***
в то время, как чонвон с ухмылкой припоминает всю ту ситуацию перед друзьями, то джей всю неделю думает об этом. буквально не может найти себе места, потому что он чувствовал, что все это случилось не просто так. от лица чонвона все выглядит крайне печально, его хочется пожалеть. джей буквально выставлен в самом худшем ключе, хотя никогда не являлся врагом для своего любимого человека. из мнимого характера чонсона, можно сделать вывод, что ян был рядом только из-за своей односторонней любви и желанием старшего крутить чонвона как ему удобно, но это не так. пак был идеальным парнем, даже лучше. чонвон иногда сходил с ума от учебы, поэтому пак приходил домой к нему и помогал с уроками, водил гулять на улицу, потому что у того бывали ненормальные периоды, когда ян сидел дома неделями. кормил и часто покупал еду, чтобы младший не морил себя голодом, потому что думал, что с ним что-то не так. джей знал, что чонвон утонет в своих комплексах и проблемах, но находил способы, как отвлечь его от этого. настроение младшего было нестабильным. любая чушь могла вывести его из себя, вон царапался и давал пощечины, когда был особенно расстроен или зол. имея в голове разум и разницу в возрасте, чонсон сжимал чонвона руками и давил его до тех пор, пока он не успокоится. ругаться не для джея, он не любил это. понемногу силы стали иссякать, но он не мог передавать это состояние чонвону. как раз к тому времени младший совсем забыл про учëбу и буквально жил в квартире джея. просыпался с старшим и не хотел отпускать на учëбу, хотя самому нужно было идти на пары. младший уходил гулять и возвращался где-то вечером, немного выпивший. единственное, что мог делать пак, так это только не дать чонвону снова потерять себя. так длилось еще месяца два, пока вон не узнал об отчислении. эта ссора далась очень тяжело каждому и по смыслу с разных сторон по-разному. чонсону особенно. он вложил слишком много сил в человека, который через полгода стал совершенно другим. джей встретил и влюбился в абсолютно невинного чонвона, а распрощался с потерянным незнакомцем, который во всëм обвинил единственного для себя близкого человека. отпустив чонвона, он больше не хотел видеться с ним, ни друзьями, ни любовниками. больно было осознавать, что в чужих глаза ты стал врагом «номер один». джей понимал, что был виноват в том, что водил его на тусовки, где младший познакомился с одногруппниками пака и он сам был не без греха, когда творил «грязь», вдыхая носом пыль на столе в чужом доме. и все дело в том, что чонвон попал в эту компанию раньше, чем познакомился с джеем. чонсон был тем самым «ручником», который не давал много напиться, отъехать от наркоты или травы, насильно тащил на пары, просил больше кушать, пить воды, ходить в душ. чонвон просто считался с этим, как с должным, и абсолютно забыл обо всем хорошем, что по отношению к нему проявляли. когда чонвон от чего-то отказывался, джей не настаивал, потому что у того должна была быть своя голова на плечах. он был помощью, но не родителем. наблюдая неделю назад картину, в которую превратился вон, у джея снова на мгновенье опустились руки и воспоминания накрыли его с головой. вина за произошедшее и тревожность за будущее младшего снова объявились незваным гостем. умение скрывать свои эмоции, от части, спасло его от появления старой привязанности. ян был строг и ужасно упрям. он не подпускал к себе и грубо оскалился, стоило только джею появится у него на виду. сердце болезненно сжималось, но разум был сильнее. все слова произносил тот самый хладнокровный чонсон, который во время ссоры год назад высказал лишнего и сильно сорвался, перестав относится к чонвону, как к маленькому. даже спустя десять лет, в телефоне чонвона навсегда с большой ненавистью останется один контакт в черном списке, именуемый как: «пак чонсон♡». смена дежурства заканчивается в три утра, потому что он подменяет своего напарника по отделу, у которого появились дела на это время. так что, помогая себе кофе и сигаретами, он сидит на посту администрации и перебирает какие-то бумаги на столе. работа в полиции не кажется таким интересным и опасным местом, как это показывают в дорамах. возможно, чонсон еще не наработал себе определённое звание и его не распределили в хорошее отделение, но воодушевления у него уже поубавилось в достатке, как только он на себе ощутил такое расписание рабочего дня. конечно, бывают интересные моменты, когда только за небольшое время службы, ты пару раз побывал на месте убийства, кражи или наркодиллерства, но все дела приходилось передавать старшим следователям, у которых уже давно ведутся дела по каким-то определенным лицам или организациям, разводящие беспорядки в городе. у чонсона нет своего дела. он вместе со своим напарником выполняет мелкие поручения старших, в план работы которых входят обходы по городским улицам или опросы на местности. он верит в то, что сможет добиться хороших успехов в работе полицейского. не зря его сразу же приняли в ряды полицейских, как только он пошел подавать документы. со временем должно стать проще, главное не переставать усердно работать. пока время близится к двум часам ночи, джей накопал себе интересное дело по какому-то убийству и нагло его открывает, изучая материал в личных теоретических целях. возможно, если бы кто-то из старших увидел это, то дал бы ему по затылку, но стоит рискнуть. если бы не его друг с одной группы, который поступил с ним в один участок, то джей бы тут уже серой мышью повесился на мигающей люстре у выхода.***
чонвон прямо из гостиной наблюдает за тем, как хисын и джейк вертятся на кухне и громко орут. смеются, потому что пицца у них сгорела и все, что они с ней могут сделать, так это съесть начинку и выбросить сожжённое тесто. ян знал, что что-то будет не так, поэтому глаза свои закатив в очередной раз, опустошает уже третью бутылку пива. странно, но сегодня его очень быстро взяло. он почти ничего не ел за сегодняшний день, поэтому, вполне ожидаемый результат. утром ему будет очень плохо, как обычно, но думать об этом он будет уже в последний момент. глаза не могут удержать фокус ни на одном предмете. вон чувствует, как горит тело, но все равно упрямо сидит в своем худи и тупит взгляд на кухню. в голове так пусто… совершенно убитое состояние. ему совсем не весело впервые. он хотел отвлечь себя от работы этой пьянкой, но на самом деле внутренний ребёнок хочет одного, и это только встреча с джеем вне рамок обстоятельств. снова это повторяется. взрослый чонвон пытается что-то сделать с этим, прикрывая огромное клеймо на своем сердце проблемами с работой и алкоголем, которые давно уже не помогают никак. поправляя рукой свои светлые волосы, он отворачивается от кухни и взгляд направляет в сторону телевизора, с которого идет клип какого-то артиста. спрятав себя под капюшон, вон поджимает губы и телефон свой достает, решительно заползая в иконку «контакты», где открываются избранные номера, в числе которых номер чонсона был заблокированным. что со стороны чонвона, что со стороны джея. хотя, он не звонил давно, чтобы убедиться в этом. он злится, но трясущиеся руки выдают очевидный страх. чонвон боится звонить и никогда бы этого не сделал трезвым, потому что чертов слабак. когда алкоголь бьет по голове, он понимает всю настоящую картину того, что вообще произошло. эгоизм отступает на второй план и до сих пор болящее сердце давит сильнее, никакая злость или обида не перебьет эту тоску по пак чонсону. спустя столько времени, ему иногда снится он и желает всего хорошего даже там. просыпаться в слезах после такого в какой-то момент стало уже привычкой. в суете своих мыслей, чонвон возвращается в настоящее только тогда, когда джейк поспешно одевается и удирает на улицу, громко захлопнув дверью. в то время хисын разочарованно ставит на плиту еще одну сгоревшую пиццу и прикрывает рот от шока. они оба пьяные, но еще не до синего носа. чонвона так вообще вряд ли ноги выдержат, если он попробует встать, хотя голова работает исправно. — вон-и, ты че умолк? — розоволосый парень подходит к яну, который разворачивается к хисыну навстречу. старший колено ставит на диван и руку прикладывает к чужому лбу. непонятно, что это ему может дать сейчас, когда ли сам горячий, как батарея. — э-эй, что такое? чонвон хватает хисына за футболку и тянет на себя, обнимая его и упираясь носом в живот. старший рукой гладит младшего по волосам, поправляя его прическу на место, потому что капюшон все испортил. старший садится на диван и чонвон переползает к нему на колени, хватаясь руками за шею. очень отчаянное поведение, ощущается это моментально. хисын молчит и не нарушает тишину чонвона, который вероятно снова тревожится. в последнее время с ним часто такое стало происходить, но что с этим делать не знает никто. даже ян, пытающий удачу в объятиях ли, не может найти успокоения, хотя они вроде не далеки друг другу. — джеюн-хëн надолго? — спрашивает чонвон, поднимаясь с хисына вверх, который уже и руки свои скрепил на чужой талии. услышав положительный ответ, ян тут же, нисколько не колеблясь, целует старшего, прижимаясь настолько близко, насколько это было возможно. хисын не отвечает до тех пор, пока чонвон требовательно не сжал волосы и не заставил раскрыть рот. приподнявшись на диване, правая рука хисына падает на его спину, а левая держится за бедро, двигая чонвона еще к себе поближе. невозможно и слова вытолкнуть изо рта, потому что он занят полностью языком чонвона. такое поведение было очень редким, да и то, когда чонвон был в расположении духа, а сейчас что-то не так. старший рычит и сжимает в кулаке кофту чонвона, отрывая от себя. губы искусаны, даже кровь сочится. ян настолько сильно сжимал волосы хисына, что сложилось впечатление, будто там уже клок вырвали. как только чонвон переборщил и рукой двинул ниже торса, терпеть больше было невыносимо — это принуждение. — угомонись! что случилось?! — подхватив за челюсть чонвона, хисын другой рукой сушит кровь на губе, которая предательски сильно пошла. ян психует и бьет по чужой руке в ответ, но хисын не отпускает, потому что хочет услышать ответ, — я с кем разговариваю?! — ян просто ненавидит, когда на него повышают голос, а хисын ненавидит, когда пак джей возвращается в его голову. — я хочу чонсона. че ж ты проблему создаешь сейчас? — выдает через плотно сжатые зубы ян. его очаровательное лицо искривлено в злости и хисын отпускает его, недовольно вскинув чужую голову. ян долго сидеть на месте не стал и поднявшись, смотрит на хисына, у которого голова разболелась только сильнее от таких эмоциональных скачек. — я — не он. нахера лезть и делать такую херню со мной? — уже спокойно говорит старший и поправляет свои волосы у затылка, слизывая с губ кровь. — манатки свои собери и карауль его у дома, если так принципиально надо. чонвон отшатнулся назад и понял, насколько решительно настроен в этот раз. окинув разочарованным взглядом хисына, он в ускоренном темпе возвращается в спальню, где оставил ранее свои вещи и начинает переодеваться, чтобы как можно скорее оказаться у того самого дома, который успел изучить вдоль и поперёк. — но только если этот гандон снова тебя кинет, вернуться сюда больше не позволю! — хисын оскорблен, что им хотели взять и попользоваться, потому что интерес был только у чонвона. да и вряд ли чонвон, смотря на хисына, в голове его и представлял. во имя удовольствия можно было бы и забить, но услышать чужое имя во время секса был бы все равно не готов. джейк вернулся совсем не вовремя. хисын был зол, он просто горел адским пламенем, листая каналы на телевизоре, а чонвон у порога собирался из дома на выход. — если ты щас тоже начнешь спрашивать «что случилось?», то лучше у хисына-хëна спроси. мне пора. — накидывая на свои плечи верхнюю одежду, парень выходит из квартиры, оставляя джейка наедине с хисыном, у которого с этих слов сильнее запекло в седалище. парень со всей силы долбанул пульт прямо об стену и на ор джейка быстро сказал, что купит ему новый. чонвон сам чуть ли не вылетает из двери. по инерции шлепает ногами по лестнице, опускаясь все ниже и ниже. он не знает, как добраться до дома чонсона отсюда, но постарается найти хотя бы что-то знакомое, чтобы можно было ориентировочно пойти в правильном направлении.***
джей освободился ровно в три ночи, даже почти раньше. сонхун заменил его и подарил целый набор чая за то, что он помог ему. настроение до этого было просто отвратительное, но сейчас чуточку лучше. приятно, что его время ценят. так что, довольный целому набору чая, он с чистой совестью идет домой, чтобы проспать целые сутки, перед еще одними рабочими сутками. на улице уже темно, да еще и немного прохладно, несмотря на летний период. чонсон идет пешком из участка до своего дома, потому что пройти-то тут не совсем далеко. в руке у него зажигается уже седьмая сигарета за вечер, но толку от них что-то никакого. в голове легкий звон. очень плохой день сегодня. ужасная жара, а еще и рабочие сутки с более двенадцатичасовым режимом плохо сказываются на ментальном уровне. везет же детективам… появляются в участке раз-два в неделю, ходят в чем хотят и для чего хотят. через минут десять, он наконец поднимается в гору, после которой будет последний поворот направо, доводящий его до дома. прежде чем свернуть, по левую сторону он слышит очень гулкий разговор двух парней, которые общаются на очень повышенных тонах. джей поворачивается в ту сторону и видит только силуэты, которые освещались тусклым желтым светом фонаря. парень снимает с себя ветровку, чтобы его погоны хорошо блестели в свету фонарей и это напугало хулиганье, которое пристало к человеку, который так безнадежно вжался в забор одного из частных домов. — эй, вам заняться больше нечем? — парень окрикивает хулиганов издалека, но те даже не услышали походу. подходя все ближе, чонсон с удивлением для себя распознает парня, над которым прилюдно пытаются надругаться, проверяя его без того пустые карманы. чонсон достает пустой пистолет и направляет его на столпившихся людей, неплохо так блефанув. — полиция южной кореи… — не успевает договорить чонсон, как обе крысы разбегаются в стороны, прикрывая свою безмозглую голову руками. чонвон держится молодцом, потому что на его лице ни одной эмоции не проскочило за такое неприятное время, которое он тут вынес. разве что, как только он узнал лицо человека, которой ему помог, чонвон шумно вздохнул и задержал дыхание, чуть ли не побледнев. чонсон остановился перед ним и не рискнул дотронуться до чонвона, который поджал губы и замер в одном положении. его карие глаза, наливающиеся слезами — пак хорошо видел. но, опять же, просто стоял на месте, не имея возможности хотя бы даже поправить чужую одежду, которую растрепали голодранцы в разные стороны. поведение подобного типа может означать для чужой головы всё, что угодно, и чонсон не готов был рисковать. из левого глаза яна спускается слеза и он делает шаг навстречу, подбородком падая на плечо джея. — чонсон-а, — протягивает дрожащий голос чонвона и руки старшего ласково гладят плечи и голову младшего. — я тебя так ненавижу. — хорошо, но может домой пора? что ты забыл здесь? — ян вдыхает запах чужой рубашки и удивляется тому, насколько этот аромат ему приятен и так до сих пор знаком. его мягкая щека трется об плечо джея и слезы молчаливо падают на форму полицейского. — могу ли я до сих пор называть твой дом своим? — чонсон поджимает губы и сглатывает. этот запах алкоголя от чонвона стал противным, раньше аромат не был настолько стойким. опять становится боязно, что чонвон навсегда остался в той самой среде, в которой оставил его джей. — да, конечно, но нам тогда нужно идти сейчас. — успокаивающе говорит пак и берëт руку младшего в свою, сжимая ее и ощущая холод длинных пальцев. убирая обратно оружие, он засовывает в свой карман ладошку блондина, пытаясь согреть хоть немного. чонвон чувствует себя очень стыдно, даже при том, что сейчас он сильно пьян. почти в кромешном молчании они доходят до дома и чонсону трудно представить, что будет завтра с чонвоном. он не хочет видеть эти тяжелые отходняки и опухшее лицо, которое когда-то не могло угомониться и хоть на секунду замолчать от бесконечных жалоб на себя. толку-то от этого все равно никакого не было. вон сам за себя не ручается, потому что погрустить о пак чонсоне мог только в пьяном состоянии, а в трезвом — уже так сильно ненавидел его. если на утро в его голове не останется ни единого отрезка в памяти с этой ночи, то их снова ждёт скандал, в ходе которого чонсону придётся выгнать яна, разорвав с ним возникнувшие точки соприкосновения. как только они заходят в квартиру, вон так же тихо уходит в ванную комнату, потому что знает, насколько сильно бесило джея пьянство чонвона и чтобы не разогревать в чужой душе злость, он покорно ушел мыться. все было как всегда даже сейчас. будто бы и год никакой не проходил. джей принес халат и полотенце в ванную, чтобы чонвон мог укутаться в теплое. сам же стал мыть руки и лицо, немного украдкой поглядывая в зеркало, которое отсвечивало душевую кабинку. глаза цепляются за синяки, которые имелись на руках младшего и ключицах. приступ ревности подступил мгновенно, что даже вены вздулись на шее, но проглотив свою обиду, он вытирает руки насухо и уходит, несмотря на то, что раньше бы дождался чонвона из душа прямо там. переодеваясь в домашнее, джей аккуратно вешает форму на вешалку и убирает на балкон, чтобы запах на ней не хранился и выветривался за ночь и последующий день. уставший пак чонсон ложится в постель. без позднего ужина и кофе, уже в привычку для себя. как только чонвон приходит в комнату, джей включает прикроватную лампочку и выключает телевизор, оставляя их обоих в тишине. — иди сюда, — подзывает к себе джей и вон медленно шагает к нему, прикрывая все свои засосы на шее полотенцем. — засыпай, все нормально. ян сглатывает тяжелый ком стыда и ложится на свою половинку кровати, выключая свет и оставаясь один на один сам с собой. джей не обнимает, даже в его сторону не повернулся. настолько одиноко и печально, что младший просто грустно поджал губы и почувствовал, как в носу закололо от обиды и предательских слез, что снова выставляют его дураком. чонсон сам не знает, должен ли он снова пригреть к себе рядом чонвона или остаться на расстоянии от него. но как только дыхание младшего выровнялось, джей повернулся к нему и мягко чмокнул в затылок. приподняв одеяло повыше, обнял рукой за талию и прижался к нему поближе.