Одно пламя

Айсис целиком состоял из драгоценных камней и металлов. Дети играли там алмазами, дома высекали из золотых скал, а сапфиры валялись как обыкновенные булыжники по всей планете, там их просто пинали ногами. Что плохого может ждать планету, утопающую в таком изобилии? Там частенько случались грады из рубинов, изумрудов, аметистов и нефрита. Казалось бы, вот оно, счастье, вот оно, безбедное существование! Но первыми жителями этой планеты были каннибалы. Еды катастрофически не хватало. Плодородных почв, лесов, полей, степей, на планете практически не наблюдалось. Часть людей ушла под землю, там расположились огромные озера, где расцветала своя флора, фауна, где было куда больше жизни, чем на поверхности. Выживание в темноте и поедание произрастающей там растительности необратимо изменила их. Видеть они больше не умели, а дневной свет вызывал в них отвращение. Язык этих племён так же изменился до неузнаваемости — стал гортанным и горловым. С каждым веком они все меньше и меньше напоминали людей… Другая часть, не найдя себе достойного пропитания, начала поедать друг друга. Отщепенцы, изгнанники, понимающие, что это неправильно, поклонялись идолу великой богини Ин и проводили всю жизнь в молитве и посте, подчас умирая от истощения. И однажды их молитвы, как думали отшельники, наконец принесли плоды. С другой, далёкой планеты, некие заблудившейся во вселенной странники, принесли им знания. Никто не знал, откуда они взялись, но вернуться обратно для несчастных не представлялось возможным. Они поведали жителям Айсиса о великом драконе и его милости, даровавшей всем планетам магию и открыли её источник для изгнанников. Последние пришли к каннибалам, упали перед ними в поклонах и попросили объединиться с пришельцами, чтобы построить новое государство, где больше не пришлось бы поедать друг друга. Каннибалы ответили посланцам. Они покрыли пчелиным воском голову гонца и оставили её на поляне переговоров. Так началась кровавая и жестокая война между племенами. Выиграли конечно те, что были лояльны к странникам, и даже многочисленные потери от неистовых сражений (а каннибалы умели сражаться как никто, не оставляя после себя ничего живого, даже костей убитых), техническое превосходство изгнанников было очевидным. Но те не стали казнить каннибалов. Отшельники мнили себя гуманными личностями, а потом предложили закономерную сделку: они создадут новое государство вместе. Каннибалы станут регулярной армией, и будут иметь все привилегии и возможность поедать кого захотят, кроме полноправных граждан своей планеты и людей с подобными правами, займут особые территории, где смогут устанавливать свои законы. Каннибалами дозволено будет остаться только военному сословию, иные должны будут либо принять воинскую повинность, либо отказаться от своих кровавых потребностей. Наиболее одаренные и уважаемые отшельники, не касавшейся человеческого мяса, станут во главе государства и отстроят новый мир, где благодаря магии смогут вырастить достаточно еды, чтобы поедание плоти стало в высшем уровне вопросом сознательного выбора, а не чудовищной необходимости. Те из каннибалов, что захотят бросить привычное им дело, будут приняты обществом безоговорочно. Те, что захотят остаться верны обычаям и будут соблюдать установленные правила, не будут преследоваться. Мудрецы с других планет помогли построить жителям Айсиса огромные теплицы, создать совершенный грунт, занесли природное колдовство из Линфеи на забытый Богами Айсис. Теперь здесь кипела жизнь, разливались огромные озёра, и все это в нескольких метрах над измученной от пролитой крови землей. Над воинами-каннибалами в ту эпоху стояла великая королева, сильнейшая из них, покрытая татуировками, златовласая и янтарноглазая Керхидд-даль-Триаспрорри, давшая название первой и единственной королевской династии Айсиса. Она согласилась на брак с пришельцем-магом, что был много старше её, чье истинное имя утерялось в веках. Отшельники называли его Ильдис, что с их языка означало «Неназванный». В королевской семье родилось семеро детей, каждый из который возглавил по крупному городу в честь своего имени. Позже, спустя сорок лет, пришельцам удалось построить корабль, и они решились проститься с жителями. Королева Триаспрорри забрала на память фалангу мизинца левой руки возлюбленного, а после отпустила его с миром. Однако, вскоре он вернулся обратно. Место, откуда были родом мудрецы, было стерто с лица Галактики. Дома у них больше не было. Остался лишь Айсис. Родной, приютивший их Айсис. Не имея возможности изменить прошлое, мудрецы, на склоне лет, изменили будущее. Они направили корабли, делегации, завязали дипломатические отношения с другими государствами. Каннибалы жаждали войны и крови — и их королева дала им эту возможность. Наемники с Айсиса стали одной из самых многочисленных и могущественных сил во всей вселенной. Их культура и обычаи сделали потомков каннибалов совершенными воинами, ценившимися во всем волшебном измерении. После зачистки каннибалами местности, там не оставалось ничего, кроме могучей и девственной природы, единственного что они чтили и уважали. Даже крови и костей не оставалось на траве после их набега. Они не мыслили себя без войны, чем добывали своей отчизне кровавую славу и ещё большие богатства. Импорт драгоценных металлов и камней, а так же изделий из них, поспособствовал появлению национальных банков и развитию финансовой системы, — золотые керхидды стали синонимом стабильности и процветания. На Айсис слеталась знать и купечество всех сортов — все хотели хранить свои средства в самом надежном месте мира. Однако, зарождающуюся экономику страны решила пошатнуть война. Соседний Эраклион не хотел мириться с тем, что рядом существует настолько могущественная, набирающая обороты держава. Полки гвардейцев набросились на планету, не ожидая увидеть настоящего отпора. Тогда-то они и столкнулись с тем, о чем с таким страхом и ужасом рассказывали те самые редкие оставшейся в живых после набегов каннибалов-наемников. Такого ужаса, какой пришлось тогда увидеть королевским солдатам, они не могли вообразить вовсе. Когда их армия была разбита на реке Эфейгиз, они ещё не подозревали, что орды темных тварей уже окружили их и готовят свой кровавый праздник. Участник тех событий, старый ветеран, чьи мемуары дошли до наших дней, рассказывал: «Мы стояли у противоположного берега реки и мечтали о том, чтобы убраться отсюда, но понимали, что на родном Эраклионе нас уничтожат за дезертирство. Мы бы и дальше предавались этим безрадостным мыслям, пока не увидели огромную, застилающую дымовую завесу, дальше все было как в тумане… Я очнулся, когда понял, что рядом со мной, один из этих татуированных демонов пожирает сердце моего товарища. Был ли он жив, чувствовал ли он боль от этого? Его тело было разодрано на части и я не верил, что это мог сделать человек. На меня посмотрело то, что поедало его. Поедало моего друга. Его янтарные глаза светились красным. Он вдруг остановился и я мысленно уже молился о своей скорейшей смерти….». Когда о произошедшем доложили в другие измерения, планеты не нашли ничего лучше, кроме как посоветовать Эраклиону больше никогда не соваться в дела соседей. И сочли каннибализм и крайнюю жестокость обителей Айсиса как должное. Они защищали себя, пускай и так… В конце концов, Айсис ни на кого не нападал, а значит и судить его — это не верное решение. В глубине души же, каждый из того совета после увиденного, ежедневно молился, чтобы никогда не столкнуться с этими тварями. Благо, помощь каннибалов-наемников стоила достаточных денег и была настолько кровавой, что немногие королевства могли бы решиться на такое. За много лет все же неоднократно находились храбрецы, считавшие своим долгом навести там порядок, провести просветительскую миссию и другие виды «гуманизации» и «демилитаризации», но всем им рано или поздно приходилось жалеть об этом. Войны не изматывали страну, а давали ей большие ресурсы, ведь свежая еда для каннибалов не заканчивалась… Главной ценностью Айсиса на протяжении сотен лет, по-прежнему, оставались земли. Зелёные леса, пастбища, степи, раскидистые луга, все то, чего была лишена их местность. Финансы позволили бы им брать в аренду огромные пространства, но жителей Айсиса опасались во вселенной. Более чем просто опасались. Поэтому, когда ситуация в стране более-менее сгладилась с течением нескольких веков, правящая династия отправила на Эраклион свою двенадцатилетнюю дочь. Они хотели доказать всему миру, что они такие же высокоцивилизованные и гуманные, что их не стоит бояться, гораздо полезнее сотрудничать. Конечно, этой девочкой была Диаспро. Она хорошо знала свою задачу и ожидала, что там её воспитали под принца, сделают настоящей королевой, тем самым укрепя позиции Айсиса на соседней планете. А там уж… признает Эраклион, и другие прекратят боятся… Диаспро прекрасно справлялась со своей миссией. Потому что все, чего она на самом деле хотела — послужить своей настоящей родине, которую девушка любила всей душой. Диаспро понимала так же, что не получит лучшего образования и придворного опыта, чем в Эраклионе, куда с младых ногтей отправляли и принцесс других государств. Первый визит Ская на родную планету его невесты состоялся в его пятнадцать. До встречи с роковой Блум оставалось около года. Столицей Айсиса был Триасполь — город, построенный в честь древней королевы. Скай называл его городом контрастов, ведь Триасполь представлял собой кульминацию слияния аборигенской цивилизации каннибалов и высокой культуры Магикса. Гражданские выглядели неестественно ухоженно, но все же привычно для эраклионского глаза, их тщательно накрахмаленные и выглаженные камзолы сияли ослепительно белым, золотым и благородным, царским красным. Ни одного мятого облачения Скаем замечено не было. Это даже немного пугало юного принца. Гражданские были беловолосыми и кареглазыми, редко среди них встречались янтарные радужки, выдававшие осколки дворянских семей. Оттого так ярко на их фоне смотрелись рослые, темноволосые гиганты, с ног до головы покрытые татуировками и не считающие нужным прикрыть наготу чем-либо, кроме темных балахонов, расписанных странными узорами, различающимися в зависимости от их положения в иерархии. Военные, они же каннибалы, не разговаривали. Их речь, или вернее сказать, коммуникацию, Скаю удалось лицезреть всего дважды. Но, обо всем по порядку. Архитектура центральных кварталов Триасполя была мила принцу. Высеченные из белого камня, золота, инкрустированные драгоценными камнями площади, здания, фонтаны, вызывали восторг. Росписи на улицах изображали картинки из «Аэзидской песни», рассказывающей о развитии всего государства и древней мудрости. Повсюду мелькали лики богини Ин, изображающие её то в одном единственном теле, то в двух разных. В Айсисе безумно любили пирамиды. Они возвышались буквально повсюду, и их золотые наконечники сверкали на солнце так ярко, что могли бы запросто ослепить любого, не привыкшего к роскоши, туриста. Они интересным образом переплетались с хмурыми кобальтовыми башнями и маленькими нефритовыми домиками. Башни в стиле Магикса из высокотехнологичного стекла разбавляли причудливые архитектурные ансамбли своим радикальным модернизмом. Город-дикарь будто набросил на себя тряпки человека-разумного… Тем жарким днем, на прогулке, Диаспро просветила принца, что их ждёт: — Небольшая экскурсия по городу сегодня. Обязательно покажу тебе наши храмы, — сказала она — Простые жители могут посещать только один вид храма: или Изит, или Нарглар. Нам дозволено большее. — Почему? — спросил парень — У ваших богов такие странные имена… — Это одна богиня. Но мы почитаем два разных её лика. Когда в возрасте трёх лет ты впервые свершаешь ритуал, то узнаешь, какой лик богини будет покровительствовать твоей жизни. — Почему одна богиня имеет два лица? И почему если выбрал одну, другая тебя отвергает? Если я верно тебя понял, — вопросы одолели Ская с какой-то странной тревогой. — Природа сознательных существ дуальна, — начала Диаспро — Это не про зло или добро, нам, будущим правителям, нельзя мыслить категориями, тем более такими грубыми. Дуальность — это нечто наподобие… Мужского и женского начала? Это звучит ближе. Но все же не совсем то… Не буду пытаться классифицировать. — Диаспро, расскажи. Здесь все кажется таким необыкновенным и странным… — Первый лик богини — Изит. Это солнце. Она дарует тепло всему миру, помогает созревать нашим садам и покровительствует всем, кто творит и работает днём. Изит олицетворяет собою бесконечную мудрость и могущественную природу. Она охраняет мировое равновесие и гармонию. Другой лик её — Нарглар. И она мертва. Луна её вечный спутник. Она покровительствует ворам, воинам, всем и каждому, кто проворачивает свои дела ночью. Нарглар ведёт наши орды на войну и олицетворяет собой силу, без которой мудрость не имеет никакого смысла. И потаённое знание, сокрытое от лика Изит. И если Изит одаривает и отдаёт, подобно её последователям, то Нарглар забирает и отнимает. Таковы ипостаси Ин. — Почему нужно выбрать лишь один из ликов? — заинтересованно спросил принц. — Потому что один из них в тебе преобладает. Мы верим, что только в тех, в ком течёт королевская кровь, могут ужиться оба лика богини. — А что за ритуал вы свершаете, чтобы понять, кому конкретно принадлежите? — Возможно, мы будем там присутствовать. Скоро один из священных дней, у тебя будет возможность увидеть все своими глазами. Храмы Изит были превосходны. И они, как не странно, имели вид пиромидальной конструкции из чистого золота, украшенной изумрудами, рубинами и шпинелью. Конструкции были достаточно минималистичны, внутри от основания до узкого потолка на них располагали портреты богини с цветами и небольшие фрески. В центре того сооружения, где оказались Диаспро и Скай, располагалась фреска, на которой Изит благословляла фермеров на посев урожая. Фигура богини там была целиком выполнена из драгоценных камней, да так, что мастерству можно было подивиться. Пол был отделан мраморными плитами, на которых были выгравированы травы, листочки и необычного вида цветы. В углах пирамиды Изит проистекали фонтаны с мягкими, круглыми очертаниями, заросшие зелёными травами, на которых сидели маленькие бабочки ядовитых расцветок. Вокруг было настолько тихо, что каждый шаг, вздох, цоканье, шумно распространялись по храму. Оглядывая это великолепие, Скай даже не заметил, как в храме оказалось трое высоких русоволосых женщин. На них были прозрачные белые одеяния, через которых проглядывали поистине совершенные тела. — Королевское высочество желает познать милость Изит? — прозвучал вопрос в пустоту. Диаспро выжидающе посмотрела на Ская. Тот обратился к невесте аккуратно, шепотом: — Что они имеют в виду? — Обряд получения милости от богини Изит. — Ты думаешь, я что-нибудь понял? — Ты можешь выбрать любую девушку из жриц храма и отдаться с ней любовным утехам. Сейчас. Это и есть божественная милость. Скай удивился. Обычай показался ему диким и невежественным. Он надеялся, что Диаспро не заметила, как скривилось его лицо. — А если девушка не захочет? Если это будет для неё… Неправильным? — Это исключено. — Предположим. — Значит, её отправят в храм Нарглар. — Зачем? — Чтобы она отдала свой долг богине в другом обличии. — Я не понимаю… — Позже сам все увидишь. Скай и Диаспро тихо направились на улицу. Следующим эпизодом программы был, конечно, храм Нарглар. Он встретил пришедших холодной, могильной готикой. В отличии от пирамид Изит, для Нарглар строились храмы-башни. В них жили молчаливые сёстры — жрицы, которые готовили умерших в последний путь и совершающие ритуальные жертвоприношения за определенную плату. Сестёр называли молчаливыми не просто так: подобно воинам-каннибалам, они не разговаривали. Их наряды представляли собой чёрные бесформенные балахоны до середины икры. На ногах девы носили истертые сандалии из кожи непонятного происхождения. Лица молчаливых сестёр покрывала красная ритуальная краска, делая их похожими друг на друга. Справа у поясницы на наряде располагались маленькие кожаные ножны, из которых выглядывали ритуальные кинжалы с изогнутыми лезвиями, напоминающими змеиный язык. На первом этаже башни, где все было каменным и железным, серым и кобальтовым, без единого признака жизни, молились простые солдаты. У них на теле обычно было не более трёх татуировок, а в ритуальном котле, что располагался в центре каменного сооружения, казалось, было пусто. Скай, заметив этот предмет обихода, захотел подойти ближе. Ему казалось странным, что там не было благовоний или чего-то подобного. «Не стоит, нам наверх» — тихо шепнула ему Диаспро. По кобальтовым ступеням, глядя на кости, располагающейся вдоль стены, они поднялись на этаж вверх. Но и это не было конечной остановкой. Принцесса торопила Ская, и тот сосредоточился на ходьбе, прекратив жадно разглядывать однотипные рисунки. Однако, он не мог заметить, как костей, вмонтированных в камни стен, становилось все больше и больше, пока, на одном из этажей, он не заметил, как насыщенный синий камень почти исчез под костяным рисунком. — Чьи это кости? — Погоди, мы почти пришли. Четырежды миновав усталость и поразившись выносливости наследной принцессы Айсиса, Скай наконец остановился. Диаспро привела его в королевскую молельню. Там их уже встретила молчаливая сестра. Она посмотрела своими огромными, безжизненными серыми глазами на Диаспро. Между ними возникла какая-то связь, после чего она упала на колени и появились две другие жрицы, что внесли огромный котёл, очень похожий на тот, что лицезрел Скай на первом этаже здания. Предмет был расписан разными символами, не похожими на язык Айсиса, которому принца обучали в Эраклионе. Размеры посудины были поистине исполинскими. Парень с интересом оглядел ёмкость, а затем позволил себе подойти к ней поближе. Диаспро взяла его за руку и они вместе заглянули внутрь. Увиденное бросило принца в холодный пот. Там лежала нагая живая девочка лет восьми отроду, с белёсой кожей, волосами и такой же белой радужкой. Жрицы повернули котёл и человеческое тело, казавшейся безжизненным, опрокинулось вместе с емкостью на устланный костями пол. Девчушка смотрела на Ская и Диаспро неосознанными, полупьяными глазами, как вдруг принцесса схватила её за белую руку и начала жадно поедать предплечие. Скай остался стоять, не понимая, как такое вообще может быть. Безусловно, он слышал, что в Айсисе есть войны-каннибалы и поедание некоторых людей там абсолютно законно, но ему казалось, это существует лишь на задворках, в маргинальных кварталах, что это нереально здесь, в цивилизованной части планеты. Тем более в храме. В храме верховной богини! Он в ужасе попятился, но сзади него появилась молчаливая сестра. Она посмотрела в его глаза, на животном уровне принц почувствовал, что делает что-то неподобающее даже для этой варварской культуры. Самое страшное было в увиденном то, что он ничего не осмелился сделать. Просто остался стоять как вкопанный, пока его невеста поедала живую, маленькую девочку, которая даже не сопротивлялась. По детским глазам быстрым потоком стекали слёзы, но она будто бы принимала свою участь, будто свыклась с ней. Диаспро отвлеклась. Она посмотрела на молчаливую сестру, что все ещё лежала перед ней на коленях, и жрицы принесли ей изогнутый клинок, подобный тому, что они носили у поясницы. Диаспро взяла острый предмет обсидианового цвета и сделала надрез на груди, ещё живой, ещё тёплой, альбиноски. Своей тонкой, аристократической рукой, она изящным движением залезла ей под кожу и вытащила ещё живое, бьющейся сердце. Раздался нечеловеческий, дикий вопль, в котором едва ли можно было узнать голос нежной и женственной Диаспро: «Нарглар Эдрэмкэрм!». Звук эхом прокатился по башне, как вдруг, послышался целый хор голосов. Низкие и высокие, нечеловеческие, дикие, все они продолжали повторять эти странные слова, смысл которых Скаю был, к сожалению, более чем понятен… Эдрэмкэрм… сердечная дань… Эдрэмкэрм… сердечная дань… Жрицы вели его под руки, будто загипнотизированного, к живому, ещё бьющемуся сердцу в окровавленных руках принцессы. «Нарглар Эдрэмкэрм! Нарглар Эдрэмкэрм! Нарглар Эдрэмкэрм!» — тысячи животных звуков собирались в эти жуткие слова. Диаспро, наконец, повернулась к нему. Её глаза горели красным сиянием. Приблизилась, насколько могла, держа в руках свой трофей, и прошептала ему ту же злополучную фразу: «Нарглар Эдрэмкэрм…». Молчаливые сёстры разжали рот принца, а Диаспро со всей своей силы запихнула в него огромное человеческое сердце. Скай было хотел воспротивиться, начал задыхаться, не желал притрагиваться к плоти себе подобного, но никаких сил не хватало ему, чтобы хотя бы выплюнуть сырое или справиться с нечеловечески крепкой хваткой жриц. Может, его отравили? Лишили сил? Осталось неясным. Известно было лишь то, что больше он себе не принадлежал. Потому что съел. Съел.