Сегодня — выездной урок биологии, на котором наш класс должен искать определенные растения и потом делать их подробное описание в рабочих тетрадях. Занятие, конечно, довольно-таки познавательное и в некотором смысле увлекательное, но после того жуткого сна или не пойми чего я не очень-то хочу заходить в лес. А урок будет проходить именно там. Как назло.
Однако то место, куда привезли наш класс, радовало мой глаз: высокие и толстоствольные кедры, небольшая каштановая рощица, клен, что выделялся своей ярко-красной листвой, несколько рябин с тяжелыми ягодными гроздьями и кипарис. Так же были деревья диких яблонь, чьи плоды уже валялись на земле, битые и потемневшие, а те, что кое-как держались на ветках, слабо подрагивали от ветра, напоминая мне о теплом и солнечном лете.
Хорошо, что так же было богатое разнообразие растений: адиантум стоповидный — один из разновидностей папоротника, который быстро отомрет при первых заморозках; апозерис, похожий на одуванчик, астильбоидес, амсония иволистная, чьи цветки имеют бледно-голубой цвет, заросли волжанки и двулистника. Еще я увидела бирючину — куст с черными ягодами, похожими на черемуховые; они ядовиты, и от них можно получить тошноту, головные боли и низкое артериальное давление. Чуть далее от бирючины росла болиголова — растение, содержащее яд кониин, после употребления которого может развиться паралич.
Налюбовавшись на лесную природу, я увидела Анну, выходящую из школьного автобуса. Думаю, стоит подойти к ней и извиниться за позавчерашнее, когда меня увели двое придурков, не дав толком поговорить с новой знакомой.
— Привет!
— Здравствуй, Эмма.
«Здравствуй». Это слово дает понять, что рыжеволосая довольно-таки хорошо воспитана. Знает хорошие манеры и ведет себя достойно. Не то, что некоторые из нашего класса — матерящиеся и слишком громко разговаривающие.
— Я хотела извиниться.
— Извиниться?
— Да. За то, что тогда оставила тебя.
— Не переживай по этому поводу. Я не сержусь. Тем более, ты новенькая. Я вообще удивлена, что ты подошла ко мне.
— Почему?
— Со мной мало кто общается.
— Из-за того, что ты веришь во что-то необъяснимое?
— Верно.
Анна опустила взгляд и нервно сжала ремень своей школьной сумки. Похоже, она не любит об этом разговаривать из-за бесконечных насмешек учеников и, возможно, даже некоторых учителей.
— Мне ты можешь доверять. Что обитает в лесу?
— То, чего никому не пожелаешь. Даже самому заклятому врагу, ибо умереть от рук этого существа — самое страшное на свете. Твое тело оно разорвет в клочья, причем медленно, растягивая агонию и наслаждаясь страхом.
Мы медленно пошли по извилистой тропинке, чтобы найти для школьного задания жимолость лесную — кустарник с красными и очень ядовитыми ягодами. Да, интересные же у нас уроки.
— Это действительно правда?
— Можешь даже высмеять меня, но мой ответ — да.
— Я верю тебе.
Мы разошлись по причине того, что Анна захотела сорвать парочку сосновых шишек. Именно сорвать, а не поднять с земли. Что ж, у каждого свои причуды. Как у меня, например — желание стоять в неглубокой канаве и носком резинового сапога водить по холодной и немного мутной водной глади, вглядываясь в ее содержимое: опавшие с веток листья, уже начинающую желтеть траву и вялые цветки какого-нибудь растения вроде ромашки. И ничего поделать с этим не могу — хочется в канаву, и все тут. Но не сейчас, конечно.
Я повернула в сторону молоденьких березок — невысоких и тонких, — и присела, чтобы потрогать темно-зеленый мох, что очень приятен на ощупь, особенно если касаться его кончиками пальцев. Ощутив дуновение ветерка в спину, я подняла голову и замерла — на одном из деревьев висел уже дотошный мне альбомный лист. Но ведь буквально полминуты назад его не было!
Медленно встав на ноги, я пошла обратно, к классу. Стало очень страшно при виде какой-то бумажки с непонятным на ней содержимым. Получается, лесной монстр преследует меня? Или хочет, чтобы я сорвала листок и продолжила игру, что началась ночью, в моем «сне»?
Меня привлек шорох, доносящийся из кустов, а так же треск веток и чей-то тихий мат. Полминуты — и два дебила уже стоят передо мной, радостно улыбаясь не пойми из-за чего. Может, они психически больны?
— Эмма, мы тебя искали.
— Зачем?
— Хотим показать тебе кое-что. Пошли.
Они быстро взяли меня под руки и повели туда, откуда я шла. Листка на дереве уже не было. Значит, монстр следит за нами. Особенно за мной.
Мы вышли к небольшому лесному пруду, по краям которого рос камыш, а на воде держались листья кувшинки. Болотного цвета тина распространилась по всему водоему, но не сплошняком, а маленькими и неровными формами; ближе к середине из воды торчала коряга с парой достаточно острых сучьев. Кое-где пошли круги — какая-то мелкая живность давала знать о себе.
— Нравится?
— Да, достаточно… эстетично для такого места.
— Мы знали, что ты будешь в восторге.
— Не скажу, что я прямо в восторге. Но посмотреть есть на что.
Звук расстёгивающихся ширинок отвлек меня от любования прудом. Я не поняла, эти двое хотят изнасиловать меня?! Вот черт! Специально же завели сюда, подальше от других! Какая же я все-таки наивная…
— Помогите!
Я понеслась так быстро, что аж ветер засвистел в ушах. И, как назло, началась местность с поваленными деревьями, непроходимыми зарослями колючего кустарника и торчащими корнями. Прощайте, мои новенькие кеды и школьная форма.
Меня все-таки догнали и грубо повалили на землю, на которой был ковер из опавших ярко-желтых листьев. Один из парней сомкнул свои пальцы на моей шее и ощутимо сжал ее. Я затрепыхалась, но второй дал мне звонкую пощечину.
— Если будешь вести себя тихо, то никто не узнает об этом инциденте. В противном случае — закопаем прямо здесь. Живьем! И тебя никогда не найдут!
Меня окутал дикий ужас от осознания того, что мною сейчас попользуются. Да, не так я представляла свой первый раз. Не среди осеннего и прохладного леса, не в куче листвы и уж точно не с двумя отморозками.
Внезапно поднялся сильный и холодный ветер, а затем… потемнело. Не до глубокой ночи, конечно, но так, будто наступил поздний вечер — около семи или восьми часов.
— Что за чертовщина?!
Из глубины леса послышались громкие и тяжелые шаги. Тут я поняла, что мое ночное «приключение» все же не было сном. А еще Анна не соврала мне насчет чего-то необъяснимого — здесь действительно обитает монстр.
— Надо уходить. Тут что-то не так.
— Неужели эта рыжая оказалась права?!
— Похоже.
Шаги приближались, и отморозки, наконец-то отстав от меня, стали оглядываться по сторонам. Я тоже начала вглядываться между деревьями, вставая с земли и отряхиваясь. Затем, пятясь назад, на что-то наткнулась. Обернулась — никого и ничего. И тут дикий вопль парней заставил меня обратить внимание на них — эти двое, тараща глаза, смотрели в сторону кедров.
Пара черных штуковин, словно змеи, выползли из-под кустов и обвили ноги кричащих. Затем, сильно дернувшись, повалили их и быстро утянули, треща ветками и разбрасывая листву. Все, обидчики устранены. А что же я?
А я побежала, постоянно смотря на самые темные части леса — как правило, именно там может находиться монстр, что, кажется, спас меня или же просто убрал лишние взоры, чтобы как следует наиграться только со мной. И почему он вообще привязался ко мне?!
Темнота никуда не пропадает, как и сильный ветер. От последнего у меня начинают слезиться глаза, из-за чего я уже не так хорошо вижу, как раньше — деревья, кусты и завалы расплываются. Тело дрожит от холода, а сердце уже готово выпрыгнуть из груди — настолько сильно оно бьется. Еще немного, и легкие разорвутся от такого быстрого бега.
Перепрыгнув через поваленную березу, я ускорила темп и тут же запнулась. Упала головой прямо на низкий пень и получила волну боли, вслед которой пришло отключение сознания.
***
Я открыла глаза и поняла, что очень сильно дрожу от холода, лежа на земле, усыпанной иголками. Надо мной — массивные ветки ели, опускающиеся достаточно низко и от этого создавая что-то вроде купола. Будто кто-то специально уложил меня под них, чтоб защитить от дождя или сильного порыва ветра.
Я заметила, что была укрыта кожаной курткой одного из тех двух парней. Если думать логически, то, похоже, монстр оставил меня на сохранение. В итоге он все равно что-нибудь да и сделает со мной. Как сказала Анна, «твое тело оно разорвет в клочья, причем медленно, растягивая агонию и наслаждаясь страхом».
Вылезаю из-под ели и иду непонятно куда, перед этим надев кожаную куртку, чтоб хоть как-то согреться. Снова оглядываюсь — ничего такого нет. Только деревья, завалы, пни и высоко растущая трава. Правда, где-то ухает сова, тем самым давая мне понять, что ночь уже настоящая, а не искусственная, в которой нет ни одного звука.
Поднимаюсь на небольшой холм, цепляясь за колючие веточки метровых елей. Останавливаюсь, чтоб отдышаться, а затем вижу вдалеке просвет, который тут же вселяет в меня уверенность и чувство счастья от того, что я сейчас наконец-то выйду из этого страшного леса.
Сбегаю вниз с холма и трусцой направляюсь к цели. И уже через пару минут разочаровываюсь, ибо оказываюсь на очень большой поляне, вокруг которой расположен лес. В ее центре — приличного размера пруд, у одного из берегов которого растет плакучая ива. Под ней — длинная скамейка, выкрашенная в приятный оттенок зеленого.
Подхожу к водоему. Он прекрасен — луна освещает его водную гладь, на которой нет ни единого скопления водорослей. Лишь только немного камыша растет по краям. А еще около пруда была гортензия — розовая, салатовая, желтоватая и бледно-голубая. Странно, этот цветок не должен расти в лесу. По крайней мере, мне так кажется. Или его кто-то намеренно посадил здесь? Например тот, кто поставил скамейку.
Сажусь на этот предмет уличной мебели и убираю ладони в карманы куртки. Сова уже давно замолкла, и теперь наступила тишина, прерываемая лишь шелестением листьев, коих трепыхал слабый ветер.
— Мне кажется, ты сейчас наблюдаешь за мной. Из-за во-он тех лип или берез. И зачем? Определись уже, пожалуйста: либо отпускаешь, либо убиваешь. И мне непонятны твои действия. Это же ты оставил меня под елью, верно? И ты вернул домой в ту ночь, которая показалась мне страшным сном?
И тут снова появились шаги. Где-то затрещали ветки, причем так, будто бы их разламывали в щепки. Я сжалась, но со скамейки не встала. Раз уж начала говорить, то надо продолжать, а не идти на попятную. Вдруг у меня получится выпросить у монстра что-нибудь, например, возвращение домой?
— Зачем ты скрываешь себя? Покажись хотя бы сейчас. А то это невежливо: я разговариваю с тем, кого не вижу. Нельзя так. — Голос даже ни разу не дрогнул от всего сказанного, хоть мне и было страшно.
На противоположной стороне пруда что-то заиграло ветками небольшой березы. Через секунду образовался высокий и тонкий силуэт, который я почему-то не могла толком разглядеть, хотя свет луны попадал на него. Может, монстр — это тьма? Или темная материя? А какая, собственно, разница?
«Здравствуй.»
Мощный голос раздался у меня в голове. Я аж дернулась от неожиданности. Вот это да — сам лесной кошмар разговаривает со мной! Надо бы ответить ему.
— Эм… Доброй ночи… Погоди, ты телепат?
«Разве тебе это не ясно?»
— Не злись. Я же просто спросила. — Пауза. — Повезло тебе, конечно. Хотелось бы иметь такую же способность.
«Вам, людям, это ни к чему. Особенно учитывая то, какие вы завистливые, жадные и глупые.»
— Спасибо за критику. Скажи пожалуйста, это ведь ты схватил тех парней?
«А ты как думаешь? Конечно же я. Не хочешь посмотреть на их потроха?»
Я сглотнула. Все же он убил этих придурков. Хотя, что ему еще делать с ними?
— Спасибо, но нет.
«Жаль. А ведь их кровь так красиво разбрызгана…»
— Мне бы очень хотелось вернуться домой. Взамен я больше никогда не ступлю на твою территорию.
«Ты уже живешь на моей территории.»
— Пожалуйста! Я постараюсь не попадаться тебе.
Я сложила ладони в молящем жесте и чуть приподнялась со скамейки; тоненькие веточки плакучей ивы коснулись моей головы. Страх почему-то улетучился, будто бы я разговаривала не с монстром, а, допустим, с Анной.
«Ты будешь должна вернуть мне то, что забрала.»
Силуэт исчез. Все стало расплываться, и я в который уже раз отрубилась.
***
Слезливые причитания матери и громкие вздохи отца вернули меня в реальность. Чуть приоткрыв глаза, я поняла, что лежу на полу своей комнаты. Что ж, монстр не соврал и действительно вернул меня домой.
— Эмма, девочка, ты очнулась!
Мама вытерла пару слезинок и полезла обниматься. Крепко обхватив мою спину руками, зарыдала.
— Мы уже собирались вызывать полицию! Где ты была такое долгое время?
— Дай ей прийти в себя. Она, наверное, хочет есть или крепко спать. — Спасибо, папа.
С помощью родителей я встала на ноги. Бегло оглядела себя — рваные колготки, грязная юбка и мужская кожаная куртка. Да, видок еще тот. Ну да, я же не по парку бегала.
— Я пойду в душ.
— Мы будем ждать тебя на кухне.
Горячая вода помогла мне окончательно проснуться. И как же было приятно ощутить ее тепло после холодного и сырого леса! Это как зимой: зайдешь в дом с морозной улицы, и сразу становиться хорошо, потому что знаешь, что в нем всегда можешь согреться.
Надев махровый халат, я спустилась вниз. На столе уже были тарелка с мясным рагу, хлеб и стакан ненавистного мне горячего молока.
— Ешь. Потом еще добавлю.
Мама заботливо подвинула тарелку ко мне. Я тут же принялась уплетать еду и даже выпила молоко. Вот, что значит не есть остаток дня и целую ночь!
— Так что с тобой произошло? Надеюсь, ничего криминального?
— У нас в школе был выездной урок биологии. Я искала нужное мне растение, а потом поняла, что слишком далеко ушла от класса. Заблудилась. — Вытерев рот салфеткой, я сложила руки на коленях и продолжила свое не слишком-то правдивое повествование. — Долго кричала о помощи, но никто не пришел. Потом присела у одного дерева и заснула. Проснулась и как-то быстро нашла дорогу домой. — Я встала со стула и собиралась уходить.
— Но как ты попала в дом, если дверь заперта изнутри?
— Оставь ее, дорогая. Эмме надо отдохнуть от пережитого.
Как только я зашла в комнату, то сразу же отправилась вытаскивать из одной из коробок плотные шторы, чтобы, к сожалению, завесить ими мое любимое круглое окно. Не хотелось больше видеть ни колыхания еловых верхушек, ни солнечного света, освещающего их. И даже растительность, что росла по кромке леса, тоже больше не приносила никакой радости.
Покончив с этим непыльным делом, я легла на кровать и почувствовала, как что-то коснулось моего плеча. Я пристально осмотрела комнату, но, естественно, ничего и никого не увидела. А потом появилось секундное ощущение того, что на мне есть какой-то груз.
— Если это ты, монстр из леса, то я не буду обращать на тебя внимание. Тем более, мы же вроде бы договорились!
Мой взгляд остановился на полках, на которых были розовые наклейки в виде сердечек. В другой раз я бы поморщилась, а тут вдруг подумала, что надо бы прикупить таких еще несколько штук. А еще в виде цветочков, зверюшек и чего-нибудь еще — милого и обязательно с блестками.
Похоже, меня торкнуло после всех этих лесных приключений. Или нет? Ведь что плохого в наклейках? Ими же еще можно обклеить комод, только перед этим перекрасить его в какой-нибудь розовый. Я же девочка.
