Однажды для сильфиды

      Так вот, вернёмся в наши дни. Библиотека в это время пустовала, никто не тянулся за знаниями в послеобеденное время. Как вы могли догадаться, Пэн оказался заперт исключительно на своём острове. Но с его потеряшками, и это не было особой проблемы. Да и тень его никуда не исчезала. Он по-прежнему правил в Нетландии, теперь с моим сердцем. Но вот я об этом не знала совершенно. Несмотря на тянущее чувство тоски, вызванное моей половинкой сердца, я жила как раньше. Да и сейчас живём. Я и ОН.       Я достала из сумки большую записную книжку, похожую форматом на полноценную книгу. Это тоже мой подарок для Генри. Сюда я собрала все истории и мои знания о сильфидах. Он всегда жаловался, что меня нет ни в одной из сказок. Поэтому я решила составить свою собственную. Сюда же я записала то, в чём не смогла признаться в тот день.       «Почему же у сильфид два сердца? Для того, чтобы разделить его с любимым человеком. Мы духи воздуха, и живём очень долгую жизнь. А сердце позволяет нам разделить нашу жизнь с определённым человеком. Второе дремлет, и забьётся только вдалеке со вторым. Наши сердца начинают биться в такт, но платить за это приходится физической привязанностью. Вдали от нашего сердца мы можем ослабеть. И если любимый погибает, мы уходим вместе с ним».       Стремясь спасти Генри и всех остальных, я отдала свой шанс разделить долгую жизнь духа с любимым человеком. Вместо этого я даровала своё сердце злому мальчишке. Благодаря своей магии он меня сильно переживёт, без сомнения. Но и он не будет жить вечно, сколько бы ни старался. Абсолютного бессмертия не бывает, всему когда-то приходит конец.       Я задумчиво схватилась за шнурок на шее. На его конце висел маленький ключик. Когда Пэн придержал меня за талию после моего головокружения, он незаметно вложил его в мой карман брюк. Когда я второй раз оказалась в Нетландии узнала, что ключ этот ничего не отпирает. Или же Пэн просто соврал мне. В любом случае, пока я так ничего и не узнала о нём.       Я встала за стойку и принялась переписывать сюжет русского рассказа о сильфидах Одоевского. Кто же знал, что друг Платона решит это зафиксировать…       Над входной дверью звякнул колокольчик. Странно, в это время посетителей не бывает. Я взглянула на дату — 16 мая. О нет, прошу, пожалуйста, только не это…       — Здравствуй, сердце моё, — от этого чарующего тембра у меня мгновенно побежали мурашки по коже. Мне не нужно было поднимать головы, чтобы понять, кто нарушил покой библиотеки.       — Здравствуй, мучитель, — тихо выдохнула я, всё же рискуя поднять голову, чтобы тут же попасть в омут зелёных глаз.       — Малышка Дора в очередной раз забыла заглянуть в календарь? — издевательски протянул Питер Пэн, собственной злодейской персоной. Я рвано вдохнула.       — Я помню, что сегодня середина нового месяца, — устало выдохнула я, в душе мечтая, чтобы кто-нибудь заглянул в старую библиотеку, и спугнул Пэна. Увы, вселенная была явно настроена против меня.       — Умница, — обманчиво ласково похвалил он, облокачиваясь о стойку и кладя руку на мою щёку, — Тогда скажи мне, почему я вынужден искать тебя по всему городу, рискуя быть обнаружен твоими дорогими друзьями и НАШИМ сыном? — это слово он произнёс с особым чувством, и я прикусила губу. Статус приёмной матери Румпеля вызывал у него неопределённые эмоции, от гнева до удовольствия. Гнев — потому что он до сих пор не мог простить ему выходку с заточением, а позже и моим спасением с острова. А удовольствие — я сама до сих пор не могла понять.       — Мы сегодня встречались с героями, — медленно заговорила я, отстраняясь и обходя стойку. Он тут же протянул мне руку, которую я не могла не принять, — Ничего серьёзного, проверяли границы. Я зашла проверить, всё ли здесь хорошо.       Конечно, мне пришлось соврать. Терпеть не могу ложь, но с этой семьёй приходится учиться всему, а в особенности — плохому. Конечно, я так стремилась забыть об этих обязательных встречах, что и вправду перестала следить за днями.       — Если ты закончила, предлагаю прогуляться по Лесной тиши, — я лишь кивнула и закрыла библиотеку, с недавних пор принадлежащую мне. Мэр нашего городка любезно предоставил мне не пользующееся популярностью строение в личные владения, не без вмешательства Румпи.       Я приняла локоть Пэна и он перенёс нас прямо к моему дому. Мы медленно отправились по тропинке в сторону местной речушки.       — Как там мальчики? — решила я всё-таки прервать напряжённую тишину.       — Как и всегда. Дурачатся, играют, веселятся, — пожал плечами Пэн, — Феликс с ними развлекается, и учит их всяким полезным вещам, как ты советовала. Просили передавать тебе «привет», и что они очень скучают и ждут на острове, — на этих словах он скосил на меня глаза, ожидая реакции.       — Я рада, что у них всё хорошо, — тихо ответила я, проигнорировав вторую часть фразы, — Можешь тоже передать мой привет.       Он нахмурился, но тему развивать пока не стал, лишь кивнул. Путь мы продолжили в тишине. Мы добрели до речушки. Я наклонилась и опустила руку в воду и мысленно поздоровалась с никсами, духами воды. Несколько минут просто наслаждалась ощущением речного потока сквозь пальцы.       — Тебе это не надоело? — спросил вдруг Пэн. Я медленно встала и обернулась, чуть склонив голову набок.       — О чём ты говоришь?       — Я говорю обо всём этом. Вся эта рутина, работа и учёба, вечно нуждающиеся в помощи герои, — раздражённо перечислил Пэн, — Почему ты не захотела остаться на острове, с нами? Тот же величественный лес. Я знаю, ты скучаешь по нему. И по розовым закатам, на которые ты вечерами любовалась со скал или обрыва, и по плескающимся волнам в отблесках солнца. По песочному пляжу, по которому тебе нравилось бегать босиком. Всегда босиком, безумная девчонка, — Пэн усмехнулся, — Что здесь есть такое, чего нет в Нетландии?       — Семья, — просто ответила я, отвернувшись к реке и соснам, возвышающимся позади.       — Ну да, конечно. Дружок Генри, которого я должен благодарить за своё бессмертие. Ведь именно из-за него ты оказалась связанной со мной, навечно. Герои, которые вспоминают тебя, лишь когда им что-то нужно. И конечно, приёмный сын. Тёмный маг, к которому ты по своей наивной доброте привязалась всей душой.       Вот оно, снова. Я слишком добрая, и сама виновата в своих привязанностях. Вот только он забыл упомянуть в этом безумном списке ещё одного ключевого персонажа — самого себя. Сколько бы я себя ни корила себя, я не могла вырвать поселившееся в половинке сердца и в самой душе чувство. Я безнадёжно полюбила этого вечного мальчишку. Не знаю, произошло это, когда я отдала ему своё сердце, или чуть раньше. А может, позднее, когда он похитил меня из родного леса. Факта это не меняет — я безнадёжно люблю Питера Пэна. И бьющиеся в такт сердца не имеют к этому ровным счётом никакого отношения.       Кто же знал, что наша связь действует таким образом, что я не могу долго жить вдали от своей половинки. А ему, судя по всему, не комфортно вдали от меня. Поэтому мы нашли компромисс — стоит наступить середине нового месяца, он приходит. Он всегда появляется ровно в срок, словно считал время до встречи по минутам. Конечно, на самом деле это было не так. В этом я не сомневалась.       — Прости, я не… хотел тебя расстраивать, — через силу выдавил злодей, завидев одинокую слезинку на моей щеке. Я вздохнула и уселась на траву.       — Ничего, ты ведь прав. Не во всём, но прав, — призналась я вслух, — семья — это не бремя, но хранить её действительно тяжело. Но нет большего счастья, чем счастье любимых. Семья — это твоя слабость, но и твоя сила, — я легла прямо на землю, и вгляделась в синее безмятежное небо, — Ты со мной не согласишься, но у человека должны быть близкие люди, родные. Иначе он неполноценен.       — Ну, почему же не соглашусь, — сказал внезапно Пэн, присаживаясь радом. Не встретив сопротивления, он аккуратно переложил мою голову себе на грудь, — Кто-то действительно должен быть рядом. У меня есть Феликс. Наверное, его можно назвать моим другом.       Я кивнула и взяла Пэна за руку, переплетая наши пальцы. Он же запустил руку в мои русые пряди, и начал лениво их перебирать. Это можно было назвать идиллией, если не знать всей сложности ситуации. Он — вечный мальчишка, злодей, ворующий детей, и она — воздушный дух, стремящийся нести добро.       — Феликс — хороший пример, — наконец, согласилась я.       — Ещё есть ты, сердце моё, — вкрадчиво прошептал Пэн практически у самого уха. Я поёжилась и усмехнулась в ответ.       — Я не твоя собственность, Пэн. Мы уже это обсуждали, — тоном учителя объяснила я и прикрыла глаза, вслушиваясь в звонкое пение птиц.       — Ошибаешься, малышка. Сколько бы ты не бежала и не пряталась, я везде тебя найду, я всегда где-то рядом. Куда бы ты ни шла, ты всегда вернёшься ко мне. Потому что у нас одна вечная жизнь на двоих.       Я отстранилась от него и встала, отвернувшись.       — Это ты ошибаешься. Когда-нибудь я уйду навсегда, и ты ничего не сможешь с этим сделать.       — Об этом мы поговорим, когда ты вернёшься домой, — сказал напоследок Пэн. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять — он ушёл.       

***

      Восемь лет назад:       — Румпи, уже поздно. Пора идти спать, — обратилась я к мальчику, увлечённо рассматривающему книжку, состоящую из иллюстраций.       — Хорошо, Ма. А ты расскажешь мне какую-нибудь историю? — чуть капризно заявил мальчик, взъерошив пятернёй волосы.       — Конечно, малыш, — улыбнулась я. Он послушно забрался в кровать, и в ожидании уставился на меня.       — А расскажи мне историю сильфиды. Ну пожалуйста, — мальчик умоляюще посмотрел на меня.       — Хорошо, хитрый лисёнок. Так и знала, что ты неспроста попросил, — усмехнулась я и начала повествование.       — Жил когда-то мужчина, и звали его Платон. И однажды он решил переехать в деревеньку, в старый дом своего дяди. Сперва он жил, как и все, играл в карты, пил… Но быстро наскучило это занятие его светлому уму. И тогда решил он разобраться в дядюшкиных книгах. Его тётушка, после смерти дяди, велела все его шкафы запечатать и никогда не открывать, но Платону стало так любопытно, что он всё же велел их открыть. Обнаружил он книги разные, мистического и оккультного содержания, а также труды алхимические всякие. И так стало интересно ему, что принялся Платон изучать те книги. Он с усердием стал читать книги о душе солнца, о звёздных духах. И среди всего этого добра попались ему рецепты для вызывания духов. Конечно, Платон не сдержал своего любопытства.       Он поставил стеклянный сосуд с водою и стал собирать в него солнечные лучи. Воду эту он каждый день пил. Он верил, что так общается с духом солнца. А дальше решил Платон обручиться с Сильфидой — и с этой целью бросил в воду свой бирюзовый перстень. Спустя долгое время он заметил в перстне какое-то движение. Платон увидел, как перстень рассыпается и превращается в мелкие искры… Тонкие голубые и золотые нити заполнили всю поверхность вазы, постепенно бледнея, исчезая и окрашивая воду в золотой с голубыми отливами цвет. Стоило поставить вазу на место — как перстень снова показался на дне.       За опытами позабыл он, что приглянулась ему одна девушка из деревни, Катерина. Он спросил у её родителей благословения. После этого он назначил день своей свадьбы.       Тем временем Платон стал замечать изменения в вазе: его перстень рассыпался на отдельные искры. Потом ему привиделось, что перстень превратился в розу. Наконец, он увидел между лепестками розы, среди тычинок, миниатюрное существо — женщину, которая была едва приметна глазу. Его очаровали её русые пряди и совершенные формы. Он только и делал, что наблюдал за её чудесным сном. Это бы ещё полбеды. В последнем письме своему другу он объявил, что прекращает все связи с миром и целиком посвящает себя исследованию чудесного мира сильфиды.       Друг забеспокоился его состоянием и приехал в гости. Удалось ему узнать, что позабыл он о Катеньке. Там же выяснилось, что дядю Платона считали чернокнижником. Наконец, добрался друг до дома Платона, и увидел его лежащим. Рядом с ним были листы бумаги, с записями воображаемых его бесед с Сильфидою. Она скучала по своему солнечному, цветущему миру. Ее тяготил мертвенный хладный земной мир, он причинял ей неописуемые страдания и тоску.       С помощь врачей другу удалось вывести его из состояния полубезумия, он женился на Катерине и жил, как и другие люди.       — Ма, а что стало с тоб… с сильфидой? — с детской непосредственностью спросил мальчик.       — Когда Платон поженился, чары обручения спали с перстня, но он по-прежнему удерживал её в земном мире. Долго она скиталась, изучала этот мир, пока не почувствовала, что проходит срок Платона. Тогда она вернулась к нему и забрала перстень. Со временем она смогла стать человеком и обрести плоть. А перстень она закопала глубоко в лесу, где решила остаться.       — А она больше не скучает по своему миру?       — Сильфиды живут в Зачарованном лесу, где она и обосновалась. А потом она встретила замечательного маленького мальчика и он помог ей заново принять и полюбить этот мир, — с улыбкой прошептала я, однако мальчик уже заснул.