***
В Леденцовом городе Экубо успел побывать дважды. Последний раз он навещал его два месяца назад, как раз после инцидента с Рейгеном. Тогда он рассудил, что дать им обоим передышку — хорошая идея; убедился, что Рейген чувствует себя нормально, честно заявил о грядущем отсутствии, а затем решил вспомнить свой первый визит в Леденцовый город. Пролететь по знакомым улицам. Отыскать тот самый подвал. Хотя прошло уже почти пять лет, места из прошлого оживали в памяти прежде, чем Экубо успевал их увидеть. Тёмные унылые переулки, ветвящиеся во все стороны от пёстрой главной улицы, похожие на отмершие и почерневшие отростки зелёного стебля. Дома, сыплющие штукатуркой прямо на асфальт. Кафе-бар, где заседают пьяненькие экстрасенсы. Может быть, в этот раз Экубо пригласит Сандея куда-нибудь. Сразу после того, как расскажет, чем закончился его план покорить мир и стать богом; весёлый выйдет разговор… Перед тем, как ворваться к Сандею в подвал, Экубо задумался, не уронить ли какую-нибудь чашку со стола или книжку со шкафа — раз уж в дверь он постучать не может. Но вскоре решил, что такие формальности ни к чему. В конце концов, должок за свой эксперимент Сандей так и не отдал. Оказавшись в подвале, первые секунды Экубо думал, что его приятель переехал. За почти пять лет его жилище обросло парой лишних слоёв хлама и пыли, и ведь не сказать, что раньше этого добра было мало. Но если в прошлый раз обстановка казалась просто неряшливой, то на фоне нынешней некоторые свалки выглядели бы опрятными. Пол покрывали разбросанные бумаги — смятые, порванные, покрытые сальными пятнами, вокруг стола образовался кокон из грязных кружек, пластиковых контейнеров и, кажется, плесени. Некоторые книжные полки были сломаны, а часть книг порвана и, если судить по угольно-чёрным пятнам на полу, сожжена. Экубо очнулся, когда понял, что сквозь него с потолка капает вода. Он встряхнулся и собрался улететь подальше от этого места, которое теперь напоминало ему поле битвы воинственных духов, но в последний миг заметил в углу, среди гор тряпья, кровать. На кровати лежал человек. Экубо побледнел так, что стал напоминать сгусток тумана. Всклокоченные волосы и чёлка, спадающая на два тёмных провала, какими казались глаза; кожа смуглая, хотя различить её истинный цвет оказалось сложно, потому что на ней смешалась темнота подвала и болезненный болотный оттенок; ноги очень длинные и очень худые: одна из них была согнута в колене и напоминала обглоданную торчащую кость. Но всё это — это был Сандей, как бы ни хотелось это отрицать. Когда Экубо подлетел ближе, тело на кровати издало протяжный хрип. Живой… — А я думал, что никогда тебя не увижу, — просипел Сандей. — Забавно… Экубо увидел, что он открыл глаза — пустые, стеклянные глаза, которые во мраке подвала казались белёсыми. — Сандей! — вскрикнул он. — Что за… что тут… ты… — Слов и проклятий не хватало; Экубо опустился ниже, к самому лицу Сандея: вблизи его кожа выглядела рыхлой, будто её грубо обмазали глиной. Высохшие губы — бугорки, а улыбка — трещина между ними. — Как ты узнал… — Сандей зашёлся в приступе кашля; в уголке губ вступила чёрная капля. — Ты пришёл за моим телом, не так ли? — Нет, я… — Это была ошибка… Да, всё глупая ошибка… Но обещания, обещания надо исполнять, — сказал он и издал резкий звук, похожий не то на смешок, не то на карканье. — Добро пожаловать! Экубо отшатнулся; сбежать, исчезнуть, сделать вид, что его здесь никогда не было — желание раздирало его. Но перед ним лежал человек, пока что живой, которого ещё сегодня утром он хотел пригласить на десерт; тот кошмар, что с ним творился, не делал его другим. «Тебе лучше уйти», — звенело в мыслях. Но Экубо знал, что если сейчас уйдёт, то больше никогда не увидит Сандея, а потому смотрел, смотрел, как тот заливается рваным, хлюпающим смехом. Только когда он прекратил и замер, Экубо смог подобраться ближе. Глаза оставались открытыми; губы подрагивали; он дышал. — Сандей, — позвал Экубо. — Сандей! Сандей! На его надрывный вопль Сандей чуть повернул голову, но ничего не ответил. Экубо опять передёрнуло; на мгновение он подумал, что опоздал, что уже всё кончилось, но вдруг ему померещилось своё отражение в его зрачках. А если бы эти глаза были не Сандея, а Рейгена? И Экубо понял, что ничего другого не остаётся: только воспользоваться обещанием, которое Сандей ему дал. Поначалу Экубо даже не понял, куда попал. Он ожидал, что сможет достучаться до Сандея напрямую, забравшись ему в голову, спросить, что случилось, привести его в чувства, но невообразимым образом оказался от него дальше, чем до этого. Будто сидел на земле и в один миг очутился посреди чистого неба, да ещё и вверх тормашками. Лишь обретя равновесие, он начал понимать: Сандея не было в его собственной голове, хотя всего минуту назад он говорил с Экубо. А больше его искать негде. Без него осталась только абсолютная пустота. Но Экубо не успел запаниковать: тело, теперь подконтрольное ему, начало шевелиться само собой. Грудь дрожала, позвоночник ломался, руки выкручивались в неестественные формы. Его била судорога. Захват. Напряжение. Экубо бросил все силы, чтобы подавить её, но давление доходило с ощутимой задержкой. Впервые ему сопротивлялось не сознание, а само тело. Когда он наконец справился, пальцы всё равно продолжали подрагивать, но до таких мелочей ему уже не было дела. Казалось, в теле Сандея ничего не работало правильно. Сердце билось как попало. Вдохи не доходили до лёгких, из-за чего временами приходилось чуть ли не вгрызаться в воздух зубами, чтобы урвать хоть немного. Экубо даже не пытался почувствовать, какую агонию должен был испытывать Сандей в своём теле. Дай он волю воображению — сбежал бы, даже ясно понимая, что сам не может испытывать боль. Каждую секунду приходилось что-то поправлять, переключать, задавливать силой, лишь бы организм не развалился на части и не разбежался, как горстка тараканов. А в короткие моменты передышек Экубо только и делал, что вслушивался в звенящую пустоту в голове. Он ждал, что сознание вернётся к Сандею. Он пытался разговаривать с ним, но каждое слово делало молчание всё более тихим, гробовым. Всё равно что сидеть на дне заброшенного колодца и надрывать голос, надеясь, что сверху кто-то откликнется. Если бы только немного подлатать тело, сделать его пригодным вместилищем для сознания, — тогда сознание само должно возвратиться. Да и не хотел Экубо собственными руками подписывать кому-то смертный приговор. Он мог заставить здоровые тела выполнять акробатические трюки, для простого человека немыслимые, и поднимать тяжести в несколько раз больше собственного веса. Так почему он не может починить нездоровое? Первые несколько часов Экубо сопоставлял состояние тела «как есть» и «как должно быть правильно» — по одним лишь своим воспоминаниям о своих прежних вселениях. Одновременно ему приходилось бороться с судорогами, но в конце концов он перестал: борьба отнимала слишком много сил. Но когда ему удалось отладить работу мозга, они прекратились сами, и это показалось Экубо огромным шагом: он даже улыбнулся от удовольствия. Однако настоящие испытания оказались впереди. Довольно скоро стало понятно, что, несмотря на все улучшения, без еды тело больше не протянет. Экубо смог спихнуть его с кровати, но идти дальше не получилось: его начало рвать кровью. Он сумел доползти до кучи контейнеров, отчаянно надеясь, что хотя бы один окажется не пустым, и удача ему улыбнулась. Он нашёл какие-то котлеты, съел их, и его опять рвало, а он, выждав немного, снова ел, пока не получил нужную порцию питательных веществ. Добраться до воды было и того сложнее: Экубо не сразу отыскал маленький умывальник у дальней стены и подумал, что придётся ловить ртом капли с отсыревшего потолка. На удивление, у него хватило сил вернуться на кровать, и когда он забрался на неё и свернулся калачиком, подумал только о том, что лучше бы Сандею оценить его заслуги по достоинству. И пусть он только попробует ответить на его приглашение отказом. Экстрасенсы поразительно живучи. Экубо лично видел, как однажды экстрасенс, которому все органы раздавили всмятку, пару минут полежал, встал и пошёл по своим делам. Но если тело не привыкло регенерировать, его так просто не заставишь. Экубо было недостаточно перераспределить энергию и оставить всё на регенеративную систему, приходилось ежеминутно проверять, что она работает как надо, что не пытается слепить новый желудок из кишечника и что кости не срастаются там, где не должны. Да ещё и обычную, не сверхъестественную часть организма подгонять и настраивать на правильную работу. Мозг, сердце, кровь, лёгкие, печень… Проверки, проверки, сбои, переделки. Экубо потерял счёт времени. Когда становилось полегче, он вспоминал, что обещал пропасть всего на день. А теперь прошла уже неделя, месяц, год… Вспоминает ли о нём Рейген, беспокоятся ли Шигео и Рицу? Как Серизава и Томэ справляются без его помощи? Зачем вообще ему понадобился Сандей и то треклятое кафе, когда он мог позвать кого угодно из них — и они бы приняли его приглашение с широкой улыбкой. Сандей, Сандей… Экубо ненавидел серый потолок над его кроватью, не выносил разгром вокруг, а кирпичную стену подвала уже и видеть не мог. Закрывал глаза, и чёрная молчаливая пустота казалась нескончаемой. Открывал — снова видел потолок, стену, и всё по кругу… У него стало получаться вставать с кровати и ходить по комнате. И с каждым маленьким шажком он чувствовал всё нарастающую гордость за себя: он совершил подвиг, раз поднял это полумёртвое тело на ноги. Даже немного жалко будет вручать его обратно владельцу. А тело всё крепло и крепло. Когда оно окрепло настолько, чтобы можно было обыскать подвал, Экубо нашёл недоеденную пачку чипсов и подгнившее с одного бока яблоко — настоящие сокровища, — и когда съел их, испытал только лёгкую тошноту. Но самой замечательной находкой стал выключатель на стене. Один щелчок, и с потолка засияла одинокая, чуть помигивающая лампочка. Как Экубо и ожидал, комната от этого стала уродливее, но всё-таки он испытал облегчение: должно быть, сработала та же магия, что и в кинотеатре, когда после сеанса включают свет и только что прожитый фильм становится просто фильмом. Выяснилось, что одной ногой Экубо стоит на овальном треснувшем зеркале. Он поднял его и, задумчиво протирая, уселся на кровать. Нечасто ему доводилось смотреть на своё отражение: у духов его вообще не водится, а когда он вселялся в людей, становилось не до того. Он убрал ладонь с зеркала. Результат его труда превзошёл все ожидания: лицо хоть и оставалось худым, но кожа сделалась гладкой и обрела здоровую смуглость, круги под глазами почти сошли, а сами глаза задорно поблёскивали. Экубо улыбнулся краешком губ, но улыбка быстро исчезла. Из зеркала на него смотрело не лицо Сандея. В отражении он видел себя. И дело было совсем не в красных кругах на щеках: взгляд — не тот, улыбка — не та, даже наклон головы какой-то неправильный… И все попытки отбрасывать волосы, крутить головой, хмуриться, щуриться, кривить губы — это всё был он и никто другой. В конце концов, Экубо отложил зеркало и тяжело привалился к стене. Было тихо. Только лампочка мигала, пощёлкивая, под потолком, и капала вода. Теперь он чувствовал, как тело становится здоровее с каждой секундой. А тишина не прекращалась. Только щёлкало что-то в голове: это подкрадывалось ближе горькое осознание. Сандей не вернётся. И если даже где-то осталась искорка его сознания, её уже не раздуть никакими сверхсилами. Экубо сделал всё, что мог. Он сделал всё, что мог, — эта мысль должна была стать его избавлением; теперь-то он мог оставить этот подвал и все его кошмары, и вернуться к друзьям, которые уже наверняка его заждались. Но он продолжал сидеть и слушать, как с потолка капает вода. Бросить тело, которое так бережно выхаживал, гнить в подвале — шаг не из простых. Не имеет ли он права хотя бы на ту часть, которую выстроил сам? Или даже на всё тело целиком, раз уж Сандей сам предлагал его забрать? «Это была ошибка»… Мало ли, что он наговорил в бреду. Но и тогда, пять лет назад, он был не в себе: какой человек в здравом уме продаст своё тело злому духу? Но и умирать люди, как правило, не торопятся. Экубо опять представлял, как вернётся к своим друзьям, но теперь воображение рисовало его в облике человека. Он ведь сам не так давно задумывался, как удобно иногда побыть человеком: Рейгена до дома дотащить, по щелчку пальцев изгнать призрака, вместо того, чтобы гоняться за ним и пытаться слопать… Да и руки человеческие — совсем не то же самое, что руки духа, которые и обычный камень с трудом поднять могут. С человеческими можно и что-то поинтереснее придумать. Ещё одна такая возможность вряд ли подвернётся скоро, если вообще подвернётся. Сандей сказал: «Можешь забрать моё тело, когда оно станет мне не нужно», а что он при этом думал… никто никогда не узнает.***
Из груды тряпья рядом с кроватью Экубо выкопал брюки и рубашку, которые выглядели чистыми. Завязал надоедливые волосы в пучок — как умел. Поднявшись по узкой лестнице и миновав скрипучую входную дверь, он замер: не узнал улицу, на которой оказался. Сандей, безусловно, ростом удался, но не настолько, чтобы смотреть на мир с высоты полёта призрака. Снизу дома казались пугающе непривычными, а дорога — необозримо длинной, и вела вдобавок непонятно куда. Однако выбор у Экубо был небольшой, поэтому он пошёл в ту сторону, где, как ему помнилось, находилась главная улица. Уйти далеко он не успел: узкий переулок перегородили двое. — Могу я вам чем-то помочь? — спросил Экубо, когда стало понятно, что незнакомцы освобождать дорогу не собираются. Двое с усмешкой переглянулись. — Огоньку не найдётся? — глумливо спросил один из них. — Не курю. — Давай-ка решим всё по-быстрому… — заговорил второй. — Согласен, — прервал его Экубо и шагнул вперёд, пытаясь протолкнуться между плечами чересчур настойчивых курильщиков, но манёвр ему не удался. В руке первого блеснул нож. Экубо нырнул за спину нападавшего и скрутил его руку. Металл зазвенел об асфальт. — Выступать вздумал, урод?! — зарычал второй. У Экубо вспыхнуло в глазах, и что-то оттолкнуло его к ближайшей стене. «Экстрасенсы, — понял он. — Плохо дело». Вторую атаку он принял барьером, но защита получилось такой слабой, что от удара спёрло дыхание. Будь его соперники чуть сильнее, и бой бы на этом закончился. Но второй бандит замешкался, а первый зачем-то полез поднимать нож, и Экубо пнул его в голову. Тот отлетел и повалил своего подельника; Экубо рванул мимо них к другой стене, прыгнул, оттолкнулся от карниза и оказался на крыше. Ему вслед полетели ругательства — хорошо, что не заряды, — а он перемахнул на соседнюю крышу, с неё — на забор, пробежал по нему и проскакал по ещё трём крышам, прежде чем остановился на каких-то задворках, рядом с полуразобранным автомобилем. Полуразобранным — или полуразворованным… «Что за райончик у них такой... — думал Экубо, пытаясь отдышаться. — Не успел от дома двух шагов сделать, как уже попытались ограбить». Он огляделся: на вид задворки выглядели абсолютно пустыми. Это не могло не радовать. А вот что огорчало: он не представлял, где они находились. Более того: он понимал, что если его найдут те бандиты — или подтянутся новые, — он уже не сможет отбиться, потому что силы его подводили. Он внимательно оглядел ладони: самые обычные, даже не поцарапанные, но ощущение в них такое гадкое, будто они измазаны тягучей смолой. Словно что-то мешало ему вытянуть из тела весь запасённый ресурс энергии, и если это правда — может ли статься так, что это прежний хозяин тела сопротивляется ему… Нет. Не то. Должно быть, оно просто не успело оклематься после выздоровления. Что действительно должно было его заботить — как теперь добраться до города Специй? Между городами люди обычно путешествуют на поездах, значит, ему этот навык тоже придётся освоить. Экубо коротко вздохнул и отлепился от стены. Пока он разглядывал руки и вспоминал, как Рейген и Шигео покупали билеты на вокзале, что-то вокруг поменялось. Он был не один. — Сандей! — окликнули его. — Куда это ты пополз, а? Мерзкий ты червяк из крысиного дерьма. Голос был женский: это не прежние грабители. Экубо поспешно огляделся — с дальнего конца задворок к нему приближались три фигуры: одна из них, по центру, скорее всего принадлежала обладательнице голоса. Отскакивая эхом от высоких стен, со всех сторон слышался звонкий стук каблуков по каменной плитке. Экубо метнулся взглядом в другую сторону — там, как из-под земли, выросли ещё два силуэта. Он оказался окружён. Откуда-то сверху брызнул тусклый свет, как будто включили почти перегоревшую лампу. Круг сужался; девушка, что назвала его Сандеем, подошла настолько близко, что он смог разглядеть её. Длинные волосы, надменный наклон плеч; в полутьме поблёскивали браслеты и ожерелья, из-за которых каждое её движение сопровождалось лёгким звяканьем. Незнакомка смотрела на него снизу вверх, но её взгляд заставлял почувствовать, что она превосходит Экубо в росте по меньшей мере на две головы. — Только попробуй прикинуться, что не помнишь меня, — процедила она. — Я не… — попытался оправдаться Экубо, но его прервал удар под дых. — Ах ты вонючий подонок. Следующий удар пришёлся в висок — Экубо едва устоял на ногах. Привалился к капоту автомобиля, согнувшись пополам, только чтобы получить удар в скулу — коленом. Затем — локтем в грудь, и он оказался прижат к стене, а незнакомка сверкала глазами уже в полуметре от его лица. Само по себе битьё его волновало слабо, а вот аура заставляла лишний раз не дёргаться: экстрасенс с такой аурой вполне мог потягаться в силе с Кагеямой-младшим. В положении Экубо бить в ответ — самоубийство. — Даже отбиваться не будешь? — шипела незнакомка. — Поганое ничтожество. — Да послушай ты! — завопил Экубо, пока ему давали говорить. — Я не он, я… В тот же миг его захлестнули светящиеся верёвки: кто-то из спутников грозной девушки тоже оказался экстрасенсом, хотя, вероятно, они владели силами все без исключения. Путы легли так плотно, что затянись они ещё чуть туже — вспороли бы кожу на руках. — Что ты несёшь?! — возмутилась девушка, отступая назад. — В конец крыша поехала? — Нет, я правда не Сандей, — прохрипел Экубо — дышать стало затруднительно. — Я дух. У меня только его тело. Видишь? Он попытался указать на свои щёки, но девушку это ни капли не впечатлило. — Вот уж не думала, что ты настолько жалок, — презрительно фыркнула она. — Бегаешь от ответа за свои же поступки? Ха. — Ничего я не бегаю, — мотнул головой Экубо. На мгновение он запнулся, поморщился, но заявил: — Сандей мёртв. Я ни при чём… — Чушь, — отрезала девушка. — Ребята, давайте сразу перейдём к делу, — сказала она, повернувшись к сотоварищам. Один из них подошёл к ней и заговорил вполголоса, но Экубо отлично его слышал: — Азуми, ты взяла «Клешни кричащего ужаса»? Девушка, чьё имя, по видимому, было Азуми, посмотрела на него с неподдельным изумлением. Экубо с трудом мог поверить, что её брови, до этого походившие на два лезвия, могут так плавно гнуться. — Нет, я же поручила это тебе. — Но я же написал, что меня не будет в городе… — Да ну? Забывчивый бандит скорбно покивал. Азуми простонала сквозь стиснутые зубы, прижав пальцы ко лбу. — Ладно, косяк за мной, — вздохнула она. — Эй, босс, — заговорил один из заднего ряда, — давай заставим его проглотить магниты, чтобы я разодрал его изнутри своей магнетической силой? — Вот ещё, — отмахнулась Азуми. — Пока что все твои усилия стоили нам фургона, так что я не доверю тебе пытки даже под угрозой пыток. — Да вы рехнулись! — наконец не выдержал Экубо. — Какие ещё пытки?! — Те же, через которые мы прошли по твоей милости, — повернулась к нему Азуми, моментально вернув на лицо выражение напористой ярости. — Танака, давай цепь… — Неужели правда похоже, что я Сандей?! — в отчаянии выкрикнул Экубо. Он действительно отчаялся и был готов попрощаться с только что обретённым телом, но кто-то из заднего ряда снова заговорил: — Босс... У него действительно аура изменилась. Да и голос другой… Азуми склонила голову набок, задумчиво звякнув браслетами. — Но ауру и подменить можно, — хмыкнула она. — Дух, говоришь? — Дух, ещё какой дух! Он попросил меня забрать его тело после смерти, вот я в него и вселился… — Что ещё этот извращенец придумал… — пробормотала Азуми, хмурясь. — Он разве не ставил эксперименты на духах? — спросил один из бандитов. — Понятия не имею, — сказала Азуми и взмахнула рукой. Верёвки, опутавшие Экубо, исчезли, но не успел он хотя бы вдохнуть полной грудью, как Азуми пнула его в живот, заставив навзничь повалиться на землю, и отдавила каблуком его ладонь. — Да что мальчик тебе сделал? — выдохнул Экубо. — Вопрос в том, что он тебе сделал, — загадочно усмехнулась Азуми. — Бидзо, проверь. С земли Экубо увидел, как к нему подошёл некто в берцах — кажется, это был тот же бандит, благодаря которому случилась путаница с орудиями пыток, — и вскоре почувствовал, как к нему в мысли настойчиво лезут. Но он и не сопротивлялся. Спустя полминуты телепат заключил: — Чисто. Никаких признаков сознания. — Что ж. Тогда можешь забирать, мне эта падаль ни к чему, — сказала Азуми, презрительно пнув ладонь, на которой ещё надолго останется след её каблука. Пока Экубо поднимался с земли, бандиты начали бурное обсуждение свершившегося правосудия: — Так что, всё, отомстили? — Можно выпить! Их радостные голоса быстро удалялись, одна только Азуми стояла и тяжело смотрела на Экубо. Он хотел было спросить, чем ей не приглянулся план её товарищей, однако решил, что больше испытывать судьбу не хочет, и собирался скрыться. Но Азуми заговорила с ним сама: — Дам тебе небольшой совет — убирайся из этого города. И не возвращайся. Нужны деньги — проверь тайник в подвале Сандея. Под умывальником железный лист отодвигается, там должна была остаться наличка. Понял? — Она проследила, чтобы Экубо безропотно и с оживлением ей покивал, а затем погрозила ему пальцем. — И чтобы я тебя больше не видела! Не могло ведь оказаться так, чтобы в этом городке нашлось двое экстрасенсов по кличке Сандей, увлечённых экспериментами и похожих как две капли воды, но другого объяснения произошедшему не подбиралось. Сандей, с которым Экубо завёл знакомство, был странноватым — вероятно, слишком часто становился подопытным объектом в собственных исследованиях — и мог обронить неосторожную фразу. Но что он мог сделать, чтобы горстка криминальных типов подстерегла его в подворотне с орудиями пыток? Перешёл дорогу не тем людям? Задолжал? Но и Азуми с компанией явно были не из тех, кто нападает на прохожих просто ради наживы: они даже не попытались обшарить карманы Экубо. А Азуми и вовсе послала его за деньгами, которые могла бы забрать сама. Разузнать бы про неё. Преступница ли она? Знает много ругательств. Хорошо поставлен удар. Но пытки?.. — Не подскажешь, как добраться до вокзала? — окликнул её Экубо. Азуми обернулась с таким видом, будто он ей в спину плюнул. — Прости, летать разучился, — пояснил он. Азуми вздохнула не без раздражения, но дорогу объяснила толково и подробно. Экубо поблагодарил её и как бы невзначай поинтересовался: — А что Сандей натворил? — А ты и не в курсе? — усмехнулась Азуми. — Тогда тебе знать ни к чему. Давай проваливай. Но он, вопреки совету, ещё долго стоял и слушал побрякивание браслетов и стук каблуков.***
Воспоминания донимали Экубо вплоть до самого вечера, и хотя он силился изобразить бойкое трудолюбие — вплоть до того, что в одиночку мог бы оставить весь офис без работы, Рейген на это не купился. — Ты сегодня какой-то беспокойный, — заметил он под конец дня. — Да ничего подобного, — соврал Экубо. Рейген только пожал плечами и продолжил перекладывать какие-то бумажки на столе. Экубо ждал его и крутил в пальцах монетку. Рабочий день закончился, в офисе стояла тишина. Монетка ускользнула от Экубо и тихо звякнула об пол. «И не возвращайся». — А почему ты отказался ехать? — внезапно спросил Рейген. — Да так… Не нравится этот город. Ты, получается, один поедешь? — Нет, — ответил Рейген, не отрываясь от бумаг. — Моб захотел поехать со мной. — Моб? — удивился Экубо. — У него же сейчас экзамены. — Экзамены экзаменами, а он позвонил мне сегодня и спросил, что я делаю на неделе. Сказал, что сил нет зубрить, хочет отвлечься. — Рейген собрал бумаги в папку, посмотрел на Экубо и усмехнулся. — И правильно. Как я помню, в перерывах между экзаменами с ума сойти можно. Экубо в полной мере ощущал, что с ума можно сойти не только из-за экзаменов. Он и так уже успел нафантазировать, как в гостеприимном Леденцовом городе Рейгена прижмут где-нибудь в подворотне, и целый день думал, как намекнуть ему об осторожности. А теперь выяснилось, что в Леденцовом городе их будет двое — Рейген и Шигео. Проблему с подворотнями это, конечно, решало, но заодно порождало ещё целый ворох новых причин для беспокойства. Шигео, который взвинчен донельзя из-за экзаменов, и Рейген, который взвинчен из-за тех же экзаменов, только с другой предпосылкой, — вместе, в другом городе. В городе, который задал Экубо такую трёпку, что он решил никогда больше к нему не приближаться — пока не возникли чрезвычайные обстоятельства. Уже на пути к дому Рейгена Экубо непринуждённо сказал: — Знаешь, я передумал. Поедем в Леденцовый город вместе.