Коснуться звёзд | Touch The Stars

      Драко вёл меня ко входу в подземелья. Гостиная Слизерина была настолько изолирована, что вход в неё отделялся от остальной части замка длинным туннелем. Обычно этот туннель был любимым местом Кровавого Барона.       — Он показал вам письмо? — спросила я его шёпотом, когда мы подошли к большой стене, служившей входом в гостиную.       — Нет, он собирался сжечь его сразу после прочтения, но Блейз убедил его подождать, пока он не покажет его тебе, — ответил Драко, очень нервничая.       — Чёрт возьми.       Как только мы оказались перед стеной, Драко тихим голосом пробормотал пароль. Кроме слизеринцев ни один студент не должен был его знать, но я была вполне принята большинством из них, так что они не слишком беспокоились о том, что я его знаю. Кроме того, в мире не было ничего другого, что слизеринцы любили больше всего, чем идти против правил.       Стена раздвинулась надвое, показывая огромную и невероятно роскошную гостиную с большой стеклянной стеной, с помощью которой было видно дно озера и всё богатство и роскошь в комнате, хвастающейся аристократическим происхождением членов факультета.       На дорогом и модном диване из тёмно-зелёной кожи сидел Тео, энергично покачивая ногой, заложив руки за голову и практически впившись глазами в лист бумаги перед собой.       Он был ужасно молчалив, что было ещё страшнее.       — Тео, — я позвала его, садясь рядом с ним. Он стиснул челюсти. — Тео, что случилось?       Мне нужно было, чтобы он заговорил, чтобы выплеснул свою ярость.       — Этот козёл прислал мне чёртово письмо, о котором я тебе говорил. Посмотри, — выплюнул Тео, подталкивая бумагу ко мне.       Я взяла его в руки, пытаясь прочесть сквозь складки, образовавшиеся на бумаге, когда Тео смял её. Это были две страницы, скреплённые вместе. На первом была подпись Министерства.       «Мистер Теодор Нотт-младший,       Мы связываемся с вами, чтобы сообщить, что от вас требуется помощь в судебном разбирательстве, назначенном на 1 ноября 1994 года в 16:00 в Отделе Тайн. Вы будете выступать в качестве свидетеля осуждённого Теодора Нотта-старшего, которого обвиняют в его преступлениях против волшебного мира и против мира магглов. Мы также обязаны сообщить вам, что в случае, если вы не будете содействовать упомянутому судебному разбирательству, вы будете обвинены в препятствовании правосудию и будете подвергнуты процессу и арсету как совершеннолетний волшебник, с возможностью тюремного заключения.       Желаю вам всего наилучшего и жду вас на разбирательстве,       Министр Магии.       К. Фадж»       Какого хрена?! Тео ещё не был совершеннолетним волшебником!       Я перевернула страницу и прочитала другую записку, где было только одно предложение, написанное красивым и чётким почерком.       «Лучше бы тебе помочь мне выбраться из этого свинарника, Теодор.»       Этот грёбаный ублюдок.       — Он может пойти на хер. Он может, блядь, отъебаться, я не собираюсь помогать этому куску дерьма, — выпалил Тео, ярость затопила его приглушённый тон. — Пусть отправят меня в Азкабан, мне похер. Я не собираюсь ни на какой чёртов суд.       — Они не могут тебя обязать! — запротестовала я, совершенно озадаченная угрозой Министерства.       — О, вообще-то, могут, — кивнул Блейз, садясь на диван рядом с тем местом, где сидели мы с Тео. — Слизеринские разбирательства проходят не так, как гриффиндорские, Уиллоу. Большую часть времени они злоупотребляют своей властью над нами, потому что кто, чёрт побери, будет защищать детей Пожирателей Смерти? — он иронично пожал плечами.       — Это всё ещё чертовски несправедливо.       Я заметила, как Тео сжимал руки в кулаки до тех пор, пока костяшки пальцев не побелели, а ногти — которые были очень короткими — впились в ладони.       Я цокнула языком и схватила его пачку сигарет, после чего взяла одну и сунула её в рот, чтобы прикурить и отдать ему. Он бросил на меня быстрый взгляд и медленно принял её, сделав длинную затяжку.       — Тебе нужно сохранять спокойствие, — сказала я ему. — Я знаю, что это тяжело, и, поверь мне, я не знаю, какую ярость и ненависть ты сейчас испытываешь, но я понимаю твою реакцию. У тебя есть полное право злиться так, как ты того хочешь.       — Клянусь сраным Годриком, я хочу лишь разбить кому-нибудь лицо или бить по чему-нибудь, пока мои костяшки пальцев не начнут кровоточить, — фыркнул Тео, выпуская дым.       — Не самая остроумная идея, приятель, — съязвила я, и он снова фыркнул.       — А что? Ты собираешься попытаться остановить меня и говорить мне какую-нибудь чушь, типа «прекрати, Тео, это не ты», пока строишь мне щенячьи глазки? — с иронией передразнил он, показывая, что его гнев понемногу успокаивается.       — Не-а, ты же знаешь, что я бы позволила тебе это сделать, но всего несколько недель назад ты сказал, что не хочешь выбивать дерьмо из Джорджи, потому что слишком дорожишь своими костяшками, неужели ты позволишь им разбиться об чьё-то лицо или стену?       — Я должен что-то сделать, чтобы, блядь, снять с моего тела всю эту чёртову ненависть, которую я испытываю к ублюдку, который помешался на том, что моя мать — причина, по которой я здесь, — возразил он, и это прозвучало совершенно очевидно.       — Тогда будь умнее, ты, дурачина. Прибереги всю эту злость и сосредоточь её на том, чтобы послать своего ублюдочного отца как можно дальше, — намекнула я ему.       Он с любопытством посмотрел на меня, передавая мне сигарету, чтобы я могла затянуться и снова вернуть её ему.       — Напиши ему ответ: скажи, что пойдёшь на суд, и дай ему надежду. И именно тогда, когда его единственный сын, которого он считает своей идеально треннированной боксёрской грушей, появится на суде, готовый ещё больше погубить его на глазах у судьи, вот тогда ты дашь волю всей этой ненависти. Будь хитрым, Тео, используй свои эмоции, как оружие, — объяснила я ему.       Тео выслушал меня и на пару секунд задумался.       — Вау, — прервал молчание Блейз.       — Ты только что рассуждала и говорила как слизеринец, — невозмутимо сказал Тео. — Даже не знаю, гордиться мне или бояться.       — Я определённо горжусь, — пробормотал Блейз с едва заметной улыбкой.       — У меня было четыре года, чтобы этому научиться, — я улыбнулась Нотту.       Я не знаю, что Блейз сказал ему до того, как я пришла, чтобы успокоить его, но каким же сюрпризом был тот факт, что он не пытался сжечь всю гостиную, не ругался вслух на всех языках, которые знал, и не пытался утопить свои страдания в алкоголе или даже более тяжёлых наркотиках, чем сигареты.       — И что ты предлагаешь мне предъявить присяжным, чтобы выступить против него?       — Нам нужны все существующие записи о его деятельности в качестве Пожирателя Смерти, — я пыталась сообразить, обрабатывая всю информацию в своём уме.       — Уиллоу, у меня нет ничего из этого, — Тео медленно покачал головой, выдавая нотку разочарования в своём голосе. — Он сжёг всё до тла, прежде чем попасть в тюрьму.       Я раздражённо цокнула языком. Что бы нам использовать?       Пока я пыталась собраться с мыслями, мне в голову пришла безумная идея.       Нет, я не могу об этом рассказать… но Тео нужна моя помощь… но я обещала папе, что никто, кроме Лены, не узнает… но это Тео, он мне практически брат и тот, кто сделает для меня всё, что угодно…       — Может быть, есть кое-какой способ, — начала я уверенно, но шёпотом. — Может быть, есть кое-какая информация, которую мы можем использовать.       Тео нахмурился, но, казалось, понял, что то, что я хотела ему сказать, было довольно личным и секретным, поэтому он снова посмотрел на Блейза.       — Дружище, ты не мог бы принести нам чаю?       Забини ухмыльнулся.       — Да, конечно. Давай, Малфой, пошли со мной.       Драко, который до этого не произнёс ни слова, нахмурил брови.       — Зачем? Ты будешь скучать по мне, пока будешь нести чай, если пойдёшь один?       — Нет, ты идёшь со мной, потому что то, что моя дорогая паинька-Уиллоу хочет сказать придурку Тео, очевидно, является чем-то личным, поэтому Нотт использует предлог чая, забывая, что я знаю, что он ненавидит бренд, который у нас здесь есть.       — Забини, ты мне нравишься больше, когда держишь рот на замке, — Тео цинично улыбнулся, наблюдая, как двое его друзей уходят. — А теперь рассказывай, Уиллоу.       Я глубоко вздохнула.       — Ты должен пообещать мне, что никому не скажешь ни слова. Только Лена знает об этом, и только потому, что она в этом замешана.       — Ты продаёшь наркотики? Потому что, если да, я знаю кое-кого, кто может достать тебе самые лучшие.       — Что? Нет! Теодор, сосредоточься хоть раз, пожалуйста.       — Не называй меня Теодором, Уиллоу Мун Айне.       — Не называй меня Мун, ты же знаешь, я это терпеть не могу.       Да, моя мама зашла слишком далеко в своей любви к астрономии: до такой степени, что выбрала «Мун» в качестве моего второго имени.       — Как скажешь, Мун.       — Мы можем, блядь, сосредоточиться?! — я вздохнула, начиная чувствовать, как на меня накатывает злость. — Я пытаюсь тебе сказать, что у меня есть некоторые записи о деятельности Пожирателей Смерти, о которых не знает Министерство.       Выражение лица Тео оставалось невозмутимым, но он вскинул брови.       — Что ты имеешь в виду?       — Ты же знаешь, что мой папа много путешествует, верно? — он кивнул. — Якобы изучает волшебных существ.       Тео приподнял одну бровь.       — Якобы?       — Приятель, я не знаю, как это приукрасить, поэтому скажу как есть, — объявила я, уже чувствуя усталость. — Мой отец не только изучает магических существ, но и является одним из членов Ордена Феникса, которые выслеживают сбежавших Пожирателей, и он использует секретный код, основанный на звёздах, чтобы связываться со мной и рассказывать мне всё, что он узнаёт. Мы можем использовать его перекомпилированную информацию, — выпалила я невероятно быстро, удивляясь тому, что Тео улавливал всё, что я ему говорила.       Тишина.       — Твоя мама знает об этом? — просто спросил он.       Я удивлённо моргнула.       — Да…       — Моя бедная Набия, с чем ей приходится мириться… — ответил он, сохраняя нотку веселья в голосе.       — Тебе больше нечего сказать? — поинтересовалась я, удивлённая.       — Ну, я чувствую себя немного преданным из-за того, что ты не сказала мне об этом раньше, но понимаю почему, и я думаю, что это лучшая идея, которая могла прийти в твой крошечный маленький мозг, кроме того, как сильно ты хочешь, чтобы милашка-Джорджи поцеловал тебя.       — Тео! — возразила я и, улыбаясь, пнула его по ноге.       Снова тишина. Нотт устало вздохнул.       — Спасибо, Уиллоу, — прошептал он.       — Всё что угодно для моего друга, — я поцеловала его в щёку.       Он передал мне свою почти докуренную сигарету, чтобы я сделала последнюю затяжку.       — Знаешь? Я на самом деле удивлена, что ты ничего не сказал о коде, — пробормотала я, ожидая его остроумного ответа.       — Подруга, я всё ещё пытаюсь переварить это. Я имею в виду, что отец моей лучшей подруги охотится на Пожирателей Смерти, а грёбаный придурок, который у меня вместо отца, хочет, чтобы я защищал его в суде — это же определённо происходит каждый божий день, ага.       Ах, сарказм Тео всё ещё с нами.

🌙🌙🌙

      В течение следующих нескольких дней, пользуясь каждой секундой нашего свободного времени до наступления первого ноября, я проводила большую часть своего времени, пытаясь помочь Тео.       Который, несмотря на то, что пытался вести себя холодно, также часто расстраивался, ломая этот щит сарказма и показывая перед своими ближайшими друзьями, насколько он встревожен и нервничает из-за всей этой ситуации.       Я даже отклонила предложение Марлены и Джорджа провести с ними время, потому что в этот момент моим приоритетом должен был быть — и был — Тео.       Неся в руках кучу бумаг и блокнотов со всей информацией, полученной из сообщений и расследований моего отца, которые мне удалось перекомпилировать, я направлялась в библиотеку — которая оставалась в основном пустой, за исключением Гермионы, Невилла Долгопупса время от времени и нескольких слизеринцев — чуть не врезавшись в кого-то в коридоре.       — Уиллоуи! Повезло же глазам, которые видят тебя, моя дорогая! — Джордж улыбнулся, и в его голосе послышалась лёгкая ирония. — Моя прекрасная и пропавшая лучшая подруга хочет, чтобы мы провели немного времени вместе, или ты всё ещё слишком занята где-то там, вдали от меня?       Я улыбнулась, немного смущённая, глядя на свои ноги, а затем снова на него.       — Прости, Джорджи, я знаю, что немного игнорировала тебя…       — Не немного, — перебил он меня, продолжая ухмыляться.       — Ладно… не немного, но я обещаю тебе, как только эта работа будет выполнена, я вознагражу тебя за это.       Его ореховые глаза засияли озорным блеском.       — О, правда, и как же? Если позволишь спросить…       — Буду проводить с тобой много времени, — очевидно ответила я.             — Но? — спросил Джордж, зная, что сейчас произойдёт.       Я вздохнула.       — Но сейчас мне нужно идти. Мне очень жаль, Джорджи.       Он продолжал смотреть на меня, совершенно невозмутимый, но с каким-то особенным блеском в глазах.       Не зная толком, что делать или что ещё сказать, я снова направилась в сторону библиотеки. Я добралась до огромной комнаты, обнаружив, что она почти пуста, за исключением группы слизеринцев с первого курса, пуффендуйца в секции Гербологии и когтевранца, который ушёл почти сразу после моего прихода.       Я села как можно дальше от остальных, за самым уединённым столом, разложив бумаги и пытаясь ещё раз прочитать заметки в своём блокноте в бесполезной надежде найти что-то новое в тех предложениях, которые я уже перечитывала сотни раз.       Мы нашли не так много, как рассчитывали. Мне посчастливилось сохранить копии информации о некоторых бумагах и доказательствах, которые Нотт-старший сжёг, также мы нашли информацию о других преступлениях, которые могли быть полезны в суде, и сообщения моего отца — которые я расшифровала и сфальсифицировала, чтобы он не был разоблачён перед чёртовыми присяжными — работали в качестве основы для объяснения того, как и почему Нотт-старший пытался сбежать из Азкабана.       У нас были хорошие и веские доказательства, но было ли их достаточно, чтобы разрушить любую возможность, которую этот ублюдок должен был получить, чтобы выбраться?       Я услышала, как широко открылась дверь библиотеки, но не потрудилась поднять глаза. Услышав пару быстрых шагов, приближающихся ко мне, я не оторвала глаз от своего блокнота, пока не почувствовала, как кто-то знакомый садится на стул рядом со мной и поворачивает меня лицом к нему.       — Джордж! — удивлённо прошептала я. — Что ты здесь делаешь?       Он раздвинул ноги, дёрнув сидение моего стула, чтобы притянуть меня ближе к себе, блокируя мой побег, загоняя меня в ловушку своими длинными ногами.       Дорогой Годрик, так много дней без его близости повлияли на меня. Как у меня могут быть мурашки по коже только от прикосновения его бедра к моему через ткань нашей одежды?       — А теперь, дорогая лучшая подруга, — пробормотал он, заставляя свой голос звучать глубже и интимнее, — ты объяснишь мне, что происходит и почему моя Уиллоуи больше не хочет проводить со мной время.