Но почему я стала Джессикой?

      — Что ты думаешь о своей прошлой жизни? — Спросила меня Дженна. Мы находились в белой комнате. С такими же белыми стенами, потолком и плиткой. Единственным пятном цвета были красные сидения, на которых мы расположились. Дженна сидела на «Красном старичке». Название было дано в честь кожаного кресла, которое передавалось в нашей семье из-за его долговечности, несмотря на уродливый стиль. Я сидела на красном плюшевом двухместном диванчике, который обычно стоял в гостиной семьи Стэнли.       Она все еще ждала, что я ей отвечу. А я просто смотрела на нее. Ее волосы всегда были на два тона светлее моих, и она унаследовала светло-зеленые глаза нашего отца. Она была симпатичной сестрой. Умной сестрой, которая сияла, и я обожала ее за это.       — Жизни Кэти Смит?... — Дженна тепло улыбнулась, даря покой и умиротворение, побуждая ответить от чистого сердца.       — ... Жизнь была тяжелой. Я скучала по маме и папе. Потом по бабушке и дедушке, ушедших вслед за ними. Я так много работала, чтобы слепить из себя достойного человека. Чтобы не стать еще одной статистикой того, что происходит с ребенком после потери обоих родителей в раннем возрасте. Ты видела, как я изо всех сил надрывалась, получая стипендии. Но у меня получалось. Я так усердно работала, а затем лишилась всего, Дженна! — Я не плакала, когда закончила говорить. Я была расстроена тем, как судьба жестоко надо мной пошутила.       — Да, а я постоянно беспокоилась о тебе. — Что она имеет ввиду?       — Тебе не нужно было этого делать. Я просто хотела, чтобы ты гордилась мной.       — Но какой ценой? — Ее проницательный взгляд меня нервировал, тогда как ее зеленые глаза вспыхнули злостью.       — Ну... Я умерла или что там вообще произошло со мной, а теперь я здесь. Так что цена заключается в том, что мне не удалось насладиться результатом собственных трудов, — сказала я без колебаний.       — Я не об этом говорю, Джесси! — Это не правильно. Почему она называет меня сокращенным именем, выдуманном Даниэлем? Я решила проигнорировать эту оговорку.       — Тогда о чем речь? — Спросила я в недоумении.       — Ты никогда не жила. Стремилась чего-то достичь, не позволяя себе жить. Ты боялась. — Конечно я жила! Я дожила до 24 лет, как Кэти Смит. О чем она говорит?       — И чего же я боялась? — Она знала ответ, а я, очевидно, нет, так что для нее имело смысл сообщить мне.       — Провалиться, потерпеть неудачу. Не иметь достойной жизни после смерти мамы и папы. Затем смерть бабушки с дедушкой еще больше разожгла в тебе этот страх. Ты была так сосредоточена на конечной цели, что не получала удовольствия от путешествия. Твои отношения терпели крах, потому что ты не могла уделять время своим близким.       — Ну... Я не хотела никого разочаровывать.       Дженна встала с «Красного старичка» и подошла к двухместному диванчику. Она села рядом со мной и положила свою ладонь мне на щеку. Ее большой палец разгладил ямочки на лице, которые были у нас обеих:       — Я знаю. Знаю. Ты упустила так много в своей молодости, а я не помогла тебе. Я была занята своими собственными делами, и к тому времени, когда поняла, по какому пути ты идешь, было слишком поздно что-то менять. — Слезы струились по красивым щекам Дженны.       — Я не знаю, что сказать... — У меня не было слов. Мы никогда раньше не говорили об этом. Я думала, она радуется моим успехам.       — Все в порядке. Наше время в любом случае почти истекло. Жизнь может быть короткой, а может быть долгой. Ее не нужно измерять материальным успехом, который, по твоему мнению, тебе необходим. Успех также может выражаться в счастливой жизни, в которой много любви.       — Но почему ты... — Дженна прервала мой вопрос, приложив указательный палец правой руки к моим губам.       — Живи своей жизнью. Помни, тело — это всего лишь оболочка. Если будешь счастлива, будем счастливы и мы, твои родные. Люблю тебя, младшая сестренка. — Дженна наклонилась, чтобы обнять меня...       Мои глаза открылись. Я все еще была в спальне отеля. Я забыла о том, что легла вздремнуть. Сон, который мне приснился... Пытался донести до меня что-то важное. Я изо всех сил пыталась вспомнить что. Ведь когда я проснулась, то заметила, сердечная боль немного уменьшилась.       Я повернула голову вправо и увидела Эдварда на диване, смотрящего какое-то шоу о природе по телевизору. Наконец-то у меня появилась возможность сосредоточить свое внимание на нем: светлые джинсы, черный свитер с V-образным вырезом, классические взлохмаченные волосы середины 2000-х с гелем для волос, и... На этом я остановила наблюдение, упрекнув себя в том, что зацикливаться на внешности плохая идея.       — Ты все еще здесь? Надеюсь, ты не делал ничего странного, например, смотрел, как я сплю.       — Извини, но нет. Ты не Спящая красавица. Ты храпишь. Громко. — Я откровенно рассмеялась. Храп был чем-то общим для Джессики и Кэти. Должна ли я перестать говорить о наших различиях и схожести? Теперь я Джессика. Это была жуткая мысль, которую я еще не могла так легко принять. Может со временем получится?       Эдвард развернулся в мою сторону. Он казался довольным тем фактом, что я была более оптимистично настроена после сна. Мне следует сообщить ему, что он может уходить. Ему нужно вернуться к «охоте на Викторию» и возобновить сюжетную линию «Новолуния».       Прежде чем я успела открыть рот, он спросил, не хочу ли я поужинать. Я колебалась, желая сказать нет. Сильное любопытство мучило меня, почему он находился здесь, прямо сейчас. Я задавалась вопросом, пойму ли его мотивы во время беседы за едой. Итак, я приняла его приглашение.       — Ты платишь, — поставила его перед фактом. Он усмехнулся моему заявлению. Я разглядела намек на улыбку на его губах и поэтому улыбнулась в ответ.       — Если это то, чего ты хочешь. — Он грациозно подошел к шкафу в прихожей и снял свое пальто и мою куртку с вешалок. Я забыла, что он подобрал их и повесил. Когда мы впервые вошли в гостиничный номер, я сбросила свою верхнюю одежду на пол после того, как начала жариться при комнатной температуре в 25 градусов.       Мы... В основном я, выбрали суши-ресторан. Конечно, я была единственной, кто заказал еду. Я даже не удосужилась спросить, почему он предложил сводить меня на ужин, «не являясь при этом голодным». Меня не волновали его оправдания, и я не нуждалась в объяснениях.       Мы говорили о чем угодно, только не о том, что произошло ранее в тот день. Я делилась новостями о Форксе, намеренно опуская любые упоминания о Белле. Если ему нужна была эта информация, он должен был спросить меня напрямую.       Он сфабриковал красивую ложь о том, чем он занимался с тех пор, как покинул Форкс. Однако я остановила его и просто спросила о других подробностях его жизни. На удивление мы приятно пообщались. Я даже отпустила злость на него за побег из города. Я знала, что в конце концов он вернется, и тогда Белла снова обретет «целостность».       В середине нашего разговора меня осенило, а ведь Эдварду больше сотни лет. Возможно, именно поэтому наш разговор был таким легким. Он был самым зрелым персонажем, с которым я открыто разговаривала. Мы изображали из себя более молодые версии самих себя и скрывали, кем мы были на самом деле. В тот момент я действительно начала сочувствовать Эдварду. Его преследование и жуткие наклонности не были полностью его ошибкой. Он был рожден с ними, как и неловкие выходки Беллы. У меня тоже были свои недостатки. Хотя я не верила, что Беллу можно вылечить от ее неуклюжести, я верила, что Эдвард мог бы попытаться исправиться, если бы знал, как воспринимаются его действия. Он не умел иначе. Я, вероятно, была снисходительна, находя оправдания его поступкам... Но он был первым персонажем, на которого я хотела положиться в Сумеречном мире.       — Почему тебе не все равно? — В лоб спросила я Эдварда, когда он говорил о своей любимой бейсбольной команде. Хотелось поднять серьезные темы, вместо легкого разговора, продолжавшегося последние 30 минут.       Эдвард бросил на меня растерянный взгляд. Я знала, что мне придется уточнить:       — Ты никогда не был моим поклонником. Почему ты заботишься о том, чтобы помочь или спасти меня? Не пойми меня неправильно, я ценю это, но я могу позаботиться о себе сама. Просто, с чего вдруг...?       — Почему ты на себя не похожа? — Эдвард выстрелил в ответ. Туше, Эдвард Каллен.       — Пожалуйста, уточни. Что ты имеешь в виду? — Я включила дурочку. Он это понимал. И я понимала. Это была битва разума между нами, чтобы посмотреть, кто первым перетянет руку.       — Твое отношение. Твое присутствие. Ты милая. Ты ведешь себя так, будто несешь какое-то бремя. Я чувствовал, что раньше мог читать тебя и знать, кто ты, а теперь передо мной эта незнакомка, заставляющая меня думать, что она не та, кем я ее считал.       — Кем я была прежде?       — Хочешь услышать правду? — Выражение его лица было слишком серьезным, на мой взгляд.       — Я могу справиться с этим, Каллен. — Эдвард, казалось, вздрогнул, когда я произнесла его фамилию.       — Ты была стервой. Все вращалось вокруг тебя, и если что-то шло не так, как «Джессика» того желает, ты заботилась о том, чтобы люди об этом узнали. Ты была фальшивой подругой для Беллы. И у тебя... Была эта раздражающая влюбленность в меня. — Я выплюнула воду, которую пила. Черт, Эдвард. А ты не церемонишься со мной. Си-и-ильное заявление.       — Похоже на меня, — я ему подмигнула. Эдвард не разделял моей беспечности.       — Когда я обнаружил, что ты пытаешься сбежать из Форкса, то подумал, что по тебе плачет психиатрическая больница. К счастью, твоя амнезия вскоре прошла. Но после этого, ты словно щелкнула выключателем и стала совершенно другим человеком. Прежняя Джессика умоляла бы меня о личном обучении, но ты отказалась от помощи. — Я фыркнула. В этом весь Эдвард.       — А! Теперь понятно. Ты очарован тем, что я больше не одержима тобой? Извини, что приходится говорить тебе это, Эдвард, но ты не в моем вкусе. Ты больше не ослепляешь меня. — Золотые глаза Эдварда потемнели. Не переборщила ли я со своей дурашливостью?       — Уверен, что переживу. Я хожу кругами около твоего первоначального вопроса. Если отвечу на него, ответишь на мой? — Предложение Эдварда было заманчивым, но мне не нужна была головная боль. Его попытка соблазнить меня провалилась.       — Нет, — я сладко улыбнулась ему, прежде чем придвинуть к себе стакан с водой, сделав хороший, долгий глоток из соломинки. Эдвард в отчаянии провел правой рукой по своим бронзовым локонам. Да, это было сексуально. Я могу это признать. Я не слепая.       К тому времени, когда принесли счет, Эдвард наконец задал вопрос, который я ждала.       — Как дела у Беллы? — Глаза Эдварда были полны опасения.       — Вернись и увидишь сам.       — Я думал над этим. — Эдвард посмотрел на правую сторону своего плеча. Его полу-улыбка слегка опустилась, а затем он снова посмотрел на мое лицо. Он только что слышал, как у кого-то возникла странная мысль?       — Эм, что ты имеешь в виду? — Я была действительно сбита с толку. Он не должен был вернуться до тех пор, пока не столкнется с Вольтури.       — Думаю, я был опрометчив. Ты была права. Я должен закончить учебный год. — Я сглотнула, когда услышала его признание. Я имею ввиду, «ура для Беллы», но что, черт возьми, происходит??       Я должна была что-то сказать.       — Что ж, Белла будет рада это услышать. — Мой ответ был едва различим, поскольку я говорила сквозь шок.       — Надеюсь, не только она.       — Я не знала, что у тебя есть друзья помимо твоей семьи и Беллы? — Пошутила я над ним.       — Разве мы не друзья? — Он так искренне спросил. Друзья ли? Если я сложу мелкие моменты из памяти, то не смогу отмахнуться от него как от знакомого, да и моя полная осведомленность о его жизни...       — Если ты хочешь навесить на наши отношения ярлык, то да, конечно. Тогда я была бы единственным человеком, все еще остающимся в Форксе, который был бы рад твоему возвращению, кроме Беллы. — Прости Джейкоб. У меня нет любимчиков. Теперь я слепа касаемо будущего в этой истории.       — Ну... Я счастлив это слышать. Я с нетерпением жду нашей дружбы, когда мы вернемся.       — Эм, да. Будет здорово пообщаться с тобой, Беллой и Джейкобом... — Что-то мелькнуло в глазах Эдварда. Раздражение? Разочарование? Ну, он сам виноват, что бросил Беллу. Я была достаточно любезна, чтобы предупредить его.       Невысказанные вопросы, возникшие между нами в тот момент, отягощали меня.       — Когда ты собираешься вернуться? — Я не думаю, что должна рассказывать Белле об этой встрече. Она может слишком много возлагать надежд.       — В понедельник, — уверенно сказал Эдвард. Он уже решил это заранее?       — Можешь ли ты не упоминать о нашей встрече во время моей поездки? ​​Я думаю, Белла взбесится, потому что я сказала ей, что я... — Мне не хотела заканчивать предложение из-за смущения.       Правая бровь Эдварда изящно изогнулась. Его губы растянулись в ухмылке. Он определенно мог прочитать смущение, отпечатавшееся на моем лице.       — Пожалуйста, порадуй меня — В тот момент меня поразило. Я вспомнила, как читала об этом. Его голос словно приглашал меня сыграть с ним. Его запах опьянял. Я ведь сидела перед «самым опасным хищником». Боже, эта фраза была такой глупой в книгах и фильмах. Поэтому я ответила неохотно.       — Что я на свидании с парнем, с которым встречаюсь, — его улыбка быстро исчезла с его лица.       — Это так?       — Что?... — Встречаюсь ли я с кем-то?       — Ты знаешь, о чем я спрашивал, Джессика. У тебя есть парень? — Он упрашивал меня ответить. Откуда такое любопытство к моей личной жизни?       В любом случае, у меня не было желания лгать.       — Нет. В данный момент я не сосредоточена на поиске любви. Я иду по очень долгому пути, ставя на первый план работу над собой... — Эдвард выглядел в основном довольным моим ответом.       Я продолжила.       — ... Я не хочу вдаваться в настоящую причину. Может быть, когда-нибудь. Но не сейчас. — Эдвард кивнул, как будто понял. Я была благодарна, что он не давил на меня, хотя я уверена, что он умирал от желания узнать все досконально.       — Теперь... Вы с Беллой настоящие подруги? — Эдвард выглядел искренне любопытным, когда спросил об этом. Я предположила, что он уже знал ответ, ведь зачем еще ему искать меня, если не заботясь обо мне, как о ее друге?       — Да, верно.       Счет был оплачен, и мы с Эдвардом поймали такси до моего отеля. Сначала я отказалась брать совместный транспорт, так как Эдварду нужно было ехать совершенно в противоположную сторону, чтобы «вернуться к своей семье». Но его настойчивость и джентльменские повадки сделали свое дело. Я помахала ему на прощание возле отеля.       Оставшись в гостиничном номере в одиночестве, без отвлекающего меня Эдварда Каллена, сделало мое прибывание слегка напряженным. Теперь я оказалась наедине со своими мыслями, в борьбе с реальностью. Мне нужно научиться принимать себя как Джессику Стэнли и наметить планы на будущее. Одним из пунктов было выяснить, как держаться подальше от Сумеречных проблем. Я не была готова стать частью их опасного мира. Должна быть причина, по которой я не проснулась в теле Беллы Свон, вместо этого осознав себя Джессикой Стэнли. Я была бы ужасной Беллой Свон. Да и Джессика из меня никудышная. Ведь я продолжаю вмешиваться в дела персонажей, которые должны были не обращать внимания на меня, плохую девчонку. Другие плохие ребята являлись вампирами, так что, по сути, Джессика должна была играть роль человеческой антагонистки. Хотя в целом она не такая уж плохая.

***

      Эдвард не солгал мне. Он вернулся, когда в понедельник возобновились занятия. Вот тогда и началось настоящее «шоу». Эта временная шкала теперь заменила окончание «Новолуния», и сюжет «Затмения» продвинулся вперед. Хуже всего то, что «Затмение» было книгой, о которой я помнила меньше всего подробностей из всей серии.