***
Спустя время, Бруно стал относиться к племяннику по-другому. Он стал подмечать каждое случайное касание и не мог понять, дразнит ли его парень или ведёт себя так со всеми. Камило был его лучиком света в темноте. Бруно нравилось чувствовать тепло его рук и сейчас он проявил невероятную по собственным меркам смелость: вместо того, чтобы окликнуть Камило, он замер и подождал, пока племянник подберется к нему вплотную. Мужчина вытянул свою руку, прикоснувшись ею к руке племянника и сжался в ожидании реакции. По штанам мужчины вскарабкалась, цепляясь когтями, Сара. Она подлезла под пончо, и уже в следующий миг оказалась на плече. Бруно с любовью родителя взял её в руки и принял подарок. Печенье. Уже третье за последние пятнадцать минут. — У тебя есть спички? — Камило умоляюще свёл брови, — Свеча потухла, пока я искал тебя, а мой коробок, наверное, остался в комнате. — Нет, — у мужчины были с собой не только спички, но и ещё одна свеча, целая, — Извини. Я и так здесь прекрасно ориентируюсь, так что свет мне ни к чему, — теперь это не совсем ложь, ведь он действительно знал куда идти. Это его место, — Идем, давай руку. — Если ты забыл, я не вижу ни черта, — с ноткой сарказма напомнил ему племянник, и, прикрыв глаза, вытянул руку вперёд, — Сам бери. Он взял. Комната была за несколькими поворотами, но мужчина понимал, что, только переступив порог, Камило его отпустит. Бруно такой расклад не устраивал. Мужчина судорожно искал причину подольше не выходить из этой темноты. Сначала он хотел просто повести Камило длинной дорогой, но племянник своим вопросом подкинул ему идею получше. — Где ты был, дядя Бруно? — так просто, но так хорошо. — Хочешь, я покажу тебе? — воодушевленно предложил он парню. Это был его шанс провести чуть больше времени с Камило, не держа дистанцию, и Бруно не собирался его упускать.***
Коридор то сужался, то расширялся. Где-то Камило мог держаться с дядей рядом, а где-то ему приходилось идти следом. Глаза понемногу начали привыкать к темноте и парень стал различать старшего. При желании, он спокойно мог бы идти за Бруно самостоятельно, но тот так крепко держал его за руку, что Камило решил оставить всё как есть. Вдруг проход резко расширился и парень не сразу осознал что произошло. А когда осознал, удивился. Камило видел. Видел не просто темные фигуры, а вполне себе цветную картинку. Он поднял глаза вверх, к источнику света, и почувствовал себя, словно на дне колодца. С высоты примерно в пятнадцать футов маленькое, размером с две ладони, окошко словно изрыгало свет. Оно плевалось им на стоящих внизу Мадригалей, пачкая искаженным лунным светом их макушки. Камило представлял, как сверху в это окно на него кто-то смотрит и от таких мыслей парню становилось не по себе. Оно возвышалось над юношей и он ощущал себя узником этих стен, монеткой, кинутой в пустой колодец на удачу и навсегда похороненной там. У Камило по коже пробежали мурашки. Этот тусклый свет луны давил сильнее, чем темнота коридоров. В темноте хотя бы можно грезить о свете, сейчас же свет — вот он. Парень опустил взгляд назад на Бруно. Камило пугало, что дядя проводит тут время. Это место парень очертил самым угнетающим во всём доме, а ведь сравнивать было с чем: прежним лидером в его списке была комната Исабеллы — место до того некомфортное, что с ней единственной из всех сестёр он старался встречаться только на нейтральной территории. Камило казалось чудовищно неправильным просто существование этого места, а Бруно почему-то восхищался им. Восхищался этим маленьким, вгоняющим в тоску окошком над пустой комнатой. Смотрел на него, как на своё сокровище. — Ты хотел показать мне, — парень прищурился и указал наверх, — Это? Бруно хотел что-то ответить, но запал его быстро исчез. Взгляд Камило буквально заставил его проглотить ещё не произнесённые слова и он просто молчал, беспомощно глядя на своего племянника. Мужчина видел, что юноша не разделяет его восхищения этой комнаткой и единственным лучиком света, пробивавшимся в черноту его коридоров. — Пойдем отсюда, — Камило вновь протянул ему руку, но теперь парень не хватался за спасательный круг, а сам хотел помочь утопающему в этой темноте Бруно. И мужчина неуверенно взялся за неё, а потом предложил то, чего Камило ожидал меньше всего.***
У Бруно было достаточно времени, чтобы обдумать это. Целыми днями в ожидании он сидел в своем кресле и раз за разом расчёсывал руками волосы, пытаясь распутать колтуны и слипшиеся пряди. Ничего не выходило. Он не мог выкинуть из головы превращение Камило. Мужчина понимал, что девять лет заточения не могли пройти бесследно, но принять это вот так в одно мгновение было слишком трудно. Бруно помнил себя молодым и весёлым, а сейчас он будто очнулся после долгого сна, обнаружив, что лучшая часть его жизни осталась позади. «Получается, я сам во всём виноват? — Бруно закинул ноги на одну быльцу кресла и положил голову на другую, — Он ведь хотел помочь мне, а я просто сбежал. Он звал меня к себе, и, — тут глаза мужчины загорелись и он подорвался с места, — Может, ещё не поздно согласиться?» Его переполняло чувство волнения и трепета перед тем, что вскоре должно было произойти. Конечно, он надеялся на то, что его никто не увидит, но ноги подкашивались и Бруно понимал, что на самом деле не верит в хороший исход. Его решимость подкрепляло только одно: между тем, чтобы гнить тут в темноте, и зажить хоть сколько-то нормальной, пусть и скрытной, жизнью, он уже твердо выбрал второе. Не важно как велик был риск. И Бруно согласился. Мужчина зажмурился, задержал дыхание и скрестил пальцы, переступая через порог. Но ничего не произошло. Он открыл один глаз, открыл второй. Бруно в ужасе осмотрелся, но никого небыло рядом. — Вот видишь, совсем не страшно, — шепотом, почти не слышно произнёс Камило и обворожительно улыбнулся. Неглубокие морщинки расползлись сеткой от его глаз. Бруно был в восторге от происходящего. Он был в восторге от свежего воздуха, от звёздного неба и от своего племянника, благодаря которому оказался тут. Камило сиял от радости и Бруно думалось, что сам он тоже сияет не меньше.***
— Когда крыса падает, она, — мужчина сделал жест руками, будто показывает когти, — Цепляется за все подряд. Если я подскакиваю, крысы, сидящие на мне, хватаются, чтобы не упасть. Камило не мог отвести взгляда от исцарапанных ключиц. Первым делом парень отправил Бруно в душ и отдал мужчине своё пончо, чтобы тот не мёрз. Его же вещи немедленно отправились в тазик с водой. Теперь парень стоял и разглядывал дядю, пока тот одевался в жёлтое, чем явно смущал старшего. Ему и так неловко было стоять вот так в одном пончо, а под таким настойчивым взглядом племянника он и вовсе растерялся. Камило усадил дядю на стул перед единственым в комнате большим зеркалом. Сначала Бруно было до жути некомфортно смотреть на своё отражение, но когда парень своей бритвой начал бережно, почти с любовью водить по подбородку мужчины, он перестал нервничать и просто отдался в руки племянника. Самому Бруно даже не предложили поучаствовать, он мог только сидеть и наблюдать за происходящим. Сначала он просил племянника не трогать его бороды, как аргумент приводя то, что ему «и так нормально», но парень никак не отреагировал. Права голоса у него здесь не было. Когда дело дошло до волос на голове, Камило вооружился ножницами и расческой. Ножницы издавали неприятный свистящий звук и Бруно сильнее сжимал челюсти, когда он раздавался слишком близко к уху. Керосиновая лампа заливала комнату тусклым светом. Мужчина завороженно рассматривал через зеркало фотографии, висящие на стене и заметил там и себя. Его фото было разорвано пополам, но позже аккуратно склеено вместе. — Когда ты ушел, мне было семь, — начал парень, когда понял на что его дядя смотрит, отрезая очередной клок волос, — Мама зашла ко мне в комнату, увидела это фото и разозлилась так, что ясное небо моментально затянули тучи. Тогда ещё молния ударила в дерево возле самой Каситы и, представляешь, я подумал, что это из-за тебя. Что так ты мстишь за своё изгнание или что-то в этом духе, — он рассмеялся, — Я так испугался гнева мамы и твоего, что тут же сдернул фотографию с этой веревки и порвал, кинув в шкафчик с ненужным хламом. Снова наткнулся на неё я уже в сознательном возрасте, год или два назад, когда по наставлению Долорес перебирал все свои вещи. Она всегда говорила, что я не организован и неряшлив, а потому не справлюсь с уборкой без неё. Подержи вот здесь, — Бруно послушно зажал часть волос, — Спасибо. Так вот, мы перебирали каждый шкафчик, каждую полку и увидели это фото. Долорес не настояла на том, чтобы выкинуть его, а я хотел оставить в своём распоряжении как можно больше имущества, вот так и вышло, что оно всё еще у меня. После нашей первой встречи там, за стенами, я соединил его и повесил обратно. Вот и вся история. Камило придирчиво осмотрел результат своих стараний и вернулся к работе. — Вообще-то ты и раньше к нам не часто выходил и я плохо запомнил тебя с детства. Помню, как однажды задумал подсмотреть что ты делаешь целыми днями в своей башне и твердо решил забраться наверх. Представь, как пятилетний ребёнок — я — преодолевает все эти ступеньки. Когда же я наконец поднялся и заглянул в приоткрытую дверь, всё помещение было залито зеленым светом. Песок летел мне в лицо, а твои светящиеся глаза настолько впечатались в память, что я действительно начал думать, что ты всегда выглядишь так, — голос Камило изменился, — Ты казался мне вот таким высоким и злым! — Бруно перевел взгляд на Камило в отражении и вскрикнул. На Бруно, словно из кривого зеркала, смотрел его кривой двойник, слишком длинный и слишком неправильный, преувеличенно злой, случайно увиденый когда-то ребёнком и превратившийся в монстра в его сознании. Глаза его светились, словно две лампы, окрашивая всё в зелёный — Камило, прекрати! — Бруно в очередной раз окинул взглядом себя в зеркале, — Не такой уж я и страшный, — он провел тыльной стороной ладони по гладко выбритой щеке с проступившим на ней легким румянцем, и добавил, — Теперь. — Не спорю, просто делюсь впечатлениями, — пожал плечами парень и снова уменьшился до нормального роста, возвращая родные черты лица. Теперь в арсенале у Камило было четыре ипостаси дяди, чем он безумно гордился: Бруно молодой, с фотографии, Бруно из его детских воспоминаний, узник стен и тот, который сидел перед ним сейчас. Первая версия нравилась ему больше всего, но по-настоящему любил он вторую. Этого таинственного злодея, сидящего в своей башне и вершащего судьбы. Камило даже был немного разочарован, что таким дядя оказался только в его фантазиях, хотя реальный он тоже был неплохим. Он посмотрел на мужчину в зеркало и улыбнулся ему, продолжая расчёсывать непослушные черные волосы. — Ну, вот и всё, — парень обошёл сидящего на стуле Бруно и довольно поправил ему прядь, упавшую на лицо — Как тебе? — Хорошо, — Бруно незаметно попытался вытянуть слишком короткую часть волос. Он был рад. Ему нравилось как он теперь выглядит, но ещё ему просто нравилось проводить время с племянником, слушая и рассказывая забавные истории. Он вспомнил что видел в отражении ещё несколько часов назад и скривился, твердо решив заиметь зеркало в своей коморке. И бритву. И расческу. И керосиновую лампу, чтобы не сидеть в темноте. Яркий свет всё ещё раздражал его глаза, так что, когда племянник ушёл в душ, Бруно всё же потушил его и сел у окна. Единственное окно Бруно выходило на облака и звёзды, а из этого был потрясающий вид. Он потерял счет времени, всматриваясь в горные склоны, представляя себя среди этих деревьев, и не заметил, как дверь скрипнула и племянник вышел, замотанный в одно полотенце. Когда Бруно обратил на него внимание, тот натягивал на себя штаны. Мужчина поспешно отвернулся, чем вызвал у парня смешок. — Ну, что ж, прошу в кровать, — театрально поклонился он, а Бруно напрягся, — Не каждому в жизни выпадает такая возможность, — он прикрыл глаза и задрал подбородок, явно намекая на возможность поспать с ним рядом. — Знаешь, я лучше лягу на полу, — отмахнулся Бруно, тихонько рассмеявшись, — Мне так привычнее. — Так не пойдет, ложись здесь! — Камило похлопал по кровати рядом с собой, — Там сквозняк, ты замёрзнешь. Он ни в какую не поддавался на уговоры, тогда парень оббежал кровать и потянул к ней Бруно. Мужчина упирался ногами и отталкивал от себя племянника. Сдавливая хохот, они сцепились в драке и Камило уже предвкушал, как завтра придется выслушивать от Долорес всё, что она о нем думает. Но оно того стоило. Юноша оказался сильнее и всё-таки повалил дядю на мягкие подушки, победно навалившись сверху и прижав его предплечья к кровати. Смех затих, и несколько долгих секунд они молча смотрели друг другу в глаза, после чего Бруно принялся усердно разглядывать облака за окном, будто это было единственным по-настоящему важным занятием в его жизни. — Ну всё, хватит, — прервал старший неловкую тишину, — Я правда хочу спать на полу. Камило лениво перекатился на другую сторону кровати. — Как знаешь, но тогда, — выдохнул парень, и кинул ему на пол подушку и два одеяла, — На плотном лежать, тонким укрываться. Бруно поблагодарил его и к тому времени, как мужчина улегся, Камило уже тихонько посапывал. Он был счастлив, но ненавидел себя за то, что испытывает к племяннику. Бруно украдкой провёл взглядом по кудрявым волосам парня и зарылся рукой в свои, он видел как тихонько вздымается грудь Камило и чувствовал то, что по молодости мог бы назвать бабочками в животе, а сейчас назвал бы проще — влюблённость. Влюбленность в сына своей сестры, за которым он приглядывал с самого его детства. Влюбленность в несовершеннолетнего парня.