Этот рассказ — вымысел, написанный за авторством HPfanfictioner66. Я являюсь исключительно переводчиком и не претендую ни на какие права на эту историю целиком или на любую из ее частей.
***
Финал прошлой главы: — Должен сказать, потрясающая работа — убить Минотавра. К завтрашнему утру в Лагере ты будешь легендой, — заметил Уилл, когда они приблизились к вершине холма. Как только Перси прошел сосну, он почувствовал, как магический барьер омывает его. Это было мощно. Чрезвычайно мощно. — Да Перси. В месте самого большого скопления полубогов должны быть барьеры такой силы, — заметил Александр. — Лазарет немного в стороне, — сказал Уилл. — О. И, конечно же. Добро пожаловать в Лагерь Полукровок, Перси Джексон.***
POV Перси: Мне приснился яркий сон. На пляже бушевала буря, и два прекрасных зверя, белая лошадь и беркут, дрались друг против друга на краю прибоя. Орел спикнул вниз и полоснул морду своих тканей когтями. Лошадь вздыбилась и ударила по крыльям орла. Пока они сражались, земля грохотала, и чудовищный голос грохотал куда-то из-под земли, подстрекая животных сражаться сильнее. Я побежал к ним, я чувствовал что должен помешать им убить друга друга, но я бежал будто в замедленном темпе. Я знал, что не успею. Я видел, как орёл нырнул вниз, целясь клювом в широко распахнутые лошадиные глаза и закричал: «НЕТ!» Я проснулся. Я проснулся на мягкой кровати и солнечный свет бил мне в лицо из окна. Я догадался, что нахожусь в больничной палате из-за запаха антисептиков и белых простыней. Я почувствовал легкую боль в груди, как будто кто-то ударил меня по ребрам. В этот момент в моей памяти всплыли события прошлого дня. Я сразился с Минотавром с дюжиной других монстров и убил их, прежде чем добраться до Лагеря. И был ранен во время боя с Минотавром. Парень по имени Уилл Солас, сын Аполлона, привел меня в лазарет и дал мне кусочек амброзии, который я съел прежде чем уснуть из-за истощения. Я застонал и сел, чем прежде потянуться. Во рту было сухо. На столике возле кровати я увидел стакан с яблочным соком со льдом… ну, точнее с нектаром. Я согнул пальцы, чем прежде поднял стакан и поднес соломинку к губам. Когда я сделал глоток, энергия хлынула в мое тело. Боль в груди также утихла. Нектар на вкус напоминал мамино печенье с голубой шоколадной крошкой. Это был первый раз, когда я пил легендарный напиток Богов. — Как ты себя чувствуешь, мужик? — спросил знакомый голос. Я поднял глаза и увидел, что Гроувер стоит напротив, прислонившись к косяку дверного проема. — Уже лучше, особенно после того, как выпил это, — сказал я, сделав еще пару глотков. — Это нектар, напиток самих Богов. Тебе не следует пить его слишком много. Полубоги могут пить его исключительно в небольших количествах, не сгорая от излишней энергии. — О. Правильно, тогда последний глоток, — сказал я, прежде чем сделать большой глоток и поставить стакан обратно. Гроувер кивнул, увидев, что я поставил стакан на место. — Сколько времени? — Чуть больше одиннадцати утра. Ты спал как убитый из-за усталости от борьбы с монстрами. Подожди здесь, я позову Уилла, — сказал Гроувер, чем выйдет из помещения. Именно тогда я понял, что обитающий в моей голове бог молчит. — Александр? — ответа не было, и я снова позвал Бога. Александр по-прежнему молчал. — АЛЕКСАНДР! — Э… а… что случилось? — пробормотал он сонно. — О, слава Богам. Ты не отвечал! Что случилось? Ты спал? — Больше похоже на… (зевает)… без сознания. Я потратил много сил, чтобы сдержать вчерашнюю бурю. Я потерял сознание вскоре после того, как ты легла спать. — Ох, ладно. Я просто волновался. — Не волнуйся, малыш. Я никуда не денусь от тебя. Кстати, хорошая работа с Минотавром и монстрами. У тебя хорошо получилось. — Это было бы невозможно без обучения, которое ты мне дал. Я был бы сбитым с толку ребенком и, скорее всего, погиб бы при нападении. — Возможно. Возможно, нет, — гордость переполняла мою грудь от похвалы. Александр был суровым учителем, и на него было трудно произвести впечатление. Он подбадривал меня комплиментами, но это был первый раз, когда он прямо сказал, что гордится мной. В этот момент в комнату вошел Уилл Солас, сопровождаемый Гроувером, и начал меня проверять. — Как ты себя чувствуешь? Боли нет? — уточнил Уилл. — Я чувствую себя хорошо. И нет. Больше ничего не болит, — ответил я. — Хорошо, теперь… — Уилл задал мне еще дюжину вопросов и приказал мне сделать несколько движений, прежде чем удостовериться, что со мной действительно все в порядке. — Я думаю, что ты можешь получить справку о выздоровлении. Хотя я бы предпочел приглядывать за тобой до обеда, прежде чем окончательно выписать тебя из лазарета на всякий случай, — Уилл сказал это суровым голосом, который говорил, что он не будет принимать никаких возражений. Я решил просто смириться с этим, так как до обеда оставалось меньше часа. — Могу я задать тебе два вопроса? — спросил я, и Уилл кивнул головой. — Кто ты такой, чувак? Ты слишком молод, чтобы быть врачом. — Я Уилл Солас… — Сын Аполлона. Да, я это знаю. Но я спрашиваю, почему ты лечишь меня? Разве у вас в лагере нет квалифицированных врачей? — О, уверяю тебя, что у меня может и не быть сертификата, но я сын Аполлона. Вы знаете, что он за Бог?» — Да, знаю. Феб Аполлон, сын Зевса и титаниды Лето, брат Артемиды. Он Бог стрельбы из лука, музыки, поэзии, правды, пророчеств, исцеления, болезней и, самое главное, Солнца. Говорящий пророчества и хранитель Дельфийского Оракула после того, как он спас его, убив Пифона. А также один из двенадцати Олимпийцев. На несколько мгновений повисла гробовая тишина. — Знаешь, если бы я знала о тебе чуть меньше, я бы сказала, что ты сын Афины. Но ты не можешь быть им, поскольку твоя мать — смертная, и у тебя нет черт ребенка Афины, — раздался женский голос со стороны входа. В дверях стояла калифорнийская блондинка спортивного телосложения. У нее были светлые волосы, которые кудрями падали ей на плечи. Однако ее самой заметной чертой были глаза. Они были поразительно серыми, сияющими интеллектом. — Черта ребенка Афины? — искренне спросил я, не понимая, о чем она. — У детей Афины серые глаза, как у нашей матери, — ответила она. — Значит, ты тоже дитя Афины, я полагаю? — Да. Я встал и подошел ближе к ней, прежде чем протянуть руку. — Перси Джексон. Приятно познакомиться. — Аннабет Чейз, дочь Афины, — сказала она гордым голосом, пожимая мне руку. Я лишь криво усмехнулся. Она ненадолго отвела взгляд, прежде чем взять коробку, лежащую на соседнем шкафу. — Вот. Хирон сказал мне передать тебе это, — сказала она, протягивая мне коробку. На мгновение я был сбит с толку, ведь у меня на запястье в форме браслета покоился Всадник Бури, а в кармане — Анаклузмос. Я только что обулся, а моя сумка лежала рядом с кроватью, на которой я спал. Так что же она мне давала? Я открыл коробку и увидел, что это рог. Я посмотрел на нее вопросительно. — Это рог сына Пасифаи, которого ты убил вчера вечером. Это военная добыча. — О. Я и забыл, что он оставил сувенир. Спасибо. — Добро пожаловать. Мне нужно идти на урок защиты от монстров, — сказала она, прежде чем выбежать из комнаты. Я просто смотрел на ее удаляющуюся фигуру. — Она старшая вожатая Хижины номер шесть — хижины Афины. Аннабет находится здесь дольше, чем большинство отдыхающих, — сказал Уилл. — Сколько? — Она получит свою шестую лагерную бусину в конце этого лета, — ответил Гроувер. — Лагерная бусина? — Да, у каждого человека здесь есть ожерелье, и мы все получаем бусину в честь того, что пережили еще одно лето в Лагере. У меня их три, и я старший вожатый хижины Аполлона. И поэтому, отвечая на ваш вопрос, я, бесспорно, лучший целитель в Лагере, кроме Хирона. Поскольку мой отец Бог врачевания и всего такого, я могу исцелить практически все, кроме смертельных ран, — ответил Уилл. — О, это круто, — сказал Перси. — Теперь, каков был ваш второй вопрос? — Где уборная и душевые? Могу я принять ванну перед обедом, доктор Солас? — Можешь. Но я проверю тебя после обеда в последний раз, — ответил он.***
Я вышел из лазарета только после того, как Уилл еще дважды проверил меня, чтобы убедиться, что я полностью здоров. Когда я вышел, я впервые увидел Лагерь. Пейзаж был усеян зданиями, напоминавшими древнегреческую архитектуру — павильон под открытым небом, амфитеатр, круглая арена, — за исключением того, что все они выглядели совершенно новыми, а их белые мраморные колонны сверкали на солнце. На соседней от них песчаной площадке дюжина детей старшего школьного возраста и сатиров играли в волейбол. Каноэ скользили по небольшому озеру. Дети в ярко-оранжевых футболках, как у Гроувера, гонялись друг за другом вокруг группы хижин, приютившихся возле леса. Некоторые стреляли по мишеням на стрельбище из лука. Лагерь был просто прекрасен. Неподалеку я заметил даже несколько летающих в небе пегасов. И место было рядом с морем. Оно было в миле от того места, где я стоял — я чувствовал огромную, безудержную силу моря. — Пойдем. Ты должен пойти к Хирону и мистеру Д, — сказал Гроувер, прежде чем повести меня к большому дому. Когда мы дошли до туда, Хирон сидел в своей инвалидной коляске с другим парнем за круглым столом. Второй парень был маленьким, но жирным. У него был красный нос, большие слезящиеся глаза и вьющиеся волосы, такие черные, что они казались пурпурными. Он был похож на херувима, выросшего в кондитерской лавке. Он был одет в гавайскую рубашку из леопардовой кожи и сидел на троне, похожем на стул, с гроздью винограда в руке. — Это мистер Д. Он директор лагеря. Будь вежлив, — сказал Гроувер. — Дионис, — сказал Александр. Он не особо любил Бога вина, так как из-за него Гестия потеряла свое положение Олимпийской Богини и питал любви к героям, несмотря на то, что сам когда-то был полубогом. Кроме того, Александр сказал, что Дионис был самым слабым Богом на Олимпийском Совете, поскольку он изначально не родился Богом. Но он согласился с тем, что Дионис мог наказывать хуже, чем смерть, если это было необходимо из-за его области безумия, и эта способность была полезна на поле боя. Двое бессмертных подняли головы, когда я приблизился к ним. — Ах, здравствуй, Перси, Гроувер. Теперь у нас есть четверо, чтобы играть в пинохль, если вы оба присоединитесь, — сказал Хирон, прежде чем предложить мне место рядом с мистером Д. — Это, кстати, мистер Д, Перси, — я критически посмотрел на Бога и пришел к одному выводу: он совсем не похож на Бога. — Ты — Дионис. Бог Вина, Сбора Винограда, Праздника, Безумия, Религиозного Экстаза и Театра. Не так ли? — сказал я. Мистер Д. выглядел пораженным тем фактом, что я так легко узнал его. Он повернулся к двум другим присутствующим. — Кто-нибудь из вас сказал это ему? — спросил он, и они торжественно покачали головами. Бог повернулся ко мне. — Откуда ты знаешь, что я Дионис? — Когда Гроувер и Хирон не сказали вашего имени, а вместо этого назвали вас мистером Д, я пришел к выводу что вы, вероятно, Бог, поскольку они рассказывали мне, что имена обладают силой и мне следует проявлять осторожность при использовании их. К тому же рубашка из шкуры леопарда и поедание винограда. Леопард — ваше священное животное, а вы — Бог вина, которое в основном делается из винограда. Был только один Бог, который подходил под описание и чье имя начиналось с буквы Д. Дионис, — быстро сформулировал ответ на этот вопрос. Хорошо… это звучало как чрезвычайно обоснованное рассуждение, но если бы Александр не сказал мне, что мистер Д. был Дионисом, мне потребовалось бы несколько минут, чтобы понять это. Бог действительно выглядел впечатленным. — Ни разу за годы, проведенные в этом Лагере, никто из паршивцев не узнал меня с первого взгляда, не так ли, Хирон? — Нет, я не помню чтобы какой-нибудь из героев узнавал вас с первого взгляда за последние два десятилетия, пока вы были здесь, мистер Д. По крайней мере, пока мы не намекнули или вы прямо не сказали им об этом, — Хирон ответил на вопрос мистера Д, прежде чем устремить на него выжидающий взгляд. — Проклятый Перси. Похоже, ты произвел впечатление на пьяницу. Мистер Д вздохнул. — О, полагаю, тогда я должен это сказать. Добро пожаловать в Лагерь Полукровок. Вот. Теперь, хотя вы первый полукровка, сразу узнавший меня в Лагере, не ждите, что я буду рад вас видеть. — Эмм… Спасибо. Думаю, для меня… э-э… большая честь познакомиться с вами, — я заставил себя ответить вежливо. Не нужно злить Директора Лагеря в мой первый день, особенно если по стечению обстоятельств он оказался Богом. Верно? — Спасибо, сэр, — сказал он. — Нет необходимости называть меня сэром, мистер Д, — ответил я. Глаза мистера Д. вспыхнули фиолетовым пламенем при моем заявлении. Я видел видения виноградных лоз, душивших неверующих до смерти, пьяных воинов, обезумевших от жажды битвы, матросов, кричащих, когда их руки превращались в ласты, а их лица удлинялись в морды дельфинов. Однако я не отступила от этого взгляда. В чем, черт возьми, была его проблема? — Он говорил тебе обращаться к нему «сэр». Он не не обращался так к тебе. — Вот дерьмо! — Я говорил… что вы будете называть меня сэр, Персей Джексон. Или лорд Дионис. — О… да, сэр, — сказал я, не желая превратиться в пепел, от чего Александр не сможет меня спасти. Он мог бы спасти меня от превращения в дельфина или от безумия из-за сил Диониса, но если бы он испепелил меня, даже Александр был бы беспомощен. Огонь в глазах мистера Д. погас. — Я устал. Я сыграю в пинохле в другой раз. Я вздремну сегодня перед пением. Перед этим нам нужно поговорить о твоем задании, Гроувер. Затем он снова повернулся ко мне. — Каюта одиннадцать, и следи за своими манерами, Перси Джексон. Я буду за тобой присматривать, — с этими словами он встал и ушел, а Гроувер последовал за ним. — Ты должен быть осторожен в том, что говоришь в кругу Богов, Перси. И я буду рад, если ты проживешь как можно дольше. Прошло много времени с тех пор, как я выезжал на дом потенциальному отдыхающему. Мне не хочется думать, что я зря потратил время, — сказал Хирон. — Выезд на дом? — Мой год в Академии Янси, когда я обучал тебя. У нас, конечно, в большинстве школ есть сатиры, которые следят за полукровками. Но Гроувер предупредил меня, как только встретил тебя. Он почувствовал, что вы особенный, поэтому я решил отправиться на север штата. Я убедил другого учителя латыни… ах, взять отпуск. — О. Это круто, я полагаю. Хирон улыбнулся, прежде чем продолжить. — Пойдем, я проведу тебе экскурсию по Лагерю. Тебе еще много чего нужно увидеть». Пока Хирон проводил мне экскурсию по лагерю, несколько отдыхающих начали показывать на меня и говорить приглушенным шепотом. Я довольно часто слышал от них слова «новичок», «Минотавр», «крутая драка». Хирон рассказал мне о двенадцати хижинах, представляющих двенадцать Олимпийцев, о службе на ферме в Дельфах, об Олимпийцах, влияющих на современный мир и тому подобном. Он показал мне арену, обеденный павильон, оружейную и кузницу вместе с лесом, прежде чем предупредить меня о его обитателях и сообщить, чтобы я входил в него только вооруженным. Он также объяснил мне, почему Дионис был здесь, в Лагере, а не на Олимпе. Очевидно, он дважды ухаживал за какой-то лесной нимфой, которая была объявлена вне зоны доступа. Александр не упустил возможности уточнить детали истории. — Это означает, что Зевс положил глаз на эту нимфу и не хотел, чтобы его сын стал альтернативой ему в глазах нимфы, и даже после предупреждения Дионис не перестал ухаживать за ней и Зевс, рассердившись, и изгнал его в лагерь. В конце концов он повел меня поближе рассмотреть хижины, расположенные в форме перевернутой буквы U. И они были, без сомнения, самой причудливой коллекцией зданий, которые я когда-либо видел. За исключением того факта, что над дверью у каждого был большой медный номер (нечетные слева, четные справа), они были абсолютно не похожи друг на друга. У номера девять были дымовые трубы, как на крошечной фабрике. У дома номер четыре по стенам росли томатные лозы и крыша из настоящей травы. Седьмой казался сделанными из цельного золота, которое так блестело на солнце, что на него было почти невозможно смотреть. Выходы каждого из них на большую площадку размером с футбольное поле, усеянную греческими статуями, фонтанами, цветочными клумбами и парой баскетбольных корзин. В центре поля стоял огромный, обложенный камнями костер. Несмотря на жаркий полдень, очаг тлел. За огнем присматривала девочка лет девяти, вороша угли палкой. Несколько кают, как например Зевса, Геры, Посейдона и Артемиды были совершенно пусты. Я почти вошел в хижину моего отца из-за притяжения, которое я чувствовал к ней, но Хирон оттащил меня, но я все равно успел заглянуть внутрь. Вскоре Хирон передал мой тур Аннабет, так как ему нужно было пойти на уроки стрельбы из лука. — Каюта одиннадцать. Пока это твой дом, — сказал мне Хирон перед тем, как отправиться на стрельбище. Аннабет стояла и анализировала меня, как будто я был научный проект. — Что? Ты будешь стоять там, глазея на меня, или собираешься что-то сказать? — сказал я через несколько мгновений. — Я не смотрела на тебя! — горячо ответила она. — Угу. Так и было. А теперь ты можешь провести меня в одиннадцатую хижину? Или я должен сделать это сам? — Пошли, — коротко ответила она и повела меня в направлении хижины, больше похожую на лагерь Красного Креста. На двери был изображен кадуцей. — Значит каюта Гермеса, — заключил я. Хижина была переполнена детьми всех возрастов. Все обернулись на меня, сверля меня оценивающим взглядом. Я сразу понял, что меня хотят запугать. Не выйдет. — Ну, проходи, — сказала Аннабет, и я вошел в каюту оглядывая всех, подняв брови. — Одиннадцатая хижина, встречай Персея Джексона. — Обычный или неопределенный? — спросил кто-то. — Неопределенный, — Аннабет ответила, и все застонали. Что, черт возьми, означало «неопределенный»? — Это значит, что твой отец еще не забрал тебя. Итак, твой родитель не определен. Как только Посейдон заберет тебя, ты будешь переведен в каюту номер три. — Я понял. Но почему эти ребята расстроены тем, что меня еще не забрали? — Я скажу тебе потом, или мне кажется, что дочь Афины скажет тебе раньше. Вперед вышел парень, который был немного старше остальных. — Ну, давайте, ребята, вы чего? Для того мы и здесь. Добро пожаловать, перси. Можешь занять это место на полу, вот тут. Парню было около девятнадцати, и выглядел он довольно круто. Он был высоким и мускулистым, с коротко остриженными волосами песочного цвета и дружелюбной улыбкой. На нем была оранжевая майка, обрезанные до колен джинсы и сандалии, а на шее у него висело ожерелье с пятью разноцветными глиняными бусинами. Единственное, что настораживало в его внешности, — это толстый белый шрам, тянущийся от правого глаза к челюсти, словно порез от старого ножа. — Это Люк, — сказала Аннабет, и голос ее прозвучал как-то по-другому. Я взглянул и мог поклясться, что она покраснела. Она заметила, что я смотрю, и выражение ее лица снова стало жестким. — Он твой Советник на данный момент. — Пока? — спросил я. — Ты не определен, — терпеливо объяснил Люк. — Они не знают, в какую каюту тебя поместить, поэтому ты здесь. Одиннадцатая каюта принимает всех вновь прибывших, всех посетителей. Естественно, мы это делаем. Гермес, наш покровитель, Бог путешественников. — Хорошо. Как долго я не буду забран? Есть ли какая-то дата или срок, когда мой отец пошлет своего рода знак? Все отдыхающие рассмеялись. — Пошли, — сказала мне Аннабет. — Я покажу тебе волейбольную площадку, — сказала она, выталкивая меня в сторону двери. — Что? — Джексон, ты мог бы держаться лучше. Не могу поверить, что я думала, что ты тот самый. — Извини, но еще слишком рано говорить, кто я для тебя. Мы только что встретились, — она бормотала, что не то имела ввиду, но я проигнорировал ее и продолжил. — А теперь не могла бы ты объяснить мне, что случилось после моего вопроса про то, когда меня заберут? — Это не то, что я имела ввиду! — воскликнула она. — Я не это имел в виду! — Хорошо… Но не могли бы вы ответить на мой вопрос? Она успокоилась и некоторое время смотрела на меня, прежде чем вздохнуть. — Перси, когда в Лагерь прибывает полубог, его иногда забирают в течение нескольких дней. Некоторых забирают, если они совершают какие-нибудь подвиги во имя своих родителей или что-то подобное. А иногда… — она замолчала. — Они этого не делают? Она кивнула. — Вы хотите сказать, что некоторые дети здесь всю жизнь живут, не зная, кто их мать или отец?! Почему? — Боги заняты. У них много детей, и они не всегда… Ну, иногда они не заботятся о нас, Перси. Они игнорируют нас. — Если у них достаточно времени, чтобы пойти и потрахаться, они не могут быть настолько заняты, чтобы просто послать табличку с надписью: «Эй, видишь это? Это мой ребенок». Это займет не более нескольких секунд! — сказал я, и в небе прогремел гром. Аннабет нервно посмотрела на небо. — Перси… Это… не… просто брось это, ладно? — сказала Аннабет. — Печально, что Боги не претендуют на своих детей… Они стали безразличны в таких важных вещах, Перси… Ты прав, они не так уж заняты, но некоторым просто нет дела до дел смертных. — Тогда я найду способ изменить это, — решительно подумал я. — Это не так просто, Перси. — Тогда я найду способ. Александр ничего не ответил и предпочел промолчать. — Ты знаешь, тебе очень повезло, что ты убил Минотавра? Многие из ребят могут только мечтать о том, чтобы заполучить такой шанс. — Чтобы подвергнуть свои жизни опасности? Чтобы их убили? — Нет… Чтобы сражаться с монстрами, такими как Минотавр. Чтобы завоевать честь. — Я уже чувствую себя таким польщенным, — сказал я с сарказмом. Я сражался с Минотавром, чтобы спасти свою жизнь и жизнь Гроувера, а после вернуться к маме в конце лета. Я был всем для своей мамы, и она была всем для меня… кроме, пожалуй, Александра… Я не мог вынести мысли о том, что будет с ней, если я умру. Семья была на первом месте. Потом я сам и мои обязательства. И, после всего этого, шло дерьмо вроде эгоизма, чести и награды. Вы должны бороться за свою семью или чтобы защитить себя, или в качестве долга. Не для получения награды. Не нужно без нужды подвергать свою жизнь опасности. Вы должны вернуться домой в конце дня. Вернуться к своей семье или к тому, что вы считаете своей семьей, по крайней мере. Ничего важнее не было. Если вы умрете, вы больше ничего не сможете сделать и причините горе своим близким из-за своей смерти. — Не говори таких вещей! Некоторые из нас увидят в этом способ получить признание от своего благочестивого родителя и заявить о себе! — Ну… я прекрасно понимаю, насколько это важно, потому что меня еще не забрали. Аннабет колебалась. — Это может случиться сегодня вечером за ужином… Когда прибывают новые полукровки их чаще всего забирают либо как только они переходят границу Лагеря, либо когда их представляют вечером за ужином, -ответила она, хотя не звучала уверенно. Это только усилило мой гнев на них. Даже мой отец еще не забрал меня! И я не знал почему. Он показал, что заботится обо мне, возводя барьеры вокруг моего дома на Манхэттене и защищая дом от монстров и других божеств. Он также дал мне оружие. Так почему же он еще не подал знак? — Я думаю, он откладывает это. Поскольку Молния Зевса отсутствует, если он потребует тебя, это сразу поставит тебя на прямую линию огня за то, что ты его сын. И если он это сделает, это будет последним шансом, средством, чтобы предотвратить войну между ним и Зевсом, как минимум до тех пор пока Молния не будет найдена. Он хочет защитить тебя. — О, когда ты так выразился… — Да, ты не должен обвинять своего отца в том, что он не заботится о тебе. Посейдон, пожалуй, один из немногих Богов, который заботится обо всех своих детях. Его преданность своим детям никогда не колеблется. Он проклял Одиссея и его команду на самое трудное путешествие после того, как Одиссей заколол Полифема. Он заботился о Полифеме, несмотря на то, что тот чудовище… циклоп. Единственным случаем, когда Посейдон на самом деле не защищал своего ребенка, был инцидент с Орионом. После того, как Орион попытался изнасиловать одну из охотниц Артемиды, а Артемида убила Ориона, Посейдон сначала был в ярости и хотел утопить всю охоту, отказываясь верить Артемиде. Но когда Артемида представила доказательства, он отпустил их… хотя море в течение нескольких последующих месяцев было в смятении. Однако он не искал возмездия. — Оу. — О чем ты думаешь? — спросила Аннабет, прервав мой разговор с Александром. — Мелочи, — ответил я, и она махнула рукой. — Значит, я просто жду пока мой отец не заявит права меня? — спросил я. — От этого зависит, что будет дальше, — ответила Аннабет. — Некоторые остаются тут только на лето. Если ты ребенок Афродиты или Деметры, то ты не представляешь реальной силы. Монстрам до тебя не будет дела. Монстры зачастую будут игнорировать тебя, так что ты можешь обойтись несколькими месяцами летних тренировок и жить в мире смертных до конца года. Но для некоторых из нас слишком опасно уходить. Мы живем в Лагере круглый год. В мире смертных мы привлекаем монстров. Они чувствуют нас. Они бросают нам вызов. Как правило, они не обращают на нас внимания, пока мы не становимся достаточно взрослыми и не можем причинить им вреда — около десяти или одиннадцати лет, но после этого большинство полубогов либо пробираются сюда, либо их убивают. Немногим удается выжить во внешнем мире и прославиться. Поверьте, если бы я сказал вам имена, вы бы их знали. Некоторые даже не понимают, что они полубоги. Но это очень, очень немногие. — Хорошо… но я спрашивал об одиннадцатом домике, а не о Лагере. Я все равно собираюсь вернуться к маме в конце лета. И как ты можешь говорить, что дети Деметры и Афродиты слабы? Афродита и Деметра — очень могущественные Богини. Деметра — старший Олимпией, в то время как Афродита буквально родилась от отрубленных гениталий Урана, Первородного Неба, и моря, которое было Понтом, Первородным Океана. Она буквальная Богиня Любови, которая, я могу сказать, является одной из самых сильных эмоций в мире, потому что каждый человек любит кого-то, будь то его девушка, жена, друг или семья. Это довольно сильная сфера, не так ли? — Э… когда ты так говоришь… я думаю… — Ну и кто у нас тут? Новичок! — прервал ее хриплый голос. Я обернулся и увидел, что к нам идут три озлобленные девушки. — Почему бы тебе не отполировать свое копье или что-то в этом роде, Кларисса? — Аннабет ответила девушке, но я сомневался, что она станет слушать. — Конечно, Мисс Принцесса, — сказал лидер банды девочек-хулиганов. — Так что я могу доказать тебе это в пятницу вечером. — Erre es korakas! У тебя нет шансов, — сказала Аннабет. — Мы сотрем тебя в порошок, — сказала Кларисса, но ее глаз дернулся. Возможно, она не была уверена, что сможет реализовать угрозу. Она повернулась ко мне. — Кто этот коротышка? Я поднял бровь. Как, черт возьми, я был коротышкой? Я был самым высоким парнем в своей возрастной группе, с худощавым, мускулистым телом и шестью кубиками пресса в довершение ко всему. И я также был на дюйм выше ее. — Перси Джексон, — сказала Аннабет. — Познакомься с Клариссой, дочерью Ареса и старшим Советником хижины Ареса. — Хммм… Бог Войны… это объясняет ее интеллект. —Что это было насчет моего интеллекта? — Ты вообще знаешь значение слова коротышка? Я выше тебя, и ты называешь меня коротышкой. — У нас есть церемония посвящения для новичков, Присси, — сказала она, игнорируя мое заявление. — Смотри! Это только доказывает мою точку зрения! Вы даже не можете правильно произнести простое имя Перси! Это Пер-си. Не Присси. — Как угодно. Давай, я тебе покажу. — Кларисса… — попыталась сказать Аннабет. — Держись подальше от этого, мудрая девочка. — Вы называете каждого ребенка Афины мудрой девочкой или мудрым мальчиком? — спросил я ее с усмешкой, прежде чем передать коробку из-под обуви Аннабет. Мне нужно подготовиться к предстоящему бою. Я был новичком в Лагере и должен был заработать свою репутацию. Именно тогда Кларисса схватила меня за шею и потащила в ванную. У нее была железная хватка, но я был Перси Джексоном. Я схватил ее руку обеими руками, сделал шаг назад и прошел под ее рукой, прежде чем встать прямо. Она застонала от боли, когда ее рука была жестоко вывернута из-за движения. Александр научил меня технике самообороны. Я пнул ее по внешней стороне колена, достаточно сильно, чтобы повредить колено, и она упала на землю, крича от боли. Я отступил назад. — Итак, твоя церемония посвящения закончена, или мне нужно сделать что-то еще? — спросил я ее опасным тоном. Я не хотел причинять ей боль без необходимости. Ей просто нужно было понять, что мне не нравится, когда надо мной издеваются, и что она не могла меня запугать. Кларисса посмотрела на меня с чистой ненавистью, прежде чем осторожно встать. — Ты мертв… новичок. Просто… подожди… и оглядывайся… — она захрипела, прежде чем уйти с двумя другими девушками, хромая всю дорогу Я оглянулся на Аннабет, и она протянула мне коробку с рогом Минотавра. У нее было расчетливое выражение лица. — Что происходит в твоем афинском мозгу? — Я думаю, что хочу чтобы ты был в моей команде для захвата флага в пятницу.