Слепая вера

      Бесполезным мешком плоти суккуба повалилась на пол, сжимая открытую рану на животе в кулак. Казалось, зеленоватой крови под ней настолько много, что Дэ’ртсит сейчас начнёт скользить куда-то в сторону. И это правда случилось через пару ударов по рогатой голове чем-то тупым, хотя, скорее всего, просто демонесса начала терять сознание. Возможно, тот, кто избивал дознавательницу, это заметил. Он впился своими длинными когтями в её спину между двумя сломанными и изрезанными крыльями и поднял беспомощное ослабевшее тело так, чтобы заглянуть в глаза предательницы. Ловкая уже не издавала звуков боли, просто отхаркивала сгустки крови и тканевой жидкости в попытке освободить дыхательные пути.       Стризар смотрел на неё с холодным остервенением и глубоким презрением. Громкий и грубый, противный и дробящий сознание голос болезненно отдавался в голове суккубы, информация терялась где-то за пульсацией артерий. Может быть, натрезим говорил, что нужно узнать у Вирата, которого Ловкая мучила уже около месяца без результатов. Но не важно. Избили-то Дэт только из-за махинации с мышью.       Наконец наступила тишина и ноющая боль…       Под ней – синие скалы и причудливые животные, над ней – янтарное небо с четырьмя лунами. Кажется, скалы – рукотворны, животные – лишь прикрытия. Мерещиться, небо вскоре станет другим, а луны потеряют имена. Она летит, но своего тела увидеть не может. Она летит, но просыпается…       Холодный-холодный пол. Ей мерещилось это лучшее, что существует в мире: так приятно прижаться к нему в поиске прохлады, успокаивающей гул в голове. На раны было уже всё равно. Дэ’ртсит не знала, где находится, открыть глаза мешали волосы, пропитавшиеся кровью, залепившие лицо и превратившиеся в сухие грязные патлы. А Стризар был в пытках не хуже самой лучшей дознавательницы, стоит отдать ему должное. Да и мысли такая практика отшибает напрочь, так что морально Ловкой даже полегчало.       От этой злой реалии демонесса начала рвать лёгкие истерическим хрипловато-утробным смехом.       К животу суккубы, рядом со сжатым кулаком, приложилась чья-то тёплая рука. Шёпот, шёпот знакомого голоса, шёпот с обращением к кому-то неведомому. Поток энергии, поток энергии, проникающий внутрь, поток энергии, кажущийся чужим, но почему-то помогающий…       Дэ’ртсит разжала ладонь, почувствовав, что рана затянулась. Через несколько мгновений силой налилось тело, восстанавливались все системы организма, сращивались кости и ткани. Это чудо? Ледяной водой окатили голову, уничтожая последние остатки боли в ней.       Суккуба отбросила пряди волос с лица. Она была дома. Рядом, на коленях, с ведром в руках и крайней обеспокоенностью и страхом в глазах сидел человек. Чертов паладин.       – Ну, и куда ты со своим Светом лезешь? – с нотками гнева слабо просипела дознавательница.       Смертный молча сложил руки на груди и скривил брови в вопросе.       – Ненавижу тебя. С этим своим Светом ещё больше заставляешь меня сомне… – кашель прервал её, – Я остаюсь верна Легиону!       Рот человека хотел возразить, но Вират был повален на спину слишком резко. Сколько ещё раз суккуба будет срываться на нём? Ей не хотелось этого знать. Да, Ловкая в исступлении просто наносила удар за ударом человеку, сидя на нём сверху и тем самым не давая возможности отползти, убежать. Оба – в ловушке её проблем. Это не столько раздражало человека, сколько раздирало душу. Он ничего не мог с этим поделать!       Но сейчас ему просто надоело позволять Дэ’ртсит делать лишь то, что она хочет, игнорируя его желания.       – Прекрати! – взревел мужчина.       Боль, которой отдался громкий крик в черепной коробке, привёл демонессу в чувства, прекратились удары, она медленно прижала испачканные в красной крови руки к груди. Воспользовавшись этой заминкой, Вират сел, оказавшись с ней лицом к лицу.       – Я, кажется, разумное существо, а не манекен.       – Зачем ты призвал к Свету? – толи шипела от злости, толи собиралась расплакаться Ловкая.       – Он велел мне придти к тебе в одиночку. Он сказал, что разрешает мне вновь увидеть тебя, а этого я желал больше всего.       Суккуба молча слушала. Тем временем человек обхватил рогатую голову руками и, притянув к себе так, что их носы почти касались друг друга, вперился в ядовитые глаза в поиске понимания. Пусть же она наконец перестанет сомневаться, пусть поймёт, что он делает всё ради того, чтобы она определилась.       – Потом Свет перестал отвечать, – продолжал смертный, – До этого момента… Он тебя благословляет. Принимай решение без кровавой пелены на глазах!       – Он демон. Он не умеет. Что это значит? – только и проговорила суккуба, слишком глубоко погрузившись в тёмные карие глаза обычного человека.       Запах металла ударил в нос Дэ’ртсит, вкус крови оказался на языке, когда Вират впился разбитыми губами в её – дрожащие и испуганные. Он впервые целовал кого-то настолько осквернённого, она впервые позволила смертному посягнуть на неё. И им было не всё равно, насколько сильно они пали в своих же глазах. Насколько оба предали собственные взгляды и принципы. Но…       Их это увлекало. Поцелуй становился всё глубже и слаще. Уже разбитые в кровь губы человека были ещё и искусаны. Но кто возражал? Руки паладина гуляли по спине тюремщицы, вызывая трепет демонических крыльев. А кто был против? В какой-то момент в комнате послышался слабый стон Дэ’ртсит, и страсть начала завладевать телами обоих. Но…       «Ты же понимаешь, что это ответ на вопрос?» – сказал кто-то в голове суккубы.       Она не переставала забирать себе воздух, принадлежавший мужчине.       «Он тебя любит, понимаешь? Но тебе это не доступно, жалкий демон. Поэтому, может, хоть бы раз в жизни ты поступишь ради блага смертного?»       Она ещё сильнее обхватила торс Вирата, не желая отпускать.       «Сказала же, что останешься верна Легиону. Значит, вам не по пути…»       Отчаянно сопротивляясь, Ловкая вновь валит человека на спину, всем телом прижимаясь сверху, изгибаясь от каждого касания его тёплых и грубых рук.       «Нет, ты должна его оставить».       Костлявые руки впиваются в плечи смертного, оставляя глубокие царапины, выпрямляются, отлепляя суккубу от чужого тела. Она поднимается на ноги, отходит к шкафу, открывая пленному вид на обласканную и исцарапанную им спину. После в паладина летит чёрный плащ из тяжёлой пыльной материи.       – Прочь! Уходи. – приказывает Дэ’ртсит, отворачиваясь к окошку, прижимая руку к шее в попытке заглушить рвущийся наружу крик отчаянья.       – Дэт, подожди, – он отрицательно качает головой, вытряхивая наваждение и туман страсти из сознания, – Почему ты меня отпускаешь?       – Да потому что из-за тебя я опустилась до служителя Света! – Ловкая сжала ладонь, два раза резко выдохнула и закончила фразу. – Сведений из тебя уже не вытянуть, значит, и время тратить незачем. Ты бесполезен.