***
Они вернулись в отель, и пока Экубо мылся, Рейген сидел на кровати и таращился в потолок. День только начался, а уже успел разогнаться, протаранить все границы разумного и оставить за собой такой погром, что разгребать его придётся не один час. Итак, Экубо был прав. Точнее, его шансы стать правым и, как следствие, мёртвым очень сильно возросли. А Финч в глазах Рейгена всё больше походила на маньяка — по крайней мере он читал, что прилюдно обливать жертв кислотой для маньяков весьма свойственно. Однако было не похоже, что Финч носила в том стакане кислоту, потому что на коже Экубо не осталось ни единого ожога, как и вообще любых видимых следов нападения. Возможно, жидкость из стакана предназначалась не телу Экубо, а самой его духовной сущности — как расплата за фразу «Чтобы изгнать духа, нужно сперва достать его из тела». Из всего этого получалось, что Финч была какой-то очень продвинутой охотницей на духов — с такими-то средствами. Но почему именно Экубо, если он утверждает, что раньше с ней не встречался? Или он врёт?.. В этот момент дверь номера осторожно приоткрылась, и из-за неё выглянул румяный от солнца и слегка растрёпанный Серизава. — О, вы здесь, — сказал он. — Как хорошо. Рейген вздрогнул от неожиданности, потому что после всех злоключений о Серизаве и его приезде попросту забыл. — Привет, — поздоровался Рейген. — Быстро добрался. — Да, здесь довольно сложно заблудиться, — добродушно усмехнулся Серизава. — А где Экубо? Он вошёл в номер и бросил массивный дорожный рюкзак на свою кровать. Что-что, а привычка тащить за собой горы лишних вещей в любые, даже самые короткие поездки оставалась всегда при нём. Но сейчас он казался таким светлым, расслабленным и отдохнувшим, что Рейген невольно позавидовал. Хоть у кого-то сегодняшний день задался. — Экубо в душе, — произнёс Рейген, но спустя буквально пару секунд его слова были опровергнуты. Обтирая голову полотенцем, Экубо вышел из ванной, причём выглядел он ещё более помятым, чем перед походом туда. — Здрасьте, — сказал он, увидев их вернувшегося соседа. По этому «здрасьте» было совсем не понять, рад он ему или в тайне хочет вышвырнуть из номера и запереть дверь. — Ты нормально себя чувствуешь? — озабоченно спросил Серизава, и Рейген мысленно проклял его проницательность: почему-то сейчас ему совсем не хотелось расписывать ситуацию, в которую их угораздило вляпаться. — Всё в порядке, — ответил Экубо. Кажется, он полностью разделял чувства Рейгена касательно сиюминутных разъяснений. — Просто захотелось освежиться. На улице жара, верно? — А по-моему, чудесная погода. Хотя я бы принял душ с дороги… Но после этого — не терпится пойти погулять. — Мы вроде собирались посмотреть на замок, — сказал Рейген. — Отлично, — обрадовался Серизава. — Я недолго. — И скрылся в ванной. Экубо со вздохом сел на кровать напротив Рейгена и стянул полотенце с головы на шею. — Чувствую себя просто отвратительно, — признался он. — Охотно верю. Можем никуда не ходить сегодня… Хотя Серизаву, конечно, расстраивать не хочется… — Да не надо его расстраивать, я буду только счастлив свалить куда-нибудь подальше и хотя бы немного обо всём этом не думать, — сказал Экубо и неловко сцепил руки в замок. — Знаешь… Наверное, ты прав. Она не может преследовать меня прямо-таки везде… Надо просто быть чуть более внимательными, ну и, если что случится… Серизава может дать ей достойный отпор. — Да уж, он может… — с невесёлой улыбкой согласился Рейген и на всякий случай убрал руки подальше друг от друга. — А… Мы расскажем ему?.. — Мне кажется, можно с этим подождать. Давай пока что сделаем вид, что у нас нормальный отпуск, а? Рейген согласился, однако легче ему от этого не стало: он как никто другой знал, что если бесконечно откладывать беседу с Серизавой насчёт очень важных вещей, то ничем приятным это не закончится.***
На удивление, прогулка прошла без приключений. Она получилось образцовой любительской экскурсией по местным достопримечательностям с поверхностным культурным обогащением. Самым отчаянным моментом стало нападение синицы на Рейгена: она попыталась отобрать у него сладкую булочку. А Экубо, как и собирался, усиленно старался не думать о недавних событиях, а потому искал поводы поболтать о чём угодно: от найденной на тротуаре монетки до расистских наклонностей у людей — когда некий старичок обругал его очень нетолерантным словечком. В заключение Экубо сказал, что культура общества духов предписывает ко всем относиться одинаково — как к кровным врагам, и за этим последовала недолгая, но довольно неловкая пауза. Когда они вернулись в отель, дело шло уже к вечеру. Рейген рухнул на ближайший подвернувшийся стул и, только ощутив во всём теле истому подходящего к завершению насыщенного дня, понял, что настроение у него выправилось и даже поднялось. С настроением Экубо, вероятно, случилось то же самое, потому что он достал невесть откуда колоду карт и предложил сыграть пару партий. Никто не возражал. Серизава размешивал колоду. Неожиданно он сказал: — Сегодня в поезде кое-что произошло… Рейген и Экубо вопросительно на него посмотрели. Он очень явно растерялся: видно, и ждал, и боялся, что его затравка на рассказ сработает. — Так вот, — смущённо кашлянул он. — В поезде я встретил девушку… Точнее, это она встретила меня. Сначала она долго на меня смотрела, потом спросила что-то про книгу, которую я читал, потом куда я еду… И вообще, мне кажется, что она пыталась… флиртовать? Рейген выгнул брови: его поразило не столько само предположение Серизавы, сколько неподдельное удивление, с которым оно было произнесено. Бедняга сам испугался пикантной, будоражащей воображение интриги, таящейся за запретным словом «флирт». — Это ведь нормально, да? — осведомился Серизава с интонацией школьника, впервые прочитавшего эротический роман. — Да, постоянно такое происходит, — непринуждённо ответил Рейген. Экубо беззвучно пнул его по лодыжке. — Она симпатичная была? — спросил он нетерпеливо, не дав Рейгену вставить ещё слово. — Номерок дала? — Ну… Если честно… Я не очень хорошо разбираюсь в таких ситуациях… — Карты в руках у Серизавы уже наверняка успели разложиться во всех возможных комбинациях, но он всё продолжал и продолжал их тасовать. — И… Я почти ничего не говорил, только кивал… А потом она вышла на станции. И всё… Не то чтобы Рейген ожидал, что у этой истории будет намного отличный от озвученного финал, но он как будто до последнего верил, что всё не закончится сухим «она вышла на станции». Закончив рассказ, Серизава так поник, что ему нельзя было не посочувствовать. Едва ли в этом мире найдётся человек, ни разу не побывавший на его месте. — Я надеюсь, что ничем не задел её, — сказал Серизава и наконец оставил карты в покое. — Никто не знакомится в поезде всерьёз, — попытался подбодрить его Рейген. — Ей наверняка просто было скучно. — Не самое тактичное замечание, — хмыкнул Экубо. Рейгену потребовалось несколько секунд, чтобы понять, на что он намекает, и спохватиться. — То есть, ты наверняка ей понравился! — торопливо добавил он. — Я имел в виду… я хотел сказать — не настолько, чтобы она по тебе убивалась… Кто-нибудь хочет содовой? Не дожидаясь от Экубо и Серизавы внятного согласия, Рейген подскочил и пошёл к минибару, и пока вытаскивал холодные банки с газировкой, услышал за спиной очень неуверенный вопрос: — А как у вас с этим?.. Было что-нибудь похожее? — Ты меня что ли спрашиваешь? — усмехнулся Экубо. — Ну… Скажем так, я не так долго прожил в человеческом теле, чтобы начать интересоваться женщинами. А что касается духов… Вот ты бы смог влюбиться в миску с рисом, например? Вот так-то… Кстати, был один случай. Я регулярно хожу закупаться нитками для вязания в один и тот же магазин. И там мне часто встречается девушка. И в какую-то из наших встреч она начала очень настойчиво расспрашивать, чем я рисую по лицу… Это был интересный разговор, но в конце концов я сказал, что не имею постоянной работы и зарабатываю продажей информации. После этого она как-то подрастеряла интерес. Он взял банку содовой у Рейгена и залихватски щёлкнул открывашкой. Передав вторую банку Серизаве, Рейген сел за стол и попытался повторить движение Экубо, но умудрился только отломить язычок на крышке. Повисло секундное молчание. — Давайте помогу, — сказал Серизава, и банка Рейгена открылась сама собой. — Спасибо, — поблагодарил Рейген. — Ну, а что у вас? — спросил его Серизава. — А что я? Я занятой человек, — ответил Рейген и с важным видом отхлебнул газировку. — И достаточно самодостаточный, чтобы не интересоваться отношениями. Достаточно самодостаточный... Угораздило же его такое ляпнуть. — Ха, скажешь тоже… — влез в разговор Экубо. Он склонился вперёд, к Серизаве, будто изображал школьницу, готовую рассказать самую сочную сплетню недели. — За последние пару лет он раза три пытался знакомиться по интернету, и это только то, о чём мне известно. — Экубо, тебя не спрашивали, — процедил Рейген. Сплетня была правдивой: как в том, что Рейген в своё время облазил немало сайтов знакомств, так и в том, что не обо всех знакомствах Экубо знал. Но и его ограниченных сведений хватило, чтобы вогнать Рейгена в краску. — По интернету? — удивился Серизава. — А это правда работает? — Ну как видишь… — начал было Экубо, но предупредительный пинок быстро его заткнул. — У кого-то работает, а у кого-то… — сказал Рейген. — В общем, это занимает слишком много времени, поэтому я бросил. Когда поползли идеи о расширении бизнеса, об аренде нового офиса, переписки в интернете, сжиравшие просто уйму времени, первые пошли под нож. Но за этой правдой скрывалась ещё одна, о которой Рейген предпочёл умолчать: даже без этих перемен он отказался бы от онлайн-знакомств. Свидания и долгие беседы ни о чём утомили его. Вернее, его утомила собственная неспособность создавать значимые связи с другими людьми. Он долгое время считал, что духи, экстрасенсорные силы и кое-как построенный на них бизнес — не совсем то, о чём принято говорить на первом свидании. И чем дальше, тем больше копилось недоговорок, утаек и приукрашиваний, а подавляющее большинство девушек не терпят ложь. Потом он решил выкладывать всё сразу и начистоту, и поначалу это действовало: в нём видели интересную, даже экзотическую личность, но следом за этим особенности его работы и дневного распорядка вступали в игру. И он им проигрывал. Когда он ждал клиентов и у него появлялась пара свободных часов, он сразу же хватался за телефон; но совсем не задумывался, что строчить сообщения в любое время рабочего дня — дурной тон. Он не замечал, когда желание немного изменить рабочий маршрут и пройти мимо офиса своей возлюбленной превращалось в слежку. Что уж говорить о неудачных шутках, например, о той, из-за которой его собеседница подумала, что его недвусмысленно интересуют школьники. И кончалось всё тем, что он часами смотрел на неотвеченное сообщение, медленно осознавая, что человек по ту сторону экрана абсолютно холоден и к нему, и к только что зародившимся отношениям. Ничто на свете не внушало более жестокого чувства одиночества. В памяти вспыхивали болезненные, но справедливые слова сестры: «И зачем ты вообще в это полез?» — Получается, мы все трое неудачники, — сказал Экубо. — Ну и что с того? Жизнь и так прекрасна! — И отхлебнул из банки. Эти слова чем-то задевали: то ли Рейгену не хотелось без боя вписываться в ряды неудачников, то ли само по себе поведение Экубо не позволяло с ним не поспорить. Он развалился на стуле в такой вычурной и нелепой позе, что при взгляде на него начинало сводить спину. А ещё он переигрывал. — Серизава, расскажи, как съездил к родне? — спросил Рейген. На самом деле, этот вопрос следовало задать ещё утром, или во время прогулки, или хотя бы после того, как они расселись за столом, но он прозвучал только когда понадобилось разрядить обстановку. Однако Серизава как будто и не ожидал его услышать, а потому немного растерялся: — А… Хорошо съездил. Такое ощущение, что там никогда ничего не меняется. Все были рады меня видеть. — Рейген удовлетворённо и с облегчением кивнул. Как оказалось, поспешно. — Только вот… Бабушка расстроилась, что я не смог приехать на Обон. Настала очередь Рейгена теряться. Он уже успел забыть, что Серизава пытался отпроситься на время Обона — самого горячего сезона в их бизнесе! — и довольно заметно огорчился, когда Рейген уговорил его остаться. — Но зато ты приехал сразу после. Серизава выравнивал пальцами и без того ровную колоду карт, лежащую перед ним на столе, и сосредоточенно смотрел туда же. — Да… — вздохнул он. — Просто мои родственники чтят традиции, вот и получается, что я их разочаровываю… — Зато ты был просто неоценимой помощью в офисе, — горячо заверил его Рейген. — Мы побили все рекорды в этом году. «А потому и отпуск у нас в этом году», — добавил он про себя. Конечно, он спланировал эту неделю ещё задолго до Обона и даже до того, как вылез из всех долгов, но это была авантюра. Риск, который оправдался только благодаря богатому заработку за трое суток, проведённых на ногах. Но Серизава ведь не просил этот отпуск. Он просил провести праздник вместе с родными. — Не моя вина, что во время Обона наши услуги нарасхват… — пробормотал Рейген. Но Серизава его услышал и, вздрогнув, поднял глаза. — Я извиняюсь, если это прозвучало как обвинение… — торопливо сказал он. — Но нас ведь в агентстве четверо, и ещё Кагеяма помогает. Возможно, в следующий раз как-нибудь получится… Рейген попытался возразить: — Четверо, но экстрасенсов всего… — Запнулся; затаил дыхание; нельзя ошибиться. — ...трое. У Томэ нет сверхсил, поэтому я не могу поручить ей любую работу. Всё бы ничего, но простая арифметика говорила, что экстрасенсов в агентстве двое, за вычетом Моба. Рейген не имел сверхсил, и в эту тайну, поначалу известную ему одному, постепенно посвящались всё новые и новые люди. Мобу он рассказал в порыве чувств, когда всё летело в тартарары и терять уже было нечего; Томэ рассказал, когда понял, что иначе она свернёт себе шею; а Экубо знал ещё в те времена, когда Рейген и не подозревал о его существовании. Иными словами, признаться в этом было не так уж и сложно, когда подворачивался достаточно душещипательный момент. Но вот с Серизавой… момент так и не наступил. Рейгену всё казалось, что неизбежное вот-вот случится, а пока можно — и нужно — продолжать врать и притворяться, и затянулось это на годы. Он чувствовал себя шутом в балагане. Балаган — по-другому происходящее назвать было нельзя. И балаган бы прекратился, скажи Рейген всего пару слов… но он молчал, как будто язык весил много тонн и пошевелить им — задача для бульдозера, а не для человека. Но и Серизава молчал, хотя, конечно, давно всё знал: это читалось и в его речи, и в жестах, и даже в мимике. Вот и сейчас он смотрел на Рейгена такими глазами, которыми смотрят на человека, не способного сложить два и два. Может, хоть сейчас он ему возразит, может, хотя бы он способен сдвинуть многотонный груз… Раздался пустой металлический звон: это Экубо бросил через плечо банку из-под содовой, попав ровнёхонько в мусорное ведро и сломав оцепенение. — Конечно, — тихо сказал Серизава. Экубо медленно перевёл взгляд с Рейгена на Серизаву и обратно и невозмутимо предложил: — Не хотите сыграть ещё одну партию? Серизава покачал головой. — Я, пожалуй, пойду спать. День получился очень долгий. Он неуклюже поднялся со стула и направился к ванной, и когда хлопнула дверь, Рейген с облегчением выдохнул. Не сегодня…***
Экубо и Рейген смотрели друг на друга. Экубо, разумеется, понял, что только что произошло. Ещё с момента, когда Серизава пришёл работать в агентство, у него был самый роскошный вид на развернувшийся спектакль — только попкорна не хватало. Он и банку наверняка бросил нарочно, чтобы расшевелить действие, только вот закончилось всё очень быстро. — Самая идиотская ситуация в моей жизни… — сказал Рейген. — Я бы с этим поспорил. Но тебе, конечно, виднее. Экубо подтянул к себе колоду карт и, небрежно тасуя её, спросил: — Сыграем? — Нет, надоело уже. — Что тогда делать будем? Не спать же? Рейген взглянул на настенные часы: маленькая стрелка еле-еле доползала до девяти. Сна ни в одном глазу, а из альтернатив — сидеть молча в тесной комнатушке, куда едва помещались три кровати, стол и минибар, и делать вид, что в ней не находятся ещё два человека. Не такие ночи представлял себе Рейген, когда, валясь с ног после работы, планировал отпуск. Но и Экубо вряд ли представлял, что будет дрожать от ужаса, сидя в темноте под деревом, а потому звать его провести вечер на свежем воздухе казалось не самым разумным решением. Дважды Рейген его не послушал, и в третий раз лезть на те же грабли не собирался, и ради этого готов был даже потерпеть тесноту их номера. Но Экубо прервал его раздумья неожиданным предложением: — Может, махнём куда-нибудь? Ну, знаешь, недалеко… Рейген удивлённо хмыкнул. — Я подумал о том же, — признался он. — Но… что насчёт Финч? На лице Экубо не отразилось ни смятения, ни даже беспокойства. Он лениво почесал щёку. — Весь остальной день я ничего не ощущал. Похоже, что она не следила за нами. Кроме того… — Он бросил хитроватый взгляд на Рейгена. — Ты говорил, что я могу на тебя положиться, не так ли? Могло показаться, что в этот момент Рейген должен был пожалеть о своих словах, но на деле он только обрадовался появившейся лазейке для побега от тоскливого вечера. Он лишь смутно представлял, с чем им предстояло столкнуться, потому что оно вместе со всеми страхами осталось где-то в сегодняшнем утре, за беззаботно пролетевшим днём. — Помнишь, на рынке нам рассказали, что ночью здесь продают отменное жаренное мясо? — спросил Рейген. Экубо с оживлением закивал, и последние отголоски тревоги утонули в образах ярких огней торговых лавок и запаха уличной еды. — Тогда пойдём, — улыбнулся Экубо. — Ночи сейчас короткие. Они рассказали свой план вышедшему из ванной Серизаве, и он одобрительно им кивнул. Когда они уже спускались по лестнице, Экубо сказал: — Кстати, я кое-что заметил. Трудно поверить, но многие девушки, с которыми ты виделся, уходили со свиданий с довольным лицом. — Что-то незаметно было… — проворчал Рейген. — А ты что, шпионил за мной? — Разумеется. Постоянно. Чем мне ещё было занять свободное время? — Смотреть за птицами… Экубо тихо рассмеялся, шагая навстречу тёплой летней ночи.