История, в которой...

Антон любил юмор, любил шутить, смеяться вместе с друзьями, любил импровизировать, играть совершенно разные роли, завоёвывать симпатию зрителей. Что парень не любил, так это постоянные прикосновения Арсения, вроде мужиком тот был нормальным: весёлым, умным, интеллигентным, а лип к нему как пиявка, и главное, поделать ничего Антон не мог. Какие-либо просьбы во время съёмок или концертов вызвали бы только больший ажиотаж фанатов вокруг их «пары». Никаких отношений не было, Шастун бы не выдержал, ему и фотографий в интернете, и фанфиков хватало, чтобы чувствовать себя максимально некомфортно. А всё происходило из-за грёбаного Арсения, который пытался постоянно к нему прикоснуться, с поводом и без, и это бесило. Антону не нравилось, когда его брали за локоть, обнимали поперёк груди, опирались на его плечо, хватали за задницу или трогали поясницу, не велика разница, а то ещё и бёдра сжимали. С каждой игрой всё становилось хуже, сильнее, больше, и, кажется, никто не замечал, как Шастуну плохо, всем это нравилось, смешило, а Антон из кожи вон лез, чтобы очистить свою репутацию, чтобы восприниматься зрителями, как классный импровизатор, а не как парень, который хорошо смотрится с другим парнем. Постепенно нервы сдавали, и он не мог больше терпеть. Была очередная сцена в красной комнате, Арсений успел облапать его за задницу, делая вид, что помогает сделать стойку на голове. Это Антон ещё вытерпел, а дальше, когда чужая рука заскользила ему под футболку, он уже тихо сказал. — Прекращай. Что ты делаешь там? — вопрос казался интересным, а ещё получилось это слишком громко и не с возмущённой интонацией, а со смущённой, подобное только усугубило ситуацию. Арсений не понимал намёков, а может, специально делал вид, что не понимает, какие к нему вообще претензии. Если честно, то всё это походило уже на домогательства, а ещё так задолбало Антона, что он готов был уйти из проекта. Это, конечно, подумал он с горяча, но, наверное, лучше так, чем чувствовать себя беззащитным и ощущать угрозу. Шастун ненавидел эти прикосновения, они казались самыми противными в жизни, прикосновения Димы или Серёжи не вызывали такого отторжения, хоть они тоже часто распускали руки, а вот Арсения просто возникало желание убить. Нет, на сцене этот парень тоже достаточно часто искал тактильной близости, и если на объятья Антон с натягом мог согласиться, то на постоянные дёрганья, держание за руки или посягательства на его уже настрадавшуюся за время импровизации задницу Шастун соглашаться никак не планировал, а грубо брошенные фразы: «да отвали ты уже», «хватит меня лапать» не помогали, Арсений слишком заигрался и будто не понимал грань. Он не прекращал, и Антон пошёл на критические меры. Кто мог ему помочь? Кто-то из руководства, кто следил за ходом импровизации и распределял роли. Вся надежда сейчас была на Стаса. — Да, Антон, проходи, что случилось? — спросил мужчина, замечая напряжение Шастуна. Парень долго мялся на пороге, затем зашёл и плотно прикрыл дверь, собираясь с мыслями, да и с силами, почему-то попросить помощи и какого-то своеобразного заступничества казалось чересчур неловко. — Дело в Арсении, он слишком много распускает руки, и я не могу нормально играть в таких условиях. Не могу терпеть его постоянные прикосновения, пожалуйста, можно мне выступать с Димой или Серёжей, а все игры с ним убрать, потому что я больше не в силах переносить всё это, — Антон говорил всё достаточно громко и с надрывом, Стас немного удивлённо его переспросил: — Арсений распускает руки? — мужчина всегда наблюдал в их коллективе дружные крепкие отношения и такая, всплывающая наружу информация казалась нереальноей. Все эти сцены были для него всего лишь хорошей актёрской игрой, мужчина даже не подозревал, что игра это односторонняя. — Да, — Антону стало немного стыдно, что он сам не мог постоять за себя, он чувствовал будто в данный момент, как в школе, жалуется учителю на достающих его одноклассников, единственная разница заключалась в том, что сейчас он вымахал под два метра, да и повзрослел, но всё равно стоял и просил защиты у старшего. Антон понимал, что нормальный разговор с Арсением и расстановка всех точек над «i» могли исправить ситуацию, но делать этого ужасно не хотелось. Почему? Да потому что разговор мог привести к другому исходу нежели нахождение компромисса. Антон убеждал себя, что ненавидит Арсения. Только так ли это оказывалось на самом деле? Прикосновения и правда были ему противны, но всё остальное общение с этим парнем, когда он не распускал руки, являлось даже неплохим. Они могли бы общаться, стать хорошими друзьями, потому что как человек Арсений Антону очень даже нравился, только вся эта херня полностью портила о нём впечатление. — Я постараюсь не ставить вас больше в одни импровизации, обговорю это с командой, будешь играть с Димой тогда, — вошёл в его положение Стас, и Антон облегчённо выдохнул. Всё, никаких больше домогательств, наконец его тело будет неприкосновенно. Только бы теперь Арс не узнал, что Антон реально подходил к Шеминову с такой просьбой, но, как это всегда бывает, то, что не нужно слышать, человек случайно слышит в первую очередь и не знает, как реагировать. Так стоял и Арсений рядом с кабинетом Стаса и охуевал от происходящего. Он реально не ожидал, что Антону настолько противно и что парень пойдёт на такие критические меры. Попов осознавал свою ошибку, хотя таковой свои действия не считал, но решил больше не испытывать выдержку Шастуна. Пора было заканчивать подобные игры и серьёзно говорить, ну, или забывать про существование этого парня и жить своей жизнью. Арсений поступил самым наитупейшим образом: он решил игнорировать этого человека, назло ему, только вот при этом чувства его никуда не девались. С ними вообще была полная хрень. Изначально Попов воспринимал их как дружеские, дальше убеждал себя, что всё это по-приколу, но потом резко вдруг осознал, что шутки закончились и его реально тянет к этому человеку: хочется прикоснуться, обнять, потрогать, как хорошо, что Импровизация это позволяла, ну а как теперь ему поступать? Арсений не понимал, чего хочет добиться, делая так и мучая себя, может он надеялся, что Антону не будет его хватать, и он сам придёт и попросит, проблема заключалась в том, что Шастун достаточно чётко сказал Стасу, что он об этом думает. Попов злился на себя, потому что его поведение привело к таким последствиям, слишком уж явно он проявлял все желания. Мужчина поспешил отойти от двери до выхода Антона и сбежать как можно дальше. Он осознавал, что не дело грустить и страдать, ему тридцати двух летнему мужику из-за какого-то, блять, парня, но Арсений боялся, что их отношения никогда не сложатся. Интересно на что он мог рассчитывать с представителем своего пола в России, который по всей видимости ещё и гомофобом является, потому что даже разговора наедине с ним избегает, пугается, наверное. Попову так херово было от всего этого.

***

На следующий день всё изменилось, сегодня они заканчивали снимать последние выпуски сезона, а дальше им предстояло несколько месяцев отдыхать друг от друга, и Антон этому радовался просто ужасно, наконец-то он смог бы забыть на время Арсения, а то каждый день приходилось держать в себе гнев и стеснение, потому что ему реально было не по себе от всех этих прикосновений, противно, как он себя убеждал, — ещё больше от того, что на самом деле это было не так, да, прикосновения пугали немного и напрягали, но Антон осознавал всё больше и больше, что не чувствует отвращения, он бы не отказался от подобного в месте не столь людном, только теперь опять возникла проблема: Арсений не лез к нему. Стас сказал, что сегодня последний день, когда они должны сниматься в нескольких импровизациях с близким взаимодействием, и если раньше Попов постоянно норовил урвать прикосновения, то теперь он держал дистанцию метра два. И это напрягало, вызывало вопросы и полное непонимание происходящего. Антон пытался улыбаться, делать вид, что ничего не случилось, но на душе у него скреблись кошки, странно, ведь он даже плохого не сделал. Арсений не смотрел на него, а тем более не разговаривал, и от этого внутри появлялась какая-то необычная пустота, будто он потерял хорошего друга, хотя они даже друзьями-то не были. Антон чувствовал себя одиноко как-то, раньше Арсений всегда смеялся над его шутками пусть даже и не смешными, оказывая поддержку. Теперь казалось, будто Попов сделал гигантский шаг назад в их отношениях, и это было отвратительно. Игры практически не клеились, слишком была заметна эта пропасть между ними, но, с одной стороны, Антон был рад, что никто его не лапал, а с другой, игра будто потеряла смысл и частичку сумасшествия Арсения, чьи необычные шутки украшали раньше программы, теперь его активности стало меньше. Попов всегда во время выступлений сидел сосредоточенный, откликался на каждое слово, даже если не он исполнял в данный момент роль, он был живым, его глаза светились, и это казалось наикрасивейшей картиной, сейчас подобное просто исчезло: или парень устал, или была ещё какая-то причина, Шастун не знал, но захотел бы понять, что с Арсом не так и вернуть его прежнего, пусть это бы и привело не к самому лучшему исходу для него. За все перерывы Попов ему не сказал ни слова, и Шастун реально не понимал, что не так он сделал, раньше от него не могли отлипнуть, а теперь даже не прикасались. Что только творилось в голове Арсения? — Арс, всё хорошо? — Антону наконец удалось к нему подойти, чтобы всё обсудить, но Арсений мгновенно сбежал, быстро кинув. — Нормально, — Попов сразу же отвернулся, пытаясь скрыть свои эмоции, и понёсся. Арсению уже казалось прогрессом то, что с ним поздоровался Шастун. Только вот его собственная выдержка понемногу сдавала, он ни за что бы ни смог постоянно так холодно относиться к этому человеку, но что поделаешь. Попов понимал: сейчас, через несколько минут, они расстанутся на довольно продолжительное время и он будет ужасно скучать, как делал и раньше в длительных перерывах между съёмками, и главное, у него даже не будет иметься повода позвонить, поговорить или встретиться, да они вообще в разных городах живут. Арсений каждый раз заходил в профиль Шастуна, хотел что-то написать, но боялся, что его не поймут, ему не ответят или станут относиться ещё хуже. У них не было общих тем кроме работы, и Арсений как крайнюю меру уже подумывал футбол начать смотреть, но всё равно у Шастуна имелся Димка, чтобы обсуждать подобное, Попов был бы лишним. Арсений столкнулся на выходе с Серёжей и чуть не обматерил друга, так как его выдержка была на пределе. — Ты в порядке? — Матвиенко, кажется, сразу заметил, что с ним что-то не так, и, естественно, решил допытаться до правды. Арсений кивнул, пытаясь как можно быстрее улизнуть, подобным образом он и поступал: бегал от проблем, только они наступали на пятки. Попов взял билет на ночной поезд и поспешил уехать в Питер, чтобы не натворить ошибок, потому что уж очень хотелось, когда он находился в другом городе, Антон казался таким далёким и Арсений вроде бы страдал по нему чуть меньше. Это вообще было откровенным пиздецом — влюбиться в парня, ещё хуже казалась их разница в возрасте, возможность гомофобии Шастуна и другие нюансы.

***

Антон сделал множество разных предположений, но так и не смог понять причину холодности Арсения, самым устрашающим вариантом, конечно же, стала возможность того, что тот всё знает. Шастун понимал, что это вообще разрушит любые взаимоотношения между ними, а может привести и к распаду коллектива, чего он боялся больше всего. Ладно, Арсения он тоже боялся сильно ранить, хотя это вообще не должно было его волновать, потому что тот сам к нему приставал и мог услышать реальную реакцию. Они расстались, обменявшись короткими взглядами, даже не прощаясь, и Шастуну это категорически не понравилось. Через два дня после окончания съёмок, которые он посветил алкоголю и сигаретам, ну, и компании Димы, который решил поквартировать у него какое-то время Антон не выдержал и написал Арсению.

«Привет. Как дела?»

Насколько же такое начало диалога было избитым и банальным, но Антон не знал, как ещё можно начать общение. Вариант: «привет, я не знаю, что чувствую от твоих прикосновений, но почему ты их прекратил, я скучаю», — определённо был не лучшим. «Привет. Нормально». И вновь холодная фраза закрытого от общения человека. Антон осознал, что спрашивать о том, о чём он хотел, ещё рано и решил дальше разговорить Арсения, надеясь потом как-то вывести его к нужной теме. Шастун поинтересовался, что тот сейчас делает, потом написал о себе, а дальше пошло-поехало. Антон оторвался от телефона только лишь посреди ночи, потому что захотел есть, но их переписка продолжилась до самого утра. Арсений рассказывал разные весёлые истории из жизни, Шастун шутил, и это было самым прекрасным этапом в их общении, всё казалось легко: шутки они понимали, друг над другом смеялись и через несколько дней такого активного обмена сообщениями Антон вообще забыл ради чего это всё затеял.

«Как бы хотелось сейчас с тобой встретиться».

Между делом написал Шастун, он понимал, что личное общение будет им полезнее. Арсений практически никак не отреагировал на это сообщение, но в этот момент в его душе что-то перевернулось, и он понял, что шанс есть, именно поэтому им был в срочном порядке куплен билет на поезд до Москвы. Сетевое общение очень отличалось от реального, и Арсений хотел прочувствовать всё это полностью, ему нужно было смотреть парню в глаза, когда они бы поднимали тему прикосновений. Даже не верилось, что после всего между ними происходившего они могли так спокойно переписываться. В этом имелся ещё один минус социальных сетей и электронного общения, они не видели перед собой лиц друг друга и, наверное, даже до конца не понимали с кем именно сидят в чате. Антон мог сказать только одно: за несколько дней этой переписки они стали друзьями, Шастун давно ни с кем так не общался и не говорил по душам, а с Поповым делать это казалось правильным. Над парнем висела только одна задача, ну, или проблема, ему нужно было узнать всё насчёт прикосновений и понять, что к нему чувствуют Арсений. Сказать что Антон был в шоке — не сказать ничего, просто на следующий день на пороге его квартиры появился Попов, который мило улыбался и строил из себя саму невинность. Всё это казалось выдавленным и ненастоящим. Арсений стоял и ничего не предпринимал, не знал, наверное, ждут его или нет и будут ли рады этому появлению. — Привет, проходи, — Антон первым пришёл в себя, а сейчас наблюдал, как Арсений пытался изобразить непринуждённость. Тот обошёл его, ничем не прикасаясь, и Шастуна это продолжало напрягать. — Даже не обнимешь? — удивился Антон, стараясь вывести Попова на диалог. — А тебе разве будет приятно? — тихо сказал Арсений, заставляя парня вздрогнуть и в один миг понять: он всё знает: он слышал. И это было ужасно. Антон не понимал, как объяснить Попову, что он заблуждался. — Зачем ты так много трогал меня во время импровизаций? — прямо в лоб, спросил Шастун, не ожидая услышать что-то дельное. Ответом ему послужило одно-единственное слово: — Нравится, — почему и как именно Арсений, кажется, объяснять не собирался, а Антону и этого одного слова было достаточно, только Попов всё-таки решил ещё кое-что сказать, — Только ты считаешь их противными, и я виноват, что распускаю руки. Мне жаль, я постараюсь больше никогда не делать ничего такого, просто нужно соблюдать дистанцию. Антон понимал, что он сейчас уйдёт, и их общение вообще может прекратиться, поэтому пора было делать первый шаг. Парень не знал, получится ли у него что-нибудь этим добиться, но он попробовал. — Обними меня, — Шастун звучал слегка неуверенно, и Арсений с большим удивлением на него уставился, явно боясь понять что-то не так. Попов и так себя еле сдерживал, а такие слова были чистым издевательством над ним, будто Антон реально решил отомстить ему за всё. — Шаст, я не хочу больше причинять тебе какой-то дискомфорт, — сдержано ответил Арсений. Антон замотал головой, не зная, как поменять его мнение. — А что, если я скажу, что мне они тоже нравятся, — продолжил Шастун, — Что я хочу этого реально? Арсений несколько секунд стоял в ступоре, а потом быстрыми шагами подошёл к парню и крепко его обнял. И Антон осознал, что не прогадал, это было идеально. — Зачем ты попросил у Стаса убрать наши совместные игры? Почему ты не мог обратиться ко мне? — прошептал Попов, и Шастун постарался ответить. — Ну, я боялся тебя, а ещё нам будет полезно не играть вместе, может, шипперы успокоятся ненадолго, — объяснил Антон. Арсений кивнул, вновь потянулся и крепко обнял парня. — Хорошо, я согласен отдохнуть на сцене друг от друга, но в жизни… — импровизатор не знал, какое слово здесь более уместно. — Я не против попытаться, только, пожалуйста, не так много прикасайся ко мне, нужно постепенно, мне сложно воспринимать всё это, — попросил Антон, надеясь не обидеть Арсения. — Конечно, прости меня, иногда я забываю грань, — Попов был рад, и парень решил последовать его примеру, хоть он и ужасно волновался, как всё сложится, но они наконец-то поговорили.

***

Дима, увидев Арсения, сразу же поспешил убраться из квартиры, а тот решил посмотреть с Антоном какой-то фильм и опять же начал забывать про чужую просьбу. Он лежал на коленях парня, пальцами водя по его рукам и рассматривая кольца. Антон не глядел осуждающе, он привык, и наконец разрешил себе воспринимать правду — ему это чертовски нравилось, а ещё больше понравилось, когда Арсений приподнялся для поцелуя. Он не мог не ответить, потому что хотел. Антон любил юмор, выступления, их команду, а ещё Антон любил Арсения, его поцелуи и прикосновения, хоть и не всегда хотел в этом признаваться. Перед зрителями он не желал показывать свои чувства, зато, когда они оставались одни, всё было насыщено и идеально.