Shattered

      Первого декабря неожиданно повалил снег, едва долетая до земли он таял, оставляя после себя только мокрые следы на асфальте. Ваньинь глубже спрятал замерзший кончик носа в связанный сестрой шерстяной пушистый шарф. Дополнительная пара, поставленная специально перед сессией для всех желающих, растянулась на две, преподаватель был уж слишком интересным рассказчиком, так что первокурсники просто не находили сил его прервать. Парень запихнул руки в карманы, он уже второй день к ряду забывал дома перчатки. Холод щипал порозовевшие щеки. Ваньинь приподнял голову и вздохнул выпуская в воздух облачко пара. Он не предупредил матушку, что опоздает, так что вполне обоснованно предполагал, что дома его ждет взбучка. Как же он чертовски от этого устал. Ему вообще не хотелось туда возвращаться. Он даже домом не мог назвать эту холодную квартиру, в которой практически никто ни с кем не разговаривал. Отец продолжал его игнорировать, все никак не мог простить уход Вэй Ина. Матушка тоже снисходила только для деловых обсуждений. Оставалась Яньли, которая общалась со всеми членами семьи так, будто ничего не происходило и даже, если ей никто не отвечал, просто пожимала плечами и продолжала в том же духе.       Цзян Чэн поежился, его дом уже маячил на горизонте, осталось пройти два двора и он наконец окажется в тепле. Хотелось побыстрее в отапливаемое помещение, не продуваемое всеми ветрами. Юноша слегка ускорил шаг, чувствуя как немного проскальзывает подошва кроссовок на подмерзшей дороге.       До ворот было около пары метров, когда рядом раздалось бибиканье. Ваньинь подпрыгнул и выругался себе под нос. Развернувшись к нарушителю спокойствия с вполне понятным желанием рявкнуть на него, молодой человек замер. Машина Сичэня блестела начищенными боками, в свете мигнувших фар медленно кружились снежинки. Водителя в темном салоне почти не было видно, но Цзян Чэн по одному силуэту мог представить, как он сидит, положив небрежно одну руку на руль, а второй задумчиво потирает губы. Милый жест, не дававший Ваньиню покоя.       Лань не торопился покидать машину, давая время самому принять решение. Цзян Чэну бы, по-хорошему, развернуться и уйти, обида снова полыхнула в нём, все-таки характер у него был материнский, жгучий, он не мог вот так просто отпустить все произошедшее, но с другой строны в сердце что-то скреблось, наверное, так и не выжженная влюбленность.       Ваньинь сделал шаг назад. Он должен уйти. Не поддаваться своей чувствительности, которая сразу же простит все, стоит только хорошенько извиниться. Еще один шажок назад. Сила воли аплодировала ему стоя. Еще один. Сейчас он отвернется и уйдет домой и никогда больше с Сичэнем разговаривать не станет. Он его предал. Поспорил на него. Цзян Чэн пытался возвать к своему гневу, но его не было. Была горечь, много горечи. Парень закусил губу. Очередной порыв ветра швырнул ему в лицо острые комочки снега, которые чувствовались на нежной коже крайне неприятно. Нужно было срочно решать подниматься в квартиру, в которой невозможно было находиться или сесть в машину к человеку, который причинил ему столько боли.       Зачем он вообще сюда приехал? Единственный шанс узнать это был поговорить прямо здесь и сейчас. Ваньинь вздохнул еще раз. Это нехитрое действие принесло ему некоторое удовлетворение. Матушка и так будет кричать на него за то, что он опоздал, так какая разница задержиться ли он еще. Цзян Чэн почувствовал себя то ли идиотом, то ли мазохистом, когда сделал маленький шажок в сторону машины. Решиться после этого стало намного проще.       Ваньинь открыл дверь переднего пассажирского сидения и молча сел в салон. В машине было холоднее, чем на улице, не понятно, сколько Сичэнь просидел здесь, ожидая его.       Лань смотрел в лобовое стекло, кажется вывалившись из реальности настолько, насколько это возможно.       Цзян Чэн решил, что раз уж мужчина сам сюда приехал, то и разговор тоже пусть начинает сам, ему же надо. Он нахохлился, как воробей, пытаясь сохранить под пальто крохи тепла, которые не выдул ветер.       Сичэнь на его шевеления бросил косой взгляд и завел машину, включая печку и подогрев сидений, все еще в тишине. Ну, в плане упрямости у Ваньиня был лучший учитель, в лице его матери, он мог и подождать, особенно, когда был согрет.       — Я сходил на назначенные дядюшкой свидания, — наконец начал разговор мужчина.       Что ж это была не та тема, которую Чэну хотелось бы обсуждать. И сам факт того, что Сичэнь начал разговор так обыденно, будто между ними ничего не произошло, раздражал.       — М.       Это был максимум его эмоционального включения.       — Мне не понравилось, — невесело хмыкнул Лань.       — Не обязательно было ехать сюда, чтобы сообщить об этом, — огрызнулся Ваньинь. — Если это все, я пойду.       На что он вообще рассчитывал?!       — Ваньинь, позволь мне всё объяснить. Я не займу много твоего времени, после ты будешь волен поступить как угодно, — Сичэнь постукивал пальцами по рулю. — Я так ни разу и не рассказал всего, между нами много недопониманий.       — Делай что хочешь, — фыркнул пригревшийся юноша, решив, что пускай он сейчас выговорится первый и последний раз и они окончательно разойдутся, ведь все к этому и шло.       — Мы не спорили на тебя. Мы играли в фанты, хотя разница невелика, конечно. Это было в баре, когда мы праздновали с вами начало нового учебного года. Мне выпал фант подкатить к последнему трезвому человеку. Только подкатить, ни о каких свиданиях и речи изначально не шло.       — Что позвать меня на свидание было твоим жестом доброй воли? — голос Ваньиня жег сарказмом. — Очень благородно! — настроение сползало все ниже.              — А потом Ли-мэй возмутилась, подумав, что ты не сможешь меня привлечь. А я сказал, что сможешь, правда не подразумевал те чувства, о которых подумала она.       — И ты решил совместить приятное с полезным? Выполнить фант и устроить мне смотр, достоин ли я твоего внимания? Какая прелесть, удивительно, что у тебя вообще есть друзья! — вот теперь Цзян Чэн начинал злиться.       Сичэнь тяжело вздохнул, Ваньинь подумал, что вздыхать из них двоих должен он.       — Я не хотел, чтобы все вышло так. Мне очень понравилась наша встреча, — Лань очень аккуратно избежал слова «свидание». — Мне показалось, что тебе тоже, даже если поначалу ты не чувствовал себя комфортно, поэтому я подумал, что ты не будешь против продолжить общение.       — Ты вообще собирался мне сказать? — юноша нервно обдирал катышки с рукава своего пальто.       — Нет, — не стал отпираться Сичэнь. — Я не видел в этом смысла, если бы не произошедшее, ты бы и не узнал. И мы бы спокойно продолжали общаться. Фант был выполнен в нашу первую встречу, дальнейшее общение сложилось из нашего общего желания.       — Я чувствую себя обманутым, — прошелестел Ваньинь. — Мне кажется, что все это было шуткой, как будто ты общался со мной только из-за своих друзей.       — Это не так, — мужчина невесело усмехнулся. — Мне жаль, что всё так сложилось. Я прошу прощения еще раз за всё, что я сделал, я должен был быть более внимательным к твоим чувства.       — Я не смогу простить тебя вот так сходу, только потому что ты извинился. Я ведь даже не могу доверять тебе теперь, — Цзян Чэн смотрел куда угодно, только не на Сичэня. — Ты…ты сделал мне чертовски больно, Лань Сичэнь. И всё что происходило, теперь видится мне ложью.       — Я понимаю, — Лань печально улыбнулся. — Я не хотел, некоторые мои решения оказались в корне не верными. Мне нужно было рассказать про фант сразу, ведь он имел к тебе самое прямое отношение.       — Верно, — согласился юноша. — Я должен идти и мне нужно какое-то время чтобы все это обдумать.       — Конечно, я просто хочу, чтобы ты знал что ты всегда можешь написать мне, я не хочу терять такого друга как ты.       — Я… — Ваньинь хотел сказать что уж другом он его точно видеть не хочет, но вовремя заткнул свое сердце, сделав его каменным на это короткое мгновение, не надо Сичэню знать, что Цзян Чэн все еще так глупо влюблен, что мог бы простить его прямо сейчас. — Нам нельзя пересекаться в универе.       — Я знаю, — тихо отозвался Лань. — Я больше тебя не потревожу, хочу сделать все правильно, поэтому пока ты не разрешишь, я буду держаться в стороне. Я рад что смог сказать тебе все это.       — Тебе нужно уехать, если моя мать увидит тебя тут…       — О, конечно, — Сичэнь пристегнул ремень. — Я буду ждать твоего решения, Ваньинь.       Стоило двери подъезда закрыться, Лань тронулся с места. Ему предстоял еще один тяжелый разговор через пару часов, а он уже был выжат как лимон. Но он был счастлив, что Ваньинь нашел в себе силы поговорить с ним, а не прошел мимо, как он мог бы и это было бы справедливо.       Лань Хуань заглушил мотор недалеко от жилого комплекса, где обосновался Лань Цижэнь и уронил голову на руль. Невозможно хотелось сбежать куда-нибудь из своего тела, чтобы побыть в одиночестве и подумать еще раз правильно ли он поступает. Он не стал признаваться Ваньиню в том до чего дошел в своих мыслях. Не стал вываливать на парня все, что решил. Сначала нужно было освободиться от метафорических дядюшкиных кандалов, и уже после этого пытаться что-то сделать с их отношениями. Сейчас было бы хорошо, если бы Ваньинь просто хотя бы начал с ним разговаривать. Правда Сичэнь хоть и надеялся, старался смотреть на происходящее адекватно и понимал, что так быстро юный Цзян на контакт не пойдет.       Мужчина сел, растер щеки, пытаясь найти в себе второе дыхание. До назначенной встречи оставалось двадцать минут, так что можно было пройтись пешком. Лань вышел из машины в стылую прохладу, повел плечами под тканью тонкого все еще осеннего пальто, аккуратная пряжка чокера холодила бледную кожу шеи, пуская мурашки вниз. Сичэнь взял с заднего сидения шарф и небрежно замотал его, чтобы создать хотя бы иллюзию тепла.       Дядюшка жил в пятикомнатных апартаментах на десятом этаже. Вид из его окон открывался на парк. Лань Хуань поднялся пешком, чтобы прийти точно ко времени, Лань Цижэнь не любил когда кто-то не дорожил его временем и приходил либо раньше, либо позже назначенной встречи. Сичэнь быстро пригладил волосы, поправил шарф и пальто, вытер ноги о коврик у двери, отдышался и только после этого позвонил в звонок. Дядюшка открыл немедленно, будто сидел под дверью в ожидании, что конечно же, было не так.       — Ты игнорируешь мои звонки, а потом просишь о встрече, — мужчина прошел в кухню. — Объяснись.       — Дядюшка… я, — Сичэнь снял обувь, повесил свою верхнюю одежду на вешалку в коридоре и остановился в дверях. — Смиренно прошу прощения за то, что разочаровал вас.       — Ты выбрал невесту? — мужчина налил себе чаю и сел на диванчик.       — Нет, я….       — Хм, нехорошо, что ж, у меня на примете есть еще пара девиц твоего возраста.       — Дядюшка, позвольте мне, наконец, сказать, — не очень-то уважительно прервал размышления Цижэня Лань Хуань. — Не нужно искать мне невесту. Я очень благодарен вам за все, что вы делали и делаете для меня и Ванцзи все эти годы. За то, что вырастили и воспитали нас. Но я не смогу исполнить вашу просьбу. Благодаря этим договорным свиданиям, я понял что уже люблю другого человека, а значит ни на ком из предложенных девушек не женюсь. Я помню, что таковым был уговор, но молодой господин Цзян не виноват в том, что я столь не почтителен и нарушаю обещания. Прошу не отстраняйте его от учебы, он старательный молодой человек. Если хотите наказать кого-то, накажите меня. Я заслужил, — Сичэнь согнулся в поклоне, слушая звенящую тишину, повисшую в кухне.       — Кхм, — откашлялся Цижэнь. — Я очень разочарован, Сичэнь. Ты дал мне обещание. В бизнесе доброе имя и твое слово — это все. Ты наследник компании Лань. Ты должен быть образцом, вместо этого ты не выполняешь элементарных обещаний и при этом просишь меня выполнять мои? Контракт работает в обе стороны.       — Я знаю, дядюшка. Можете мне поверить, я тоже в себе разочарован, но я не могу иначе. Не могу жениться на нелюбимой женщине. Не хочу продаваться за место в компании. А Цзян Ваньинь действительно не виноват, я влюбил его в себя, пускай ненамеренно и заставил в одиночку расплачиваться за мои ошибки. Он этого не заслужил.       — Сичэнь, посмотри на меня. Какие у тебя планы на будущее, если ты не хочешь заводить семью? Может ты и компанию наследовать не хочешь? — Цижэнь говорил спокойно, что не могло не настораживать Хуаня, который шел сюда, готовый сражаться до конца.       — Я хочу продолжить учебу, это главная моя задача на данный момент, — мужчина разогнулся из поклона и посмотрел дяде в глаза. — Вы правы, я не считаю себя готовым для наследования компании, возможно не буду готов и через год. Совет директоров во главе с вами справляется отлично, во мне у вас пока нет надобности. И моя статусность ни на что не влияет. Я могу ближайшие лет пять, как минимум, не думать о браке. Я понимаю, почему вы настаивали, вы не хотите, чтобы мы с А-Чжанем остались одинокими, — Цижэнь опустил взгляд на свои руки. — Но мы есть друг у друга, у нас есть вы, у нас есть люди, которых мы любим и которые любят нас.       — Это твой окончательный ответ?       — Я женюсь, только если вы будете угрожать молодому господину Цзян отчислением. Ни в каком другом случае. Но я не думаю, что брак по расчету это то, чего вы желаете для нас.       — Что ж. Я ничего не сделаю этому мальчику. Но и ты не вздумай портить ему жизнь. Он еще столь юн, ему нужно думать об учебе. Соблюдай правила. Не подходи к нему в университете, не раздражай ректора и его подпевал.       — Я не собирался. Тогда я пойду, не буду вас отвлекать. Спасибо, дядюшка, — Сичэнь поклонился еще раз.       — Не за что, А-Хуань, постарайся не пожалеть о своем решении. ***       Цзян Чэн насколько мог тихо прикрыл за собой дверь. Он стянул пальто, повесил его на крючок, снял обувь. И на носочках попытался прокрасться мимо гостиной, стоит ли говорить, что попытка была безуспешной.       — Явился наконец, — Мадам Юй сидела в кресле с бокалом вина в руке и папкой бумаг на коленях. — Я кажется ясно выразилась, после университета домой. Ты опоздал на четыре с половиной часа.       — Матушка, простите, мне поставили две дополнительные пары, — Ваньинь ненавидел то, каким напуганным ребенком он становился в присутствии матери.       — Это три часа, еще полтора ты где-то шлялся. И я даже знаю где. Очевидно, тебе недостаточно нагрузки, которую я даю, раз ты находишь время скакать по чужим…машинам, — женщина все это время не смотрела на сына, будто его вообще не было в комнате. — С каждым днем ты разочаровываешь меня все больше. Я начинаю думать, что твой отец был прав и этот беспородный дворняжка, которого ты по какому-то недоразумению называешь братом, стал бы куда лучшим наследником, нежели ты.       Цзян Чэн закрыл лицо челкой. Каждый раз, на протяжении стольких лет, это все еще было больно. Слышать такое от матери.       — Интересно, согласится ли этот Лань содержать тебя, если тебя снова выкинут из университета? Потому что я не собираюсь держать в своем доме бесполезный мусор и платить за него. Молчишь? Правильно делаешь. Не смей общаться с этим мальчишкой. Думай о своем будущем. Иди к себе, успокойся и спускайся, у меня есть для тебя пара задач. Буду ждать тебя в кабинете.       — Да, матушка, — юноша степенно вышел из комнаты, будто ничего не произошло и поднялся к себе.       Невыносимо было находиться в этой квартире и с каждым разом все хуже и хуже. Матушка, кажется окончательно решила, что раз не получается его вылепить таким, как она планировала, проще будет сломать. Цзян Чэн нет-нет да и вспоминал те несколько дней, что провел в доме у братьев Лань. Когда его практически никто не трогал, давая прийти в себя. Было тихо и хорошо. Ваньинь невольно начинал любить тишину. Кто-то тихо постучался в его дверь, скорее всего сестра, но парень не ответил. Он не был на нее зол, понимая, что она возможно, хотела как лучше, в ее понимании, конечно, но видеть ее сейчас не было никакого желания.       Юноша присел на край застеленной кровати и покрутил в руках телефон, невольно задумавшись, а что бы на его месте сделал Вэй Ин? Впрочем он уже сделал, сбежал, не желая терпеть больше необходимого подобное к себе отношение. А Сичэнь? Как почтительный ребенок он бы, наверное, остался. Хотя есть ли хоть один человек на свете, который может быть им недоволен? Память услужливо подкинула завтрак с дядюшкой братьев Лань и парень невольно повел плечами. Как тому придется по душе, что старший племянник оказался не впечатлен ни одной из представленных девушек? Уж точно не порадует. Ваньинь поймал себя на том, что открыл чат с Сичэнем и невидящим взглядом смотрит на мигающий курсор. Шикнув с досадой, парень заблокировал телефон и кинул его вглубь кровати. Он не был смелым, как его старший брат и не был впечатляющим, как Лань-гэ. Он просто был собой. И именно поэтому он собирался собрать себя в кучу и спуститься к матери в кабинет, чтобы продолжить занятия… а потом, а потом он все-таки напишет Сичэню. И плевать, что тот подумает, об отсутствии у Ваньиня элементарного самоуважения, он просто волнуется вот и все. А еще он до сих пор глупо в него влюблен.