Куколка

Белый потолок. Его Юнги увидел в тот момент, когда очнулся. Только… Как он попал к этому белому потолку? Почему он вообще отключился? Этого Мин вспомнил не сразу… На верные мысли его натолкнуло тихое сопение где-то под боком. Это был Чимин, сидевший на стуле около больничной койки. Видимо, он сидел достаточно долго, чтобы устать и просто заснуть, уложившись корпусом на край койки, где лежал Рейвен. — Точно… — хрипло прошептал Юнги, медленно садясь. Он зарывается ладонью в свои волосы и замечает, что чего-то не хватает… Взгляд Мина находит зеркало сбоку. На него смотрит, как он считает, уродец, слепой на один глаз. Если бы он был сейчас один в лазарете, он бы забил на это, но ведь рядом Чимин. Нельзя допустить, чтобы он видел Рейвена в таком виде… Закрыв невидящий глаз ладонью, Юнги собрался было встать и пойти искать свой протез или хотя бы повязку… — Стой… Ты куда? Намджун говорил… Что тебе нужен покой, — вдруг раздался сонный голос рядом, а маленькая ладошка осторожно легла на свободную ладонь Мина. — Я… Мне нужно повязку найти… — неуверенно проговорил Юнги, смотря на их с Чимином руки. Сонный Пак внимательно посмотрел на лицо Мина, о чëм-то задумавшись. А тому неловко… Очень неловко. Никто не должен видеть того, что обычно находится под протезом или повязкой. Без них Юнги чувствует себя обнажëнным и беззащитным… — Тебе нужен покой. Ляг, я сам найду тебе что-нибудь, — сказал Пак с достаточно серьëзным тоном. Могло даже в какой-то момент показаться, что именно Чимин старше по званию. Отпустив Юнги, он встал с места, потянувшись. Всë же после долгого сна в неудобной позе добрая половина тела затекла и болела. Взгляд Рейвена был прикован к красивой фигуре Чимина. В тот момент, когда он потянулся, Мин заметил что-то особенно изящное в Чимине и его теле. И долго не мог оторвать взгляд, даже когда Пак отошëл достаточно далеко, принявшись рыться в шкафу. Из-за небольшого роста ему приходилось слегка встать на носочки, чтобы достать с верхней полки коробку с бинтами, повязками и подобными вещами. — А протез? — спрашивает Юнги, всë так же держа ладонь на глазу. — Он… Требует ремонта, — вздохнув, сказал Чимин и поставил коробку на тумбу около койки, — ты упал не очень удачно, к тому осколки сильно задели его, — проговорил Пак таким слегка будничным голосом, будто бы он это объяснял уже кучу раз. Но, кажется, Чимин просто очень сильно устал… Это было отчëтливо слышно в его голосе, видно в его движениях и взгляде. Кажется, Юнги пропустил что-то важное, пока был в отключке. — Осколки? Какие осколки? И… Что вообще произошло, когда я упал? — спрашивает Мин, и волнение слышится в его голосе, — и я слышал выстрелы… Кто стрелял? — Ну… — в задумчивости Чимин закатывает глаза, продолжая немного нервно перебирать руками повязки в коробке, — давай по порядку. Когда… — Почему-то у Пака не повернулся язык назвать Сокджина по имени, — он выстрелил и разбил твою колбу с воспоминаниями… Я испытал такую сильную злобу, которую вообще никогда ещё не чувствовал, — Чимин криво улыбнулся, — я покрыл его такими словами, которых, кажется, никогда и не говорил, а потом схватился за пистолет и запустил в него очередь. — А дальше? — шокированно спросил Юнги. Трудно представить Чимина в гневе, учитывая то, какой он спокойный обычно. Даже равнодушный. И пугливый. Так он ещё и стрелял? Чимин ведь боится пользоваться пистолетом… И тут, оказывается, он запустил очередь в Сокджина. Удивительно и не вяжется с образом Чимина. — Оказалось, он стоял за стеклом. Оно разбилось. Прости… Я поступил под действием гнева, совсем не подумал о возможных последствиях. Если бы я не разбил стекло, твой протез бы так не пострадал. У него нужно заменить стекло. Намджун отдал его инженеру, сказал, что это сложная и долгая работа. Пока что тебе придëтся ходить без него… — Держа в руках подходящую по размеру повязку, Пак посмотрел на Юнги, а точнее на его ладонь, всё так же прячущую глаз, — ты чего так сидишь?.. Тебе нечего прятать, я и так уже видел… — Чимин с заботой и некоторым пониманием смотрит на Юнги. Ему очень хочется помочь ему… Мин в его глазах выглядит таким испуганным маленьким воронëнком… И реакция Рейвена на слова Чимина о том, что он всë видел, только сильнее закрепила такой образ. — Ч-чего? Что ты там видел?.. Мой глаз?.. Да как?.. — голос Юнги становится хриплым и дрожащим, видимо, конфиденциальность его травмы ужасно сильно волнует Мина… Настолько, что он начинает вести себя как закомплексованный подросток, прячась под одеяло. Из-под него только крылья и видны. «Такие потрëпанные… Может они разрешит мне ими заняться?» — подумал Пак и смутился своих же мыслей. — В этом нет ничего ужасного… — Чимин осторожно кладëт ладонь на плечо Юнги, пытаясь его успокоить, — это ведь… Твоя травма, это часть тебя… Это не то, что от тебя зависит, так разве стоит из-за этого так переживать? И… Я не нахожу это таким уж страшным. Если тебя это успокоит, конечно… — вздохнул Пак. Кажется, он несëт какой-то бред. И Юнги не даëт ясный ответ. Он только сильнее зарывается под одеяло, что-то бормоча про своë уродство. Такие его слова вгоняют Чимина в печаль. Ему не хочется, чтобы Юнги так говорил про себя. — Рейвен… Можешь, пожалуйста, вылезти? Не могу разговаривать с одеялом, — Чимин осторожно тянет одеяло, но Мин сопротивляется. — Просто отдай мне повязку… — шепчет Юнги. — Я просто хочу… Чтобы ты перестал бояться своего внешнего вида. Честно, я и не думал, что такой сильный воин в душе будет таким испуганным и закомплексованным… Как подросток, — проговорил Чимин, убрав руку. — Что ты сказал?.. — голос Мина прозвучал как-то странно, дрогнув. Нетрудно было представить, как Юнги сейчас нервно улыбается с глазами, полными слëз. Вернее, глазом. Раненный глаз не умеет плакать. — Я… Наверное, сказал лишнее. Но ты правда ведëшь себя незрело, — говорит Пак, стараясь звучать уверенно, — я хотел сказать… Что ты всë равно красив, и твой глаз не… — Уходи, — перебил Чимина Юнги, — иди займись чем-нибудь… Полезным. — Но мне сказали… — начал было Пак. — Я сказал, — Мин поставил ударение на «Я», — оставь меня одного. Уходи. Твоя помощь мне больше не нужна, я очнулся, узнал важную информацию. Всë. Свободен. Чимин непонимающе смотрит на Рейвена под одеялом. Слишком грубо… Слишком грубо это звучит. Неприятно. И обидно. Пак всю ночь провëл здесь, следя за состоянием Юнги, а такова его благодарность? Бросив на тумбочку повязку Чимин уходит, действительно оставив Мина одного, как тот и хотел. Юнги вздохнул с облегчением. Теперь он может подумать в тишине о том, что с ним случилось. Но… Чувство вины за то, как он грубо послал Чимина, незамедлительно накрыло его, изящно смешавшись с чувством душевного опустошения от осознания того, что Мин теперь человек без прошлого. А, как говорит одна древняя пословица, человек без прошлого не имеет и будущего. Ради чего всë это было? Он ведь специально позволил врагу напасть на штаб, чтобы отвести их внимание. Чтобы пробраться в тот зал… Чтобы вернуть в первую очередь себе память. Эгоистично? Да. Но Мин рассудил так, что поступал гораздо чаще из альтруистических побуждений, поэтому немного эгоизма, хоть и очень рискованного, можно было позволить себе. И теперь это всë было зря. Юнги хотелось кричать от боли, раздирающей его неполноценную душу, что он и сделал, уткнувшись лицом в подушку. Как же хорошо иногда побыть в полном одиночестве и дать волю эмоциям.

***

За какой-нибудь полезной работой Чимин пошëл к Намджуну. Сейчас, когда Юнги в лазарете, именно Ким заменяет его. Собственно, штаб у них теперь в другом месте, поскольку пару дней назад было совершено нападение на прошлое место. Паку новый штаб нравится даже больше, здесь хотя бы не такие запутанные и тëмные коридоры. Если что-то случится… Чимин хотя бы знает куда бежать. Да и за пару дней, пока Юнги был в отключке, а Пак свыкался с новыми чувствами и эмоциями, он сумел более-менее освоиться в коллективе Сопротивления. Видимо, то, что именно Чимин на себе притащил бессознательного Юнги, сильно подняло его авторитет. Но не в глазах Мина… Неужели его так сильно задели слова про подростка? Но Пак же правду сказал… — Джун, доброе утро, — сказал Чимин, открыв дверь кабинета главнокомандующего, — у меня новости. — Какие? — сразу же интересуется Ким, отложив какую-то карту с ярко-красными пометками. — Рейвен проснулся. И… Сказал, чтобы я занялся делом, — Пак решил тактично опустить момент с неудобными словами о травме Юнги и их ссоре. — То есть послал тебя, да? Хм… Дай подумать, — Намджун открывает блокнот, лежащий на краю стола. Видимо, это не его блокнот, а Рейвена, так как основная масса записей выполнена размашистым скачущим почерком, с сильным наклоном в сторону его работающего глаза, — Рей тут записывал, что нужно отправить Хосока в город за продуктами, одеждой и боеприпасами. Можешь пойти с ним. Думаю, лишние руки ему не помешают. Заодно пообщаешься, развеешься. Тяжело, наверное, два дня было проводить в одном месте. — Угу… — кивает Чимин. Он уловил общую суть задания от Намджуна, но не более того, ведь основная часть его мыслей была занята Рейвеном и его поведением. — Чимин у тебя не получается спрятать беспокойство. Что Юнги такое выкинул? — строго спрашивает Намджун, пронзительно смотря в глаза Чимина. Тяжело под таким взглядом было бы продолжить молчать, так что Пак легко ломается. — Юнги… Он просто… Ну да, он послал меня. Он очень ярко отреагировал, когда я сказал, что он ведëт себя как подросток… Из-за его глаза. Он спрятался под одеяло, когда я сказал, что уже видел его глаз, когда он был в отключке. Помнишь, ты его осматривал?.. Тогда я и видел всë. Вот Юнги и послал меня, сказал оставить его одного. Я не понимаю… Разве я не сказал всë по факту? — быстро проговорил, почти протараторил Чимин, явно очень переживая. Намджун вздохнул и снисходительно улыбнулся. — Как бы тебе сказать… К некоторым людям не стоит быть таким прямолинейным. Даже если ты не хотел обидеть Юнги, ты его обидел. Он чувствителен ко всему, что касается его внешнего вида. Да, я знаю, он правда часто ведëт себя как подросток, но имей ввиду, такое поведение он проявляет только с теми, кому доверяет. Со мной. С тобой тоже проявил, но ты отреагировал не так, как он хотел, — объясняет Ким. — А как надо было? — спрашивает Чимин, — я правда переживаю… И хочу наладить с ним нормальный контакт… — Он тебе нравится? — в лоб спрашивает Намджун. Это довольно логичный вывод из всех переживаний Чимина и его желания помочь и понравиться Юнги. А выскочивший румянец на его лице лишь подтверждает это. Непривычно его видеть на обычно бледном и бесчувственном лице. Но Чимину определëнно идут эмоции, — вне зависимости от твоего ответа, я не скажу тебе как конкретно нужно вести себя с Юнги. Ты должен это сам почувствовать. Иначе в ваших отношениях ты всë время будешь бегать ко мне за советом. А это не дело, — Намджун усмехается, видя как Чимин краснеет всë сильнее. — Д-да… Мне он правда нравится… Думаю, ты прав… Мне нужно самому подумать… — бормочет Чимин, как рак пятясь к выходу, — я тогда… Пойду на задание… И вечером поговорю с Юнги… Да, я так и сделаю, — заикаясь, сказал Чимин. Он уже вышел за дверь, как вдруг, спустя несколько секунд, резко заглянул обратно в кабинет и уже с улыбкой сказал: — Ах, да! Спасибо за совет, Джун! Только Рейвену не говори ничего, — продолжив мягко улыбаться, Чимин побежал по коридорам штаба, искать Хосока.

***

Хосок… Это имя Чимину кажется смутно знакомым… Да, конечно же. Он тот самый единственный выживший из семнадцатого отряда… Интересно, как он себя теперь чувствует? Чимин тогда даже не смог его увидеть… По дороге он встретил уже достаточно хорошо знакомого ему Тэхёна. За эти нервные пару дней его, и без того достаточно явно видная, щетина стала ещё ярче. Видимо, времени на уход за собой не нашлось… На контрасте с гладким, таким милым и нежным Чонгуком, Тэхён выглядел очень мужественно. Ким рассказал Чимину по каким признакам можно легко найти Хосока. — Цветочные заколки? — удивился Чимин. Действительно, не каждый раз увидишь солдата с таким необычным аксессуаром. Тэхён, улыбнувшись, кивнул на его вопрос. — Вроде бы я его видел в столовой. Поищи его там, — сказал Ким и, попрощавшись с Чимином ушëл по своим делам. Дел всë-таки у них всех было достаточно много… Итак, Чимин, по указанию Тэхёна направился в столовую, искать парня с цветочными заколками в волосах. Собственно, тот нашëлся достаточно быстро. Стоило Чимину войти в столовую, в глаза сразу бросился сидящий в дальнем углу Хосок. В его волосах был яркий разноцветный цветочек с улыбкой. — Ам… Здравствуй… Хосок? — приветливо улыбнувшись, Пак подходит к столику Чона. — Да? — Хосок сразу же показался Чимину немного странным. Чимин ведь видел, как несколько секунд назад Чон сидел с ужасно угрюмым и даже подавленным лицом, бесцельно ковыряя ложечкой мороженное. А как только Пак подошëл к нему, настроение Хосока тут же сменилось на добродушную солнечную улыбку, которая уже больше подходила к его необычному аксессуару. — Меня к тебе Намджун направил. Сказал, чтобы я помог тебе в походе за продуктами в город, — проговорил Чимин с любопытством рассматривая собеседника. Такая резкая смена настроения действительно заинтересовала Пака, вообще пока не умеющего в контроль эмоций на лице. — А, хорошо… Я, правда мог бы и один сходить… Но если тебе так хочется, то ладно… — вздохнул Чон. Видимо, новость о неожиданной компании немного смутила и расстроила его, хоть он и умело постарался скрыть это, — хочешь мороженного? — мягко улыбнувшись, Хосок придвинул миску со сладостью Чимину, — я уже наелся просто. Чимин от вкуснятины не отказался. Тем более, насколько он понял, в штабе сладости редко появляются, и дают их в первую очередь тем, кто хорошо отличился, и старшим по званию. Но его всë ещё сильно напрягало странное поведение Хосока. Он не мог назвать улыбку Чона наигранной, она выглядела вполне искренне. Просто появилась слишком неожиданно, непонятно, как она смогла вырасти из угрюмого настроения, предшествующего ей. А предложение Хосока доесть его мороженное… Пак сделал смелое предположение в своей голове, что у Чона просто пропал аппетит. Из-за… Чимина? Странно. Хосок странный.

***

— В город мы поедем на машине, если что. И… Надо переодеться. У тебя есть что-нибудь более гражданское? — интересуется Хосок. Он провëл Пака на склад, где они вместе сделали записи о том, что нужно прикупить в городе. — Нет. У меня только имперская форма… Была. И наша форма. Всё, — отвечает Чимин. — Это не дело… Думаю, ты и так соображаешь, что форма не подойдëт для нашего похода, — Чон принимается рыться в каком-то ящике. И тут в Чимина прилетают чëрные вещи: толстовка и джинсы, — может они и староваты, но зато чистые и подходят для прогулки по городу, — улыбнувшись, сказал Чон, — жду тебя на улице. Не забудь рюкзак взять.

***

Чимин уходит в свою комнату, где быстро переодевается. Ему очень хотелось по дороге к выходу зайти в лазарет, навестить Юнги и, возможно, даже извиниться за неосторожные слова… Проходя мимо лазарета, Пак заглянул в приоткрытую дверь. И Мина он не обнаружил… Искать его времени уже не было. — Выглядишь подавленным. Что-то случилось? — интересуется Хосок, сразу увидевший Чимина, стоило ему выйти на улицу. В свою очередь, Чон переоделся в светло-голубую джинсовку, белую футболку и чëрные спортивки. На джинсовке были заметки несколько значков, таких же ярких, как и цветочек в волосах Хосока. — Я просто хотел извиниться перед кое-кем, но не нашëл его. Пойдëм, — вздохнул Пак, поправляя рюкзак на спине. — Оу, вот как… Даже не знаю что сказать… — проговорил Хосок, ведя Чимина к грузовику. Парни садятся в машину, Чон на водительское место. — Не нужно ничего говорить. Я просто… Поищу его вечером. Вот и всë, — мягко улыбнулся Чимин, постаравшись спрятать свои переживания. Он оставил Юнги в таком шатком состоянии… Но он ведь просто послушался его приказа. Тогда почему на душе так погано? — Мы можем вернуться только очень поздно вечером. Уверен, что тот, кого ты обидел, не будет спать в такое время? — усмехнулся Чон и завëл мотор. Грузовик тронулся. — Буду надеяться. Я не смогу нормально заснуть с этим чувством вины, — вздохнул Чимин, глядя в окно.

***

Почти всю дорогу парни провели в молчании. Чимин чувствовал, что для Хосока молчание — вполне комфортная среда, поэтому не стал докучать его. Только… Тишина позволила Чимину сильнее задуматься о Юнги. Внезапно его очень сильно удивило то, как он легко признался Намджуну в том, что Юнги нравится ему. Какая смелость, граничащая с глупостью, нашла на него? Теперь так стыдно, что взрослый, серьёзный человек знает о его чувствах, по-детски наивных… Чимин ведь впервые такое чувствует. Вернувшиеся воспоминания чëтко говорят ему о том, что никогда подобного раньше не было. Поэтому… Такое влечение к Юнги ещё больше завораживает Чимина. Чем больше он думает о нëм, тем чëтче понимает, что влюблëн. Даже несмотря на особенности его поведения. Несмотря на то, что все, кому не лень, говорили о том, какой Юнги бывает агрессивный и жестокий. Чимин видит в нëм израненную душу, не способную причинить вред именно Чимину. Пак в этом просто уверен. Если бы Мин был способен на это, он бы ударил его тогда, в кабинете, он бы ответил как-то по-другому на слова Чимина. Как он обычно реагирует… Но перед Паком Рейвен ведëт себя естественно, может неосознанно, но он показывает именно ту свою сторону, которую от других старательно прячет. Не прячет разве что от Намджуна. Почему? Может… Потому что Ким для него что-то вроде отцовской фигуры? Хоть он и не намного старше Юнги… Но сдержанное и зрелое поведение Намджуна, его забота по отношению к Мину возможно делают его в глазах Рейвена отцовской фигурой. Ему можно доверить себя и свои слабости. Но почему Чимин? Чем он заслужил доверие Юнги? Эту мысль развить он не успел, ведь грузовик остановился, а Хосок легонько потряс Пака за плечо, подумав, что Чимин вообще уснул. — Я не сплю! — сказал Чимин, потянувшись, — Сколько времени мы ехали? — интересуется Пак. — Полчаса. Пойдëм, — сказав это, Чон вышел из машины. Чимин вышел вслед за ним, закинув пока пустой рюкзак на одно плечо, — итак… Сначала продукты. Они рядом. Хосок взял Чимина за руку, решив, что того будет легко потерять в незнакомом ему городе. Пак, в свою очередь, не сопртивлялся, послушно следуя за старшим. Впечатления, полученные от прогулки по городу, были для Чимина абсолютно новыми. Да, когда-то давно, он бывал в городах, да он же жил в городе, но… Кажется, за такой короткий период слишком многое изменилось. Или дело в том, что Чимин раньше жил на юге, где яркое солнце хорошо скрывало серые лица людей. Здесь, на пасмурном севере, всë по-другому. Наверное, Пак с излишним любопытством смотрел по сторонам, чем вызывал вопросительные взгляды. Но ему правда всë было очень интересно. И его многое удивляло… Город кажется оживлëнным. Много людей, домов, магазинов. Но, присмотревшись, Чимин понял, что всë не так уж живо. Дома почти одинаковые — серые многоэтажки. Вывески магазинов исключительно однообразны, все лишь на государственном языке. И товары там лишь отечественные. Кажется, это недавно вышел такой закон, запретивший иностранные слова в рекламе и магазинных вывесках. «Странно и лишь сильнее вгоняет в серость,» — подумал Чимин. А люди… Самое интересное. Одни выглядят ужасно подавленными, другие — злыми, третьи — пугающе воодушевлëнными. Именно у третьего типа Чимин заметил в одежде обилие «патриотических» символов: флагов, гербов и другой символики. Еë много, и постоянно вводятся новые символы, имеющие лишь один смысл. Подавленные люди одеты в самую незаметную серую одежду. Кажется, будто они совсем не хотят попадаться на глаза, будто несут с собой что-то незаконное. А злые люди… — Эй ты, рыжий! Смотри куда идëшь, долбоëб! Тебе давно нос не ломали? — из раздумий Чимина вырвал очень агрессивный голос мужчины, которого он случайно задел. Чимин, испугавшись, сразу же прижался к Хосоку, стоящему у прилавка с мясом. — Простите, я… Не нарочно… Я так больше не буду… — промямлил Чимин. — Не будет он. Да ты хоть знаешь кто я? Ты меня задел и испачкал! Да я тебя сейчас… Плати, рыжий! А это вообще, твой натуральный цвет? Выглядишь как педик крашенный, — мужчина закатывает рукава, видимо готовясь ударить до смерти перепуганного Чимина. — Подождите, господин, — вот тут и вмешался Хосок. Он встал между Чимином и агрессивным мужчиной. Приветливое выражение лица Чона сразу же сбило с толку агрессора, — вам не кажется, что вы делаете слишком поспешные выводы и ведëте себя слишком опрометчиво? — А ты кто такой вообще? — хмурится мужчина, — зачем вмешиваешься? — Я хороший знакомый этого прекрасного парня. И очень вежливо прошу Вас отстать от него, иначе у Вас могут возникнуть проблемки с законом, — невинно улыбается Хосок, крепче сжав руку Чимина. И, не дожидаясь ответа агрессора, парни убегают, пока тот не опомнился. Чимин пребывает в маленьком шоке от того, как легко Хосок смог избежать конфликта. Пак даже не понял, что произошло, но был восхищëн. — Ох, Хосок… — отдышавшись после бега, сказал Чимин. Сейчас они оказались в каком-то пустом переулке, — ты… Ты настоящий друг, — благодарно улыбнулся Пак. — Друг? — Хосок удивлëнно взглянул на Чимина. Паку показалось или в глазах Чона проскользнула какая-то боль? — когда мы друзьями успели стать? Чимин не понимает. Что такого странного? Слово «друг» ведь такое хорошее… Пак подумал, что было бы здорово так назвать Хосока, подчеркнуть их близость. Но, видимо, Чону не понравилось. — А… Что-то не так? — спрашивает Чимин, виновато смотря на Хосока и заламывая руки, — я и тебя обидел словами? Прости… — Нет, просто… У меня нет друзей, — печально сказал Хосок, — Когда-то были, но… Однажды один очень близкий ушëл без причин, а потом я сам… Отстранился от тех, кто остался. Не хотел, чтобы они потом тоже сделали мне больно. И больше у меня никого нет. Мне комфортно, хоть и очень одиноко. Но зато меня никто не ранит больше, — грустное лицо Хосока сильно контрастировало с его яркими цветочными аксессуарами, — ох, зачем же… Зачем же я это сказал?.. Наверное, мне хотелось выговориться. Прости. — Хосок… — Чимин задумчиво смотрит на Чона, а потом подходит ближе к нему. Ещё ближе. И ещё. А потом обнимает, — Мы почти не знакомы… Но давай я стану твоим другом? Я постараюсь… Я обещаю, я не уйду. Я не понимаю даже, как можно было уйти от такого, как ты. Ты ведь… Как бы сказать… За наше короткое знакомство я уже понял, что ты очень тëплый и комфортный человек. Хоть и грустный. Позволь стать мне твоим другом… Я не хочу, чтобы такой хороший человек, как ты, был одинок. «Я всë правильно сказал?» — спрашивает самого себя Чимин, надеясь, что не обидит и Хосока. — Я… Даже не знаю что сказать. Не думаю, что бывший солдат империи может быть таким добрым, — вздохнул Чон, осторожно отвечая на объятия Чимина, — уже много лет у меня нет друзей. Ты правда думаешь, что сможешь им стать для меня? — криво улыбнулся Хосок. — Да, — кивает Чимин и чуть крепче обнимает новоиспечённого друга.

***

Если Юнги ведëт себя как закомплексованный подросток, то Чимин — наивный ребëнок. Вот так легко взять и предложить дружбу может только ребëнок. Но плохо ли это? Скорее нет, чем да. Люди, способные даже в самые тяжëлые времена сохранить своего внутреннего ребëнка, пожалуй, истинное сокровище этого мира. Они способны подарить любовь и надежду тогда, когда уже никто в это не верит… Может, этим Чимин и привлëк Юнги. Не только тем, что они похожи происхождением. Теперь в этом плане их мало, что связывает… Теперь они просто оба дезертиры имперский армии. Проблема с душой Чимина решена. А Юнги — нет. Обида. Боль. Потерянные навсегда воспоминания. Вот, о чëм думал Юнги этим вечером, выпивая в своëм новом кабинете. Рейвен сидел на широком подоконнике, держа в руке стакан с холодным коньяком. «Сегодня я напьюсь, а завтра за работу,» — думал он, задумчиво глядя в окно. Там, в темноте, промелькнули фары. Видимо, это приехали Чимин и Хосок. Мин смотрит на часы. Почти час ночи. Задержались они, однако… Но, главное, чтобы привезли всë, что нужно. Проходит ещё примерно полчаса. Юнги всë так же зависает на подоконнике, выпивая. Не то, чтобы он сильно поплыл от алкоголя, но болезненные ощущения в груди… Будто бы только усиливались. Чем дальше, тем больше до Рейвена доходило осознание того, насколько ужасно его положение… И тут раздаëтся стук в дверь. — Кто? — нехотя спрашивает Юнги. — Это я. Чимин, — раздаëтся неуверенный голос Пака за дверью. — Заходи. Юнги и сам не понял, зачем впустил Чимина. Чтобы он увидел его ещё более жалким, в пьяном-то виде? — Ты… Чем занимаешься? — неловко улыбнулся Чимин, не зная с чего начать разговор. А слегка развязная поза Юнги, сидящего на подоконнике, согнув одну ногу, немного сбила его с толку. — Как видишь. Что у тебя за спиной? — сразу интересуется Мин, заметив, что Пак что-то прячет. — Подожди. Я хотел извиниться за утро. Я… Действительно оказался слишком прямолинейным. Надеюсь, ты примешь мои извинения, — опустил от стыда взгляд, Чимин протягивает Юнги игрушку. Плюшевого ворона. Миленького такого, чëрного. На Юнги похож чем-то. — О, вот как… Мило, — усмехнулся Юнги, про себя отметив, то, что игрушка похожа на него, — я и не то, чтобы злился на тебя… Ты верно указал мне на мой недостаток поведения, хоть и не совсем вовремя и не совсем корректно… Короче, я на тебя не злюсь, — сказал Юнги, вращая в руке стакан так, что лëд в нëм плавал по кругу. И тишина. Такая неловкая… И у обоих в горле застряли те слова, которыми можно было бы продолжить разговор. Но стеснение не позволило. — Можешь выпить со мной, — Мин кивнул в сторону бутылки коньяка. Там осталась примерно половина, — раз уж пришëл, — с усмешкой добавил Рейвен. Как жалко. «Можешь выпить со мной» ни в какой плоскости не равноценно «я люблю тебя». Или хотя бы «ты мне нравишься». Чимин согласился. Хоть и почувствовал сильное смущение… Выпить с главнокомандующим? Звучит, конечно, солидно, но если этот главнокомандующий — тот, кого любишь всем сердцем… Это смущает. Но ведь и отказать не хочется. В полумраке, освещаемом только настольной лампой, Юнги выглядел особенно привлекательно. А румянец, которым его бледное лицо любезно раскрасил алкоголь… Красиво. Просто красиво. Чимин бы вечно мог смотреть на Рейвена. — Я правда веду себя по-детски, да? — с усмешкой спрашивает Юнги. Его голова лежит на столе, а на Пака направлен пронзительный взгляд его одного глаза. — Нет, не по-детски. А как подросток. Знаешь, подростки, они… Им же свойственно слишком сильно переживать из-за внешности. А ты истерически прячешь свой глаз, будто бы он такой страшный… — отвечает Чимин. — Ты снова говоришь прямолинейно. Мне это нравится, — улыбнулся Мин, прикрыв глаз, — так тебе правда кажется, что я красив? Даже с крыльями и уродливым глазом? — рука Юнги медленно скользит по столу и касается ладони Чимина. Только касается, самым кончиком пальца. Ох, какой же это… Интимный момент. Одно прикосновение тонких холодных пальцев способно бросить Пака в дрожь. — Да. Красив. Очень… И твои крылья мне нравятся. От них веет теплом… Но я бы немного поухаживал за ними, если ты не будешь против, — Чимин совсем осмелел. В этом плане алкоголь очень хорош. Позволяет людям без страха высказать их скрытые желания. — А за мной?.. Хочешь поухаживать? — Юнги, улыбнувшись, осторожно накрывает ладонь Чимина своей. Такой вопрос, мягко говоря, шокировал Чимина, даже в его нынешнем состоянии. Ответ был очевиден: — Да… Хочу… — взгляд Чимина был устремлëн на их с Юнги руки. Ещё более интимный момент. Юнги медленно поднимает тяжëлую от алкоголя голову. Наклоняется ближе к Чимину. И… Целует его. Ещё прежде, чем Пак успел сообразить, что вообще происходит, его губы уже начали отвечать на этот поцелуй. У Юнги губы обветренные очень. На них есть яркий вкус только что выпитого коньяка и сигарет. Чимин терпеть не может сигареты, но… Их вкус на губах Мина… Это другое. Это до одури приятно, это ударяет в голову, ещё сильнее сводит с ума, чем алкоголь, уже сделавший это. Пак подаëтся вперëд, желая получить продолжение такого пьянящего поцелуя, но Юнги отстранился. С каким-то хитрым огоньком в глазу он смотрел на Чимина и слегка улыбался. Потом его взгляд опустился на приоткрытые губы парня. По телу Чимина в очередной раз пробежала дрожь, когда Мин медленно провëл пальцем по линии челюсти Чимина, остановившись на подбородке. Каждое движение, которое Рейвен делал, было безумно изящно и соблазнительно… — Поцелуя мне мало. Я… Хочу тебя, — тихо сказал Юнги. Возможно, в тот момент у них обоих уже начинало проясняться сознание, однако это уже не останавливало их перед продолжением. Алкоголь просто помог им понять друг друга, — нет, не так… Сначала надо сказать… Ох, так сказать надо было перед поцелуем… Я совсем запутался!.. Голова ватная… А Чимин просто слушает невнятные бормотания Мина, влюблëнно улыбаясь. Это мило. Мило то, как Юнги, краснея, пытается подобрать слова. И Чимин решает помочь ему вывести мысли на правильный путь. — Юнги, — Чимин осторожно берëт Рейвена за руку, — ты мне нравишься. Меня тянет к тебе. Очень тянет… Я люблю тебя, — достаточно чëтко проговорил Чимин, краснея. Да и Мин тоже краснеет. Очень непривычно, но так умиляюще и приятно видеть главнокомандующего таким… Теперь-то уж точно он предстал перед Чимином самым настоящим. — И ты мне тоже… И я тебя… Тоже… Знаешь, я сначала думал, что меня тянет к тебе из-за того, что ты… Похож на меня? Ты понимаешь… Наше происхождение. Схоже… Но сейчас я чувствую, что нас связывает нечто большее. Чувства… Надо же нормально сказать!.. — сам себя корит Юнги, — я люблю, Пак Чимин!.. Вот… И… Сейчас хочу тебя. Очень сильно. Пожалуйста… — Мин пронзительно смотрит в глаза Чимину. Отказать невозможно, да и Пак и не собирался. А дальше постель. Нависая над Юнги, Пак надолго «залип», любуясь красотой его лица. А потом сделал то, что откровенно сначала напугало Рейвена: снял его повязку с глаза. Медленно, осторожно, будто боясь ранить. Юнги не сопротивлялся, но… Как только глаз оказался без защиты, рука сама потянулась его закрыть. Но Чимин остановил Мина, осторожно взяв за запястье. — Не бойся. Это часть тебя. И она не менее прекрасна, чем ты весь, — прошептал Пак и оставил едва ощутимый поцелуй под глазом Юнги, там, где остался небольшой шрам. — Я… Чимин… — Мин тихо всхлипывает. Когда в последний раз к нему так относились? Относились ли вообще? Юнги не помнит. Но в данный момент он и не чувствует память об этом важной, ведь в данный момент есть Чимин. Рейвен осторожно обнимает его. И примерно на минуту парни останавливаются в объятиях. Потом Юнги медленно проводит ладонью по шее Чимина, его волосам… Остановившись на щеке, он, глядя Паку в глаза, тихо шепчет: — Пожалуйста… Позаботься обо мне. Сейчас и… Если сможешь… И потом тоже, — здоровый глаз Мина наполняется слезами, а его улыбка кажется полной какой-то ещё не совсем понятной Чимину боли, но вместе с этим слëзы Юнги можно было назвать теми самыми слезами радости. О Мине хочется позаботиться, хочется подарить ему любовь… И Юнги как будто уже знает, что Чимин точно будет рядом, что он тот самый человек, так нужный ему. Кто-то, кому можно будет показать свою слабость, не боясь, что ей воспользуются. — Я позабочусь о тебе, Юнги, — ответил Чимин и прильнул к губам Мина.