Утро

Спина ныла. Дышать было тяжело — его чем-то придавило сверху. Пахло сыростью и гнилью — в общем, типичным Адом. Только почему так тяжело было? Он попытался разлепить глаза, и это получилось даже не с первой попытки. А когда получилось, по глазам больно резануло, ослепив. Что за черт?.. На нем лежал Ангел. Самый что ни на есть ангельский — красивый до пизды, с идеально-кукольным личиком, литыми мощными мышцами и огромными слепяще-белыми крыльями. Волосы его тоже были белыми, да и к тому же длинными. Ему конец. Ни один Ангел не отпустит демона, предварительно не убив, отправив тем самым в чистилище. А этот еще и сверху на нем лежал, придавив — никак не вылезти, судя по всему. Остается только лежать и ждать своей смерти. Честно говоря, ему не особо была важна своя жизнь — демонам отнюдь не сладко. Но и умирать желания не было — слышал, что это не очень приятно. А точнее — самая страшная боль на свете, даже больнее, чем Падение. Он и Падение-то ели перетерпел. Думал, развоплотится, так было хуево. А тут этот Ангел. Как Ангел оказался аж в самом Аду, это уже другой вопрос. Голова раскалывалась от боли, мысли разбегались кто куда, и он решил отложить этот вопрос на потом. Когда он понял, что не помнит всю прошлую неделю, обдумывать это было уже поздно — Ангел распахнул свои глаза, которые оказались у него пронзительно-синими. Это было странно — вся ангельская братия, сколько он этих петухов не рассматривал, сверкала кристально голубыми зерцалами. Этот, видимо, отличился. Ангел, что странно, не попытался в первую очередь убить «демонское отродье». Он, почему-то, наоборот, закрыл его крыльями с двух сторон, даже приглушил их свет, замечая, как чужие глаза на него реагируют. Ангел улыбнулся, а демон опешил. Да что происходит?!.. — Да кто ты? Что, мать твою, творится? — буркнул он не так резко, как хотелось бы. Улыбка Ангела померкла, и от этого он почувствовал себя… Как-то не очень. Хуево, откровенно говоря. — Ты… Не помнишь ничего? — спросил Ангел тихо. — Очевидно, что не помню, — огрызнулся он. — Может, просветишь меня? Судя по всему, убивать меня ты не собираешься. — Я даже не Карающий Ангел! Почему каждый раз ты говоришь именно об этом?! — обиделся Ангел. — А я почем знаю, Карающий или нет? Вы, как по мне, все на одну морду лица, — Ангел фыркнул и отвернулся, продолжая, тем не менее, прикрывать демона крыльями. Тот знал, отчего — почуй его, такого слабого, кто-нибудь сейчас, и загрызут свои же. Мысль в голове вдруг зацепилась за кое-что интересное. — Погоди, ты сказал «каждый раз»?.. — Да, так и сказал, — фыркнул Ангел. — После пьянок, ты, очевидно, совсем ничего не помнишь? И тебя это никогда не волновало? — Да не то чтобы, — сглотнул он, отводя взгляд. Честно, говоря, его частичная амнезия очень даже беспокоила. Только вот кому из демонов он мог довериться и расспросить об этом поподробнее? Именно, что никому. — Ну, давай, что ли, познакомимся заново? — Ты не перестаешь меня поражать, — вздыхает Ангел. — Я все равно потенциально опасен для тебя. Какие-то ненормальные черти стали, совсем бесстрашные. Сил моих нет. — Ну, ты мог убить меня и раньше, — разумно отвечают ему. Настолько, насколько вообще демоны могут быть разумны. — Так что насчет знакомства? Я, конечно, понимаю, что истинное имя ты мне не скажешь, но… — Рафаэль, — улыбается Ангел, и вспышка слепящего света подтверждает, что имя именно истинное. — Зачем, придурок?! — шипят ему недовольно. Демон рассматривает тонкий браслет, появлявшийся на руке у всех, кому доверили истинное имя. — Во все прошлые разы ты успевал убедить меня не делать этого. Теперь зато точно не успел, — радостно смеется Анг… Рафаэль. Красивое имя. На его памяти это первый раз, когда демону доверили истинное имя ангела. — Серп, — шепчет он в ответ, наблюдая, как глаза Ангела расширяются в удивлении. На секунду глаза слепит от тьмы, а на руке Рафаэля появляется точно такой же браслет, как и у него самого. Пиздец. Он почти обвенчался с полузнакомым Ангелом. Просто пиздец. К нему закрадывается предательская мысль, что он ни о чем не жалеет. Ну где он себе найдет еще такого полудурошного Ангела, который, судя по виду, горы для него снесет? Именно, что нигде. — Так как мы познакомились? — спрашивает он, выжидающе глядя в небесную синь чужих глаз. Они, почему-то, показались ужасно и невероятно красивыми, пронзающими что-то внутри насквозь. Не иначе как ебучий браслет начал действовать. — Мне послали в Ад по кое-каким делам. Я уже возвращаться собирался, а тут ты на меня выскакиваешь. Пьяный. Язык и ноги заплетаются, и тем не менее, ты мне пообщал при всем честном народе, цитирую: «подчистить охуенное ебло, чтобы оно не было таким по-блядски охуенным и не мозолило глаза». — Ангел матерится, ну ничего себе, — съехидничал он. А сам тем временем думал, что он вполне способен на то, что описал Рафаэль. В конце концов, он иногда такую хуйню творил, что в шоке был весь Ад. Даже до небес, говорят, слухи доходили. — И мы встречались подобным образом еще несколько раз. Сначала ты обязательно обещал избить меня за мою красоту, даже если рядом были другие Ангелы или демоны много краше; потом утаскивал пить. Потом целовал, показывал свою уютную пещерку, признавался в любви, говорил, что даже готов исправиться, чего бы это тебе не стоило; и, в конце концов, все это начиналось заново. Как можно быть таким ужасным пьяницей?.. — Ну, я же демон, — заметил Серп, — А ты с каких пор так часто в Ад заглядываешь? Раньше не видел, а лицо и правда выразительное, точно бы запомнил. Ангел выразительно поднял бровь, но ответил. — Я новый связующий между Небом и Адом. Провинился, и поставили на нелюбимую всеми должность. Меня, впрочем, все устраивает. Тут такие демоны, что я и сам уже готов Па… Серп резко зажал ему рот рукой. — Ты что творишь, тупая ты курица?! — рыкнул он, — Не смей! Даже не думай! Это дохера больно и отвратительно! Придурок долбанутый! Недостаточно что ли тебя там на Небе мозги вправляли?! — Испугался? Прости, — и Ангел — Рафаэль, как в очередной раз исправил себя он — поцеловал руку, зажимающую его рот. Серп ее тут же отдернул, испугавшись непонятно чего. Хотя ему-то чего боятся? Все самое худшее с ним уже случилось. Дальше падать некуда. Как бы смешно не звучало. — Ну чего ты? — ласково спросил Рафаэль. — Ничего, кроме поцелуев, не было, если ты боишься. — О Дьявол, ну за что мне это все?.. Был же нормальным демоном, — захныкал Серп, но прижавшегося ближе Ангела не оттолкнул. Правда тот тяжелый был, гад. За исключением этого факта, обниматься было приятно. Настолько, что он, разомлев, и не был против, когда Рафаэль начал мягко целовать его в скулу. Потом хитрющие губы целовали ему все лицо, потом спускались ниже… Он не мог, да и, честно говоря, не хотел предотвращать то, что случилось дальше. Ангел брал его долго, чувственно. Шептал его имя, и это звучало так естественно, что он сам шептал чужое имя в ответ. Прогибался, стонал, подчинялся. Млел от ласк и всего того, что давал ему Рафаэль. Это не было похоже на похоть. Это вообще не на что не было похоже — раньше он никогда, сколько помнил, такого не чувствовал. Когда все закончилось, он сыто лежал на груди Ангела прямо посреди Ада. Рафаэль закрывал его крыльями и осторожно гладил по спине, перебирая перья на черных поломанных и кое-где не так сросшихся крыльях Серпа. Он всегда старался их прятать, прижимая как можно ближе к спине. Другие демоны были горды как своими поломанными крыльями, так и Падением. Серп же стыдился и считал свои крылья истинным уродством. — А как тебя звали до Падения? — вдруг спросил Рафаэль. На сердитый и обиженный взгляд и осекся. — Прости. Правда, прости. Я… Не хотел. Не говори. — Я физически не могу его сказать. Губы и горло жгёт. Как и Его имя. — О… Я не знал. Прости. Серп помолчал несколько минут. Посверлил взглядом чужие растерянные синие глаза, полные вины, и вдруг принялся что-то выводить пальцем на чужой груди. Рафаэль даже не сразу понял, что он делает. — Са… Савелий?.. Тебя так звали? И перед глазами вдруг вспыхнуло и потемнело. Очнулся Серп, как и был, на чужой груди. Только абсолютно точно не в Аду. Вокруг на тысячи миль простиралась абсолютно белая пустота. Куда это их занесло?.. — Ты в порядке? — пошептал на ухо тихий голос Рафаэля. — Я не думал, что и тебе за нашу связь что-нибудь будет. Мне казалось, только меня лишат крыльев, или что-то вроде того, и все. — Лишат крыльев, и все, — передразнил Серп, — А ты вообще умеешь думать, курица?! Ну-ка иди сюда, я тебе рожу-то бездумную подчищу! Может, тогда мозги на место встанут?! — Я хотел, как лучше! — жалостливо заныл Рафаэль. — А ты подумал, что бы я чувствовал, если бы знал, что тебя крыльев из-за меня лишили?! — Прости-и-и! Через несколько минут Серп успокоился. Достался ему Ангел без мозгов, но дареный нимб на свечение не проверяют. — Ладно. Еще раз сделаешь какую-нибудь фигню, не посоветовавшись со мной — огребешь. А теперь надо выяснять, куда это нас швырнуло. — На чистилище не похоже, — заметил Рафаэль, — Я был там. На Небо — тоже… — Ну не может же нас нигде не быть, так? — логично заметил Серп. Он уже понял, что за функцию «думать» в их паре отвечал именно он. — ВЫ В ПУСТОТЕ, — сказали им… Откуда-то. Будто бы отовсюду и ниоткуда одновременно, — Я ЗАИНТЕРЕСОВАЛСЯ ВАШИМ СЛУЧАЕМ. НИКОГДА ЕЩЕ НЕ СЛУЧАЛОСЬ, ЧТОБЫ ПОЯВИЛАСЬ ПАРА ИЗ АНГЕЛА И ДЕМОНА. Голос не кричал, но был каким-то густым. Он был и в голове, и вокруг, и одновременно нигде не был. — Кто ты?.. — крикнул Серп. И хотя он крикнул на всю мощность собственных легких, ему не удалось быть громче Голоса. — Боже… — прошептал Рафаэль, и его шепот разнесся по пустоте, создавая эхо. — ДА. НО НЕ ПРОИЗНОСИ МОЕ ИМЯ ТАК. ЭТО НЕПРИЯТНО, — ответили ему. — Не трогай Серпа, прошу! — вдруг проорал Рафаэль отчаянно. Но Серп зажал ему рот, и заорал уже сам. — Этого придурка не трогай! Он не виноват! Это я его совратил! Он вообще не причем!.. — ДЕМОН ЗАЩИЩАЕТ АНГЕЛА, А АНГЕЛ — ДЕМОНА. ТАК ИНТЕРЕСНО… ХОРОШО. Я ДАМ ВАМ ШАНС. В КОНЦЕ КОНЦОВ, ЛЮБОВЬ ВСЕГДА СТОИТ ВСЕГО. Союз очнулся. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Россия, заглядывающий ему прямо в лицо, — Я надеюсь, твое превращение в КПРФ прошло без осложнений. Союз не сразу сориентировался, что происходит. — Ра… Рафаэль? — пробормотал он, вглядываясь в чужие синие глаза. А они все такие же красивые… — Ты вспомнил?.. Боже, Боже мой… — Россия склонился над его постелью, обнимая. — Всю жизнь не помнил, а тут вдруг?.. — Не упоминай его имя всуе, — напомнил Союз. — А он с людского мира не слышит, не переживай, — отмахнулся Россия. — Сколько не звал, все без толку. — Знаешь, что? — М? — Как был курицей, так и остался. — Я тоже тебя люблю, — засмеялся Россия. На их руках засияли браслеты. — ЛЮБОВЬ ВСЕГДА СТОИТ ВСЕГО… — отдало эхом в их головах и стихло. За окном наступало утро. Первое утро их новой жизни.