Коснуться звёзд | Touch The Stars

      — Не смотри на него, Уиллоу, — прошептал Тео. — Теперь он пялится на тебя… Чёртов отморозок выглядит как чёртов брошенный щенок. Какая грёбаная наглость…       Взгляд Джорджа, устремлённый на меня, был достаточно тяжёлым, чтобы я почувствовала, как он давит на меня. С того самого урока прошла неделя, и я старалась не смотреть на него, не показывать, как отчаянно мне хотелось ответить ему, как сильно он мне нужен.       — Если у него есть яйца, он поговорит со мной и расскажет, что, чёрт возьми, с ним происходит, — пробормотала я, крепко сжимая карандаш в руке, наблюдая, как записи в моём блокноте кажутся полной бессмыслицей, потому что мысли были где-то в другом месте. — Он не из тех парней, которые перестают общаться с девушкой после того, как трахнут её. Он не может так поступить со мной. Особенно, учитывая, что я его грёбаная лучшая подруга.       — Лучше бы у него были эти яйца, потому что я начинаю меньше заботиться о своих костяшках пальцев и больше готов разбить ему лицо, — выплюнул Тео, стараясь не сводить глаз со Снейпа.       — Как я уже говорил, — протянул профессор Снейп, его глаза были прикованы к нам двоим, заставляя нас немедленно замолчать, — во время нашего первого урока на следующей неделе мы будем работать с особым и особенным зельем, которое одновременно хорошо известно и опасно: Амортенция.       К чёрту мою жизнь, чувак. Никакого другого зелья же просто не может быть, не так ли?       — Я не буду просить вас сказать мне, как пахнет ваше зелье, если вы сами того не пожелаете, но мне нужно, чтобы вы все приготовили его должным образом и помнили о последствиях, которое имеет это зелье. Особенно с учётом того, что я имею дело с группой таких необузданных подростков, как вы.       В тот же момент, когда урок закончился, я поцеловала Тео в щёку и немедленно покинула подземелья. Чувствуя, как в моих венах стынет кровь, а печаль окружает.       Почему Джордж должен был это делать? Почему он не мог просто поговорить со мной? Меня не заботит то, что он не хочет повторять то, что произошло, меня даже не волнует, сожалеет ли он об этом. Я просто не хочу терять его и так мало для него значить, что он так легко отпускает меня.       Я вернулась в гостиную Гриффиндора, ускользнув от всех, кто говорил о матче по квиддичу, назначенном на эту пятницу, и быстро поздоровалась с Алисией и Анджелиной, которые сидели вместе на лестнице. Когда я прокралась внутрь своей комнаты, то обнаружила, что Марлена смотрит на новую записку в своих руках.       — Лена…       — Уиллоу, посмотри на это, — она перебила меня, показав письмо. — Посмотри, что говорит этот чёртов мудак! Cazzo! Клянусь Мерлином, это последнее, чего я ожидала.       Я внимательно прочитала записку.       «Марлена,       Как я уже говорил тебе в своём предыдущем письме, я считаю, что тебе следует быть более осторожной в том, что ты делаешь, имея в виду твои отношения. Я понимаю, что ты наслаждаешься своей сексуальной жизнью с мужчинами… но с женщинами, Марлена? В самом деле? Я ожидаю большего от своей дочери и ещё раз прошу тебя пересмотреть свои действия, прежде чем наша собственная связь начнёт остывать.       Твой отец»       — Какого хрена?! — воскликнула я, совершенно сбитая с толку и переполненная негодованием. Как он смеет так говорить? — Он гомофоб? С каких это пор?       Марлена сглотнула.       — Он всегда им был. Моего брата Домиано тысячи раз отчитывали за то, что ему нравилось носить одежду, ассоциирующуюся с женственностью, и я старалась, чтобы мои отношения с ним были как можно лучше, но чего я, блядь, не могу понять, так это как он узнал о том, что я сплю и с девушками!       — Я ничего не говорила, клянусь! — заверила я её.       Она совершенно серьёзно прищурила глаза, и её голос прозвучал довольно резко:       — Ты уверена, Уиллоу?       Я выгнула брови, удивлённая её вопросом.       — Да, Лена. Думаю, я доказала, что не стукачка, не так ли?       — Я не знаю, ты мне скажи. Ты единственная в этой школе, кто близок к тому, чтобы иметь с ним какое-либо общение.       — Марлена! — возмутилась я, совершенно оскорблённая. — Я никогда не говорила ни слова о твоей сексуальной ориентации без твоего разрешения. И я пытаюсь не обращать на это внимания, потому что понимаю, что тебе больно, но если ты называешь себя моей лучшей подругой, это должно означать, что ты знаешь меня, а если это так, то ты знаешь, что я не такой человек.       Сначала Джордж, а теперь это? Что ещё может подкосить меня сегодня?       Она раздражённо фыркнула.       — Прости, Уиллоу, я немного нервничаю, — она смяла уголки бумаги, на которой были написаны слова. — Но ты точно уверена, что случайно не упомянула об этом своему отцу?       Я хмыкнула.       — Я чертовски уверена, потому что ты знаешь, что я не могу отвечать на письма моего отца, — я встала, чувствуя раздражение, и даже не взяла свою сумку, направляясь на выход из комнаты. — Всё, я ухожу. Поговори со мной, когда успокоишься и вспомнишь, кто я и кем была для тебя, Лена.       Я стремительно покинула гостиную, не зная, куда идти, так как Тео, вероятно, ушёл к себе на дневной сон, и я не хотела его беспокоить. Я знала, что всегда могу на него рассчитывать, но он также заслуживал того, чтобы отдохнуть от меня.       Ладно, осталось только одно место, где я чувствую себя в безопасности.       Я начала идти по коридору, быстро пробираясь сквозь толпу студентов, которые шли в противоположном направлении, выходя из Большого зала после обеда, когда я услышала два знакомых голоса из-за одной из дверей, что заставило меня остановиться как вкопанную.       — Ты ведёшь себя как грёбаный идиот.       — Ты думаешь, я этого не знаю, Фред? Но что, чёрт возьми, ты хочешь, чтобы я сказал ей, а? — раздался голос Джорджа.       — О, ну, не знаю, может быть, всё, что ты только что рассказал мне? — в голосе Фреда звучала ирония. — Не будь таким болваном, поговори с ней! Чёрт возьми, Джордж, ты должен быть умным близнецом.       Это личный разговор, как бы сильно я ни хотела знать, о чём они спорят, я должна идти.       Я предположила, что они говорили обо мне, так как единственным человеком, с которым Джордж вёл себя как чёртов придурок, была я, но даже несмотря на то, что моё любопытство пожирало меня, я продолжила идти к тому месту, которое имела в виду в первую очередь.       Я взяла ожерелье, где у меня был личный ключ, который Аврора дала мне, чтобы заходить в Астрономическую башню, когда я захочу. Я знала расписание моей крёстной, и сегодня у неё не было никаких занятий, поэтому я просто вошла внутрь, отперев дверь.       Поскольку мы уже переживали последние осенние недели, солнце раньше пряталось за шотландскими горами, которые защищали замок, поэтому к тому времени, когда я, наконец, поднялась наверх и обнаружила, что огромная комната была совершенно пуста, небо уже окрасилось в ярко-оранжевый цвет, приветствуя первые мазки синего.       Вздохнув, я начала медленно бродить по этому месту, бросая быстрые взгляды на карты созвездий, приклеенные к стене, — заколдованные, чтобы двигаться одновременно с солнцем, чтобы они могли показывать, какие звезды были на небе каждую ночь — инновационные и сложные инструменты, которые были у Авроры на столе, чтобы читать её личные работы, а также рисунки и фотографии различных небесных тел, выставленные на огромной доске.       Я села на то место, где раньше сидела с Джорджем, оставив его место пустым, и почувствовала, как снова накатывает печаль.       Ну как же мне повезло!       В полной тишине, ощущая отсутствие хоть какого-либо звука, я не могла не углубиться в мысли, которые поглощали мой разум.       Я чувствовала себя более одинокой, чем когда-либо. Моя лучшая подруга — девушка, которой я доверяла все свои секреты, с которой я делилась опытом, которым не делилась ни с кем другим, даже с Тео, та, кто никогда не должна была судить меня — совсем не доверяла мне.       Не плачь.       И вдобавок ко всему, мой другой лучший друг — мой чёртов возлюбленный, парень, который заставил меня чувствовать себя счастливее, чем когда-либо, когда он сказал мне, что хотел меня так же сильно, как и я его, который был одним из моих самых безопасных мест с тех пор, как мы начали дружить, и человек, который никогда ничего от меня не требовал — избегал меня после того, как подарил мне лучшую ночь в моей жизни.       Он дал мне горечь и сладость без предупреждения.       Не плачь, Уиллоу.       Я снова посмотрела на пустое место рядом, вспоминая удивительное лето, которое мы провели вместе в этом году. Джордж проводил недели за неделями со мной и моей мамой в нашем доме, — который, к счастью для нас обоих, был совсем рядом с Норой — готовил с моей мамой, собирал со мной клубнику, вплетал маргаритки и подсолнухи в мои волосы, когда мы сидели среди большого цветочного поля рядом с моим домом, обнимались снаружи прямо там, посреди цветов, исследовали лес за моим домом и разводили маленькие костры по ночам, где рассказывали друг другу разные истории и в конце концов засыпали вместе под огромным звёздным небом.       Это было потрясающе, и именно это заставило меня понять, что я влюбилась в него больше, чем хотела признать или задуматься об этом.       Не плачь. Твою ж мать.       Я не хотела его терять. Чёрт, я не могу его потерять! До того, как стать моим возлюбленным, он был моим лучшим другом! Мне было всё равно, сожалел ли он об этом. Мне было всё равно, если он не хотел повторять это снова… но я не могла смириться с мыслью, что он больше не хочет быть рядом со мной. Я просто хотела, чтобы он поговорил со мной и заверил меня, что мы возвращаемся к нашим прежним отношениям, потому что мне было достаточно того, что он был моим другом, и это определённо было лучше, чем его отсутствие вообще.       Не плачь.       Не плачь.       Не плачь.       Не…       К чёрту.       Я разразилась слезами и приглушёнными рыданиями, наблюдая, как в тёмно-синем небе надо мной появляются первые группы звёзд, которые были единственными свидетелями моего крушения. В конце концов они всегда были рядом: слушали меня, никогда не предавали и никогда не осуждали меня.       Чёрт возьми, я бы предпочла не знать, что значит целовать его, чувствовать его прикосновения, чем знать это, жаждать этого и из-за этого его потерять.       Это было больно.       Чертовски сильно больно.       Одиночество ударило по мне сильнее, чем когда-либо, и, с детской точки зрения, я хотела только одного — сбежать домой и обниматься с мамой, слушая, как она говорит мне, что всё будет хорошо.       С наступлением ночи ветер засвистел сильнее, и я обхватила себя руками, чувствуя, как холодные слёзы медленно текут по щекам, пока я пыталась проглотить все свои эмоции.       — Уиллоу, — я услышала его шёпот позади себя, но всё ещё на расстоянии, — я думаю, нам нужно поговорить.       Поколебавшись и прикусив нижнюю губу, чтобы сдержать всхлипы, я обернулась и увидела Джорджа посреди комнаты, в добрых двух шагах от меня. На нём был один из кардиганов, которые я связала для него, а его руки были спрятаны в рукавах. Я заметила слабые тёмные круги у него под глазами и знакомые искорки в самих глазах, которые были более тусклыми, чем обычно, что случалось всякий раз, когда ему было грустно.       Я так сильно влюбилась в него, что научилась различать и интерпретировать подобные вещи в нём.       — О чёрт, — прошептал он дрожащим голосом, сглатывая и глядя на меня щенячьими глазами, когда увидел мои слезы. — Не плачь, пожалуйста. Ты же знаешь, как мне больно видеть, как ты плачешь, Уиллоуи. Не плачь, милая, пожалуйста.       Я иронично фыркнула, качая головой, шмыгнув носом и сильнее обняв себя.       Как сказал бы Тео, если бы он был здесь:       «Какая грёбаная наглость».