь. – Достоевский уже начал было грызть заусенец, как вдруг поймал на себе недовольный взгляд Мори и вытащил его изо рта. – Он – известный в Китае подрывник. Оттуда он, к слову, и приехал. Проживал сначала в провинции Шаньдун, где и было зафиксировано самое большое количество взрывов. Дальше, путешествовал по соседним провинциям, но их уже, можно сказать, «пощадил». Цель, возраст, родственники – всё неизвестно. Мори внимательно слушал Достоевского, подмечая, что в своё время у того, видимо, были значительные источники информации. И ещё хорошая память, раз рассказывает в таких деталях. – Что насчёт его способности, – решил перейти к самому интересному Достоевский, – если я не ошибаюсь, «Весенние шелкопряды». На первый взгляд, очень невинная способность. Он может создавать кучу маленьких тутовых шелкопрядов и немного их контролировать. Он направляет этих мотыльков в здание, – а жучков-то больше тысячи, как минимум, – и каждый выбирает себе укромное местечко, не вылезая оттуда. Но, если способность не отменить в течение 4 часов, то шелкопряды создают невероятно сильный взрыв, который и уничтожает всё здание. – Необычная способность. Но в бою..., – уже начал было размышлять Мори, но Фёдор его перебил: – Я тоже сначала так думал. До того, как отправил нескольких людей за этим человеком. Мол, что могут сделать обычные букашки эсперу? Но загвоздка в том, что эта способность может напасть на человека по приказу эспера. Я не знаю, что за мощные букашки у него, но они сразу начинают впиваться в кожу, пытаясь под неё пролезть. Когда шелкопрядов около десяти – это не проблема. Но когда на тебя летит целый рой... – Очень даже смертельно, – продолжил Мори, глубоко вздохнув. Проблемно, очень проблемно. И что же такой эспер забыл в Йокогаме? У него явно должна быть хоть какая-то цель – не просто ж для развлечения здания взрывает. – Так... что думаешь насчёт этого? – спросил Достоевский, смотря на задумчивого отца. Дело и правда сложное. Прежде, чем встретиться с Мао Дунем, нужно будет разузнать про него побольше. Непонятно, какую ещё опасность он представляет. – Ничего хорошего уж точно не думаю, – сказал Мори, потирая переносицу. – Работы мне прибавится достаточно, это точно. Ты не будешь обижен? – Огай убрал руку Достоевского, которую он снова отправил ко рту. – На что? На то, что ты пытаешься найти опасного эспера? – удивлённо спросил Фёдор, слегка разминая плечи. – Нет, конечно. – Я имел ввиду, на то, что не смогу проводить с тобой достаточно времени. – Огай взглянул на Достоевского. Тот смотрел на него с осуждением. – Хорошо-хорошо, сморозил глупость, каюсь, – рассмеялся Мори, обнимая сына. – Не хочешь помочь? Фёдор кивнул в объятия и улыбнулся. Давно уже он не был по-настоящему полезен.***
Достоевский долго пытался нормально расчесать волосы, стоя в личной ванной, в которую можно добраться только из кабинета Мори. Фёдор слегка намочил волосы, чтобы они не торчали во все стороны. Вчера он, по глупости, не досушил их и лёг спать, из-за чего теперь и страдает весь день. И ладно, если бы это был обычный день, – Фёдор бы давно забыл про эти волосы, – но сегодня ему нужно идти на первую тренировку. Не сказать, что Достоевский был несказанно рад. Нацумэ-сан как учитель доверия не внушал, а так как сам Фёдор был довольно слабо развит физически, то ему и подавно не следовало бы туда идти. Но опозориться перед учителем и перед отцом он не хотел. Не настолько же он беспомощен. А ведь буквально недавно Достоевский наводил страх на всю Йокогаму одним своим существованием. От этих воспоминаний кольнуло где-то внутри. Сейчас он ребёнок: психика, физическое состояние, контроль способности – всё это было почти утрачено из-за возраста. И как же он скучает по тем временам, когда его слово становилось законом для многих. Но, с другой стороны, он может начать жизнь заново. Не совершать ошибки, не убивать людей, – хоть и во благо, – да и вообще, жить вместе с отцом, который, вроде как, хорошо к нему относится. У него есть Гоголь, который, судя по всему, не так уж и страдает из-за возраста. Скорее, сейчас он своим поведением идеально вписывается в тело. Фёдор улыбнулся. Жаль, что он никогда не сможет стать настоящим ребёнком для Мори. Ему, наверное, очень тяжело с ним. Из раздумий его вывел хлопок двери. Достоевский перевёл взгляд со стены к источнику шума: там стоял Мори. Он улыбался и впопыхах накидывал шарф. Фёдор отложил расчёску в сторону. Сам он уже был полностью одет в удобные чёрные спортивные штаны и белую футболку. – Ты как, готов идти? – спросил Огай и, получив в ответ краткий кивок, подошёл к сыну. Он положил свои ладони на плечи Достоевского и слегка сжал, стараясь подбодрить. – Тогда пойдём. Давай, поторапливайся, – добавил он, проследив за сонными движениями своего сына. И какие тут тренировки?***
Добирались они довольно долго. Теперь понятно, почему Мори так торопил Фёдора. Но, тем не менее, они уже стояли перед дверью нужного дома. Мори вновь стушевался, но, заметив на себе недовольный взгляд сына, Огай всё же постучал, дожидаясь, пока откроют дверь. – Дос-кун! – послышалось сзади. Фёдор не успел ещё толком обернуться, как Гоголь сразу налетел на того с объятиями. – Ты пришёл! Фёдор уже подумал, что влетит в эту же дверь под весом Николая. Тот чуть ли не прыгал от радости и озарял всё своей улыбкой. – Коль, прошу тебя, – прокряхтел Достоевский, отпихивая от себя весёлого друга. – Отпусти меня. – Но его не слушали, сжимая в объятиях ещё больше. – Ну Коль! Пока дети бесились, два родителя посмотрели друг на друга. Мори вежливо склонил голову, прищурил глаза и улыбнулся: – Добрый день, Фукудзава-доно. – Он лукаво посмотрел исподлобья. – Довольно часто мы в последнее время видимся, не заметил? По глазам, которые Юкичи устало закатил, можно было понять – заметил. И был явно не в восторге от этого. Фукудзаве всё ещё было неловко и даже стыдно после последней встречи. – И тебе доброго дня, – он перевёл взгляд на детей, а потом опять посмотрел на Мори. – Не думал, что ты придёшь. Огай фыркнул. Ещё чего захотел. – Как же я могу пойти против желания сына? Если он действительно решил ходить к учителю, то я не смею ему отказывать, – Мори вернул себе былое безразличие, поправляя прядь тёмных волос. – А твой, как я вижу, всегда полон энергии. – Именно, – Фукудзава напряжённо глянул на Николая, который увлечённо душил Фёдора. И вот угораздило же этим двоим подружиться. Не дав толком обдумать всё происходящее, дверь наконец-то открылась. Выглянул Нацумэ-сан и, слегка улыбнувшись, сказал: – Вы уже пришли! Прошу прощения за задержку, проходите-проходите. – Он гостеприимно открыл дверь пошире, пропуская всех прибывших гостей в светлый дом. – Я думаю, что долго мы затягивать не будем, а сразу же перейдём к делу, – неторопливо сказал Сосэки, прокашлявшись. – Предлагаю вам посидеть здесь, – он кивнул родителям, которые уже сели на ближайший диванчик, – пока ваши дети будут заниматься. Думаю, лишних вопросов не последует, – он прервал все попытки заговорить. Дальше Нацумэ подтолкнул мальчиков в спину и, ободрительно улыбнувшись им, увёл детей. Фукудзава и Мори остались наедине. – Кхм, – прокашлялся Юкичи, пытаясь хоть как-то скрасить неловкую тишину. Мори сразу же перевёл взгляд на него. – Как там Фёдор? Мори с подозрением посмотрел на собеседника. Что же он хочет услышать? – Невероятно рад, что ты интересуешься моим сыном, – саркастично протянул Огай, – но с ним всё вполне хорошо. Потихоньку восстанавливается. – Очень этому рад, – тихо и немного рассеянно сказал Фукудзава, подпирая ладонью руку. Разговор не клеился от слова совсем. Спустя пару минут молчания, Мори спросил: – А твой... Николай как? – Огай немного замялся, вспоминая имя белобрысого мальчика. – Тяжело с ним? – Ты даже не представляешь, как, – хмыкнул Юкичи, откидываясь на спинку дивана. – Он не может усидеть на месте и пяти минут. Постоянно куда-то лезет, что-то ищет. Я не успеваю даже спокойно поработать с ним! Мори хмыкнул. Сложно сказать, у кого ситуация хуже. – У меня Фёдора не заставить побеситься. Чаще всего сидит и читает; может и в отчёты заглянуть, если захочет. – Мори поймал на себе удивлённый взгляд и хмыкнул. – Да-да. Правда, чересчур капризный и обидчивый . – Ой, ну этого у детей хоть отбавляй, – вздохнул Юкичи. Он и сам намучался с резкими перепадами настроения Гоголя. Его «хочу» и «не хочу» сидели в горле; доходило до того, что Фукудзава иногда на него срывался, не справляясь с раздражением. Но Николая это не особо останавливало. – И как же у тебя так получилось? – спустя пару секунд вздохнул Юкичи, внимательно всматриваясь в лицо Огая. Проходят годы, а он не меняется. – Получилось что? – невозмутимо ответил Мори, поправляя снова выбившуюся прядь. – Фёдор. Дети не из воздуха берутся, если ты не знал, – грубо подметил Юкичи. Его явно не забавляла эта ситуация. Мори вздохнул, прокручивая в голове произошедшее много лет назад. Всё было как в тумане, года вообще не щадили воспоминаний. Но вот, чего он не забудет никогда, – так это то, что всё было ошибкой. Да, сейчас у него есть маленькое чудо, но если бы не он, то Достоевский никогда не покусился бы на Йокогаму. Подумать только, его собственный сын пытался убить своего отца. – Ты и правда хочешь об этом знать? Я не думаю, что тебе понравится правда, – напрягся Мори. Фукудзава явно был не тем человеком, с кем хотелось поговорить об этой ситуации. Но Юкичи смотрел серьёзно, слегка поджимая скулы в напряжении, и ждал полноценного ответа. – Хорошо, только обещай не истерить. – Мори начал теребить края своей одежды, а Фукудзава недовольно кивнул. – Помнишь, я рассказывал, как учитель взял меня в поездку в Россию? Это было одно из самых долгих путешествий на тот момент. Как-никак, месяц – не так уж и мало. – Огай посмотрел на собеседника, который внимательно слушал его. Мори не хотел продолжать, ведь в груди что-то сильно защемило. – Мы поссорились с наставником Нацумэ, и я пошёл в бар. А потом, на эмоциях я... – Можешь не продолжать, – грубо выплюнул Юкичи, избегая зрительного контакта. – Ещё меня называл безответственным, – продолжил он, но был перебит Мори. – Я стал отцом по подростковой глупости, а ты..., – Мори тыкнул указательным пальцем в грудь Фукудзавы, – ...был женат, имел ребёнка, да ещё и скрывал это. – Сколько раз я тебе говорил, что на момент нашей встречи мы уже два года как не жили вместе. – От Фукудзавы исходили волны гнева. Железному терпению бывшего Серебряного Волка рано или поздно тоже приходит конец. Ему было стыдно вспоминать про жену, ведь, если бы он в своё время бросил работу по её просьбе, та бы не уехала обратно в Украину, забрав ребёнка. Юкичи сам разрушил семью и потерял шанс быть вместе с сыном. Фукудзаве очень сильно хотелось задеть Мори. – И почему я сразу не понял, что у тебя только ветер в голове? – Это у меня-то ветер в голове? – Мори злобно ухмылялся. – Я хотя бы просто не знал о ребёнке, а ты его и вовсе бросил. – Да что ты..., – прошипел Фукудзава, но тут резко зашёл Сосэки, поэтому продолжать свою речь он не стал. Вместо этого, внимательно посмотрел на учителя и подметил, что детей рядом не было. – Вы уже закончили? – Нет, – хмыкнул Мори Нацумэ и покачал головой, делая вид, что ничего не слышал. – Только начали. – Я бы хотел предложить вам пройти посмотреть. – Он взглянул на нервных Фукудзаву и Мори. – Если хотите, конечно. – Конечно хотим, – сразу же воскликнул Мори, подымаясь. Юкичи только пожал плечами, но последовал за ним.***
– Господи, Нацумэ-сан, вы что делаете?! – воскликнул Мори, смотря на запыхавшегося Фёдора. Учитель вообще не щадил его. – Да вы же его мне так угробите! Мори причитал всю тренировку, не стараясь успокоиться. Его сына вымотали по полной, и останавливаться даже не планировали. Если Николай ещё выдерживал эти нагрузки, то Достоевский почти валился с ног. – Учитель, я тоже думаю, что для маленьких детей это слишком, – наконец-то подал голос Фукудзава. – Как-никак, такая нагрузка будет им вредна. Сосэки обречённо вздохнул. Эти две курицы-наседки не давали ему спокойно провести занятие, постоянно волнуясь, каждый за своё чадо. И это его ученики? – Я считаю, – он грозным взглядом обвёл напряжённого Мори и хмурого Юкичи, – что вы достаточно посмотрели. – Нацумэ прошёл к выходу и указал рукой на него. – Прошу. И не переживайте, они вернутся вполне себе живыми. Мори недоверчиво глянул на учителя. С таким-то темпом? Живыми? Тут даже взрослый еле поспеет, что уж говорить о детсадовцах. Но всё же, Огай не стал больше пререкаться и поспешил за Юкичи, видя, как тот уже уходит. В последний раз обернувшись, он ободряюще кивнул Фёдору и под тяжёлым взглядом Сосэки покинул помещение. Теперь ему осталось только пережить удушающую тишину в компании Фукудзавы. Но, ради благополучия сына можно и потерпеть.***
– Мой мальчик, – начал было Мори, но тут Достоевский упал на руки родителю. Огай недовольно посмотрел на умиротворённого Нацумэ-сана, но ничего не сказал . Где-то рядом крутился Гоголь, яростно рассказывая о всех своих эмоциях и впечатлениях Юкичи, но Мори, не замечая этого мельтешения, поднял уставшего Фёдора, окидывая его обеспокоенным взглядом. – Думаю, на сегодня всё, – спокойно сказал Сосэки. – Жду вас на следующей тренировке. – Спасибо вам, – уважительно кивнул Юкичи, забирая Николая. Мори же просто кивнул. Осталось донести сына до дома, а потом уже разберутся. Бедный мальчик.***
По дороге, Фёдор уснул прямо на его руках. Его тело слегка дрожало из-за перенапряжения. Огай решил не будить сына, укладывая его на кровать прямо в одежде. Сам Мори уже и забыл, каково это – выматывать из себя всё, что есть. Состояние Достоевского вызывало жалость, но только понимание, что в будущем ему это понадобится, останавливало Огая от отказа от всей этой затеи. Поцеловав сына в макушку, Мори всё же оставил Фёдора. Пусть как следует отоспится.