***
А на утро первым, что Пак увидел, было снова лицо Мина. Только теперь его лицо было лишь слегка румяным и таким умиротворëнным… Юнги сейчас был похож на самого настоящего ангела. Он спал, обняв скомканное одеяло, а согнутое крыло слегка прикрывало его обнажëнное тело. Чимин не смог сдержаться, глядя на такую красоту. Он тихо наклонился к спящему Юнги и очень осторожно провëл рукой по мягким растрëпанным перьям Рейвена. Ощущения… Приятные. И всë равно Пака не покидает желание поухаживать за этими чëрными пëрышками. Чимин проводит рукой по перьям ещё раз. И ещё раз, продолжая гладить эти прекрасные крылья. Пак знает, что существование этих крыльев причиняет Юнги сильную боль. Но ведь это часть его самого… Чимину бы очень хотелось, чтобы Юнги любил себя целиком, чтобы он не ненавидел себя за отдельные части своего тела… — Чем ты занимаешься? — вдруг раздаëтся хриплый и сонный голос Юнги. Чимин пугается, но руку не убирает. Он лишь поворачивается к Юнги с мягкой улыбкой. — Доброе утро, Юнги. Как спалось? — интересуется Пак. От добродушной улыбки Чимина Юнги и сам заражается его настроением, становясь похожим на кота. — Нормально… — Мин делает аккуратное движение крылом, убирая его подальше от Чимина. Нет, ему понравилось то, как Пак гладил его, но… Это сильно смущало Рейвена, о чëм свидетельствовал румянец на его щеках, — только… — смутившись, Юнги уткнулся лицом в подушку, — зад болит… — пробормотал он. Чимин смущëнно покраснел, продолжая улыбаться. — Как же я могу помочь тебе избавиться от этой боли? — интересуется Пак, наклонив голову набок. Невольно взгляд Чимина так и опустился на то самое больное место Юнги. Тот это заметил и накрылся одеялом. — Никак. У нас дела есть, Чимин… — смущëнно бормочет Юнги, — Ай, Чимин! — краснея, возмущается Мин, когда Чимин вдруг нежно целует и кусает его за ушко, — нам правда не стоит так долго спать… Тем более вместе… Заподозрят всякое… — бормочет Юнги, но не особо сопротивляется поцелуям Пака. — Ладно, встаëм, — улыбается Пак и отпускает Юнги, напоследок погладив через одеяло его зад. Потом Чимин первый встаëт с постели и принимается искать свою одежду. Из-под одеяла протягивается бледная рука Мина, держащая, собственно, Чиминову одежду, — спасибо, — улыбается Пак и забирает вещи, не забыв в благодарность поцеловать эту бледную ладонь. — Ужасно смущаешь. Пожалуйста, не делай ничего такого при солдатах… У них… Странное отношение к этому. Точнее, у большинства из них. Я могу потерять авторитет, — бормочет Рейвен, продолжая прятаться под одеялом.***
Проходит где-то пятнадцать минут. Юнги всë же соизволил выбраться из-под одеяла немногим после того, как Пак оделся и принялся убирать то, что осталось на столе Мина после их вчерашнего выпивания коньяка. Юнги оделся, не забыл нацепить и повязку. Теперь в глазах Чимина он выглядел уже не как разнеженный кот. Одетый во всë чëрное и массивное, с закрытым повязкой глазом, Юнги выглядел снова злым, грубым и опасным. Однако теперь Чимин знает, что Юнги такой не всегда. — Пойдëм на завтрак в разное время. Ты выходишь через заднюю дверь, — слегка нахмурившись, сказал Мин, строго глядя на Чимина. Пака сильно умиляет тот контраст в поведении Юнги. Ночью он был совсем другой, да и ранним утром отличался особой очаровательностью. А теперь Мин снова включил в себе строгого главнокомандующего. Собственно, он нравится Чимину в любом образе. — Как скажете, главнокомандующий! — хихикает Чимин, демонстративно приставив ладонь ребром ко лбу. — И мы с тобой не разговариваем, пока я первый не обращусь к тебе, — добавил Юнги, ещё сильнее нахмурившись, — надеюсь, ты меня понял, и неприятностей у нас не возникнет. — Не возникнет… Ой, ты забыл, — Чимин, очаровательно улыбнувшись, берëт с подоконника того самого плюшевого ворона. Продолжая улыбаться, Пак заботливо сажает игрушку в сумку Юнги, — его тут никто не заметит, не переживай. А мне будет очень приятно знать, что мой подарок всегда с тобой, — Чимин устремляет на Юнги такой милый и невинный взгляд… Отказать такому взгляду просто невозможно. — Твоя невинность меня убивает, — проворчал Юнги, отведя взгляд в сторону и запрятав игрушку поглубже в сумку, — Всë, я ушëл. Ты выходишь через… Двадцать семь минут, — сказав это, Мин вышел.***
Чимин послушался старшего и вышел ровно через двадцать семь минут из задней двери. В столовой первым его позывом было пойти именно к Юнги. Но здравый смысл сразу же пресëк это желание, и, забрав свою еду, Чимин устремился к самому дальнему столику, за которым сидел уже знакомый ему солдат с цветочными заколками в волосах. Пак же сам вызвался стать его другом, надо бы соответствовать… — Доброе утро, Хосок! — приветливо улыбнувшись, сказал Чимин, садясь за стол. Чон неторопливо поднимает на его глаза. У него такой взгляд странный… Будто бы он заранее устал от разговора и уже хочет снова побыть в одиночестве. — А… Доброе утро, — ответил Чон, слегка натянуто улыбнувшись. Он снова опускает глаза на свой завтрак — яичницу с большим количеством жаренной колбасы. Чимин чувствует странную неловкость. Вроде бы и хочется о чëм-то ещё поговорить, но вроде как Хосок не очень настроен на разговор. А он вообще хоть когда-нибудь на разговор настроен? Он всегда молчалив и мрачен, а цветочки в волосах не очень-то и скрашивают этот мрак. — Ммм… Как ночь провëл? — интересуется Пак. Надо ведь хоть как-то завязать этот разговор… Хосок кажется интересной личностью, но эта личность почему-то себя сильно скрывает… — Спал плохо. Часа три только… Остальное время я читал, — проговорил Чон. Вот оно! То, за что можно зацепиться. — Читал? А что? — с интересом наклонив голову набок, спросил Чимин. Хосок почему-то мнëтся. — Ну… Это запрещëнная литература. Я тебя недостаточно хорошо знаю, чтобы понять, как ты к этому можешь отнестись, — Чон посмотрел внимательно в глаза Чимина, будто бы сейчас как раз и пытался понять отношение Пака к данному вопросу. — Это… — в голове Чимина усиленно закрутились шестерëнки. Что же за литература такая? — хм… — Ладно, проехали. Потом как-нибудь узнаешь… — и после небольшой паузы Чон спрашивает, — а ты как ночь провëл? Чимин краснеет. Хосоку лучше бы не знать, как прекрасно Пак провëл эту ночь. Вдруг он как-то не так отнесëтся к этому? Ведь и Юнги велел молчать по такой же причине. — А, ну… — пробормотал Пак, пытаясь быстро придумать какой-нибудь ответ. Хосок усмехается, видя румянец Чимина. У него всë на лице написано. — Можешь не рассказывать, я понял, — хихикнул Чон. И вот это была, наверное, это первая достаточно искренняя улыбка за это утро. Лëд в глазах Хосока наконец-то тронулся, атмосфера между ним и Чимином слегка потеплела. От этого и сам Пак улыбнулся, а потом невольно посмотрел в сторону стола, где сидел Юнги. А он смотрел на Чимина, едва улыбаясь. Теперь Чимину не казалось, что он сверлит его взглядом, пытаясь прочитать его душу полностью. Теперь… Пак видит добрый и нежный взгляд, что таковым является только для него.***
Так проходит несколько дней. Отношения между Чимином и Юнги продолжают носить секретный характер, они лишь вечером могут встретиться в кабинете Мина, и то не каждый день… Но каждая их встреча заканчивалась предельной нежностью. Не обязательно в постели. Были и искренние разговоры по душам, в ходе которых Пак понял, как же сильно по Юнги ударила та разбитая колба с воспоминаниям. «Человек без прошлого не имеет будущего… Значит ли это, что я тоже теперь… Не имею будущего? А раз так… Зачем мне продолжать жить?» — рассуждал он, крутя в пальцах опустевший бокал из-под алкоголя. Живи. Просто продолжай жить, и однажды ты точно будешь рад, что жив. Это может произойти очень не скоро. Но когда-нибудь радость от жизни накроет тебя с головой, и ты поймëшь, что вот оно. То будущее, к которому ты стремился, возможно, не осознавая этого. Что-то такое ответил Рейвену Чимин. Тот в шутку ответил, что из Пака вышел бы неплохой мотивационный оратор. Однако Мин не мог отрицать, что такова правда жизни. Случаются моменты, которые ломают слишком сильно, после которых жить совершенно не хочется, ведь такие моменты переворачивают твою реальность с ног на голову. Приспосабливаться к новой реальности тяжело. Больно. Но приходится. В этом, наверное, и суть жизни… А тот, кто не приспосабливается и ломается ещё сильнее, тот… Как Хосок. Живёт, по инерции работая телом но душа всë время погружена во внутренний нерешëнный конфликт, тянущий человека в стагнацию. Чимин много общался с ним. Вернее, пытался. Он заметил, как сильно Чон просто… Пассивен. Он никогда первый не начинает диалог. Никогда не вызывается ни на какую работу. Но если с ним заговорить, диалог точно будет интересным, а если его попросить что-то сделать, он точно сделает это великолепно. Пак помнит, что Чон сказал тогда про свой старый опыт с друзьями. Но ведь… Нельзя же так! Нельзя просто взять и из-за одного плохого окончания дружбы порвать со всеми. И быть таким пассивным, когда с тобой кто-то изъявил желание подружиться. Чимин действительно чувствует обиду. Он старается, всë время начинает первым разговор, а Хосок… Всë продолжает быть такой тëмной и мрачной тучкой. Почему он такой?***
— Я думаю, у него депрессия, — сказал Намджун, отвечая на вопрос Чимина о Хосоке. Этот разговор произошëл где-то спустя две недели наблюдений Чимина за Чоном, — но точно я сказать не могу. Мне нужно понаблюдать за ним, а сделать это я не могу… Он приходит ко мне только с физическими травмами. Но его поведение… Действительно похоже на депрессию и избегание близких связей с людьми. — А мне-то что с этим делать? — спрашивает Пак, — мне с ним в разведку идти, а он… Всë такой же закрытый от меня… Меня это… Обижает даже. — Вот обижаться не нужно на него. Серьëзно, Чимин. Тут поможет только принятие и упорное терпение. Если не готов к этому… То лучше уйти, пока Хо не привязался к тебе. Уйти или продолжить пытаться наладить контакт с Хосоком? Чимин выбрал второе. У него есть достаточно веская причина. Как тот, кто стал полноценным человеком с целой душой лишь недавно… Чимин решил, что, если такой закрытый человек, как Хосок, откроется ему, то тогда Пак сможет назвать себя полноценным человеком. Он хочет быть тем, кому можно доверять и на кого можно положиться. Вот Юнги же доверяет. И любит его… Но с Юнги Чимина связывает схожее происхождение. Поэтому… Несмотря на его характер и положение в обществе Сопротивления, получить доверие израненной души Мина было легче. А что же Юнги в эти дни делал? Он продолжал руководить боевыми действиями, упорно пока не привлекая к ним ни Чимина, ни Хосока. Он видит, как Пак пытается наладить с ним общение. Поэтому пока не трогает их обоих. Это, наверное, странно со стороны выглядит, но всë же. Таково решение главнокомандующего. Да и вообще. Даже в разведку Юнги не готов отпустить Чимина. Он боится за него. Переживает. Пак ведь теперь… Может умереть. И Чимин это понимает. Но… Он хочет в бой. Теперь страх перед выстрелами и кровью не останавливает его. Он хочет… Ощутить весь спектр человеческих эмоций, на которые теперь способен, в том числе и страх перед смертью, от которого так сильно Юнги его уберегает. Пак чувствует любовь, чувствует печаль, доверие, сострадание, получает какое-то удовольствие от попыток сближения со своим новым другом. Но это не все эмоции, которые ему нужны. Что ж, Пак Чимин… Раз так хочешь почувствовать страх смерти… Ты его почувствуешь.