***
В мастерской кипели просто итальянские страсти — кто-то тронул постановку, хотя было сотни раз сказано «НЕ ТРОГАЙ!», кто-то не мог найти гипсовую голову, кто-то спёр чужой холст с работой и не признаётся зачем это сделал. Обычно в мастерской Давида царила более спокойная обстановка, такое невероятное буйство эмоций всем в новинку. Всем, кроме студентки, которая уже привыкла к такому кипишу и бардаку на рабочем месте. — Жанетта, прости, я не знаю, что на них нашло… — начал быстро извиняться художник, — Обычно они чуть менее энергичны, чем сегодня… — Ничего страшного, Жак-Луи, — она всё равно рано или поздно умрёт, что в своём времени, что в прошлом, поэтому почему бы не позволить себе обратиться к нему почти по имени? Ведь, если так задуматься, он на это никак не отреагировал, следовательно, так можно, — Я их прекрасно понимаю, вам не о чем беспокоиться. Но она ошибалась. За внешней маской невозмутимости таилась буря эмоций. Сердце пропустило удар, что отражался внутри черепа как эхо от стен. Не слишком ли она торопит события, обращаясь к нему так фамильярно? Хотя с другой стороны, которую он активно пытался уничтожить, он был тронут и в какой-то степени польщён вниманием этой молодой особы к его персоне. Или он опять накрутил себя и напридумывал всякого? Помещение было просторным, высокие потолки внушали чувство невесомости, будто в один прекрасный момент ты просто можешь взмыть в воздух и оказаться с теми ангелочками, которых так любили писать старые мастера. Девушка осматривала стены, завешанные парой картин и просто кучей драпировок, которые изящно свисали вниз, создавая элегантные и эстетичные складки — то что нужно для обучения. В неё пару раз врезались студенты, которые бегали из стороны в сторону и суетились о чём-то, и жутко за это извинялись, но она их не осуждала, напротив — старалась поддержать добрым словом, наподобие «ты солнце», «ты молодец, я горжусь тобой», что очень смущало окружающих, но ей было как-то фиолетово до всего этого. Она действительно считала их если не талантливыми, то как минимум хорошими людьми, которым всегда хотелось сказать, что у них всё получится и вообще они золотки, но они были в прошлом, а сейчас выпала такая возможность… Наконец, момент истины настал, то, ради чего они сюда и шли — его картины. Да, это не первый раз, когда она увидит большинство из них, но тогда она смотрела их виртуально, а вживую — это что-то новое, из-за чего ей очень волнительно. Он попросил пару своих студентов помочь ему перетащить его полотна и поставить перед девушкой, что они и сделали. Шурк, снимается ткань с холста и перед ней показывают череду шедевров. Вот оно Тот волнительный момент, те самые бабочки в животе, которые она чувствовала каждый раз, когда смотрела на его портреты и эпохальные полотна. Тот восторг, тот трепет, которые она утеряла, как ей казалось, уже навсегда на фоне последних событий в её жизни. Было сложно сказать хоть слово, ибо вся её речь ограничится лишь вздохами и «Бог ты мой, как это красиво», ибо её словарного запаса никогда не хватало чтобы передать всю полотну своих эмоций. — Вам нравится? — спросил он её, не в силах терпеть столь пристального, восхищённого взгляда, так как она не проронила ни слова за всё то время, что откровенно пялилась на его работы. — Давид, возможно, вы слышали такое сотню и тысячу раз, но я считаю, что вы просто один из гениев в истории всего изобразительного искусства… — она даже бровью не повела и не стала смотреть ему в глаза, а говорила так, будто у неё была заготовлена речь перед важным выступлением, — Мне не хватит слов, чтобы передать всего своего восхищения вами и вашими работами, но это… Будто предо мной открылась целая вселенная, которую вы сами, своими золотыми руками создаёте… Мне очень нравится. Этого было достаточно, чтобы вогнать в краску не только творца работ, но и его студентов. «Что она себе позволяет?» – только и было в головах каждого из присутствовавших. С одной стороны, в её восхищении не было ничего удивительного — сами студенты гордились работами мастера, а если это было не так, то они бы не обучались здесь. Но то, как она это сказала не укладывалось в головах львиной части людей — так, будто она видела их до этого и готовилась к этому моменту, чтобы сразить мастера своей похвалой, так, будто она признавалась в своей симпатии не к картинам, а к нему лично… Жак-Луи и сам стоял в оцепенении, не в силах выдавить из себя хоть словно. Да, она была права, что он довольно часто слышал подобные комментарии относительно его работ, но всё же… Она говорила это искренне, будто в последний раз… — С-спасибо, Жанетта… — как-то стыдно признаваться ей перед своими учениками, перед самим собой, что он тронут до глубины души, — Но я способен на гораздо большее… — Я не сомневаюсь, — она перевела на него свой понимающий и знающий взгляд, — Главное не бросайте творить, продолжайте создавать полотна, я уверена, что в будущем потомки будут смотреть на вас и ваши работы с восхищением. Она знала, что ему хотелось увековечить себя в истории, чтобы он был что-то вроде тех героев, которых он пишет под влиянием мифов и легенд, которые в его время были популярны. Но при всём при этом, даже если бы она не знала будущего, то была уверена, что сказала бы ему то же самое, с такой же уверенностью и трепетом в душе.***
— Жироде, снова ты делаешь неправильно! – возмущался художник, – Сколько раз повторять, что не можешь ты работать одними лишь линиями? – Мастер, я лишь пытаюсь сделать набросок! – не менее возмущённо ответил студент. – Я понимаю, но пойми и ты – нужно учиться думать пятнами и объёмами, а не только линиями, рисунок не получится из одних дубовых щепок, которые изображают штрихи. Студент фыркнул и вернулся к работе, исправляя ранее указанные недочёты. Жанетта смотрела на эту картину маслом и как-то сердце сжималось за молодого человека, которого осудили ни за что! " – Эх, Жироде, как я понимаю тебя! – подумала она, – Благо, ты оказался более стойким и проживёшь ещё долго..." – Жанетта, – знакомый низкий голос вырвал девушку из чертогов разума, – Что-то случилось? Ты несколько расстроена, как я погляжу... – Мне просто жаль студента, которого вы только что отчитали... – Жаль? – непонимающе посмотрел на неё художник, – Чего его жалеть? Я лишь указал на те моменты, в которых он неправ, чтобы в дальнейшем он не совершал этих же ошибок. – Даже если и так, то вы могли бы делать это немного... Мягче, – тихо сказала девушка. – Жанетта, не хочу тебя расстраивать, однако я должен это сказать – если я буду к ними менее строг, то из них ничего не получится. – В каком смысле? – Лучше быть со строгим преподавателем, который прямо укажет на ошибки, чем с щадящим и мягким, ибо ему будет жаль обидеть тебя даже справедливыми замечаниями, – спокойно ответил мужчина, окидывая взглядом аудиторию, – Нужно уметь воспринимать слова более опытных людей. – Вы правы... – как-то сдавленно сказала девушка, – Я задумывалась об этом, но не осознавала до конца... – Что ты имеешь ввиду? – перевёл он взгляд на Жанетту. – Раньше просто казалось, что преподаватели лишь срываются на студентов потехи ради, но всё несколько сложнее... – Жанетта, – он положил руку ей на плечо, – Если думать об этом в таком ключе, то мастера тем бы и занимались, что лишь кричали на своих учеников по поводу и без. Я понимаю, что это сложно, однако не стоит видеть везде врагов, – несколько раздосадованно сказал художник, – Хоть я и сам этим грешу, но призываю тебя так не делать. Что-то в голове девушки щёлкнуло. В этот самый момент она почувствовала, что была неправа. « – Всё-таки я действительно глупая... – пронеслось в её голове, – Оно того не стоило.» – Спасибо, Давид, – она аккуратно опустила его руку со своего плеча, – Я буду стараться. Далее она села на табурет, что стоял в углу мастерской и стала рисовать наброски на клочках бумаги, которые сумела найти и которые не было жалко другим. Вот и отлично. Проведя всё время молча, не особо обращая внимания на то, что происходило вокруг, она рисовала до самого окончания занятий.***
Настала пора возвращаться домой, в его дом. Единственная проблема, что терзала её душу сейчас — рано или поздно ей придётся уйти от него. Но куда? Куда ей деваться? Ей совершенно не хотелось покидать эту зону комфорта, этот островок надежды и любви, которую она не получала раньше в таком количестве, как ей кажется. Хотя так странно, что она волнуется об этом сейчас, если только пару дней назад хотела уйти из жизни, а сейчас она волнуется о том, что человек просто попросит её уйти из его дома, так как она будет чувствовать себя хорошо. Но она понимала — этого не избежать, к тому же было бы очень не этично, если бы она специально начала не смертельно вредить своему здоровью, только чтобы привязать его к себе… — Давид, — она позвола его. — Да? — Ничего… — она не поняла и сама, зачем позвала его, но от этой сцены стало на душе как-то… Спокойнее? Она подошла к нему плотную и просто уткнулась головой в его плечо, обнимая руками его спину. Он не знал как реагировать — оттолкнуть было бы разумно, а поддаться было бы желанно, он не мог никак определиться, поэтому просто держал руки в воздухе, не в силах что-либо сделать. — Спасибо, что помогаете мне, возможно, ещё рано о таком говорить, но знаете, я чувствую себя в безопасности рядом с вами, душе спокойнее, проблемы не мучают… С вами просто хорошо. От таких заявлений по телу разлился жар, дыхание стало прерывистым, а разум запутанным. Всё же, Давид не поддался искушению, послушав голос разума и мягко отстранил девушку от себя за плечи. — Мне невероятно лестно слышать это… — пытался говорить он как можно спокойнее, хотя получалось весьма посредственно, — Но ты не думала, что я несколько… Староват для тебя? Только сейчас до девушки дошло, как это всё выглядело со стороны, из-за чего моментально стало стыдно за своё поведение. — Простите, Давид, я не хотела… — руки начали трястись и стремительно краснеть от приливающего чувства стыда. Тело будто горело, обливаясь при этом холодным потом, а в голове лишь пустота. Как она могла себе позволить столь излишнюю вольность? Однако мужчина не торопился убирать руки с её плеч, напротив, он ободряюще поглаживал их, но это вызывало скорее больше стыда, нежели спокойствия. — Не переживайте, я всё понимаю, — сказал он как-то разочарованно, — Я рад, что в моём лице вы нашли друга, в присутствии которого вы чувствуете себя под защитой. Как на это реагировать? Девушка часто терялась в ситуациях, когда она искренне не понимала что отвечать. А надо ли отвечать? Быть может, он просто ждёт кивка, а может какого-то длинного монолога от неё? — Именно поэтому я рада, что вы согласились дружить со мной, это очень много для меня значит… — только и могла выдать студентка, но и этого было вполне достаточно. Далее они шли до дома молча, каждый погружённый в свои мысли и переживания. О положении дел во Франции, о финансах или о своём собеседнике? Кто знает.***
— Спокойной ночи, Жанетта, — подал голос мужчина, когда закрывал за собой дверь в комнату девушки. — Спокойной ночи, Давид, — ответила студентка. Дверь захлопнулась, а девушка наконец могла лечь на кровать, возмущённо вздыхая. Что на неё вообще нашло? Она слишком торопит события, так нельзя! Тем более он должен относительно скоро вновь связать себя узами брака с Шарлоттой… Мадам Невероятная, тихая, набожная и очень спокойная женщина. Она не заслужила такого безбашного и через чур искрящегося мужа, однако даже в самые отчаянные времена она продолжала любить его. « — Но я не могу отделаться от мысли, что завидую, — пронеслось у неё в голове, — Хоть она и возмущалась в сторону Луи, однако мне хотелось бы оказаться хоть раз на её месте…» В качестве жены? Любовницы? Быть может, как человека, который спасает его горящую от идей и амбиций голову? Не самое благодарное пожелание самой себе, но от этого суть не менялась. Она хотела быть для него чем-то большим, чем просто друг. Но она так и не смогла определиться кем именно. К тому же… Кому она может понравиться? Характер у неё на редкого любителя, особенно учитывая её обидчивость в некоторых вопросах. Ради чего тратить свою жизнь с таким же амбициозным и горящим человеком, только намного глупее тебя? От данной мысли хотелось плакать, так как всё-таки жизнь даёт иногда осознать собственную никчёмность, но сейчас не до этого. Голова на утро станет легче, пора спать.***
Давид устало лёг на кровать, устремляя свой взор в тёмный потолок. Может, в действительности нужно перестать быть таким колючим? Всё-таки Жироде не виноват, тем более, он один из его первых и любимых студентов, поэтому как ни крути, а всё равно относишься к студентам как к родным детям, поэтому периодически самому бывает паршиво ругать их. « – Но если я не буду этого делать, то они совсем от рук отобьются! – подумал он, – Но если продолжу, то Жанетта расстроится... » С чего это вдруг его волнует мнение какой-то девушки? Она ему фактически никто – ни родственница, ни студентка, ни любовница или что-то в этом роде... Хотя от последней мысли тело начинает приятно гореть, а разум блаженно будоражить, ибо девушка, как кажется, старается активно проявлять свою симпатию, или он опять себя накрутил? « – Бред какой-то, – пронеслось в его голове, – Ты видел себя в зеркале? Это лишь восхищение моим мастерством, ничего более...» Хотя, если так представить, то это даже интересно, смогла бы она ответить на его симпатию? « – О чём ты думаешь? – возмущался художник сам на себя, – Она же... Ребёнок.» Он чувствовал огромную пропасть между ними за счёт возраста. Да он ей в отцы годится! Жена уже однажды обвинила его в интрижке с одной из его студенток, хотя это не было правдой вовсе, к тому же, в порыве обиды и какой-то злости Шарлотта сама изменила Давиду с его студентом... Жанетта просто интересный собеседник, весьма смышлёная, разбирается и понимает искусство, к тому же, проявляет любовь и трепеть к истории, поэтому эти факты не могли не радовать. Но бедное дитя осталась совсем одна и ей совершенно некуда идти... Ни работы, ни семьи, ни дома... Он бы хотел помочь ей, предложив пожить с ним ещё немного, но его пугает перспектива, что в один прекрасный день она решит уйти. Он никак не будет препятствовать этому, так как человек должен искать свой путь к счастью. Его путь уже предопределён, а вот студентке только предстоит искать себя. Но всё же... В полудрёме приятная мысль об их отношениях не отпускала его...***
– Давид? – мягко и звучно позвала его девушка, – Как вам? Студентка показала свой набросок мастеру. Небрежный, по краям мятый и выполнен непрофессионально, мужчина видит много недочётов, однако эта небольшая зарисовка на последнем листке из её альбома выглядит как-то... Очаровательно? – Что это? – спросил мужчина. – Это вам, – девушка подумала пару мгновений и добавила, – Что-то вроде подарка. – А по какому поводу? – аккуратно положил он листок на свой стол и перевёл взгляд на девушку. – Без повода! – весело ответила художница, – Давид, я просто заметила, как блестят ваши глаза, будто в них звёзды горят, меня это вдохновило на небольшой подарок вам. – Жанетта...***
Не успел что-либо ещё додумать художник, как Морфей успел забрать его в сонное царство. За окном полная луна, мерцают звёзды, ветер мягко шелестит по веткам, а дождь барабанит по крышам, сильнее убаюкивая людей.