Роза средь шипов, или так ли уж страшны панки!?

      Утро встретило Настю ароматом роз и запахом… Еды?       Девушка блаженно потянулась, щурясь как кошка, и улыбнулась, когда взгляд упал на огромный букет алых роз, что стоял на камоде в спальне. Он наполнял комнату чудным ароматом. Она обожала розы.       Но вот запах еды ее удивил. Настя хотела откинуть одеяло чтоб встать, но что-то придавило его к кровати. Две пушитые тушки сладко сопели в обе дырки, ещё и похрапывали. Этот факт свидетельствовал лишь о том, что животные были сыты. Иначе давно бы уже орали благим матом над ухом хозяйки. Особенно Миша. — Та-а-ак… Это уже интересно…       Настя-таки смогла вылезти из кровати, не сильно потревожив котов. Девушка накинула халат и пошла на кухню. — А-а-а… Ты будешь кормить меня завтраком?       Настя прижалась к боку Балу, который… Жарил блины на её кухне. — План был именно такой… — М-м-м… Ты и тостожопиков покормил…       Она улыбнулась, утыкаясь в него лицом, ласкаясь как котенок, и чмокнула. — И за что мне такое счастье, а?       Саша улыбнулся, обнимая ее одной рукой — Выспалась? — Угу-у-у…       Она потянулась и утащила один блинчик. — М-м-м… Вкусно… — Не обожгись.       Балу улыбнулся уголками губ. — Последний раз я так сладко спала… Ммммм… Тогда в автобусе, у тебя на коленях… Ты мое персональное снотворное…       Встала на цыпочки и, дотянувшись до его губ, поцеловала. Шурка прижал ее к себе сильнее, углубляя поцелуй. — Прям… таки. снотворное…?       Говорил прихватывая ее губы своими. — Ну-у-у…       Она обняла его за шею. — Спать с тобой… Определённо приятнее, чем без тебя.       Улыбнулась. — Вот так значит, да? Спать значит…       Саша дотянулся и выключил плиту, убрав с нее сковородку. Девушка улыбнулась. — И спать тоже… С тобой все приятнее… — Ммм… исправляетесь, девушка…       Шура улыбнулся, как чеширский кот. Его пальцы потянули за пояс ее халата и шелковая ткань легко распахнулась, открывая его взгляду уже такое знакомое, обнаженное тело. — Са-а-аш…       Протянула она, когда его ладони уже гладили нежную кожу. — М-м-м?       Мурлыкнул он откуда-то из ее шеи. — А-а-а… Как… же… блины?       Слова смешивались с тихими стонами.       Саша подхватил ее под бедра и усадил на стол, скидывая с нее халат. — Блины… Никуда… Не… Денутся.       Он методично покрывал ее шею, плечи и грудь поцелями.       Она обхватила его бедра ногами, прижимая к себе. — По твоей вине, я больше не смогу спокойно смотреть на блины…       Она поймала его взгляд и улыбнулась. Шурка прижался к ее лбу своим, заглядывая в глаза и хитро улыбаясь. — Виновен, каюсь.       Его рука скользнула между ее ног, безошибочно находя самое чувствительное место. — А-а-а…       Она не смогла сдержать стон, прикрывая глаза и запрокидывая назад голову. — Но извиняться не собираюсь…       Длинные пальцы скользнули внутрь женского нутра. — М-м-м…       Она сжала пальцами столешницу. — Как и останавливаться…       Его губы накрыли горошинку соска, в то время как его рука с невероятной настойчивостью толкала девушку в пропасть наслаждения. — Са-а-аш…       Она вцепилась в его волосы… — Нет стой… Стой… Нет… Я не хочу без тебя…        Собрав последние крохи рассудка, она оторвала голову Балу от своего тела и взглянула в потемневшие зелёные глаза. Он уже соображал немногим лучшее нее… Этот пьяный взгляд, обращенный на нее, возбуждал сильнее, чем что либо… Или это было осознание того, что именно она причина этого взгляда. — Са-а-аш…       Она притянула его и впилась в его губы жадным поцелуем. О каких то ласках и речи быть не могло. Они уступили место животному желанию обладания. Прямо сейчас, немедленно, слиться воедино. Звякнула пряжка ремня. Один глубокий толчок и сладкий стон наполняет пространство. — Да-а-а.       Она сжимает пальцами его плечи. Он до боли сжимает ее бедра, оставляя на них синяки. Но никто не обращает на это внимание. Лишь удовольствие и наслаждение имеют сейчас значение. Стоны и хрипы заполняют собой пространсво. Саша снимает ее со стола и ставит на пол, спиной к себе, уклыдавая грудью на стол. Он оглаживает ее тело, чувствуя, как то дрожит от желания. Очередной толчок и чувство заполнения вызывает новый стон. Она прогибается и сама двигается ему встречу. — Да, девочка моя… Да, вот так… Умница моя… Какая же ты умница…       Шурка проводит руками по ее животу, груди, сжимает ладонь на шее и поднимает ее вверх, заставляя ещё сильнее прогибаться в спине. Чувствуя как ее мышцы еще сильнее обхватывают его член. — Са-а-аш…       Она хватается руками за его руки, как за опору. Ноги начинают подрагивать. — Я знаю детка… Зна-а-аю…       Шепчет ей прямо на ухо, низко и хрипло. — Моя девочка.       Он покусывает ее ушко. — А-а-а… М-м-м… — Вот так, да-а… Покричи для меня, я хочу слышать твой голос…       У самого дыхание на пределе. Рука опускается вниз и пальцы касаются уже такой чувствительной плоти. — А-а-а…       Коленки-таки подкашиваются и она почти висит на его руках. — Са-а-аш…       Это имя единственное, что она ещё помнит, она цепляется за него как за маяк. Ещё чуть-чуть… Пара движений пальцев, пара толчков… — Са-а-а…       Шурка чувствует как сокращаются ее мышцы, как она сжимает ноги, желая получить сильнее удовольствие. Пара сильных толчков и он кончает вслед за ней, прижимая ее к столу и упираясь в него рукой, чтоб не придавить ее. Немного прийдя в себя он обнимает ее, прижимая к себе и садится на стул, усаживая к себе на колени. — У нас все завтраки такими будут или только те, где будут блины?       Она улыбнулась, удобно устроив голову у него на плече. Шурка только усмехнулся. — Блины определённо заслужили это право.       Она тихо рассмеялась. — Надо запастись мукой для блинов…       Шурка улыбнулся, сильнее приимая ее к себе.