***
Двенадцать лет прошло уже с того момента, как Юнги присоединился к сопротивлению. Но кем он был до этого? Не зря он настолько сильно ненавидит себя. Совсем не зря. Воспоминаний до начала службы на государство у Мина не было. Зато он помнит, будто это было вчера, безумно яркие эмоции того времени. Юнги был невероятно счастлив после того эксперимента. Он чувствовал, что делает что-то очень важное для страны, которой был верен. И то, с какими почестями к нему относились, как доктор Ким показывал его на различных конференциях, говоря о том, что за такими юными патриотами, готовыми отдать себя на эксперименты во благо государства, и стоит будущее Необъятной. Мин чувствовал гордость. Его ставили в пример другим солдатам, он стал образцом для последующих экспериментов. В то время кукол ещё не производили. У солдат были души, а значит, с ними можно было общаться и дружить. И Юнги дружил. У них была небольшая компания из четырëх парней, таких же преданных идеологии государства и таких же самоотверженных в бою. Они вчетвером с большой охотой подписывались на эксперименты над ними. Ну… Почти вчетвером. Был один странный парень. Юнги всегда казалось, что в нëм недостаточно энтузиазма. — Ты что, не хочешь, чтобы наша Родина была самой лучшей? — вопрошал Юнги, когда они оставались наедине, — ты представь… Если у нас будут самые сильные и бессмертные солдаты со всякими способностями вроде моих крыльев… Тогда весь мир будет у наших ног! Это же так круто! Весь мир уже боится нас, а что дальше будет — страшно представить! — глаза Юнги горели восхищением от подобных перспектив. — Вот именно… Страшно представить, — отвечал парень, пустым взглядом смотря на Мине. Как же его звали?.. Юнги всегда называл его коротко — Хо. Сейчас, вспоминая о том времени, Юнги стал замечать, что именно над Хо ставили самые страшные эксперименты. Всë чаще Мин стал замечать ненависть в его глазах, но разве так можно? Разве можно ненавидеть собственное государство? «Нельзя. Все эти эксперименты ради высшего блага, » — твердил про себя Юнги и старался не замечать зерно сомнения, которое всë живее прорастало в нëм, когда Мин смотрел на эти полные отчаяния и ненависти глаза Хо. «Наша страна должна быть самой великой. Нет… Она уже великая, она должна стать величайшей. И еë величие будет вечным,» — так думал Мин, отстреливая невинных, участвуя в завоевании новых территорий. Но он не считал, что это так называется. Ведь указ гласил об «освобождении», «демилитаризации»… И кто знает, может маленький ребёнок, случайно попавший под обстрел, тоже был опасным? Вдруг у него была бомба, которой он хотел подорвать вооружение великого войска. — Юнги… Тебя ждëт великое будущее. Но не здесь, — Хо умел гадать по картам Таро. Мин не знает как он их достал, но это предсказание надолго засело в его голове, хоть он и не верил в гадания, — твоя жизнь перевернëтся, душа сломается. Прости за эти слова, но… Ты будешь страдать. Но лишь до тех пор, пока не найдëшь того, кто будет похож на тебя. Это предсказание вообще было последним, что сказал Хо. Он погиб на следующий день после ночных посиделок с картами. Модификации над человеческим телом. Мечта, обречëнная на провал. Идея профессора Ким Сокджина заключалась в том, чтобы добавлять несовершенному человеческому телу различные части тел животных. Крылья, когти, сильные ноги… Что угодно, что сможет их усилить. Юнги был первым подопытным для такого эксперимента. И каково же было всеобщее счастье, когда птичьи клетки прижились, и у Мина действительно выросли крылья. Да, поначалу они были достаточно слабые, но сам факт того, что крылья выросли, уже многого стоит. А после долгих и упорных тренировок Юнги и взлететь смог, что активно использовалось дальше в бою. Однако Мин стал просто ошибкой выжившего. Остальные подопытные не выжили. И первым погиб именно Хо. На глазах у Юнги. Ему позволили присутствовать на эксперименте из-за того, что он был первым подопытным. Что-то в душе Юнги сломалось, когда он услышал долгий писк аппаратуры. — Он… Умер? — охрипшим от шока голосом спросил Юнги. — Слишком слаб, — ответил ему Сокджин, равнодушно провожая взглядом каталку с мëртвым телом. Но и остальные тоже оказались слишком слабыми. Точнее, они были нормальным, обычными людьми, просто Юнги оказался слишком сильным. После того, как ещё пять человек погибло, эксперимент решили закрыть. А потом доктору Киму пришла новая идея. И снова первый подопытный Юнги. Но извлечь душу до конца не получилось, а повторный эксперимент мог бы быть летальным. Мин и так отходил от этого эксперимента слишком долго. Теперь он чувствовал, как его душа буквально сломалась, чего-то очень важного в ней не хватало. Что-то очень важное, что было в его памяти, исчезло. Первую неделю Юнги не выходил из комнаты, постоянно плача. Раньше в этой комнате он жил со своими друзьями… Но они теперь все мертвы. И, кажется, слова Хо начинали доходить до него. Все его слова… Его отчаяние и ненависть. Теперь Юнги начал понимать. Медленно, но до него доходило всë то ужасное, что он сделал, во что верил… Было слишком больно. Увидев его слëзы, доктор Ким сказал: «ты меня разочаровал, Юнги.» Ведь все последующие эксперименты по извлечению души были удачными. Мин снова стал ошибкой, но уже с другого ракурса. А у Мина появилось ощущение, что то, как он разочаровал Сокджина… Это правильно. Юнги до сих пор чувствует вину перед погибшим другом. Почему он так поздно понял его поведение и взгляды? И, конечно же, в ещё большее отчаяние Мина вгоняло осознание всего того, что он сотворил. Сколько невинных людей он убил, думая, что это правильно? Но просто так уйти, сбежать, как это сделал Чимин, Юнги не позволила гордость. Он ушëл с гордо поднятой головой, открыто заявив об этом на поле боя. — Почему ты не стреляешь?! — крикнул на Юнги командир, даже замахнувшись, чтобы ударить наглеца, который ни разу не выстрелил за весь бой. Мин ловко перехватил руку старшего, даже не посмотрев на него. А уже потом устремил на него полный неприязни взгляд. — Я ухожу. Счастливо оставаться, — проговорил он, усмехнувшись. И не смог Юнги сдержаться. И когда командир незамедлительно направил на предателя пистолет, Мин застрелил его первым. Но даже этого было недостаточно для гордости Мина. Быстрым шагом он покинул их боевую позицию, оставшуюся теперь вообще без руководителя. Окинув еë в последний раз несколько тоскливым взглядом, Юнги достал из кармана пульт управления. Взрывчаткой. Этот взрыв был таким же ярким, как и воспоминание о нëм. И это была первая битва сопротивления с империей, когда сопротивление победило. Благодаря сумасшедшему крылатому дизертиру. Ему было шестнадцать лет.***
Чимин внимательно выслушал эту историю. Шли по лесу они с Юнги достаточно долго, чтобы он, не торопясь, мог рассказать всë. Пак был в глубоком шоке от такой истории. Он предполагал, что Мин много пережил, но чтобы настолько много?.. Он чувствовал, как сильно на Мина давит вина за совершëнное, как больно ему рассказывать о том, каким он был… Но Чимин рад, что Юнги открылся ему. Теперь он может понять Рейвена. — Может я сделал много хорошего за эти двенадцать лет… Но простить себя я не могу, — хрипло проговорил Мин, — остальное, думаю, тебе уже Намджун рассказывал. Мы пришли уже, кстати. Здесь где-то есть чëрный вход, который Хосок пометил… — когда речь зашла об их миссии, Юнги тут же переключился, спрятав свою разбитую душу внутрь себя. Он принялся ходить вдоль высокой бетонной стены, ища руками и взглядом вход, — здесь, — ухмыльнулся он, резко пнув какой-то замшелый люк, — готов? — спрашивает Мин, посмотрев на Чимина. — Там темно… Я же ничего не увижу, — сказал Пак, с сомнением глядя на Юнги. — Я увижу. Дай мне руку, — Мин протянул руку младшему. Чимин без колебаний взял еë, доверившись Юнги. Ведь он доверил Паку свою трагичную историю, почему Чимин не может довериться Рейвену и не шагнуть с ним в темноту. Его рука такая тëплая, а пальцы такие длинные, по сравнению с пальцами Чимина… Кроме этих тëплых длинных пальцев Пак почти ничего и не чувствовал, идя по кромешной тьме. Здесь так тихо… Чимин слышит близкое дыхание Юнги, и ему становится спокойнее.