Этот рассказ — вымысел, написанный за авторством HPfanfictioner66. Я являюсь исключительно переводчиком и не претендую ни на какие права на эту историю целиком или на любую из ее частей.
***
Финал прошлой главы: — Это действительно нехорошо, — пробормотала Аннабет, когда над моей головой вспыхнул зеленый свет. Я посмотрел вверх и увидел трезубец, парящий над моей головой. Я был востребован. — Решено, — объявил Хирон. Все вокруг меня опустились на колени, даже хижина Ареса, хотя они не выглядели довольными этим. — Посейдон, — сказал Хирон. — Сотрясатель земли, Буреносец, Покровитель лошадей. Преветствуем Персея Джексона, сына Бога Морей.***
POV Перси: На следующее утро меня переселили в хижину под номером три — каюту Посейдона. Она была намного лучше, просторнее и чище, чем каюта Гермеса. Кроме того, я был единственным жильцом, что обеспечивало мне полную свободу действий и уединения. Я решил поселиться в комнате Советника хижины, а не в комнате с двухъярусными кроватями, несмотря на то, что в обозримом будущем я все равно должен был быть единственным жильцом в ней. Это была специальная комната, предназначенная исключительно для вожатого в их хижине, которая являлась отдельной спальней и кабинетом для них с примыкающей к ней отдельной ванной комнатой. Комната была просторной и имела платяной шкаф, письменный стол, хороший удобный офисный стул (с колесиками и всем остальным), кровать размера «queen-size», которая была более удобной, чем двухъярусные кровати снаружи, мини-холодильник, который в настоящее время был пуст, небольшая книжная полка, на которой уже было несколько книг, таких как Свод лагерных правил, Илиада, книги, написанные на древнегреческом языке о монстрах, мифологии и тому подобном. Самое главное, что на ней был небольшой защищенный паролем сейф. Я приложил к нему руку, поле чего он засветился и открылся. Он был размером со шкаф изнутри — заклинание расширения. Тут-то я и заметил тонкую книжку в обложке цвета морской волны с трезубцем на ней, лежащую в шкафу-сейфе, и с любопытством открыл ее. Книга была старой. Очень старой и написанной на языке, который я не смог узнать, но каким-то образом смог читать его точно так же, как древнегреческий или английский. — Эта книга написана на языке Атлантов… Языке моря. Я не думаю, что ты нашел бы такую книгу где-нибудь еще. На самом деле это почерк Посейдона. Очень умно с его стороны написать на атлантическом, а не на древнегреческом. Только дети моря могут читать на языке Атланты. Посмотри, что в ней написано. Я прочитал предисловие и узнал, что книга была написана моим отцом о возможных силах полубога, ребенка Посейдона, и о том, как их использовать. — Вау. Это бесценно. У каждого Бога есть такая книга, написанная для их детей-полубогов? — спросил я Александра. — Я… не уверен, Перси, но скорее всего нет. Я не думаю, что кто-либо другой из них написал книгу для своих детей-полубогов. Еще одно доказательство того, что Посейдон действительно очень заботится о своих детях. То, что у тебя есть, Перси, это, как ты сказал, бесценно. Многие полубоги убили бы, чтобы найти такую же книгу, в которой подробно рассказывается об их силах и рассказывается, как их использовать. Афина, возможно, могла быть единственной Богиней, которая, возможно, написала о силах, которые ее дети получили от нее. Но это не похоже ни на что из этого, поскольку силы детей Афины основаны только на разуме, в отличие от вашего отца, который контролирует элемент воды и другие области. — Ух ты, — вздохнул я. Мой папа действительно очень заботился о своих детях. — Эй, Александр. — Да, Перси? — Я был востребован, — заявил я. — Я знаю. Так что? — Ты обещал, что расскажешь мне о божественной войне и моей роли в выживании мира, о которую ты предполагаешь и еще не рассказал мне. — О, да. Я обещал, не так ли? Хорошо… Садись, — я сел на офисный стул, который стоял в комнате, как он сказал мне. — Хорошо. Было Пророчество, данное Дельфийским Оракулом после Второй Мировой войны. Великое Пророчество, если быть точным. Ты помнишь, что такое Великие Пророчества? — Пророчество, которое своим исходом повлияет на весь мир. Пророчество, исход которого скрыт от самих Судеб, — ответил я. — Верно. Итак, Великое Пророчество было сделано Дельфийским Оракулом после Второй Мировой войны. Это звучало так… — сказал Александр, прежде чем начал пересказывать строки пророчества.Полукровка старейших богов на свете
Он доживёт до шестнадцатилетия.
Мир погрузится в сон будто пьяный,
Душу героя возьмёт клинок окаянный.
Судьба его решится, когда он сделает выбор,
Спасая Олимп или обрекая на гибель.
— Что? — спросил я. Пророчество звучало зловеще. — Это значит, что в конце концов я умру, не так ли? — Нет. В нем нигде не говорится, что ты будешь тем, чья душа будет пожата. Пророчество говорит о душе героя. Это может указывать на любого полубога на Земле. Если бы это была душа полукровки, которую должен забрать проклятый клинок, она бы относилась к ребенку Большой Тройки, так как первая строка — Полукровка старейших богов. Но там говорится герой. Это может относиться к любому полубогу. — Хорошо… — я нерешительно ответил, и Александр вздохнул. — Перси, что я тебе говорил о Пророчествах? — Разбери в нем все, что сможешь, и оставь остальное в покое. Ты не узнаешь, что будет дальше, пока события не произойдут. Попытка контролировать Пророчество и целенаправленно влиять на его события только ухудшит ситуацию. — Правильно. Так что не беспокойся об этом. То, что грядет, случится, и мы встретим это, когда оно произойдет. Я буду с тобой на всем пути, Перси. Обещаю. — Спасибо, — искренне ответил я. — Но я где-то читал эту цитату, — добавил я после размышления. Чертов СДВГ. — Это было сказано Хагридом в книге «Кубок огня». — О, да, точно. Какое-то время мы сидели молча. — Александр, ты ожидал, что я стану центром божественной войны, верно? — …Да. — Итак, кто мой враг? — Я не уверен, Перси. Я подозреваю, что это либо Титаны, либо Гиганты… скорее всего Титаны. Но это домыслы. Я сам не уверен и у меня нет доказательств. Я обнаружил, что немного побледнел. Титаны или Великаны? Хорошо… Я думал о них как об одном из вариантов, на самом деле о вполне возможном варианте. Но то, что Александр подтвердил мои опасения, все равно немного пугало меня. — Перси, не волноваться. Я с тобой. Не беспокойся о Пророчестве или войне. Это не принесет тебе пользы. Что произойдет, то произойдет. Как будто ты родился независимо от клятвы, которую дал твой отец, чтобы предотвратить Великое Пророчество. — Я думал, это потому что дети Большой Тройки вызвали Вторую Мировую войну, А еще они были слишком сильны. — Да… это была одна из причин, но окончательно к этому их вынудило пророчество Перси. — Хорошо. Спасибо, Александр. — В любое время, Перси.***
Следующие две недели после того ключевого дня, в который я был востребован, не приятны как одному из членов Лагеря. Остальные ребята держались от меня подальше, насколько это было возможно. Некоторые избегали меня как чумы, в то время как многие боялись меня из-за моих навыков. Атака Адской гончей заставила всех нервничать. Она послала сообщение, что ничто не остановит монстров от попыток убить меня. Ради этого они даже смогли прорваться в Лагерь, который всегда считался безопасным убежищем для полубогов. Одиннадцатый домик слишком нервничал, чтобы ходить со мной на уроки фехтования после того, что я сделал с ребятами из Ареса в лесу и после моего спарринга с Люком, так что мои тренировки с Люком свелись к режиму «один на один». Не то чтобы он научил меня чему-то новому, но было полезно потренироваться с кем-то кроме Александра. Я также начал самостоятельные тренировки в лагере. Я начал заниматься бегом и делал упражнения каждый день на арене по утрам. Я знал, что многие, — в основном девушки, — следили за мной, пока я тренировался, но я ничего не говорил об этом и не пытался подловить их на этом. Аннабет по-прежнему учила меня греческому по утрам, но почти всегда казалась рассеянной. Каждый раз, когда я что-то говорил, она хмурилась, как будто я ткнул ей между глаз. Я не знал, серьезно ли она что-то замышляет или злится на меня за то, что я указал ей на ошибки в плане захвата флага и задел ее самолюбие. Даже Кларисса держалась на расстоянии, хотя по ее ядовитому виду было ясно, что она хочет убить меня за то, что я сломал свое волшебное копье. Хотя это также могло быть связано с тем, что я надрал ей задницу в бою без особых усилий. В Лагере мне было плохо из-за одиночества, а иногда просто хотелось домой. Я мог бы тренироваться с Александром и там, если бы захотел. Я был достаточно опытен, чтобы пережить атаки монстров в реальном мире. Единственная причина, по которой я этого не сделал, была тетя Гестия. Она была единственным человеком, который сейчас имел для меня значение в Лагере. Я не мог оставить ее одну. Она была той, кто разговаривал со мной каждый день, и разговоры с ней были единственным, что мне нравилось в Лагере. В остальном все, что я делал в Лагере, можно было делать с Александром и в любой другой точке мира. Лагерь совсем не бросал мне вызова. Лавовая стена? Я мог преодалеть ее за секунды. Бой на мечах? Никто не бросал мне вызов, за исключением, может быть, Люка, когда я не усиливал себя божественной энергией. Стрельба из лука? Я даже не ходил на этот урок. Древнегреческий класс? Александр был гораздо более предпочтительным и хорошим учителем, чем Аннабет Чейз, а Хирон никогда не преподавал в этот урок, если не было никого, кто мог бы вести его вместо него. Кроме того, Аннабет никогда не учила меня ничему, чего я уже не знал. Если бы я не пообещал Гестии, что буду разговаривать с ней каждый день, я бы ушел домой. Шутки в сторону. Александр и Гестия, оба сказали мне, что с ними все будет в порядке, и я не должен делать что-то против своей воли ради них. С другой стороны, борьба между Зевсом и Посейдоном обострялась. Мой отец уже подготовился к войне на случай, если что-то выйдет из-под контроля. Александр ожидал, что меня скоро отправят в Поиск. Самое позднее за неделю до солнцестояния. Итак, я ждал.***
У меня был сон. Сон полубога. Я бежал по берегу во время шторма. На этот раз позади меня был город. Не Нью-Йорк. Планировка была иной — дома стояли дальше друг от друга, вдалеке виднелись пальмы и невысокие холмы. Примерно в сотне ярдов впереди в прибое дрались двое мужчин. Они выглядели как телевизионные рестлеры, мускулистые, с бородами и длинными волосами. На обоих были блестящие греческие туники, одна отдавала синевой, другая — зеленым. Мой отец и Зевс. Они дрались друг с другом, боролись, пинали и бились головами и каждый раз, когда они соприкасались, вспыхивала молния, небо темнело, а ветер усиливался. Я должен был остановить их. Но чем быстрее я бежал, тем сильнее ветер отбрасывал меня назад, пока я не остановился на месте, бесполезно скользя ногами по песку. Сквозь рев бури я слышал, как Зевс кричал моему отцу — «Отдай! Отдай!». Как детсадовец, дерущийся за игрушку. Волны стали больше, разбиваясь о пляж, осыпая меня солью. Я закричал. — Прекратите! Прекратите драться! Земля тряслась. Смех доносился откуда-то из-под земли, и голос был таким глубоким и злым, что кровь стыла у меня в жилах. — Спускайся, маленький герой, — прошептал голос. — Спускайся! Внезапно вспыхнул свет, и я проснулся. — Перси! С тобой все в порядке? — спросил Александр, затаив дыхание. — Ага, — сказал я вслух, потирая лицо и глубоко дыша. Я вызвал Всадника Бури в форме меча, его знакомый вес успокаивал меня. — Знаешь, что это было… в конце? — Посейдон и Зевс сражались. Ссора из-за украденной молнии Зевса. — Нет нет. Голос в конце. — Аид? — предположил я. — Нет… Это был мой отец. Кронос. Король Титанов, Титан Времени, Урожая и Справедливости, также известный как Бесчестный. Я кивнул. Мы были правы. — Значит, Кронос восстает? — Да. — Проклятье. И это он украл молнию? — По крайней мере, он дергал за ниточки. Его агент… скорее всего полубог, ненавидящий Богов, украл молнию. — Значит, кто-то в лагере работает на него. — Да. — Это настораживает. — Согласен. А сейчас иди спать. Сейчас три часа ночи. Мы обсудим это завтра.***
Утром, после того как я закончил утренние занятия и самоподготовку, я услышал стук в дверь, сопровождаемое цоканьем копыт по ту сторону двери хижины. Я как раз читал книгу, которую написал мой отец. Там была немного новой информации, которой я еще не знал. Мой отец написал даже об Атлантиде и подводной политике, о которой даже Александр не имел понятия. Я спрятал книгу в хранилище, прежде чем встал и открыл дверь. Гроувер ждал снаружи, выглядя обеспокоенным. — Мистер Д. хочет тебя видеть, — сказал он без предисловий. — Почему? — спросил я. — Он хочет убить… Я имею в виду, лучше пусть он сам тебе скажет, — нервно сказал он. Я кивнул, предчувствуя Поиск, в который меня отправят. Я был уверен, что ни один Бог (за исключением разве что Аида и Зевса) не посмеет убить меня без причины, так как моим отцом был Посейдон, и все боялись его гнева. Подойти к воде и утонуть не было забавной перспективой ни для какого Бога или Богини. И если бы Совет принял такое решение, Гестия предупредила бы меня. Я пошел к Большому дому с Гроувером позади. Небо над проливом Лонг-Айленд было похоже на кипящий чернильный суп. Туманная завеса дождя приближалась к нам. Я спросил Гроувера, нужен ли нам зонтик. — Нет, — ответил он. — Здесь никогда не идет дождь, если мы этого не хотим. Я указал на бурю. — А что это, черт возьми, тогда? У бури большое божественное влияние… влияние Зевса. Он беспокойно взглянул на небо. — Это пройдет вокруг нас. Плохая погода всегда обходит Лагерь. На волейбольной площадке дети из хижины Аполлона играли в волейбол против сатиров. Близнецы Диониса гуляли по земляничным полям, выращивая растения. Все занимались своими обычными делами, но выглядели напряженными. Они не сводили глаз с бури. Мы с Гроувером подошли к крыльцу Большого Дома. Дионис сидел за столиком с пинохлями в гавайской рубашке в тигровую полоску и пил диетическую колу, как и в мой первый день. Хирон сидел напротив стола в своей фальшивой инвалидной коляске. Они играли против невидимых противников — двух наборов карт, парящих в воздухе. — Ну-ну, — сказал мистер Д, не поднимая глаз. — Наша маленькая знаменитость. — Доброе утро, мистер Д. Чем я могу вам помочь? — спросил я дружелюбно. — Подойди поближе, — сказал г-н Д. своим обычным скучающим тоном. — И не жди, что я буду преклоняться перед тобой, смертный, только потому, что старая Бородатая Ракушка — твой отец. Сеть молний сверкнула в облаках. Гром сотряс окна дома. — Бла, бла, бла, — сказал Дионис, но я видел, что он серьезно отнесся к предупреждению. Хирон изобразил интерес к своим картам-пинохлям. Гроувер съежился у перил, его копыта цокали по полу. — Будь моя воля, — сказал Дионис, — я заставил бы твои молекулы вспыхнуть пламенем. Мы бы выместили пепел и покончили бы с большими неприятностями. Но Хирон, кажется, считает, что это противоречит моей миссии в этот проклятый лагерь: уберечь вас, маленькие отродья, от вреда. — Самовозгорание — это форма вреда, мистер Д, — вставил Хирон. — Чепуха, — сказал Дионис. — Мальчик ничего не почувствовал. Тем не менее, я согласился сдерживать себя и думаю вместо этого превратить тебя в дельфина и отправить обратно к твоему отцу. Я сдержался, чтобы не показать никакой реакции. — Мистер Д… — предупредил Хирон. — О, хорошо, — смягчился Дионис. — Есть еще один вариант. Но это смертельная глупость, — Дионис поднялся, и карты невидимых игроков упали на стол. — Я ухожу на Олимп на срочное совещание. Если мальчик все еще будет здесь, когда я вернусь, я превращу его в атлантического афалина. Я вижу в этом гораздо более разумный выбор, чем то, что по мнению Хирона, ты должен сделать. Затем он драматически телепортировался прочь, оставив за собой стойкий аромат виноградной лозы, и я подавил желание закатить глаза. Хирон улыбнулся мне, но выглядел усталым и напряженным. — Садитесь, Перси, пожалуйста. И Гроувер. — мы уселись по его просьбе. Я убедился, что вокруг нас нет никого, кто подслушивал бы наш разговор. — Скажи мне, Перси, — сказал Хирон. — Что ты думаешь об адской гончей? — Кто-то хотел убрать меня с дороги… убить меня, пока я не стал угрозой. Адская гончая была вызвана с намерением убить меня. Фурия, Минотавр и Адская гончая… они не были совпадением, — я ответил. — И позволь мне предупредить тебя, Перси, ты встретишь нечто еще худшее. Гораздо худшее, прежде чем ты закончишь. — Закончу… с чем? — я играл роль удивленного ребенка. — Конечно, твой Поиск. Ты отправишься в него? — А почему я должен идти? И о чем он вообще? — спросил я и Хирон вздохнул. Я не мог сказать ему, что уже все знаю. — У твоего отца и Зевса худшая ссора за многие века, — сказал Хирон с хмурой миной. — Они дерутся из-за чего-то ценного, что было украдено. Точнее, из-за Молнии. — Ах… Вот почему погода с Рождества такая странная, будто море и небо дерутся. А дочь Афины, Аннабет, сказала, что слышала что-то о краже. И… у меня еще были эти сны. — Я знал это, — сказал Гроувер. — Молчи, сатир, — приказал Хирон. — Но это его Поиск! — глаза Гроувера блестели от волнения. -Так должно быть! — Только Оракул может решить это, — Хирон погладил свою колючую бороду. — И эта… молния — символ силы Зевса… верно? — спросил я, уже зная ответ. — Да… и я говорю не о каком-то обтянутой фольгой безделушке, которую можно увидеть в пьесе для второклассников. Речь идет о двухфутовом бронзовом цилиндре высшей небесной пробы, снабженной взрывчаткой божественного уровня. — О, хорошо… но в конце концов он просто стреляет молниями, независимо от его формы, не так ли? — искренне спросил я, и в небе прогремел гром. — Главная Молния Зевса, — сказал Хирон, уже взволнованно. — Символ его силы, по образцу которой созданы все остальные молнии. Первое оружие, созданное циклопами для войны с Титанами, Молния, оторвавшая вершину горы Этна и сбросившая Кроноса с его трона; Главная Молния, который обладает достаточной мощностью, чтобы смертельные водородные бомбы выглядели как петарды. — Он слишком драматизирует, — сказал Александр в моей голове. — Ага. А теперь не беспокой меня. Здесь я играю на уровне Оскара. — Оу, — сказал я, изображая шок. — И он похищен? — Да. — Чем? — спросил я. — Кем, — Хирон поправил мою грамматику, и мой глаз дернулся. Сейчас серьезно было не время для лекции по языку. — Тобой. — По крайней мере, — Хирон поднял руку, прежде чем я успел среагировать. — Так думает Зевс. Во время зимнего солнцестояния, на последнем Совете Богов, Зевс и Посейдон поссорились. Обычный вздор: «Мать Рея всегда любила тебя больше! Воздушные катастрофы более зрелищны, чем морские» и тому подобное. Впоследствии Зевс заметил, что его Молния пропала, была украдена из Тронного зала прямо у него под носом. Он сразу же обвинил в этом Посейдона. Но Бог не может самостоятельно украсть символ власти другого Бога — это запрещено древнейшим из божественных законов. И поэтому Зевс считает, что твой отец убедил смертного героя выкрасть его. — Но я не крал Молнию, — отрезал я. — Терпение, дитя, и слушай дальше, — сказал Хирон. — У Зевса есть веские причины для подозрений. Кузницы циклопов находятся под водой, что дает Посейдону некоторое влияние на тех, кто изготовил Молнию его брата. Он может создать арсенал незаконных копий, которые могут быть использованы, чтобы свергнуть Зевса с его трона. Единственное, в чем Зевс не был уверен, так это в том, какого героя Посейдон использовал, чтобы украсть Молнию. Теперь Посейдон открыто объявил тебя своим сыном. Ты был в Нью-Йорке на зимних каникулах. Ты легко мог пробраться на Олимп. Зевс считает, что нашел кто был вором. — Но я даже никогда не был на Олимпе! Зевс сумасшедший! — сказал я, теряя самообладание. Да, я знал, что меня обвинят в краже, но то, как об этом говорил Хирон, меня задело. В небе прогремел гром, и Хирон нервно посмотрел вверх. — Э-э, Перси?.. — сказал Гроувер. — Мы не используем слово «с» для описания Повелителя Неба. — Возможно, параноик, — предположил Хирон. — С другой стороны, Посейдон уже пытался свергнуть Зевса. Кажется, это был тридцать восьмой вопрос твоего выпускного экзамена… — Некоторые Боги, такие как Гера, Посейдон и Аполлон, вместе еще с несколькими Богами заключили Зевса в золотую сеть и не выпускали его, пока он не пообещал стать лучшим правителем. Я знаю. Я сдал этот экзамен на отлично, Хирон. — Да, так и было, — сказал Хирон с улыбкой, прежде чем снова стать серьезным. — И с тех пор Зевс никогда не доверял Посейдону. Конечно, Посейдон отрицает, что украл его Молнию. Но эта ситуация стала пресловутой последней каплей. — Но я ничего не сделал, — повторил я. — А у моего папы, у Посейдона, тоже нет его Молнии, не так ли? Хирон вздохнул. — Большинство думающих наблюдателей согласятся, что воровство — не в стиле Посейдона. Но Морской Бог слишком горд, чтобы пытаться убедить в этом Зевса. Зевс потребовал, чтобы Посейдон вернул Молнию к Летнему солнцестоянию. Сегодня двадцать первое июня, что значит, что солнцестояние через десять дней. Посейдон требует извинений к тому же дню за то, что его назвали вором. Я надеялся, что дипломатия восторжествует, что Гера, или Деметра, или Гестия вразумят двух братьев. Но твое появление взбесило Зевса. Теперь ни один Бог не отступит… Если кто-то не вмешается, если Молния не будет найдена и возвращена Зевсу до солнцестояния, будет война. А знаешь ли ты, как будет выглядеть полноценная война, Перси? — Плохо. Очень плохо, — ответил я. — Да. Представь мир в хаосе. Природа воюет сама с собой. Олимпийцы вынуждены выбирать между Зевсом и Посейдоном. Разрушение. Бойня. Миллионы мертвых. И ты, Персей Джексон, будешь первым, кто почувствует его гнев. Как я уже говорил, Хирон драматизировал. Не то чтобы преувеличенно, но в драматической манере рассказывал худший сценарий. Начался дождь. Волейболисты остановили игру и в изумленном молчании уставились в небо. Я принес эту бурю на Холм Полукровок. Зевс наказал весь лагерь, потому что подозревал меня в краже. Я был в ярости. Как он посмел? — Значит, я должен найти эту дурацкую Молнию, — сказал я. — И вернуть ее Зевсу. — Что может быть лучше мирного жеста, чем сын Посейдона, возвращающий имущество Зевса?» — спросил Хирон, и я кивнул. — Если у Посейдона его нет, то где он? — спросил я, надеясь, что у Хирона может быть какая-то идея, о которой мы с Александром не знали. — Возможно, я догадываюсь, — выражение лица Хирона было мрачным. — Часть пророчества, которое было у меня много лет назад… ну, некоторые строки теперь мне понятны. Но прежде чем я смогу сказать больше, вы должны официально взяться за Поиск. Вы должны обратиться за советом к Оракулу. — Хорошо. Я сделаю это ради отца, предотвращу мировую войну или превращения в дельфина, — ответил я. — Тогда тебе пора посоветоваться с Оракулом, — сказал Хирон. — Перси Джексон, иди наверх, на чердак. Когда ты спустишься вниз, если ты все еще останешься в здравом уме, мы продолжим разговор. — Ни один полубог не потерял рассудок после того, как получил пророчество от оракула, — заметил Александр, когда я подошел к ступеням. Спустя четыре пролета лестница закончилась зеленым люком. Я потянул шнур. Дверь опустилась, и деревянная лестница с лязгом встала на место. Теплый воздух сверху пах плесенью, гнилым деревом и чем-то еще… запах, который я помнил с урока биологии. Рептилии. Запах змей. Я задержал дыхание и поднялся. Чердак был завален хламом греческих героев: стойки для доспехов, покрытые паутиной; некогда блестящие щиты, покрытые ржавчиной; старые кожаные пароходные кофры, обклеенные наклейками с надписями «ИТАКА», «ОСТРОВ ЦИРЦЕИ» и «ЗЕМЛЯ АМАЗОНОК». Один длинный стол был заставлен стеклянными банками, наполненными маринованными вещами — отрубленными мохнатыми когтями, огромными желтыми глазами и другими частями монстров. Запыленный трофей на стене выглядел как голова гигантской змеи, но с рогами и полным набором акульих зубов. Табличка гласила: ГОЛОВА ГИДРЫ #1, ВУДСТОК, НЬЮ-ЙОРК, 1969. У окна на деревянном табурете-треножнике стоял самый ужасный сувенир из всех: мумия. Но не завернутая в ткань, а простое человеческое женское тело, ссохшееся до шелухи. На ней был сарафан, множество ожерелий из бисера и повязка на голове на длинных черных волосах. Кожа ее лица была тонкой и морщинистой, а глаза представляли собой стеклянные белые щелочки, как будто настоящие глаза были заменены мрамором; она давно умерла. — Что случилось с оракулом? Почему это мумия? — Я не знаю Перси. Теперь подойди к ней. Я пошел вперед и заговорил. — О великий оракул Пифии, какова моя судьба? — Хирон влияет на тебя, Перси. — Тише, — ответил я, когда изо рта мумии вырвался зеленый туман, стелясь по полу густыми щупальцами и шипя, как двадцать тысяч змей. Он шипел и говорил в моей голове.Ты пойдешь на запад и встретишься с богом, который изменил,
Ты найдешь то, что было украдено, и вернешь его в целости и сохранности,
Тебя предаст тот, кто называет тебя другом,
И разоблачив предателя узнаешь, в конце концов, своего врага.
Хвост туманной змеи исчез во рту мумии. Она откинулась спиной к стене. Ее рот плотно закрылся, как будто он не открывался сто лет. Чердак снова погрузился в тишину, заброшенный, ничего, кроме комнаты, полной сувениров. Моя аудиенция у Оракула закончилась. Я спустился вниз, где меня все еще ждали Хирон и Гроувер. Но я почувствовал другое присутствие в комнате, стоя рядом с ними. Женщина… Аннабет Чейз, дочь Афины, невидимая, стояла в комнате, готовая подслушать наш разговор. Мой разум немедленно перешел к последним двум строкам пророчества. — Будь осторожен, Перси. — Все хорошо? — спросил меня Хирон. — Оракул дал мне Пророчество, — ответил я. Я еще не мог атаковать. Это должен был быть сюрприз. Мне нужно было вести себя беззаботно, пока я не нападу внезапно и не выведу шпиона из строя. — Что именно сказал Оракул? — Хирон нажал. — Это важно. Я начал ходить по комнате. Мне нужно было сократить расстояние между дочерью Афины и мной, прежде чем она сможет действовать, и я не мог любой ценой заставить ее насторожиться. Итак, я ходил по комнате, повторяя строки пророчества, которое мне было дано. — Часть о предательстве касается… — задумчиво сказал Хирон, и Гроувер кивнул. — Да, — я ответил. — Часть о предателе вызывает беспокойство, тем более, что… — я снял колпачок с Анаклузмоса и сделал выпад. Когда лучше осуществить внезапную атаку, чем в середине предложения? Краем глаза я увидел, как расширились глаза Хирона, когда я взмахнул мечом. Мой удар был заблокирован Дочерью Афины, которая все еще была невидимой, мой меч выглядел так, будто его остановил разреженный воздух. — …она прямо здесь. — я закончил свое предложение, прежде чем обезоружить и ударить ее кулаком в живот, направив божественную энергию в свою руку. Может, я и не мог ее видеть, но я точно чувствовал, где она была. Нож из небесной бронзы появился из ниоткуда в середине комнаты и с грохотом упал на землю, когда его владелица взлетела в воздух и ударилась о стену. Кепка Аннабет сползла с головы, и она стала видна. Я сократил расстояние между собой и ней и поставил ногу ей на грудь, не давая ей встать. Я направил свой меч на ее горло. Она выглядела испуганной. Ее серые глаза блестели от страха. — Перси! Стой! — приказал Хирон, появившись рядом со мной и отодвинул мой меч. Я был шокирован. Почему он поддерживал ее? — Что ты делаешь, Хирон? Она подслушивала наш разговор, будучи невидимой. Она шпионила за нами! — Нет, это не так. Я знал, что она здесь. — И ты позволил ей шпионить? — сердито спросил я, все еще не убирая ногу с ее груди. — Ты неправильно меня понял, дорогой мальчик. Я пригласил ее и сказал ей оставаться невидимой, пока не придет время выбирать твоих компаньонов. Я полагаю, что Аннабет будет правильным выбором для Поиска. — Перси… если Хирон тебя уверяет что так и есть, то ему можно доверять. Но… позвольте мне взять на себя управление на мгновение, — сказал Александр, и я позволил ему взять на себя управление. Его (мои) глаза встретились с испуганным взглядом дочери Афины на несколько мгновений, прежде чем он вернул контроль обратно ко мне. — Она невиновна, Перси. Я прочитал ее мысли, — сообщил он. — Хорошо. — Перси, даже я знал, что Аннабет будет здесь, — сказал Гроувер прежде, чем я успел что-то сказать. — Очень хорошо, — сказал я Хирону, убирая ногу с ее груди и складывая Анаклузмос. — Если ты так говоришь. Аннабет вздохнула с облегчением, прежде чем скривиться от боли. — Но в следующий раз подумайте дважды, прежде чем вам придет в голову такая идея. И держите свои драмы при себе, — я предупредил их обоих и сел. Мои чувства подтвердили, что никто не прятался и не подслушивал разговор. Аннабет попыталась встать, но тут же скривилась от боли и снова села, прислонившись к стене, о которую она ударилась, и глубоко дыша. Мне стало немного жаль девушку. Мои удары не были шуткой. Я поблагодарил Богов за то, что не направил свою силу землетрясения в кулак и не ударил ее мечом. Это определенно убило бы ее. Хирон тут же поспешил к ней и накормил ее кубиком амброзии. Она вздохнула с облегчением, когда амброзия исцелила ее тело, прежде чем она осторожно встала и встретилась со мной взглядом, словно ожидая, что я что-то скажу. — Ты не собираешься извиняться? — она рявкнула через несколько мгновений, глядя на меня, и я подняла бровь. — За что? — спокойно спросил я. — За то, что чуть не убил меня! — она закричала. — Мне так жаль, что я думал, что вы подслушиваете наш разговор, а я не знал и думал, что вы были предателем, упомянутым в пророчестве. Я должен был сам понять, что когда невидимый человек шпионит за мной и моим наставником, пока мы обсуждаем деликатный вопрос, он просто хочет эффектно появиться и на самом деле не шпионят за нами для врага, — сказал я. Ее глаза сузились от гнева и она хотела что-то сказать, но я проигнорировала это и повернулась к Хирону. — Сэр, мы можем сейчас обсудить важные дела? — спросил я его, не обращая внимания на дочь Афины. — Эээ… да. Абсолютно. Пророчество, которое дал Оракул, — он ответил. — Итак… есть идеи, кто этот Бог на западе? — спросил я его, пока мой разум метался в поисках возможностей. — А, подумай, Перси, — сказал Хирон. — Если Зевс и Посейдон ослабят друг друга в войне, кто выиграет? Что случилось с ним и его драматическими вопросами? Он не мог дать мне прямой ответ? — Бог войны или кто-то, кто хочет захватить власть, или кто-то, кто хочет отомстить, — сказал я, немного подумав. Я знал, что главным виновником был Кронос, но он не мог быть Богом, который изменил. Бог, о котором говорило Пророчество, был конкретно Богом. Не Титаном. Итак, основными подозреваемыми для меня были Арес, Аид и второстепенные Боги. Арес, потому что он всегда хотел войны, и если бы война вспыхнула, это увеличило бы его силу. Аид, потому что если Посейдон и Зевс пойдут на войну, они ослабеют, и Аид сможет взять верх. Второстепенные Боги, потому что их всегда игнорировали и не обращали на них должного внимания. А Кронос легко мог манипулировать второстепенными Богами. — Блестящая дедукция Перси. Как бы ты ни думал, это все возможно… но, зная Аида, развязывать войну — это не совсем его стиль. Не совсем. — Я подозреваю его, Александр, я не говорю, что он вор. — Да. Я просто рассуждаю, — ответил он. — Э-э… Перси, что ты имеешь в виду под Богом войны? — спросил Гроувер. — Если будет война, разве владения Бога войны не увеличатся? — спросил я, намеренно избегая называть имя Ареса. Имена имели силу, и я не хотел обижать его без нужды. — Да… может быть и так… но есть подозреваемый покрупнее, на которого указывают все улики. Тот, кто затаил обиду, кто недоволен своей участью с тех пор, как мир был разделен эоны лет назад, чье королевство станет могущественным со смертью миллионов. Тот, кто ненавидит своих братьев за то, что они заставили его дать клятву больше не иметь детей, клятву, которую они оба теперь нарушили, — ответил Хирон. Значит, он подозревал и Аида. — Ты подозреваешь Бога мертвых, — сухо заявил я. Он мог бы просто назвать имя, но настаивал на чрезмерном драматизме. Хирон кивнул. — Повелитель Мертвых — единственный вариант. Кусок алюминия выпал изо рта Гроувера. — Ого, подожди. Ч-что? — Фурия пришла за Перси, — напомнил ему Хирон. — Она наблюдала за молодым человеком, пока не была уверена в его личности, а затем попыталась убить его. Фурии подчиняются только одному лорду — Аиду. — Да, но… но Аид ненавидит всех героев, — возразил Гроувер. — Особенно, если он узнал, что Перси — сын Посейдона… — В лес забралась адская гончая, — продолжил Хирон. — Их можно призвать только с Полей Наказаний, и их должен призвать кто-то из лагеря. У Аида здесь должен быть шпион. Он должен подозревать, что Посейдон попытается использовать Перси, чтобы очистить свое имя. И он пытался убить этого молодого полукровку, прежде чем он сможет взяться за Поиски. Хорошо… это имело большой смысл, когда он говорил бо этом так… но подставить кого-то другого было самым старым трюком в книге, чтобы начать войну, и особенно когда речь шла о Бесчестном… никогда нельзя было быть уверенным в чем либо. — Но Поиск… — Гроувер сглотнул. — Я имею в виду, а не может ли Молния быть в каком-нибудь месте, например, в штате Мэн? В это время года в штате Мэн просто прекрасен. Я подавил желание закатить глаза на слова Гроувера. Десять минут назад он подпрыгивал в своем кресле в ожидании Поиска… но я мог понять его затруднительное положение. Сатиры и Подземный мир были полярными противоположностями. — Аид послал помошника, чтобы украсть Молнию, — настаивал Хирон. — Он спрятал ее в Подземном мире, прекрасно зная, что Зевс обвинит Посейдона. Я не претендую на то, чтобы полностью понять мотивы Повелителя мертвых или почему он выбрал именно это время для начала войны, но одно можно сказать наверняка. Перси должен отправиться в Подземный мир, найти Молнию и раскрыть правду. — Перси, это буквально крик об обмане. Я примерно на восемьдесят процентов уверен, что Аид невиновен, и мы обвиняем не того парня… Я знаю, у тебя такое же мнение… Но подыграй ему. Отправляйтесь в Подземный мир. Вероятно, это часть плана Кроноса, чтобы вы попали в Подземный мир. Нам придется отправиться туда, чтобы понять, каков его план. Он позаботится о том, чтобы у нас не было альтернативы. Скажи да. — Послушайте, если вы думаете, что это Аид, почему бы вам не сообщить Богам? По крайней мере, это отменит войну между его отцом и Зевсом и даст нам больше времени? — вдруг сказала дочь Афины. Вопрос, который она задала Хирону, был на самом деле искренним. — Подозреваю, Аннабет. Подозревать и знать — не одно и то же. Я не могу просто указывать пальцем на Повелителя мертвых. Для этого мне нужны конкретные доказательства, а не предположения. И… пророчество, которое дал мне Оракул, имеет смысл для меня после всех этих лет… по крайней мере, несколько строк, — сказал Хирон, бросив на меня взгляд. У меня возникло ощущение, что он многое мне не рассказал о своем Пророчестве, но я решил, что не должен волноваться об этом прямо сейчас. Ведь я тоже скрывал информацию. — Итак, позвольте мне разложить по полкам это прямо тут, — сказал я. — Я должен отправиться в Подземный мир и сразиться с Повелителем Мертвых. — Верно, — сказал Хирон. — Найди одно из самых мощных орудий во вселенной. — Верно. — И вернуть его на Олимп до Летнего солнцестояния, то есть за десять дней. И если я потерплю неудачу, разразится Третья Мировая война. — Почти верно. — Ахуенно. — Язык, Перси. Теперь тебе понадобятся два спутника для этого Поиска, — сказал Хирон. Я посмотрел на Гроувера, который ел игральные карты, как чипсы. — Тебе не обязательно идти, — сказал я ему. — Я не могу просить тебя об этом. — О… — Он переставил копыта. — Нет… просто сатиры и подземелья… ну… нет, я пойду. Если… если ты серьезно хочешь, чтобы я был с тобой, Перси, то я тебя не подведу, — искренне сказал он, но его колебания не придали мне уверенности. — Возьми его, Перси. Сатиры очень искусны в магии природы и навигации. Может, они и не бойцы, но другие их навыки очень полезны и наверняка пригодятся, — сказал мне Александр, и я мысленно кивнул ему. — Хорошо, — ответил я ему. — Хорошо… спасибо, Джи-мэн. Итак, мне нужен еще один напарник. А потом мы отправимся на запад, в Подземный мир, который сейчас находится в… — Лос-Анджелес, — подсказал Хирон. — Лос-Анджелесе. И нам придется путешествовать по суше или по воде. Я не думаю, что Зевс будет любезен, если сын Посейдона сядет в самолет. — Ты прав, Перси. — сказал Хирон, кивнув. — Хорошо… Итак, все готово. Мне нужно только найти кого-нибудь достаточно храброго и глупого, чтобы сопровождать меня в этом Поиске. — Кхм, — кашлянула Аннабет, пытаясь привлечь мое внимание, когда я встал со своего места. — Перси… Аннабет уже вызвалась, — сказал Хирон, и я посмотрел на нее. — Я долго ждала Поиска, мозг морской водоросли, — сказала она. — Афина не фанатка Посейдона, но если ты собираешься спасти мир, я лучше всех удержу тебя от ошибок. — Составляя планы и используя меня в качестве приманки? Нет, спасибо. С меня достаточно твоего глупого плана по захвату флага и твоего сегодняшнего плана по драматическому выходу, — напомнил я, и ее лицо покраснело. Но я продолжал говорить. — И тебе следует помнить, что оскорблять того, кто собирается выбрать тебя — не совсем лучший способ быть избранным. В лучшем случае это глупость, дочь мудрости. Я предпочел бы Клариссу тебе, если бы мы были с ней в лучших отношениях, — высмеял я. Эта девушка иногда серьезно меня раздражала. Высокомерие было ее фатальным недостатком. Она фыркнула. — Перси, она не будет обузой в квесте. Она умна и достойный боец. И у тебя точно не из чего выбирать. Он не ошибся. — Перси… — умиротворяюще сказал Хирон. — Аннабет слишком долго ждала квеста. И она тренировалась с семи лет. У нее был опыт борьбы с монстрами, когда она пришла в лагерь… Она была бы хорошим спутником. Я обдумал слова Хирона и Александра. Черт. Мне нужно было взять ее. — Хорошо. Очень хорошо. Поскольку она достаточно глупа, чтобы стать волонтером, а у меня не так много вариантов на выбор, я выберу ее в качестве спутника, — признал я поражение, и Хирон лучезарно посмотрел на меня. — …но только если она извинится за то, что оскорбила меня, и вежливо попросит, — добавил я как запоздалую мысль. Было ли это мелочью? Да. Мне было все равно? Нет. Аннабет покраснела от всех оскорблений, которые я ей бросал, и от того, что она должна извиниться передо мной. Если бы Афина была чем-то на нее похожа, я мог бы полностью понять соперничество между моим отцом и Афиной. — Мне очень жаль. Могу ли я сопровождать тебя в этом стремлении спасти мир? — спросила она тоном, который можно было бы назвать только натянуто-вежливым. — Да, можешь. А теперь пойдем и подготовимся к Поиску. — Отлично, — сказал Хирон прежде, чем Аннабет успела что-то сказать. — Сегодня днем мы можем довезти вас до автовокзала на Манхэттене. После этого вы будете предоставлены сами себе. Хорошо. Таким образом, мы могли по крайней мере благополучно добраться до автовокзала и сесть в автобус. После этого начнется настоящий Поиск. — Нельзя терять время, — сказал Хирон. — Я думаю, вы все должны собраться, как сказал Перси. Я кивнул и выбежал из большого дома. У меня был Поиск, к которому нужно было подготовиться, и Богиня, с которой нужно было поговорить.***
К обеду моя сумка была готова к путешествию со всеми необходимыми припасами. Я перепроверил, с собой ли у меня мой Всадник Бури, Анаклузмос и запасной нож. У меня было еще около четырех часов, прежде чем мы отправимся в путь. В обед я пожертвовал едой четырем Богам. Одну порцию моему отцу, одну Гестии, одну Гермесу для безопасного путешествия и последний Аполлону, за пророчество. Гестия тепло улыбнулась и кивнула мне, когда я пожертвовал ей своей едой. Я пробормотал о том, что мне нужно поговорить с ней, и у меня в голове появилось сообщение встретиться с ней у очага лагеря после того, как я поем. Быстро пообедав, я подошел к очагу, расположенному в центре перевернутой U-образной площадки, образованной каютами. Как только я подошла к очагу, Гестия предстала в своей тридцатилетней форме. — Перси, — она тепло улыбнулась, и вся моя тревога по поводу Поиска испарилась в одно мгновение. — Тетя Гестия, — сказал я, возвращая улыбку и занимая свое обычное место рядом с ней. — О чем ты хотел поговорить, Перси? — ласково спросила она, действительно напомнив мне мою собственную мать. — Я собираюсь пойти на Поиски, тетя Гестия. Не знаю знаете ли вы уже об этом или нет, но у меня была аудиенция у Оракула несколько часов назад и я выезжаю на Поиск часа через три… Итак… Я просто хотел поговорить с вами, прежде чем уйти… и, знаете, узнать ваше мнение о Пророчестве, — я сказал ей. — Я знаю, что ты собираешься отправиться на поиски главной Молнии моего брата, но я не знаю точных строк Пророчества. Тебе придется рассказать мне Пророчество, Перси, и помни, что Пророчества не всегда ясны. Вы не узнаете, к чему относятся строки, пока событие не произойдет. — Да… Итак, Пророчество, оно звучит так… — я рассказал ей Пророчество, и ее лицо становилось все печальнее с каждой сказанной мною строкой. — Бог, который изменил… предал… Предателя… врага… — пробормотала она. — Это нехорошо, Перси. Совсем нехорошо. — Я знаю… Есть идеи, кто этот Бог? Гестия задумалась на несколько мгновений, прежде чем спросить. — Что тебе сказал Хирон? — Он думает, что это старший из твоих братьев. — Аид… Я не думаю, что он… Я не верю, что он действительно мог сделать такое и спровоцировать войну. — Но Хирон указал, что все улики против него… и он дал список того, почему виновником является Аид, — сказал я, пожав плечами. Аид был подозреваемым, несмотря на то, что Александр знал о нем. Даже Александр согласился с этим. Кронос мог манипулировать кем угодно. Его не зря называли Бесчестным. — Да… я понимаю это… Фурия пришла за тобой, Адская гончая, а еще он и его обиды. Да… но я все еще не думаю, что это может быть Аид. — У меня есть другие подозреваемые. Бог войны и второстепенные Боги. — Ты имеешь в виду… Хижина номер пять? — Да. Он любит войну, не так ли? И война укрепит его владения. Или какой-нибудь второстепенный Бог, который сердится на то, что ему не придают значения, и хочет отомстить». — Это… тоже имеет смысл. На самом деле много смысла. Но ты не можешь быть уверен в этом, не так ли? — Да. Вот в чем проблема. Я не могу продолжать указывать пальцем на случайных Богов только потому, что у меня есть теория. Я действительно не хочу скорой смерти. — Правильно, — ответила она. — Итак, у меня нет другого выбора, кроме как отправиться в Подземный мир и противостоять Богу мертвых, найти символ силы Зевса и вернуть его до солнцестояния, — заключил я. Несколько минут мы сидели молча, наблюдая за пламенем очага, пока я теребил ручку в руке. Тепло очага успокаивало. Как будто очаг давал мне надежду… успокаивал меня и говорил, что я это сделаю. — И ты сделаешь это, Перси. Мы готовились к этому, и я всегда буду с тобой. Не волнуйся. — Да, я знаю. Но я все еще нервничаю. — Ах… как дрожь перед экзаменом. Да, в этом нет проблемы. Просто расслабься. — Пытаюсь сделать именно это. — Перси, — сказала Гестия, и я повернулся. — Я не могу отпустить тебя одного в такой Поиск. — Я не пойду один. Гроувер и дочь Афины, Аннабет Чейз, идут со мной. Я уверен, что Гроувер поддержит меня до Аида и обратно, потому что это то, что мы всегда с ним делали, но у меня есть сомнения насчет дочери Афины. — Какие сомнения? — спросила Гестия. — В то, что она лучший выбор для Поиска. Девушка слишком горда и уверена в себе. Она думает, что никто не может строить планы лучше, чем она… Что она лучшая и что ее планы непогрешимы. Она не признается в том, что она неправа. Она никогда не принимает во внимание мнение своих товарищей по команде… По крайней мере, это то, что я понял о ней за последние три недели, которые я был здесь. — Я думаю, что ты можешь быть слишком поспешным, чтобы осудить ее, Перси, и дай ей шанс… но, тем не менее, я говорила не в этом плане. Я говорила, что не могу отправить тебя без всего в этот Поиск. Я вопросительно посмотрел на нее, и она щелкнула пальцами, и в ее руке появилась коробка. Она открыла коробку и достала оттуда красивый нож Балисонг. — Надеюсь, ты знаешь, что это такое, — она сказала, открывая нож, как профессионал. — Нож балисонг, также известный как нож-бабочка или веерный нож. Удобное оружие, с которым можно проделывать множество трюков, — ответил я. Александр позаботился о том, чтобы я знал обо всех видах используемого оружия. Она улыбнулась в ответ. — Отличный ответ. Да, это нож Балисонг, сделанный из атлантической стали и небесной бронзы. Теперь, если ты не знаешь, атлантическая сталь — это благочестивый металл, добываемый под водой и широко используемый водяными и другими водными существами, служащими Посейдону. Его армиями. Поскольку ты сын моря, только клинок, связанный с морем, будет ощущаться сбалансированным для тебя, — сказала она, играя с ножом. Трюки, которые она делала, действительно выглядели круто. — О. Значит, как и в случае с Анаклузмосом, он тоже будет сбалансированным? — Да, — сказала она, протягивая мне закрытый нож. — Спасибо, — сказал я, взяв нож, который она дала, и проверил его. Как только я открыла нож, я почувствовал, как он соединяется со мной. Вероятно, у него были чары, подобные Анаклузмосу. Когда я открыл нож, его механизм оказался чрезвычайно плавным. Я не знал, как мне удалось сделать это так безупречно с первой попытки, но я щелкнул ножом так, как будто делал это годами, и далеко не в первый раз. Вероятно, это было потому, что я был чемпионом Бога фехтования… а нож технически был очень маленьким мечом. — Вау, у тебя все получилось с первой попытки, Перси, — она сказала. Я только ухмыльнулся ей, прежде чем начал рассматривать нож. Мастерство было прекрасное. Рукоятка и лезвие были семь с половиной дюймов в длину, что делало их длиннее, чем запасного ножа, который у меня был — того, который я взял после убийства циклопа в тот день, когда Александр впервые заговорил со мной. У этого было шестидюймовое лезвие и четырехдюймовая рукоять, и он больше походил на большой кухонный нож. С другой стороны, этот нож выглядел профессионально. Лезвие тоже было очень острым. — Он послужит вам оружием, а также поможет при СДВГ. Вы можете играть с этим ножом, как это делал я. Но это не единственная его особенность. — Что? Он также горит? — спросил я в шутку. — Да, это так. — Подожди. Серьезно? — Ага, — сказала она, нажимая букву «п». — Думаю, тебе нужен пылающий клинок, — она ответила с ухмылкой. Я подумал о пылающем ноже, и, верное ее слову, лезвие мгновенно охватило пламя. — Вау! Это так круто. Спасибо, Гестия, — сказал я, обняв ее, на что она ответила, прежде чем взъерошить мне волосы. — Да, вам даже не потребуется направлять в него энергию, чтобы зажечь его. Но это еще не все, что у него есть. — Есть еще кое-что? — спросил я с недоумением. Крутой нож-бабочка, который может загореться от одной мысли. Чего еще хотеть? — Да. Потри символ огня на ручке. Он с обеих сторон рукояти, — я посмотрел на рукоять и увидел, что в том месте, куда ложится большой палец, когда я сжимаю нож, находится символ огня. Как только я потер символ, нож Балисонг превратился в греческий кинжал. Клинок был длиной в фут, а рукоять — в 6 дюймов в длину. — Остынь, эт круто, — сказал я, проверяя оружие. Теперь у меня был Всадник Бури, Анаклузмос, этот нож-кинжал Балисонг и дополнительный нож в моем оружейном арсенале. Со мной всегда было четыре оружия, а у Всадника Бури и этого ножа было по две формы. Я снова потер символ огня на рукояти, и нож снова принял форму Балисонга. — Теперь тебе не нужно беспокоиться о том, что ты потеряешь нож. Подумай о нем, и он появится в твоих руках. Кроме того, если ты прикоснешься лезвием Балисонга к замку и скажешь ανοίγω (открой), замок откроется, если только он не защищен какой-то божественной энергией высокого уровня. Он откроет все виды смертных замков, включая замки с паролем или отпечатком пальца. И нож почти не возможно сломать и он не потеряет своей остроты или плавного механизма». — Эээ… Ты уверена, что хочешь дать мне такой мощный нож? — нож, которым можно открыть практически любой замок! Я задавался вопросом, что ребенок Гермеса делал бы с этим. — Наверное, к ночи украл бы все в лагере, — ответил Александр. — Да, я уверена, Перси, что ты достаточно хорош, чтобы использовать этот нож. И он очень поможет тебе в будущем. Поверь мне, — сказала она и я кивнул, взял нож и сунул его в карман. — Спасибо, тетя Гестия, — сказал я, еще раз обняв ее. — Пожалуйста, Перси, но это еще не все. — Тетя Гестия… Этот нож — больше, чем я когда-либо мог просить. — Нет, Перси… ты первый человек, который заговорил со мной за несколько столетий, кроме моей благочестивой семьи. И позволь мне сказать тебе, что время не имеет значения для нас, Богов… В основном меня все игнорируют, потому что я не Олимпийская Богиня. Я не важна. Я фыркнул, и она посмотрела на меня. — Это потому, что они дураки. Всякому видно, что ты самая важная Богиня в пантеоне. Ты Богиня дома и семьи. Ты старший Олимпиец. Ты Богиня домашнего Очага. Если Очаг погаснет, умирает сама душа места. Место становится необитаемым, проклятым. Если вас не будет там, Олимп перестанет существовать и век Богов придет к концу. Так что, во что бы то ни стало, вы самый главный Олимпиец, потому что ты Богиня домашнего Очага и Богиня дома и семьи. Без семьи и места, которое можно назвать домом, человек никогда не будет в мире, несмотря на все его или ее достижения, — говорил я страстно. Александр научил меня важности каждого Бога в пантеоне, особенно Олимпийцев. Если бы Зевс исчез, можно было бы выбрать нового короля. Если бы не было Посейдона, Тритон или кто-то другой мог бы управлять морями, если бы Аполлон или Артемида умерли, их помощники могли управлять их колесницами. Но Гестия, ее нельзя было заменить. Она олицетворяла собой Очаг дома. Если бы с ней что-то случилось, Олимп развалился бы, как и все, что сделали Олимпийцы. В эпоху Титанов было четыре Титана: Койос — Титан Севера, Гиперион — Титан Востока, Япет — Титан Запада и Криос — Титан Юга, державшие цивилизацию и гору Отрис. Когда все четверо из них были убиты… или, вернее, отправлены на реформирование, гора Отрис пала и Золотой век Титанов закончился. (Конечно, это также привело бы к коллапсу неба, но Атлас получил наказание удерживать небо вечно). После того, как Боги взяли верх, Гестия приняла свои обязанности, чтобы удержать цивилизацию в форме Очага. То, чем занимались четыре титана в Золотой век, теперь было ее работой. Если она падет, то падет и эпоха Богов. И не говоря уже о том, что она также была Богиней огня, который был одним из самых могущественных элементов, даже более могущественным, чем молния. Гестия посмотрела на меня влажными глазами и одарила меня водянистой улыбкой. Вероятно, это был первый раз, когда кто-то заставил ее почувствовать себя такой важной с тех пор, как она ушла с Олимпийского статуса и уступила свое место Дионису. — И именно поэтому, Перси, я выбрала тебя своим чемпионом, — сказала она, и в ее голосе сияла гордость. Я вытаращился на нее. — Подожди… что… подожди минутку. Чемпион? Чт… я не сделал ничего достаточно достойного, чтобы стать твоим чемпионом, тетя Гестия. Я не достоин этого положения! Александр объяснил мне, что значит стать чемпионом Бога. Когда Бог или Богиня делали вас своим чемпионом, это было то же самое, что усыновление ими человека. Человек, ставший чемпионом, получал те же силы, что и могущественный полубог, дитя этого Божества. Они получат контроль над всеми владениями Бога или Богини вместо лишь нескольких из них. Вот почему Боги очень-очень редко выбирали чемпиона. Фактически, ни один человек никогда не становился чемпионом Старших Олимпийца (Зевса, Посейдона, Аида, Геры, Деметры и Гестии). Лучшее, что делали Боги, — это становились покровителями полубогов, давая им советы и поддержку или, в лучшем случае, благословляя их. Примером этого может быть Артемида. Вся ее охота получила ее благословение, которое только (исключительно девушки) повышало их умение в стрельбе из лука и охотничьих навыках, но ни одна охотница, кроме ее первого лейтенанта, никогда не становилась ее чемпионкой. Гера благословила Геракла превосходящей силой, когда он был ребенком, но Геракл не был ее чемпионом. Итак, я надеюсь, вы понимаете, что стать чемпионом Бога или Богини — довольно важное дело, особенно чемпионом старшей богини, Гестии. — Да… стать чемпионом Гестии сделало бы тебя довольно могущественным. И ты уже могущественный сын Посейдона и мой чемпион… ну, неофициальный чемпион, но в любом случае это не имеет значения, за исключением того, что ты можешь получать помощь и советы 24/7 от меня. — Я знаю! Но я не сделал ничего достаточно достойного, чтобы стать ее чемпионом! — Перси, Перси, Перси, — сказала Гестия, положив руку мне на плечо и одновременно прервав наш с Александром разговор. — Человек, которым вы являетесь, многое говорит. Вы воплощаете в себе все, что я ценю превыше всего. Очень сильное чувство семьи, мужество встать, чтобы поступать правильно, доброта и, самое главное, ваша беспрецедентная лояльность к тем, кого вы считаете семьей, которая по совпадению является и твоим фатальным недостатком. Знаешь, большинство здешних полубогов даже не в состоянии увидеть меня, а те немногие, кто может, обычно забывают обо мне в тот самый момент, когда они думают о чем-то другом и всегда игнорируют мое существование. Но ты можешь видеть меня и помнишь обо мне из-за твоего чувства семьи и верности им, в то время как остальные забывают, — сказала она. На самом деле я бы никогда не догадался об этом. Единственная причина, по которой я знал о ней, заключалась в том, что Александр сказал мне. — В тот самый момент, когда ты сел рядом со мной в свой первый день в лагере и заговорил со мной, — продолжала она, — я знала, что ты очень хороший человек, и когда ты выполнил свое обещание говорить со мной каждый день, я убедилась, что ты олицетворяешь то, что символизирует Очаг. Ты действительно сидел рядом со мной в тот день, думая, что я одинокая, скучающая девушка, и хотел подбодрить меня. У тебя не было скрытых мотивов. Ты не знал, что я Богиня. Разве ты думаешь, что я не знаю, что ты остаешься здесь только из-за меня и поэтому не возвращаешься домой к матери? Я знаю, Перси, что тебе здесь не нравится, потому что большинство ребят здесь относятся к тебе настороженно или даже откровенно не любят тебя. Ты скучаешь по маме. И все же ты решил остаться здесь не из-за того, что твоя жизнь была бы в опасности, если бы ты вышел за эти границы, а скорее потому, что ты не хотел оставлять меня одну. И именно поэтому я знаю, что ты достоин стать моим чемпионом. Она тепло улыбнулась мне, когда закончила говорить. Я открывал и закрывал рот, но не мог произнести ни слова. После нескольких мгновений молчания Гестия снова заговорила. — Для меня будет честью, если ты будешь моим чемпионом, Перси. Ты окажешь мне эту честь? — спросила она, ее глаза умоляли меня сказать «Да». — Прими это, Перси. Ты разобьешь ей сердце, если откажешь. Я кивнул. — Если вы уверены, тетя Гестия. Но я повторю, что вы должны пересмотреть свое решение. Что бы я ни сделал, это отразится на вас. Я не хочу подвергать вас перекрестному огню, если сделаю что-то не так. — Я уверена, Перси, — она твердо ответила. Я сделала глубокий вдох. — Хорошо… Я принимаю, если ты так хочешь. Она улыбнулась мне, коснулась моей головы и начала петь по-гречески. Через минуту меня окружило оранжевое свечение, и я почувствовал прилив энергии. Я чувствовал, что становлюсь сильнее. Я почувствовал связь с огнем и… едой? Я почувствовал, как мой Всадник Бури разогревается. — Его сила ответила взаимностью на твою. Думаю, теперь ты сможешь стрелять из него огнём так же, как и водой. Кроме того, оружие стало мощнее, чем раньше, — сказал Александр Я снова открыл глаза, как только ощущение прекратилось. Гестия улыбалась мне. — Персей Джексон. С сегодняшнего дня ты будешь считаться моим первым чемпионом, — официально заявила она. Вероятно, это был какой-то ритуал. — Ты будешь полностью устойчив к любому типу огня, включая греческий огонь, и сможешь управлять им. У тебя есть силы Очага, чтобы ускорить исцеление себя или другого человека. Вы также сможете вселить надежду в людей, даже когда они потеряли последнюю надежду и имеешь возможность вызывать домашнюю еду. Мои глаза расширились. В то время как ускорение лечения и вызов еды были крутыми способностями, управление греческим огнем было безумием ради всего сущего. Греческий огонь был чрезвычайно смертелен для божественных существ, и особенно для монстров. Он мог сжечь почти все, к чему прикасался. Он также имел способность гореть под водой. — Греческий огонь? — Да. У тебя также есть способность бросать шары из греческого огня, если ты рассержен или хорошо натренируешь свои силы… на самом деле очень, очень хорошо. Даже мне понадобился месяц непрерывной практики, чтобы научиться бросать огненные шары из греческого огня. Тебе потребуется еще больше времени, будучи полубогом. Но сегодня я могу научить тебя основам, таким как метание обычных огненных шаров и вызов еды, прежде чем ты уйдешь. Сложным вещам можно научиться позже…но взамен ты научишь меня карточным фокусам, которые ты мне показывал. — Ты лучшая, тетя Гестия, — я сказал с ухмылкой, и она покраснела от похвалы.***
Два с половиной часа спустя я вернулся в свою каюту, чтобы быстро принять душ и подготовиться к Поиску. За это время все, чего я добился — это способность бросать огненные шары размером чуть больше бейсбольного мяча и призывать еду. Я был измотан в конце этого. Александр проинструктировал меня пить нектар после душа, чтобы восстановить силы. Я попрощался с Гестией, еще раз обняв ее и поцеловав в щеку, прежде чем отправиться в свою хижину. Я не встречусь с ней, пока не вернусь с Поиска, поскольку божественное вмешательство во время квестов было ограничено, если только не имел место обмен информацией или помощь в выполнении задания для Бога или что-то в этом роде. Так что я не смогу поговорить с ней, пока не вернусь. Я быстро собрался, выпив стакан нектара. Я перепроверил, все ли у меня есть, включая мой новый нож Балисонг. Я посмотрел на часы и увидел, что должен встретиться с Гроувером и дочерью Афины у сосны, ну или дерева Талии, как его называли, через пятнадцать минут. Именно тогда мой взгляд упал на рог минотавра, висевший на стене над моей кроватью. Трофеи монстров считались высокого уровня жертвоприношением Богам и обычно обменивалась на небольшие услуги. Я не мог отплатить Гестии за то, что она сделала меня своим чемпионом, но, по крайней мере, я мог бы пожертвовать ей рог! Я снял рог со стены и повесил сумку на плечи, прежде чем запереть свою комнату, а затем и хижину Посейдона. Я направился к Очагу. Гестии там не было, но это не имело значения, когда я бросил рог в огонь, заговорив. — Гестии. Спасибо, что поверила, что я достаточно достоин быть твоим чемпионом, и спасибо тебе, — я почувствовал теплое ощущение, наполняющее меня, как будто моя мама только что обняла меня. Я поспешил к сосне. Поиск по предотвращению войны ждал.***
Прим. Переводчика: Простите, но примечания Автора не влезли в раздел КФ =) Так что особо объемные его ответы на вопросы я буду отмечать тут, в конце глав. Прим. Автора: И… ЗАКОНЧИЛИ! В следующей главе начинаются поиски похитителя молний. Важное замечание, прежде чем вы зададите мне вопросы: НЕТ, Перси не собирается получать благословения от всех других богов или богинь, которых он встречает. У него будут только силы Александра, Гестии и Посейдона. Нет другого бога. . Гость: Длина главы зависит от моего настроения и того, сколько времени у меня есть на ее написание. Уолтер Ха: Несущий бурю будет основным оружием Перси. Он до сих пор прятал оружие, чтобы люди не начали его допрашивать. Вместо этого он использовал риптид, который взял у Хирона. MyrddinEmrys2001: Хорошо… Я понял, что вы предлагаете. Не беспокойтесь. Я покажу, как Перси использует свои силы во время квеста, особенно в квесте Море монстров. В настоящее время Перси должен вести себя так, будто не знает о своих способностях и наследии. Теперь, когда его заявили, он начнет демонстрировать немного своих сил перед обычной публикой. Во время своего первого квеста он также продемонстрирует лишь некоторые из своих способностей. Будет довольно подозрительно, если недавно заявленный полубог обладает мастерством и полным контролем над своими силами, не так ли? Вы увидите, как он использует все свои полномочия контроля над морем, штормом, землетрясениями и т. д., как только начнется часть «Море монстров». . Ну… это все. Я посмотрю, что делать с броней. Однако продолжайте давать мне предложения. И черт возьми! в этой главе было 11 тысяч слов! С другой стороны, пожалуйста, прочитайте мой фик «Восстание последнего Поттера», если вы поклонник Гарри Поттера. Я уже опубликовал 40 глав по состоянию на 8 октября 2021 года. . Добавляйте в избранное, следите и проверяйте этот фик. Оставайтесь счастливыми! Оставайтесь в безопасности! Продолжайте улыбаться! Продолжай читать! HPfanfictioner66