Неизвестность
Уже раз десятый один тот же звук забитого тигра разносился по маленькой комнате звукозаписи. Бан Чан не знал, как его лучше вставить в трек. Отказываться от такого прикольного звучания он явно не хотел, но и придумать куда его впихнуть не получается. — Хёёён… да хватит уже! – рядом в кресле ныл Джисон, парень все ещё надеялся, что хёну надоест издеваться над их ушами, — я не могу уже это слушать. — Хани, понимаешь, он крутой, главное найти в какой части его применить. – с усердием школьника Чан не прекращал включать уже такой надоевший рык. Это, наверное, так и продолжалось, если бы Джисон не повернул голову к дивану, стоящему у стены, на нём сидел загруженный чем-то Чанбин. Он уже как недели две ходил к ним в студию и успел создать один трек. Который, конечно, ещё нужно дорабатывать, но, как сказал Бан Чан, начало положено. — Хён, а что такое происходит с Бинни? – Джисон, забывший о раздражении, подкатился на кресле к Чану. — А? – старший отвлекся, - с Бинни? — Да, он уже несколько дней вот такой хмурый и почти не разговаривает. Я, конечно, разглядел в нем некую строгость в характере, но, если честно он сейчас в таком состоянии, что я как-то побаиваюсь к нему подходить. Может тебе поговорить с ним?- — Я тоже обратил внимание на его молчание, но списал это на сосредоточенность. Хорошо, — кивнул старший, — поговорю. Но как только закончу с этой частью. — Ааааа, Хён … неееееет!///
Когда, наконец-то, Бан Чан отступился, но не сдался от трека, он решил, что пора поговорить. Джи сразу убежал, как только было закончено на сегодня и старший с Чанбином остались наедине. — Хён, извини, что сегодня не так активно участвовал, завтра наверстаю. До завтра? — А ты не хочешь поговорить? — Поговорить? — У тебя что-то случилось? Ты сам не свой, мы переживаем. — Да вроде ничего не случилось, я просто маленько волнуюсь. С Хёнджином договаривались встретиться на выходных, а за день до встречи он написал не приезжать к нему, а теперь мне не отвечает и, как будто, меня заблокировал, не понимаю, что происходит. С Минхо вроде общается, но и тот, как-то странно отговорился сегодня. Вроде все хорошо, а интуиция подсказывает, что что-то не так. — Может он просто занят? Мало ли. Не переживай понапрасну. Я думаю, Хёнджин скоро сам тебя найдет и свяжется, а пока сосредоточься на работе и учебе. Бан Чан похлопал младшего по плечу и посмотрел прямо в глаза. — Хорошо? А если ближе к Рождеству не свяжется будем пытать Минхо! — Хорошо, тогда завтра мне тоже можно прийти? — Ты до сих пор спрашиваешь? Конечно! Если тебе будет спокойнее от этого, то я могу прямо сейчас назвать тебя частью нашей команды! — Я думаю ещё рано, — Чанбин впервые за день улыбнулся. — А я думаю в самый раз! Пошли домой! По дороге Чанбин размышлял над ситуацией: «А может правда он очень занят, а я его достаю? Хорошо, подожду». С этой мыслью, Со вошел в дом.///
— И долго ты ещё будешь бегать от Бинни? — Если надо будет – вообще перестану с ним общаться, — Хёнджин был серьезен. Минхо настораживала и одновременно возмущала его позиция. — Ты серьезно? Ты ради этого монстра готов пожертвовать своим счастьем? — Минхо, как ты не понимаешь!? Я лучше пожертвую своим счастьем, чем Чанбином. Пусть он проживет долгую жизнь не зная меня, а не… - Хёнджин не стал договаривать, старая рана снова начала болеть. Появление младшего пробудило эмоции, но вместе с положительными вернулась и боль. — Хёнджин, а ты не хочешь бороться или хотя бы поговорить с Со? И вообще, Уджин уже столько времени о себе не напоминает, может он уехал или отступился? — Ты его не знаешь, — горько улыбнулся Хван, — он что-то собирается сделать, только, как обычно, я не знаю, что и пугает в разы сильнее. — Но и от Чанбина прятаться нельзя, он не глупый и уже, по словам Джи, начал беспокоится. Понимаешь, он должен сам решить хочет ли он рисковать или нет. Но и видеть тебя несчастным я не хочу. А отпор дать мы сможем, теперь ты не один, у тебя есть друзья. Хёнджину слова казались чем-то нереальным, так не бывает, тем более, с ним. Он всегда был один с самого детства, как в том ужасном, холодном и сыром окопе. Он все вспоминает, но и самые драгоценные воспоминания с отцом тоже появились, его улыбка и забота, теплый дом. А ещё, Хёнджин помнит недавний поцелуй в щеку, место на лице до сих пор пылает от прикосновения. Его сердце шепчет, что готово побороться, но страхи мерзко и навязчиво отводят в сторону и заставляют вновь закрыться. Где тот верный путь? — Я знаю, что ты должен решить сам и все такое, но если мой ученик придет с плохим настроением в школу, то мне придется провести с ним беседу и я не знаю, что ему могу сказать, — Минхо с хитрецой посматривал на Хвана, — Джинни, я не говорю тебе в омут с головой прыгать, но поставить в известность Чанбина о возможных последствиях ты обязан. На такой ноте разговор друзей и закончился. В гостиной тишину нарушал только треск горящей древесины, но в голове у хозяина огромного дома тихо не было. Ворох мыслей шумели, не давая покоя. Хёнджин уже пробовал договариваться с Уджином, пробовал подчиняться, и убегать, но вот бороться за свои интересы? Такого ещё не было, всегда тормозит страх и беспомощность. Всегда один и тот же результат — жизнь в страхе. «Стать лучше» – последние слова отца, но, если Хенджин снова убежит, стать лучше не получиться, такой путь он уже выбирал. Осознание ответа на вопросы пришло неожиданно, словно вспышка. И когда решение уже принято становится заметно легче дышать и действовать тоже уже не так страшно. Вдох-выдох. Покой и потрескивание дров. Хёнджин любил такую тишину, и, видимо, любит ещё кое кого.