Легенда об Алой Ведьме

— Что происходит? — охрипшим голосом спросила Луз, тут же начав кашлять. — Успокойтесь, мисс Носеда, — медсестра подошла к девушке, аккуратно уложив её в лежачее положение. — Сейчас придет доктор, он все объяснит.       Доминиканка лишь слабо кивнула в ответ. Женщина проверила показания медицинских аппаратов, отрегулировала капельницы, переключила что-то на регуляторах койки. Луз беспомощно наблюдала за её действиями, она внезапно ощутила сильную слабость, из-за которой даже не могла открыть рот, чтобы задать хотя бы один вопрос. В тот момент, когда медсестра завершила все свои манипуляции, дверь палаты распахнулась. Новым посетителем был высокий худой мужчина, преклонных лет. Его лицо было покрыто морщинами, на голове была обширная лысина, обрамлённая седыми волосами, а также небольшая седая бородка. Глаза за тонкими очками хмурились, разглядывая пациентку. Он подошёл к койке, встав около ног Луз, после чего взял в руки планшет, который был прикреплён к бортику. Пробежав глазами по бумагам в планшете, затем окинув взглядом показания приборов, он спросил: — Как вы себя чувствуете? — Не очень, — прохрипела в ответ доминиканка. — Вы помните, как вас зовут? — Луз… — девушка вновь закашлялась, едва произнеся своё имя. — Сестра, принесите воды, — врач обратился к женщине, всё ещё стоявшей рядом с койкой.       Медработница быстрым шагом покинула палату. Между доктором и пациенткой повисла тишина. Мужчина вновь сосредоточил внимание на бумагах, то и дело сверяясь с приборами. Девушка продолжала наблюдать за ним. Так длилось несколько минут, пока не вернулась медсестра, с бутылкой воды, которую пациентке. Та приняла её дрожащими руками, но тут же выронила. Женщина подняла бутылку, с сочувствием глядя на девушку. Открыв крышку, медсестра приставила горлышко ко рту Луз, помогая сделать первый глоток. Едва жидкость коснулась потрескавшихся губ, доминиканка поняла, насколько сильно ей хотелось пить. Она жадно глотала воду, опустошив бутылку за несколько секунд. Издав глубокий вздох, она откинулась на подушку, чувствуя облегчение от отступающей жажды. — Итак, вы помните своё имя? — ещё раз спросил доктор. — Луз Носеда, — уверенным голосом ответила пациентка. — Что последнее вы помните? — прозвучал следующий вопрос. — Я… — доминиканка задумалась.       Она не была уверена, стоило ли ей говорить правду. Последнее, что она помнила, это бой с Грометеем, свою зомби версию, которая достала её последним ударом. Но что произошло дальше? Как она оказалась здесь? Как вообще вернулась в человеческий мир? Что вообще было правдой? Были ли Кипящие острова на самом деле? Обстановка и самочувствие заставили её усомниться в реальности мира ведьм и демонов. Что, если всё это было лишь её бредом? Она должна была это выяснить. Поэтому она осторожно произнесла: — Я не уверена… Все путается… Как я здесь оказалась?       Врач задумчиво хмыкнул, сделав заметку в планшете, после чего заговорил: — Вы сбежали из дома, ваша мать объявила вас в розыск. Помните это? — Да, — тихо ответила Луз. — Вас обнаружили на следующий день, в заброшенной лесной хижине. У вас случился приступ, после которого вы впали в кому. Чудо, что вы еще были живы к тому моменту.       Глаза пациентки распахнулись от шока. Она посмотрела на доктора, не веря в его слова. А он тем временем продолжал, голосом, лишенным каких-либо эмоций. — Из-за отсутствия лечения ваша болезнь быстро прогрессировала, чем и было вызвано резкое ухудшение вашего состояния. — Отсутствия… лечения? — пробормотала доминиканка, не понимая, что это значит. — По результатам наших исследований, вы никогда не проходили полноценного лечения, до того, как попали к нам. — Но как же…? Мама ведь водила меня по врачам, покупала лекарства… — Сомнительные препараты, следы которых мы обнаружили в вашей крови, лишь облегчали симптомы, никак не воздействуя на саму опухоль. — А как же операция?! — воскликнула Луз. — Я помню, мама сказала, что меня поставили в очередь на пересадку сердца! — Боюсь, вы что-то путаете. В вашей медицинской карте нет никаких упоминаний об этом, — произнес врач, перелистнув несколько страниц.       Его голос был таким же монотонным, за весь диалог в нём не проскользнуло ни следа эмоций. Луз закрыла лицо руками, всё это не укладывалось в её голове. Кома? Фальшивые лекарства? Ложь об операции? Зачем? Почему мама поступала так? Внезапно, её грудь обожгло резкой болью, легкие сжались, против воли хозяйки опустошая весь запас кислорода. Девушка скорчилась от боли, её тело как будто зажали в тиски, она не могла ни пошевелиться, и вдохнуть, не даже закричать. Она почувствовала, как мышцы челюсти сжались от нервного импульса, скрип собственных зубов до боли полоснул по ушам. Пот начал скатываться по лицу, заливая глаза, смешиваясь со слезами. Она перестала видеть и слышать, весь её мир сжался до бледного пятна и боли, заполнившей всё её тело. Ей казалось, что эта пытка длилась вечно, но в какой-то момент боль начала стихать. Когда зрение наконец вернулось, доминиканка осмотрелась покрасневшими, слезящимися глазами. Медсестра крепко держала её руку, в то время как врач вынимал иглу шприца из её вены. На тумбочке рядом с койкой лежало ещё два таких же шприца. — Это новые лекарства? — слабым голосом спросил Луз. — Нет, это всего лишь обезболивающее, — ответил врач. — Увы, у нас нет лекарств, которые смогут вам помочь. — Как? — у доминиканки уже не было сил на диалог.       Однако врач, кажется, понял вопрос по одному её взгляду, потому что ответил: — За время комы, болезнь прогрессировала до финальной стадии. Метастазы распространились на большинство внутренних органов. Даже новое сердце вам уже не поможет. Чудо, что вы вообще очнулись, особенно спустя столько времени. — Сколько? — прошептала Носеда. — Полгода, — не глядя в глаза пациентки произнес врач.       Это стало последней каплей. Те крохи силы воли, что ещё поддерживали девушку — испарились. Она обмякла на койке и беззвучно заплакала. Доктор дал медсестре поручение поменять капельницу, после чего начал записывать что-то в планшет. Женщина забрала пустые шприцы и покинула палату. Через минуту врач последовал за ней, но был остановлен в дверях дрожащим голосом пациентки: — Мама… где моя мама…?       Врач закрыл дверь, вновь повернувшись лицом к Луз. — Миссис Носеда прекратила посещения месяц назад, — заявил он. — Как…? Что с ней…? — из последних сил прошептала доминиканка. — Ваша страховка не могла покрыть расходы на поддержание жизнеобеспечения. Миссис Носеда подписала отказ от лечения, последнее время она занималась сбором документов для отключения вас от аппарата жизнеобеспечения. — Нет… — едва слышно всхлипнула девушка. — Процедура должна была пройти завтра. Но теперь, когда вы очнулись, я буду вынужден созвать врачебную комиссию.       Врач постоял ещё какое-то время, но пациентка больше не произнесла ни слова. Девушка лишь беззвучно рыдала, обливаясь слезами. Убедившись, что диалог окончен, мужчина произнес: — Увидимся завтра, мисс Носеда.       После чего покинул палату, разминувшись в дверях с медсестрой, принесшей новую капельницу. Женщина вошла внутрь, отработанными годами движениями она поменяла флакон с лекарством, но Луз не обращала на неё никакого внимания. Душа девушки разрывалась от горя. Вся её жизнь рухнула за один короткий разговор. Кипящие острова оказались коматозным бредом, все её новые друзья лишь выдумкой. Мама, как оказалось, никогда не лечила её, а теперь и вовсе бросила умирать. Страшная мысль билась в её разуме, как перепуганная птица, отказываясь покидать сознание. Я никому не нужна.       Вскоре она заснула из-за усталости и лекарств. Ей снилась тьма, абсолютная, непроглядная темнота. Она чувствовала, что все её тело обволакивает вязкая, тягучая, тяжелая субстанция, заставляя чувствовать себя мошкой, застрявшей в янтаре. Сквозь тьму до неё доносились звуки, напоминавшие голоса, но она не могла разобрать слов. Звук становился громче, голоса казались взволнованными. Инстинктивно, девушка потянулась вперёд, в надежде хоть как-то привлечь их внимание. Неожиданно, кто-то отчётливо выкрикнул её имя: — ЛУЗ!       В тот же миг доминиканка проснулась. Вся её пижама была мокрой от пота. Она тяжело дышала, её руки мелко дрожали. Она не понимала, что ей приснилось, но, по какой-то причине, это до дрожи напугало её. Ей потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Когда разум успокоился, мрачные мысли вновь вернули её в настоящее. Она задалась вопросом: «Почему?». Неужели мама могла так с ней поступить? Может быть, всё дело в том, что Луз была приемной? Возможно ли, что Камилла никогда не любила свою приемную дочь? Но для чего тогда она удочерила её, когда Луз была совсем маленькой? Это нужно было выяснить. Это мысль стала стержнем, удержавшим разум девушки от саморазрушения. Она уселась на кровати, а в голове было только одно, навязчивое желание: Я должна узнать. Решимость переполняла её, давая цель, к которой она могла двигаться. Она должна была увидеться с мамой и убедиться лично, что это правда, поэтому она поднялась с кровати. Аппарат жизнеобеспечения пронзительно запищал, когда множество датчиков отсоединилось от её тела. Доминиканка запаниковала, её ноги запутались между собой и зацепились за провода на полу. Девушка упала на пол в попытке удержать равновесие, она схватилась за прикроватную тумбочку, из-за чего та упала вместе с ней. Верхний ящик открылся, из него на пол выпал тонкий шприц с надписью «Адреналин». В её голове тут же пронеслась мысль: Это даст мне сил.       Недолго думая, она схватила инъектор, сняла колпачок с иглы и вогнала её в бедро. Она никогда не делала уколов раньше, поэтому понятия не имела, делает ли она все правильно, но как только содержимое шприца оказалось в её теле, она сразу же почувствовала прилив сил. Её чувства как будто обострились. Благодаря этому она услышала топот в коридоре, из чего сделала вывод, что к ней спешила медсестра. Быстро оглядевшись, девушка поднялась на ноги, схватила стойку своей капельницы и подпёрла ей дверь. В этот же миг ручка на двери повернулась, но дверь не поддалась, из-за чего медсестра в коридоре начала кричать, требуя открыть дверь. Доминиканка понимала, что у неё мало времени. Она снова начала оглядываться, в надежде найти выход. Неожиданно за окном промелькнуло что-то красное. Две секунды девушка пыталась осознать увиденное, после чего пулей бросилась к окну. Открыв его, она высунулась по пояс наружу, начав озираться по сторонам. Её тут же обдало холодным ветром, на улице была поздняя осень, и к тому же глубокая ночь. Палата находилась на четвертом этаже, её окна были вторыми от угла здания и выходили на заднюю часть больничного двора. Между зданием больницы и решётчатой оградой была лишь узкая дорожка, по одну сторону которой была низкая живая изгородь, а по другую, на равном расстоянии друг от друга, фонарные столбы. С одной стороны тропинка сворачивала за угол здания, а с другой упиралась в узкую калитку. У этой калитки стояла высокая фигура, закутанная в черный плащ. В темноте её было довольно трудно разглядеть, но внимание привлекали ярко-красные волосы, слабо развевающиеся на ветру. Как будто поймав взгляд доминиканки, фигура развернулась и вышла через калитку. — Подожди! — крикнула Луз ей вслед.       В этот же момент за спиной девушки раздался треск. Она резко обернулась, в испуге глядя на дверь, которую кто-то начал выламывать. В коридоре раздавались голоса нескольких человек. Похоже, медсестра позвала охрану или кого-то ещё, чтобы открыть дверь. У доминиканки не оставалось выбора, если она хотела узнать правду, ей нужно было бежать, прямо сейчас. Поэтому, набравшись смелости, она выбралась в окно. Холодный ветер быстро проник под больничную пижаму, заставив все тело покрыться мурашками. Девушка осторожно поднялась во весь рост, стоя на подоконнике и держась руками за оконную раму. Она бросила быстрый взгляд вниз. Высота не пугала её, но и просто взять и спрыгнуть было физически невозможно, поэтому единственным путем вниз была пожарная лестница, перила которой виднелись с торца здания. Всё, что требовалось от Луз, это перебраться по карнизу окна соседней палаты, а затем забраться на пожарную лестницу. План сформировался в её голове, но ей не дали времени собраться с духом для его осуществления. Дверь в палату с грохотом распахнулась. На пороге стоял крепкий мужчина в форме охранника. Осмотревшись, он заметил беглянку и тут же бросился за ней. Доминиканка замешкалась всего на секунду, после чего оттолкнулась и прыгнула на соседнее окно. К сожалению, её замешательства оказалось достаточно, чтобы охранник успел добраться до окна и попытаться схватить её. Его рука ударила по лодыжке девушки, не сумев ухватиться, но это нарушило равновесие беглянки, из-за чего последняя оступилась при приземлении. Её нога соскользнула с карниза, после чего девушка с криком упала вниз. В панике замахав руками, Луз смогла ухватиться за другой карниз, на втором этаже, но ей не хватило сил удержаться. С глухим щелчком, её локоть выскочил из своего сустава. Вскрикнув от боли, она сорвалась, рухнув на землю. К счастью, то, что она ухватилась за карниз, замедлило её падение достаточно, чтобы она приземлилась без дополнительных травм. Доминиканка упала на спину, застонав от боли. Почти минута потребовалась ей, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями. Наконец, она со стоном поднялась на ноги. Боль от падения отдавала во всем теле, а в поврежденной конечности поселился тугой комок тупой, ноющей боли. Баюкая руку, Луз побрела к калитке, за которой исчезла фигура с алыми волосами. В окнах и на улице начал загораться свет, беглянку не собирались отпускать. Из главного входа выбежало несколько охранников и людей в белых халатах. Доминиканка ускорила шаг, насколько могла, наконец достигнув заветной дверки в ограде. На другой стороне изгороди было темно. Узкая улица освещалась лишь двумя фонарями, что стояли на её противоположных концах. Под одним из фонарей обнаружилась фигура в черном плаще с алыми волосами. Она как будто ждала Луз, и как только заметила её, двинулась с места, исчезнув в переулке. Доминиканка чувствовала, что должна следовать за ней, поэтому пошла в тот же переулок. Он был узким и темным, свет фонарей не проникал сюда, так что девушке пришлось двигаться практически на ощупь. Однако она неумолимо двигалась вперёд, преследуя едва различимую во тьме фигуру, ориентируясь по редким всполохам алым волос. За спиной некоторое время слышались голоса сотрудников больницы, но вскоре они стихли, что говорило о том, что Луз смогла оторваться. Некоторое время побродив по подворотням и закоулкам, девушка вышла на другую улицу. Здесь также было темно и пустынно. Доминиканка осмотрелась, в поисках своего проводника, но в этот раз фигуры в плаще нигде не было видно. Это ввело девушку в ступор, ведь она была уверена, что это Алая Ведьма вновь вела её, но теперь она осталась одна. Паника начала разрастаться в её душе, но она не позволила себе поддаться ей. У неё всё ещё была цель, к которой она собиралась двигаться. Ещё раз, более внимательно осмотрев окрестности, Луз смогла примерно сориентироваться, в какой части города она находилась, после чего начала идти в сторону своего дома. Она не могла попросить кого-либо о помощи, у неё не было ни телефона, ни денег, к тому же на ней была испачканная в земле и траве больничная пижама, что вкупе с вывихнутой рукой вынудило бы любого, кто её увидит, вызвать скорую, или полицию, или всех вместе. Чтобы избежать подобного, доминиканка была вынуждена идти домой пешком, что должно было занять не один час. Усталость и боль накапливались с каждым шагом, но Луз упрямо двигалась вперед, старательно игнорируя своё состояние. Я должна двигаться.       Эта мысль твёрдо засела в голове девушки, не давая остановиться. Спустя полчаса блуждания по абсолютно пустым улицам, она услышала первый раскат грома. Ещё через десять минут начался дождь, быстро набирающий силу. Доминиканка поспешила укрыться под козырьком крыльца одного из магазинов. Она подняла голову к небу, но увидела там лишь абсолютную черноту. Дождь не торопился прекращаться, так что девушка присела в углу крыльца, подтянув колени к груди. Вывихнутая рука сильно ныла, но Луз испытывала чувство отрешённости, из-за чего боль казалась её далёкой, в голове была каша, мысли о маме, Иде, болезни, лечении, кипящих островах, друзьях — всё смешалось. Доминиканка сама не заметила, как задремала. Ей вновь снилась густая тягучая тьма. Девушка не могла пошевелиться, но теперь это уже не так пугало её. Она снова услышала голоса и затаила дыхание, пытаясь расслышать хоть какие-то слова. К сожалению, ей это так и не удалось. Всё, что она смогла понять, это то, что голоса разговаривали на повышенных тонах, и их там точно больше двух. Она попыталась сама позвать тех, кому принадлежали голоса, но ни единого звука не вырвалось из её рта. Она попыталась пошевелиться, однако все её попытки были тщетны. Всё, что ей оставалось, это продолжать прислушиваться к голосам. В какой-то момент ей удалось разобрать слово: — Гром.       После чего особенно мощный раскат грома вырвал её из дрёмы. Встрепенувшись, она подняла голову. Дождь и не думал прекращаться, поливая как из ведра. Луз поёжилась от холода, после чего начала оглядываться по сторонам в поисках более теплого убежища от непогоды. Что она меньше всего хотела увидеть, так это огни приближающейся полицейской машины. Её мысли вновь заполнились паникой. Она думала, что полицейские, скорее всего, отвезут её обратно в больницу, из которой она сбежала. С другой стороны, она могла объяснить им ситуацию, и они могли бы отвезти её домой. Девушка мысленно металась между вариантами, но решающей стала яркая мысль: Беги!       Эта мысль, словно аварийная лампа, зажглась в её разуме. Луз вскочила на ноги и выскочила из-под крыши, бросившись в ближайший переулок. Дождь хлестал её по лицу, ветер пробирал до костей, но она продолжала бежать, подстёгиваемая неизвестно откуда появившимся страхом. Во вспышке молнии, она увидела выход из переулка и направилась туда. Интуиция подсказывала ей, что погони нет, поэтому девушка расслабилась. Из-за чего, на полном ходу выскочив из прохода между зданиями, она не успела затормозить, поскользнувшись. Вместо следующей улицы, её встретил небольшой холм, с которого она покатилась, не сумев удержать равновесие. Во время одного из кувырков, она приземлилась на повреждённую руку, из-за чего вывихнутый сустав резко встал на место. Луз застонала от боли, растянувшись на тротуаре, пролегающем под холмом. Руку свело судорогой, боль от которой заставляла её до скрипа стискивать зубы. Девушка не могла сказать, сколько времени она пролежала, держась за руку в тщетных попытках хоть как-то унять боль. Однако в какой-то момент боль всё же начала утихать, благодаря чему вернулась относительная ясность мыслей. На смену боли пришёл холод, и плотно стиснутые ранее зубы теперь начали стучать от дрожи. Лужа на асфальте, в которой лежала Луз, совсем не помогала согреться. Доминиканке пришлось приложить усилия, чтобы вновь подняться. Она начала кашлять, её тело дрожало от холода, а ноги от слабости, силы начали покидать её. Нужно идти.       Только эта мысль подталкивала её вперёд. В глазах начало темнеть, в груди снова кольнула боль. Луз закашлялась, прикрыв рот рукой, а когда убрала руку, обнаружила, что на той была кровь. Сознание начало покидать девушку, однако она упрямо продолжала двигаться, шаг за шагом. Тёмная улица слилась в единое черное пятно перед её глазами. В ушах слышались голоса, ей мерещилось, что она слышала Эмити, которая звала её, а также Уиллоу, требующую кого-то вмешаться во что-то. Затем послышались непонятные слова. Вдруг она почувствовала жар во всём теле, голова закружилась. Луз рухнула на колени. Далеко впереди она увидела пятно света, которое медленно начало расти. В этом пятне начали мелькать лица её друзей: Эмити, Уиллоу, Гас, Айлин, Эдрик, Эмира и даже директор Бамп. Луз протянула к ним руку, но в этот момент разум полоснула боль. Ложь!       Доминиканка ударила протянутой рукой по асфальту. — Нет! — крикнула она, после чего снова закашляла. — Вы не настоящие! — охрипшим голосом продолжила она. — Вы просто мой бред! Оставьте меня! Хватит меня мучить!       Девушка отмахнулась рукой от образов и через секунду её зрение прояснилось. Пятном света оказалось окно. Окно её дома, до которого она сама не заметила, как добралась. В душе Луз появилась радость, впервые, с того момента, как она очнулась в палате. Она вспомнила свою маму, все те, полные счастья моменты их совместной жизни. Сейчас, она как никогда верила в то, что мама любила её, а всё то, что сказал врач, было лишь чудовищной ошибкой. Казалось, эта вера придала ей сил, она смогла подняться по ступенькам, после чего опёрлась о дверь и нажала на звонок. Однако никто не спешил открывать. Ей пришлось позвонить ещё дважды, прежде чем за дверью послышалось движение. Раздался тихий щелчок замка, затем дверь приоткрылась, удерживаемая цепочкой. В дверном проёме показалось обеспокоенное лицо Камиллы. — Мама! — радостно воскликнула Луз.       На её глазах навернулись слёзы, а ноги подкосились. Она осела на колени, держась за ручку двери. — Луз? — ошарашенно спросила Камилла. — Мама! — повторила девушка, издав облегчённый смешок. — Что ты здесь делаешь? — удивлённо спросила женщина. — Мне столько всего нужно сказать, — невпопад ответила Луз. — Откуда ты вообще взялась? Ты же была в коме? — поинтересовалась Носеда старшая. — Да, но я очнулась! — улыбнулась девушка. — Когда? — Сегодня! Доктор сказал, что это чудо! — с каждым словом её улыбка становилась все шире. — А что ещё он сказал? — Камилла, наоборот была хмурой.       Улыбка тут же исчезла с лица Луз. — Он сказал… — она запнулась. — Сказал, что меня должны были отключить… что ты отказалась от меня, — тихо закончила она, посмотрев матери в глаза.       Камилла молча смотрела на дочь, как будто не зная, как реагировать. Девушка приняла это за шок и продолжила: — А ещё, что ты никогда меня не лечила, и никакой очереди на операцию не было. Но ведь это все не правда, да?! Он ведь просто что-то перепутал?! Я помню, как ты заботилась обо мне, когда мне становилось плохо! Помню, как ты ходила со мной по больницам, помню, как утешала меня и говорила, что всё будет хорошо! — Луз со слезами выговорила всё, что было у неё на душе, и снова посмотрев в глаза матери с надеждой. — И кто тянул его за язык, — Камилла цыкнула, отведя взгляд. — Мама? — в недоумении позвала девушка. — Что?! — резко отозвалась женщина. — Это ведь не правда? — неуверенно спросила Луз. — Зачем ты пришла? — вопрос на вопрос ответила её мать. — Я… — девушка растерялась. — Это мой дом, — произнесла она. — Нет, это мой дом, — заявила Камилла. — Чёрт! Я всегда знала, что от тебя будет много проблем, но ты даже умереть спокойно не можешь! — Что? — в шоке переспросила Луз, не веря своим ушам. — Говорю, от тебя слишком много проблем! — крикнула женщина. — Почему? — слабым голосом спросила девушка. — Не знаю! — её мать напротив, ещё больше распалялась. — Когда я брала тебя, то думала, что все будет намного проще! — Проще? — словно эхо повторила доминиканка. — Конечно! Твоя мать была наркоманкой, она родила тебя недоношенной, и я надеялась, что ты загнешься побыстрее.       Камилла скривила лицо и с презрением посмотрела на свою дочь. За спиной Луз сверкнула молния, на миг осветив гримасу её матери под другим углом, из-за чего девушка невольно вздрогнула. Усилившиеся струи дождя начали бить её по спине подобно хлысту. Слёзы с новой силой потекли из её глаз. — Зачем? — с трудом смогла она выдавить из себя. — Зачем я взяла тебя? — уточнила Камилла, но затем продолжила, не дождавшись никакого подтверждения. — Я задолжала очень серьезным людям, мне нужны были деньги. Я попала под госпрограмму, как врач, взявший опеку над больным ребёнком. Продала квартиру в центре города, и мне едва хватило, чтобы рассчитаться с долгами. Потом переехала в этот дом, что достался мне от родителей. — А лекарства…? И операция…?       Луз хваталась за последнюю надежду, пытаясь удержать хоть какие-то осколки своего рухнувшего мира. Она до последнего отказывалась верить, что мама на самом деле так относилась к ней. Ведь это же была её мама, та самая, которая всегда с улыбкой встречала и провожала её из школы. Женщина, с которой они вместе готовили печенье, а потом смотрели фильмы и смеялись. Мама всегда любила её. — Я надеялась, что мне не придется растить тебя, — недовольным голосом ответила женщина. — Но ты оказалась на диво живучим ребёнком. Первые приступы появились только в десять лет, когда я уже и не надеялась. Подменять лекарства, работая в больнице, было не сложно, но ты все продолжала выкарабкиваться. Когда мне сказали, что тебе нужна операция, я, конечно, подписала бумаги, мне ведь нужно было сохранить опекунство, иначе деньги по госпрограмме пришлось бы вернуть. Но один мой знакомый быстро сделал так, что ты пропала из очереди.       Каждое слово Камиллы вбивалось в разум Луз как раскалённый гвоздь. Девушке было невыносимо больно слышать это от единственного родного человека. Ей казалось, что земля уходит из-под ног, она чувствовала, что проваливается в бездну. Перед глазами снова помутнело, голос матери начал отдаляться, становиться неразборчивым. Вновь послышались другие голоса, которые кричали о чём-то, но Луз не могла разобрать ни слова, кроме своего имени. Я схожу с ума. — Мама, кто там? — неожиданно раздался голос из глубины дома.       Эти слова вернули Луз к реальности. Голос был удивительно похож на её собственный. Она подняла голову, вглядываясь в дверной проём, пытаясь разглядеть что-нибудь за спиной своей матери. Однако этих усилий не требовалось. Камилла сама отошла в сторону, открывая обзор на девушку, вышедшую из коридора. У доминиканки кровь застыла в жилах, она как будто смотрелась в зеркало. Девушка, за спиной её матери была её точной копией, только с идеальной причёской, в идеальной одежде и со счастливой, яркой улыбкой на лице. — Люсия! — лицо Камиллы расплылось в улыбке. — Познакомься, это моя предыдущая дочь, Луз.       Женщина обняла Люсию за плечо, притянув к себе. — Та самая Луз? — с наигранным удивлением спросила девушка. — Да, там самая, — со вздохом кивнула старшая Носеда. — Фу, почему она такая мерзкая? — скривила своё идеальное личико Люсия. — Ну, ты же знаешь, кем была её мать, — Камилла сочувственно похлопала новую дочь по плечу. — Почему она здесь? Ты же говорила, что избавилась от неё? — Я тоже так думала, но, похоже, мои коллеги в больнице решили подложить мне свинью. — Она действительно похожа на грязную свинью! — Люсия засмеялась. — Мама… Я… — Луз попыталась заговорить. — Мама? — Камилла засмеялась, прикрывая рот ладонью. — Ты мне больше не дочь! Ты — позорище! Всю жизнь ты только создавала мне неприятности! Мне всегда было стыдно за тебя! Стыдно выслушивать, какая ты странная! Никто не хотел общаться с ненормальной, из-за этого и на моей репутации был поставлен крест! — Нет… — сквозь слёзы прошептала доминиканка.       Сердце кололо в груди, к горлу подкатил ком. Она не смогла сдержаться и её стошнило кровью прямо в дверной проём, забрызгав пол и одежду собеседниц. — Фу-у-у! — протянула Люсия, быстро отпрыгнув от двери. — Ты не могла сделать это на улице?! — рявкнула Камилла.       Луз ничего не ответила, одной рукой она зажимала рот, а другой схватилась за сердце. Она закашлялась, прислонившись плечом к дверному косяку. Однако ей не дали времени прийти в себя. — Ты не должна была возвращаться! Ты должна была просто сдохнуть! — продолжила кричать старшая Носеда. — Убирайся, мерзость! — поддержала её Люсия. — Ты здесь никому не нужна! Убирайся и сдохни в подворотне, как твоя мать!       Девушка подскочила к двери, после чего подняла ногу, надавив стопой на лоб Луз, а затем со всей силы оттолкнула её. Доминиканка была не в силах сопротивляться, поэтому отлетела назад и кубарем покатилась вниз по ступенькам. Когда падение завершилось, она услышала хлопок закрывающейся двери. С трудом повернув голову к дому, она увидела, что свет в нём погас, а вместе с ним исчезла последняя надежда на то, что кто-то ждал её там. Я никому не нужна.       Луз теперь была уверена в этом. Она не пыталась вновь попасть домой, даже не пыталась подняться на ноги. Она просто лежала на тротуаре, под струями дождя, а в её голове была пустота. Она закрыла глаза, с одним лишь желанием, больше не просыпаться. Ей снова приснились тьма и голоса, но в этот раз она не обращала на них внимание, ей было все равно. Как назло, именно в этот раз голоса были гораздо более четкими, чем раньше. Она смогла расслышать слова «Луз», «Гром» и «Проклятие», но после этого она почувствовала, будто кто-то трясёт её за плечо, а над ухом послышалось вкрадчивое: — Человек.       Доминиканка распахнула глаза. В лицо тут же бросились алые волосы, хозяйка которых склонилась над девушкой. С такого расстояния Луз без труда рассмотрела белую маску Алой Ведьмы, благодаря чему окончательно убедилась в личности женщины перед ней. Ведьма выпрямилась и начала идти вдоль улицы, не сказав ни слова. — Постой… — слабым голосом прохрипела Носеда.       Она попыталась приподняться на локтях, но рука, которую она недавно вывихнула и вправила, отозвалась резкой болью. Из-за этого девушка снова распласталась по асфальту, зашипев от боли. Однако Алая Ведьма не собиралась её ждать, поэтому Луз с огромным трудом поднялась на ноги. Собрав все оставшиеся силы, доминиканка поплелась следом за женщиной. Та непреклонно удалялась, но несмотря на это не пропадала из виду окончательно, благодаря чему доминиканка могла продолжать следовать за ней. Дождь продолжал лить как из ведра. Девушка промокла и продрогла, она уже не чувствовала пальцев от холода. Единственным её ориентиром были алые волосы, которые она могла заметить впереди во время вспышек молнии. Она медленно шла вперёд, заставляя себя делать шаги в надежде, что ещё не всё потеряно, что Алая Ведьма поможет ей. Путь вывел её за город, к лесу, но она поняла это только увидев впереди смутно знакомую хижину. Дверь в хижину распахнулась, из нее полился яркий, теплый свет. На его фоне была отчётливо различима фигура Алой Ведьмы. Она стояла спиной к хижине, глядя в сторону Луз, как будто ждала её. Надежда разрасталась в душе доминиканки. Интуиция подсказывала ей, что впереди портал, который вернёт её на Кипящие Острова, к Иде и друзьям. Луз знала это, или по крайней мере отчаянно в это верила. Слабая улыбка коснулась её лица. «Наконец-то этот кошмар закончится» Стоило ей подумать об этом, как ведьма развернулась и шагнула в хижину. — Подожди! — девушка крикнула ей вслед.       Вот только вместо крика с её губ сорвался лишь едва различимый шёпот. Алая Ведьма не обернулась, она сделала ещё один шаг вглубь хижины. Её силуэт начал исчезать в лучах света. Одновременно с этим дверь хижины начала медленно закрываться. — Нет! — с ужасом прохрипела Луз.       Она ускорила шаг, насколько хватило сил. Онемевшие от холода ноги запутались между собой, из-за чего она споткнулась и упала на колени. — Нет… — голосом полным отчаяния произнесла она, взглянув на дверь.       Та уже закрылась на половину, времени у девушки совсем не оставалось. Кое-как поднявшись на ноги, она сделала ещё несколько шагов, прежде чем снова споткнулась. — Пожалуйста… — со слезами на глазах прошептала она.       Доминиканка принялась ползти к хижине на коленях. Она двигалась вперёд, не отрывая взгляда от двери, полностью игнорируя боль в руке, не замечая, что руки и ноги вязнут в размокшей от дождя земле. Добравшись до крыльца, она опёрлась о перила, вновь встав на дрожащие ноги. Шаги по ступенькам давались ей настолько тяжело, что ей казалось, будто её тело весит целую тонну. Тем временем между дверью и косяком оставалась лишь узкая щель, из которой выходил тонкий лучик света становившийся всё слабее. Наконец, Луз поднялась на последнюю ступеньку, она сделала последний шаг к двери, протянув руку. Всего за миг до того, как её пальцы коснулись ручки, лучик света исчез. Схватившись за ручку, девушка изо всех сил потянула дверь на себя. Затаив дыхание, она надеялась на чудо. Однако в дверном проёме была лишь темнота. — Нет… — прошептала Луз.       Она закрыла дверь и снова открыла её, но ничего не изменилось. — Нет…       Она отказывалась верить в происходящее. Снова и снова она открывала и закрывала дверь, бормоча сквозь слёзы: — Нет-нет-нет…       Словно это была какая-то мантра. Она хотела, чтобы все происходящее оказалось просто сном, худшим кошмаром, из всех, что она видела в своей жизни. Однако ничего не менялось, внутри хижины всё так же была темнота, лишь очертания гостиной, разрушенной временем, стали более разборчивыми. Доминиканка медленно вошла внутрь, едва находя в себе силы переставлять ноги. Встав в центре гостиной, она начала оглядываться остекленевшими глазами. — Ида? Кинг? — позвала она. — Уиллоу? Гас? Айлин? Эмити?       Затаив дыхание Луз ждала ответа, но слышала лишь шум дождя. — Эдрик? Эмира? Скара? — продолжила она. — Хоть кто-нибудь…? — жалобно взмолилась она.       Но ей по-прежнему никто не отвечал. Она рухнула на колени, силы окончательно покинули её, она чувствовала, что больше не сможет подняться. Широко раскрытыми глазами она смотрела в пустоту, слёзы беспрерывно катились по щекам, но она этого уже не замечала. — Умоляю… — прошептала она. — Пусть это будет просто сон… Я никому не нужна.       Резкая боль в груди моментально доказала, что всё вокруг — жестокая реальность. Доминиканка схватилась за сердце здоровой рукой, упав на пол и со стоном свернувшись в клубок. Её голова кружилась, в горле стоял ком, ей было трудно дышать. «Как же я ненавижу эти приступы» — пронеслось у неё в голове. Ненавижу себя.       Её стошнило, после чего она потеряла сознание. Но даже так она не смогла отдохнуть. В этот раз её не ждала теплая, мягкая, обволакивающая тьма, в которой она надеялась найти спасение. Вместо этого ей было душно, перед глазами мелькали яркие пятна, а тело мотало из стороны в сторону. Ей по-прежнему слышались голоса, но теперь они кричали, а их звук периодически заглушали глухие удары. Её голова начала болеть, ей больше не было комфортно, она хотела выбраться наружу. Неожиданно, её желание исполнилось. Луз открыла глаза. Вокруг была всё та же заброшенная хижина и темнота. Девушка почувствовала сильный холод, всё её тело трясло, а зубы стучали от дрожи. Кисти и ступни онемели, больничная пижама давно промокла насквозь. — Кто-нибудь… — едва различимым шепотом позвала она. Я никому не нужна. «Я просто хочу, чтобы все закончилось» — подумала доминиканка.       Сил говорить уже не было. Она ещё сильнее сжалась на полу, пытаясь сохранить хоть крохи тепла. Я должна всё закончить. «Я больше не хочу мучаться» Я не хочу страдать. «Я не хочу больше так жить» Я не хочу жить.       Эта мысль казалась правильной. Сейчас, когда жизнь Луз рухнула, она действительно не видела смысла жить дальше. «Зачем? Чтобы умереть в муках, в этой хижине, будучи никому не нужной?» Я должна всё закончить.       Вдруг на полу рядом с девушкой что-то блеснуло, как будто отозвавшись на её желание. Протянув руку, она сжала предмет онемевшими пальцами и поднесла к лицу. Им оказался большой осколок стекла из разбитого окна хижины. Его острые края до крови врезались в пальцы доминиканки, но она совсем не чувствовала боли. Она глубоко вдохнула, после чего медленно приняла сидячее положение. Я знаю, что делать. — Да… — выдохнула девушка.       Она неловкими движениями, кое-как задрала рукав пижамы. Дрожащей рукой она поднесла осколок стекла к запястью. Зажмурившись, она подумала: «Я сделаю это» Я должна умереть.       Резким движением она провела стеклом по руке, перерезая вены на запястье. По крайней мере она представила себе это. Однако рука со осколком стекла не двигалась. Дело было не в страхе, рука просто отказывалась слушаться хозяйку. Луз приложила больше усилий, все, какие могла, но рука не сдвинулась с места. Как будто кто-то держал её. Девушка открыла глаза и посмотрела на стекло в своих руках. Оно едва прорезало кожу, капля крови скатилась по осколку, упав на пол. Руки девушки тряслись, надавить сильнее не получалось. На секунду ей показалось, что в отражении на стекле она увидела перепуганное лицо Эмити. «Хватит!» — сказала она себе, презирая свою трусость, — «Прекращай трястись! Ты все равно сдохнешь. Лучше уж так, чем от болезни! Хватит цепляться за выдумки, просто сделай это!»       Она схватилась за осколок двумя руками, благодаря чему хватка стала чуть крепче. Подняв голову, она зажмурилась, а потом резко нанесла себе удар в шею. Тихий всхлип был заглушен раскатом грома. Молния ударила в крышу хижины, распугав ворон, прятавшихся от дождя в кронах деревьев. Черные птицы взлетели с громким карканьем, уносясь прочь от разгорающегося пожара.