***
Чистая эмпатия. Она была вместе с ним столько, сколько он себя помнил. Поначалу было так тяжело, он будто тонул, задыхаясь на воздухе, бесконечно мучимый эмоциями и воспоминаниями, которые просто не могли принадлежать ему, но ощущались как таковые. Уилл быстро понял, что всё внутри больше тяготело к тёмным эмоциям: ненависти, ярости и кровожадности. Его жадный ум, как смерч, поглощал такие эмоции. Он рассматривал бесчисленное количество раз суицид как выход, моральный компас был перегружен всё новыми отвратительными импульсами, что появлялись на регулярной основе. Уилл потратил много лет, пытаясь игнорировать часть своего ума, что собирала и трепетно хранила каждую тёмную, подлую мысль. Он очень сильно старался не слушать голос в голове, свой собственный голос, который раз за разом повторял, что Уилл обожает эти импульсы и порывы, наслаждается ими. Этот голос был слишком соблазнителен, а слова слишком заманчивы. Сдаться было сладчайшим грехопадением.***
Мало что могло искренне удивить Уилла. Оглушительные аплодисменты его студентов, когда он вошёл в лекционный зал, точно удивили. Ему даже не нужно было имитировать неловкость, когда он попросил их прекратить. Иронично, что его восхваляют за это неаккуратное, донельзя пресное, безвкусное убийство, когда за его плечами столько убийств и артистичных сцен. Неудивительно, что он ненавидел людей. По выражению лица, с которым доктор Блум приближалась к нему, было понятно, что она собирается сообщить какие-то неприятные для Уилла вести. Он был уверен, что это имеет прямое отношение к… недавним событиям. — Привет. — Как ты, Уилл? — спросила она, искренняя обеспокоенность звучала в её голосе. Какая прелесть. — Без понятия, — Вообще-то, просто заебись. — Это может измениться, но я не хочу, чтобы ты попал в засаду. — А этот разговор тоже засада? — он сомневался, но никогда не помешает быть уверенным наверняка. — Нет. Это будет позже. Вот когда вернётся Джек… Помяни чёрта. — А вот и Джек, — заметил Уилл. — Как прошло занятие? — полюбопытствовал Джек, даже не скрывая праздного интереса. — Они аплодировали. Это было неуместно. Вообще, Уиллу было плевать на их благодарность или восхищение, он надеялся в скором времени вернуться в поле. Получение психологической оценки — лишние хлопоты, но Аланой было легко манипулировать. Однако новость, что этим займётся Ганнибал, была интригующей. — Но если тебе будет комфортнее с доктором Блум… — Уилл перебил Джека, до того, как тот закончил, чтобы скрыть насколько, на самом деле, он был воодушевлён таким ходом дел. — Мне не будет комфортно в любом случае. Оставшаяся часть разговора прошла предсказуемо. Алана была милой и сострадательной. Джек был твердолобым ослом. Всё как обычно. По крайней мере, ему удалось скрыть своё ликование по поводу полной нелепости всей ситуации, пока он не остался один.***
Уилл Грэм даже не пытался скрыть, что изучает его. И Ганнибал, уже не в первый раз, мечтал забраться внутрь этого уникального ума, чтобы все секреты лежали перед ним, как на ладони. Он предвосхищал и опасался их встречи после событий в доме Хоббсов. Однако ни один из них не произнёс и слова о том дне, наполняя вместо этого разговоры обычной бессмыслицей и любезностями. И психотерапевту не хотелось нарушать это умиротворяющее затишье. Он был очарован тем, как быстро Уилл сменял образ нестабильного профайлера на личину опасного хищника. Уилл был тем, кто заговорил первым. Он осторожно наклонил голову, изучая бумаги перед Ганнибалом. — Что это? — Твоя психологическая оценка. Ты полностью работоспособен и более-менее в здравом уме. Поздравляю. Технически — это правда. Он был полностью работоспособен. Ну а насчёт вменяемости и здравомыслия — это зависело от перспективы. — Ты просто подписал бумаги? — холодная, но весёлая улыбка изогнула губы эмпата. — Джек Кроуфорд может спать спокойно, уверенный, что не сломает тебя. А также нашим разговорам больше не будет препятствовать бумажная волокита. Уилл внимательно посмотрел на Ганнибала, прежде чем ответить. — Дядюшка Джек считает, я нуждаюсь в терапии, — произнёс он с лёгким смешком, и Ганнибал улыбнулся в ответ. Одна только мысль о том, что терапия может помочь кому-то, как Уилл, была смехотворной. — Он, кажется, верит, что это поможет тебе найти путь назад из тёмных мест, в которые он же тебя и отправляет. Уилл ярко засмеялся, и его серо-голубые глаза пронзили психотерапевта насквозь. — Какая жалость, что он не знает, насколько я рад оказаться в таких местах. Ганнибал с интересом наблюдал, как Уилл отодвинулся от стены, на которую опирался, и стал красться (по-другому это было не назвать) в его направлении. Пришлось постараться, чтобы не выпустить зверя наружу, когда Уилла буквально окружила аура хищника. Профайлер остановился у стола и опёрся на него руками, вторгаясь в личное пространство доктора. С кем угодно другим он нашёл бы это чрезвычайно грубым. Но с Уиллом, с ним он трепетал. — Каков твой замысел, доктор Лектер? — прозвучал неожиданный вопрос тихим голосом. В глазах эмпата он читал жгучее любопытство, не уступающее по интенсивности его собственному. — Ты уже знаешь, Уилл, — всё внутри было взволновано Уиллом Грэмом, держать маску в его присутствии было испытанием. — Я знаю Чесапикского Потрошителя, я знаю Подражателя. Но я хочу знать Ганнибала Лектера, — голос Уилла опустился, и чужое имя на его устах прозвучало словно урчание в кошачьей груди. Ганнибал был пленён и загипнотизирован океаническим взглядом, не боясь вторжения в свой разум. По телу пробежала дрожь от волнительных слов мужчины напротив. Неожиданно Уилл отстранился и сел в кресло, развеивая соблазнительную ауру угрозы, что исходила от него. Ганнибал мгновенно захотел её возвращения. — Почему ты предупредил Хоббса? Смена темы была резкой, но доктор легко влился в игру. — Мне было интересно, что произойдёт. Уилл улыбнулся, хотя ничего в этой ситуации, казалось, не могло доставить удовольствие или развеселить. — Интересно, значит… Ты хотел, чтобы я убил публично. Это не было вопросом, но Ганнибал всё равно кивнул. — Это был тест, доктор Лектер? Или ещё один подарок? — он подался вперед, сурово и оценивающе глядя на Ганнибала. — Возможно, и то, и другое, Уильям, — ответил он, восхищённый яростью и радостью, что промелькнули в глазах профайлера. Уилл злился из-за того, что на него было оказано влияние, но был развеселён мотивами доктора. Уилл и правда — нечто. — Очень одиноко, доктор? — вопрос не был издёвкой, как можно было бы ожидать, он в равной степени был наполнен любопытством и весельем. Но несмотря на это, Ганнибал замер. Сам по себе он не был одинок, но это чувство никогда его не покидало. Он не ожидал, что Уилл поймёт так скоро. Эмпат лучился удовольствием из-за того, что Ганнибал сию же секунду не нашёл слов на это. Внутри боролись раздражение и восторг. Его великий план манипуляций превратился в ничто, Уилл был слишком проницательным. Уилл милосердно не стал спрашивать об этом дальше, и Ганнибал был более чем рад оставить эту тему на потом. Оставалось ещё много интересных вещей, что стоило обсудить в первую очередь. — Почему ты позволил Эбигейл умереть? Я полагал, что благодаря проникновению в ум Хоббса и его любви к дочери, ты будешь чувствовать обязанность спасти её. Рот Уилла искривился в однобокой улыбке, он выглядел искренне позабавленным этим наблюдением. Похоже, много что забавляло профайлера. Тишина успела расползтись по помещению, прежде чем он получил ответ. — Думаешь, я прожил бы так долго, если бы позволял каждому убийце с радостью поселиться в моей голове? — Уилл слабо усмехнулся такой глупой мысли. Он обратно отклонился на кресло и закрыл глаза. Зазвучав вновь, голос его был задумчив. — Я чувствовал порыв спасти её. Любовь её отца будто жила своей жизнью. Она была… всепоглощающей. Уилл, затерявшийся в своих мыслях, — это картина, которой Ганнибал готов был любоваться вечно. Желание забраться в его голову и увидеть мир его глазами было как никогда сильно. — Если бы я спас Эбигейл, — он произнёс её имя любящим нежным шёпотом, — я бы, наверняка, любил её словно свою дочь. Любил бы её, как Хоббс любил. И убил бы её так же однажды. Это был бы неминуемый конец для нас. Всё стало бы до невозможности сложным, я не вижу в этом необходимости. — Считаешь, она стала бы обузой, — предположил Ганнибал, на что Уилл открыл глаза, нервно кивая. — У Хоббса сильная личность, даже сейчас я не полностью свободен от его влияния. Ушло много сил, чтобы задавить его и дать ей умереть. Однако это было красиво. Она была по-настоящему прекрасна в смерти… — он моргнул несколько раз и пришёл в себя. Он печально улыбнулся Ганнибалу, как бы извиняясь за свою минутную слабость. — Знаешь, она помогала отцу, — Ганнибал был уверен, что Уилл и так знает это. Джек точно подозревал. — Она стала бы тебе дочерью под стать, — и мне — осталось несказанным. Он знал, что спас бы девушку, будь таково желание Уилла. Как бы то ни было, он был заворожён тем, как Уилл, весь в крови человека, которого убил, держал её с такой любовью, но безразличный к тому, как жизнь покидала её. Изысканное зрелище. — Нет, не стала бы, — не согласился Уилл. — Эбигейл выживала, она не была охотником. Не как ты и я. Она слишком импульсивная, необузданная. Это был бы кошмар. Ганнибал был вновь неоспоримо впечатлён и, возможно, немного очарован потрясающим умом и его владельцем. Сможет ли он отплатить Джеку за такой подарок? Уилл взглянул на часы и поднялся на ноги: — Полагаю, время уходить. До встречи, Ганнибал. Лектер улыбнулся — голодно и почти дико, — наслаждаясь, тем что Уилл намеренно использовал интимность обращения по имени. Профайлер повторил улыбку. Напряжённость между ними полнилась потенциалом для грядущих наслаждений.***
Определённо, это был не первый раз, когда серийный убийца выискивал Уилла, но первый раз, когда он появился у него на пороге. Грэму такой опыт повторять больше не хотелось бы. Хотя, он мог проникнуться желанием Элдона Стамметса быть понятым. Уилл соблазнялся было мыслью просто убить его, потому что знал, что это сойдёт ему с рук. Самозащита. Но в итоге не стал. Было что-то пьянящее и освобождающее в убийстве, которое ему потом не нужно скрывать — Большое спасибо Ганнибалу, — но не стоило к этому привыкать. Он станет неосторожным, он и так рисковал, позволяя стольким убийцам крутиться в его голове. Джек звучал нехарактерно сочувствующим по телефону. Возможно, потому что псевдопаника Уилла на другом конце провода была довольно убедительной. Или может быть, он просто не хотел, чтобы его любимая игрушка сломалась так скоро. По крайней мере было весело. Сопереживающий Джек — Джек, которым проще манипулировать. Уилл сделал всё, чтобы добавить веса к чувству вины, которое Джек и так носил на своих плечах словно плащ, особенно, когда убеждал начальника, что с ним «всё в порядке». Много усилий даже и не требовалось. Лёгкая паника в глазах, избегание взгляда больше, чем обычно, отстранение даже от незначительных касаний — маленькие вещи, большинство даже не заметит. Но не Джек, он всё-таки был довольно неплохим агентом. Он заметил. Понял. И не сделал ничего. Он испытывал вину за бездействие. Весело, не правда ли? Джек покинул дом, как только они забрали окровавленного бессознательного Стамметса, и предложил, что ему стоит возобновить встречи с доктором Лектером. Терапия поможет. Уилл проделал похвальную работу, скрывая своё веселье. Для человека, который охотится на психопатов, у Джека плохая привычка слепо им же доверять. Но он не мог не радоваться возможности увидеть Ганнибала снова.***
Ложась, наконец-то, спать, он отпустил жёсткий контроль над разумом, выпуская Хоббса на свободу. Он давно выучил урок о том, что не стоит давить чужое присутствие в своей голове слишком долго, — ни к чему хорошему не приведёт. Он отпустил себя, позволил эмоциям захлестнуть его в полную силу. Любовь. Одержимая и всепоглощающая любовь к своей дочери. Она — весь его мир. Злость. Она уходит, исчезает… оставляет его. Горе. Ему придется её убить. Но он желает её защитить. Чувства поглотили Уилла, наполнили его разум. Все они о девочке, которую он едва знал. Воспоминания об охоте с ней смешиваются с картинками, где Уилл учит её рыбачить. Помогает ей вязать узлы для приманок, показывает, как потрошить животных. Домашние сцены её и матери превращаются в сцены их совместных игр с собаками. Этой ночью Эбигейл Хоббс преследовала его во снах.***
Когда он проснулся, сильное давление в сознании от сдерживаемых чувств исчезло, но витки эмоций от предыдущей ночи ещё блуждали. Он не шутил, когда сказал Ганнибалу, что Хоббс обладает сильной личностью. Его охватила сильная фрустрация. В скором времени ему точно необходимо кого-нибудь убить.***