Попробуй — коснись, можешь — полюби

Случается так, что в жизни человека наступает момент, когда приходится спросить себя: как ты оказался на верхнем этаже заброшенной стройки ранним утром? И для Рейгена этот момент настал. Ветер свистел через голый бетонный скелет здания, которое могло бы превратиться в фабрику, но так ей и не стало. Рейген ёжился и переминался с ноги на ногу: надо было одеться потеплее. Хотелось сорваться с места, нервно походить взад-вперёд, может даже попрыгать и стрясти с себя двойную порцию мурашек — от холода и от мандража, но такую роскошь он не мог себе позволить. Серые стены и засыпанный каменной крошкой пол были покрыты меловыми линиями: беглому взгляду могло показаться, что это просто следы извёстки, но Рейген знал, что в действительности они создают точно выверенный рисунок, в который он оказался намертво вплетён. Знал, потому что сам чертил их сегодня на рассвете. Рейген обернулся и посмотрел в пустое окно без рамы — вид с четвёртого этажа открывался крайне унылый: ничего, кроме угрюмых бетонных заборов и промышленных труб, загораживающих горизонт. И всё-таки, как он здесь оказался? Какая линия привела его в эту точку, на грань случайности и рока?.. Рейген встряхнул головой. Какая случайность, какой рок — в реальности всё повернулось куда более прозаично, и на заброшенную стройку его привёл один конкретный разговор. Славный тогда был вечер… Рейген помнил его, будто это случилось вчера — что, в общем-то, было очень недалеко от истины. Он напросился к Экубо в гости и валялся на его роскошной кровати, и пахло жареной рыбой. Экубо держался бодрячком после инцидента с его расквашенным лицом — и многими другими частями тела, — поэтому половину вечера прыгал у плиты, тренируясь готовить кляр. А Рейген очень удачно устроился у него дегустатором. Но после того, как рыба — весьма недурная — была попробована, ему пришлось серьёзно сказать: — Нужно кое-что обсудить. Рейген сам до конца не верил, но все часы, что он крючился за экраном компьютера, все литры видео и текста, что он насильно вливал себе в глаза, окупились. Он нашёл то, что искал — слабое место Финч. Только при пятом пересмотре он заметил, что один из её выпусков отснят очень странно, как будто где-то на середине ведущую искусно, но не без последствий подменили. А выпуск был о призраках и гипнозе. — Я считаю, что самый надёжный способ раздобыть о ней информацию — вытащить прямо из головы, — подытожил Рейген свой рассказ. — Если ты понимаешь, о чём я. Экубо, безусловно, понял, но уверенности это в него не вселило. — Но даже если она не экстрасенс… Она владеет какой-то экстрасенсорной защитой. Думаю, дело в заколке… — Что? В заколке?.. — Да. А для того, чтобы пробить даже естественный барьер, нужен очень сильный гипноз. — Но ты ведь очень сильный гипнотизёр. Экубо немного поразмышлял, но спорить не стал — да и альтернатив у него, в общем-то, не было. — Тем более, если напасть внезапно, шансы выше, так ведь? — добавил Рейген. Экубо кивнул, не без доли колебаний. Но Рейген старался не замечать эту долю, потому что сомнения не входили в его блестящий план, ради которого он даже в магазин забежал по пути в гости. — А твой гипноз может отражаться через зеркало? — спросил Рейген. — Как?.. — нахмурился Экубо. Рейген попытался начертить в воздухе прямую линию: — Ну, как лучи света… — Я бы ответил, если бы хоть раз об этом задумывался… — А давай проверим, — энергично предложил Рейген, вытаскивая из кармана лежащей рядом куртки свою покупку: несколько дешëвых карманных зеркал. Предложение попробовать на нëм «что-нибудь полегче» привело к тому, что Рейген обнаружил себя у кухонной раковины, с губкой в руках, оттирающим тарелки от остатков рыбы. — Посудомойку тебе для чего купили? — с упрëком спросил он ухмыляющегося Экубо. Следующий этап — выбор места для засады на Финч. Рейген без ухищрений предложил ближайший парк, но Экубо, спустя минуту раздумий, спросил: — А ты знаешь заброшенную стройку к востоку отсюда? Этот вопрос и определил нынешнюю позицию Рейгена, вплоть до сантиметра: следующий день они провели на стройке, измеряя расстояния, выверяя углы и рисуя на полу хитрую меловую сетку, которая должна была обеспечить точное попадание гипнотического луча в Финч. Вряд ли нашлось бы лучшее место для нападения: обилие закрытых пустых пространств, отличная слышимость и повсеместная разруха, в которой можно спрятать любые следы засады. Экубо признался, что некогда в порыве скуки излазил и изучил это здание получше, чем собственное рабочее место. Теперь он прятался где-то в перекрытиях, рядом с примотанным к балке зеркальцем, которое готовилось отразить его самый сильный гипноз под углом в идеально отмеренные тридцать шесть с половиной градусов. А задача Рейгена была очень простой. Во время разговора с Финч сказать кодовую фразу «У тебя что-то на лице» — сигнал на изготовку, достать зеркальце, повернуть его к Финч и закончить их игру второй кодовой фразой: «Вот, посмотри». Эта фраза — нажатие на спусковой крючок. Экубо применит гипноз, и в тот же миг будет положен конец интригам и покушениям. Рейгену надо всего лишь не ошибиться с наклоном… Но они несколько раз всё просчитали и расписали. Откуда бы Финч ни появилась, куда бы ни встала — гипноз настигнет её. Всего лишь надо произнести «Вот, посмотри»… Но самой сочной и интересной частью плана было, конечно же, выманивание жертвы под прицел ружья. Рейген рассказал, как он вычислил Финч в прошлый раз, но сразу же за этим объяснил, почему второй раз этот трюк не сработает: во-первых, значительно более обширный выбор жилья в городе Специй; во-вторых, вероятное обострение скрытности Финч; в-третьих, банальное нежелание снова сталкиваться с ней лицом к лицу. После исчерпывающих объяснений Рейген и Экубо несколько минут провели в тягостном молчании, пока Рейген наконец не сказал: — Может, позвонить ей? Экубо взглянул на него как на душевнобольного: — Чего?.. — Ну… Вообще-то у неё в блоге указан рабочий номер, по которому с ней можно связаться, — немного сконфуженно пояснил Рейген. — Но я подумал, что это слишком похоже на ловушку… — Серьёзно?.. — только и сказал Экубо, и его вопрос, по всей видимости, относился к каждому слову Рейгена в равной степени. Номер отыскался за минуту. Когда Рейген приложил телефон к уху, Экубо пристроился с ним рядом, чтобы тоже напряжённо слушать гудки. Два, три, четыре… На том конце взяли трубку. Экубо тут же отпрянул и отполз на край кровати, захватив в объятья подушку. — Это правда она… — взбудоражено прошептал он. Рейген сбросил вызов. — Зачем ты это сделал?! — возмутился Экубо. — Честно говоря, я не ожидал, что это сработает… — признался Рейген. — И не продумал, что говорить. — Но теперь она знает, что ты ей звонил! — Ты дурак? Я звонил с личного, у меня их штуки три… На резонный вопрос, зачем ему столько номеров, Рейген не ответил. Они решили перенести этот важный звонок на скорое будущее, которое наступит только после того, как они продумают приманку и сделают все приготовления к засаде — чтобы избежать лишней слежки.

***

Рейген думал, что никогда теперь не забудет, как назначал Финч встречу на четвёртом этаже заброшенной стройки и клялся, что подумал над внушениями об Экубо и готов его предать. Драматизм превысил все разумные границы, но Финч любит драматизм. Наверняка она оценит, что Рейген ждёт её, выразительно стоя на фоне окна, за которым светлеет утреннее небо; главное, чтобы не догадалась, что ни в каком другом месте он стоять не может, потому что иначе её не подшибёт луч гипноза. Рейген посмотрел на часы. «Вот, посмотри» уже начинало давить на язык. Финч бессовестно опаздывала на своё свидание с гипнотическим влиянием. Поначалу, когда Рейген только-только понял её уязвимость, насильственный гипноз казался ему самую малость «грязной игрой», но теперь… Финч сама, своими кулаками (и, скорее всего, ногами) сделала игру настолько грязной, насколько возможно. И теперь за это поплатится. Рейген уже почти простил себя за свою оплошность. Безусловно, то, что случилось с Экубо, не было напрямую его виной, но если бы он сразу рассказал про Финч и гипноз, этого можно было бы избежать… Поэтому теперь он разыгрывал новую стратегию: «Держаться вместе». После того, как Рейген почти целиком изложил Экубо ход своего расследования, они оба сошлись именно на этой формуле и с тех пор усердно её придерживались. В последние несколько дней они были почти неразлучны, и всё — ради этого момента. Ради момента, когда Рейген произнесёт «Вот, посмотри». Лишь бы дожить, лишь бы дотерпеть… Не важно даже, что он будет плести Финч перед этой фразой — она перечеркнёт всё. Минуты тянулись как сироп с давно истёкшим сроком годности. Ветер выл в дырявых перекрытиях стройки. «Вот, посмотри». Ладони начали потеть и чесаться. «Вот, посмотри»… Экубо наверняка тоже как на иголках. Тоже твердит себе эту фразу, готовясь щёлкнуть пальцами, или взмахнуть рукой, или как там он захочет это провернуть… Рейген покосился в угол, где должен был притаиться Экубо. Он ведь сейчас там, никуда не сбежал, не в силах вынести ожидание?.. Рейген болезненно поморщился: нельзя сейчас об этом думать. «Вот, посмотри». Посмотри, посмотри… Тишину стройки нарушило гулкое эхо шагов. Финч приближалась. Рейген встряхнулся, приосанился и впился взглядом в тёмный дверной проём в дальнем конце зала. Финч появилась на пороге. Когда она добралась до финальной во всех смыслах точки своего маршрута, тут же стало понятно, почему она согласилась на такое раннее время: судя по всем признакам, в последние дни она не спала вообще. Помимо естественных синяков, под её левым глазом красовался синяк очевидно насильственного происхождения. Рейген поймал себя на радостной мысли, что поединок Экубо с Финч не прошёл всухую. — Я здесь, — мрачно констатировала Финч. — Зачем я здесь? Рейген, важности ради, прокашлялся и заявил: — О, я надеюсь, нам наконец-то удастся расставить сегодня все точки… — Давай коротко и по делу, — перебила его Финч. — Ты согласен выдать Экубо? Рейгену потребовалось немалое усилие, чтобы не бросить взгляд на укрытие своего соучастника: нельзя оступиться даже в такой мелочи. Понимая, что каждое слово прекрасно слышно с перекрытий, и понимая, что в горле начинает пересыхать, Рейген сказал: — Да. Но! У меня есть свои требования. Финч вздёрнула бровь. — Требования? Ну, давай послушаем, только пошустрее. Рейген тихо скрипнул зубами. Разве так трудно проникнуться торжественностью и драмой момента? Финч будто нарочно не велась на его выступление, и это начинало подёргивать нервы. Зеркальце тяжелело во внутреннем кармане пиджака. — Сейчас я изложу свои требования, но для начала… — Рейген постарался не делать паузы, но она вышла сама собой. — У тебя что-то на лице. — А, ты заметил? — с каменным выражением усмехнулась Финч. — Это Экубо постарался. Теперь Рейгену потребовались титанические усилия, чтобы не стиснуть кулаки и даже не нахмурить брови. Нет, Финч ещё не видела истинных стараний Экубо. Но должна. Вот-вот увидит… Их разделяет всего лишь одна фраза. Только сказать фразу — и можно будет дать себе волю: хоть приумножить количество синяков на лице Финч… — Нет, — покачал головой Рейген и потянулся ко внутреннему карману, — я про другое, — и вынул зеркальце. Но раскрыть он его не успел. Произнести заветную фразу — тем более. Финч схватила Рейгена за запястье — так крепко, что он разжал пальцы. Зеркальце звонко ударилось о бетонный пол. — Прости, — сказала Финч тихо, горько и обречённо. — Этому не бывать. В следующий миг из груди резко исчез весь воздух. Рейген согнулся пополам и только тогда осознал: Финч ударила его под дых. Потом грубо схватила за шиворот и толкнула на колени. — Рейген! — раздался надрывный вопль. Когда к Рейгену вернулось чёткое зрение, он увидел, как Экубо соскочил на пол и рванулся к ним, но Финч крикнула: — А ну стоять! Экубо в ужасе замер. — Если только не хочешь посмотреть, какого цвета у него мозги. Рейгену потребовалось несколько секунд, чтобы сопоставить два факта: предложение посмотреть на его мозги и ощущение, что в висок уткнулось что-то твёрдое и металлически холодное. И как только они сложились вместе, Рейгена пробрала крупная дрожь, как будто за шиворот бросили пакет со льдом. Финч держала у его головы пистолет. — Игры закончились, — властно сказала она, обращаясь к Экубо. — Это твой последний шанс. Выбор у тебя очень простой: либо твой друг прощается с жизнью… либо ты покидаешь это тело, и я изгоняю тебя. Рейгена пронзила судорога. Он дёрнулся вперёд, но ворот рубашки впился ему в глотку — Финч держала его как в тисках; в ответ на это беспомощное трепыхание вдавила дуло пистолета в висок ещё сильнее — запросто могла бы просверлить череп и без всякой пули. Зал застелило пеленой слёз, но Рейген быстро смахнул их с глаз. Сфокусироваться. Сосредоточиться. Не терять из вида Экубо. Вот уж кто по-настоящему оказался под прицелом, так это он. Весь безжалостный натиск Финч обрушился именно на него, а Рейген стал просто разменной карточкой. Его разыграли, как монетку… Но это не важно. Всё — не важно: план, провал, боль, пистолет у головы… Нужно вытащить Экубо из петли, которую Финч затягивала на его шее. Он теперь стоял прямо, лицо — бледное, глаза — на Финч, губы поджаты, а кружочки словно пылают, выдают в нём духа и смертельный ужас. Только бы он не поддался… Всё застыло в хрупком и страшном равновесии: палец Финч — на спусковом крючке, пуля — у виска Рейгена, Экубо — на грани между «в теле» и «вне тела». Рейген хотел крикнуть ему что-нибудь, хоть что-нибудь, но слова застряли в горле, не желая быть оборванными звуком выстрела. Равновесие нарушилось. Хватка на горле Рейгена ослабла, послышался шорох, как от засовывания руки в карман, а затем что-то глухо и характерно брякнуло. Спички. Финч демонстрировала Экубо своё оружие. Тот вздрогнул, новая волна бледности нахлынула на него, но затем он скептически потёр подбородок и спросил: — Тебе разве не нужны две руки, чтобы зажечь спичку? Случилось небывалое: Финч растерялась и промедлила с ответом. Рейген представил, как она выглядит со стороны: в одной руке — пистолет, в другой — коробок спичек, и выходило, что воспользоваться вторым в таком положении действительно было затруднительно. Рейген про себя усмехнулся наблюдательности Экубо, хотя и чувствовал, что расслабляться рано. — И то правда, — наконец ответила Финч. — Но твои руки, похоже, свободны. Быть того не может… Не может быть! Рейген не представлял, какая сила удержала его на коленях, какая сила смогла погасить вспышку его ярости. Он так крепко впился пальцами в рукав пиджака, что ткань затрещала. Рейген мечтал разукрасить Финч синяками всю, целиком, за то, что она превратила его в орудие истязаний для Экубо. Он ведь бьётся в муках, его раздирает пополам, как клещами, — Рейген не мог этого не видеть. Предлагать Экубо самоубийство — как могла Финч так далеко зайти… Она не могла, она… — Экубо! Беги! — закричал Рейген, срывая голос. — Она не выстрелит! Беги! Болезненный тычок по виску немного отрезвил его. — А ты бы помолчал, — процедила Финч и снова обратилась к Экубо: — Решайся. — Руки призрака не очень-то надёжны, — ответил тот. — Не прикидывайся. Ты достаточно силён, чтобы зажечь спичку. А если не сможешь… он это сделает. Рейген и Экубо впервые с начала утра пересеклись взглядами. И Рейген едва не задохнулся: слезами и замершим в горле криком. Экубо смотрел на него не просто с отчаянием, в его взгляде отдавался эхом тот самый вечер, когда он сидел на диване и лучился трепетом. Экубо снова видел его. Насквозь. Каждое чувство. Экубо знал, через какую пытку он пройдёт, если своими же руками убьёт его… Уж лучше пуля во лбу. А Рейгену было мучительно даже подумать, какого это — оказаться перед этим выбором, но он всё равно думал, и чувствовал, и разрывался. Решался. Может, даже отдал бы жизнь… — Экубо! — опять завопил он. — Не надо... Я… — Заткнись! — перебила Финч и каблуком наступила на его лодыжку — будто ножом проткнула. Рейген вскрикнул и зажмурился. В гулких стенах зала раздался голос Экубо: — Я согласен. Рейген открыл глаза и увидел одно только лицо — спокойное, решительное. — Но ты — убери палец со спускового крючка, — приказал Экубо. — А то мало ли, рука дрогнет. Финч колебалась. — Убери палец! — Ладно, — согласилась Финч, точно ядом плюнула. — А теперь… Рейген ничего не видел, но был уверен, что она протянула вперёд коробок спичек. Предлагала Экубо суицидальную пилюлю. Всё пропало… Экубо сделал шаг ей навстречу. Рейген думал и не понимал: почему всё так кончилось? Ещё час назад он и Экубо заговорщицки подмигивали друг другу, предвкушали победу и бесконечную свободу впереди. Полчаса назад он стоял почти на этом самом месте, полный решимости, а теперь… К чему ни метнёшься мыслями — всё тщетно. Бесполезно. Либо с жизнью расстанется Экубо, либо сам Рейген. И даже если он сейчас попробует вырваться, ударить Финч, даже если его пристрелят… Спасёт ли это Экубо, сможет ли он сбежать, оставив здесь его труп? А Экубо шёл и шёл. Казалось, он шагает уже вечность. В груди у Рейгена всё туже и туже стягивался узел. Как хочется исчезнуть, оказаться где угодно, но не в этом моменте, но из узла не вывернуться, как бы не выламывалось тело. Остаётся только ждать. Экубо подошёл уже совсем близко. Ещё шаг — и он сможет протянуть руку и забрать спички. Серьёзный, смелый, краснощёкий… Смотреть на него — невыносимо, но Рейген не мог не смотреть, если это — их последние минуты. Экубо бросил на него тоскливый, извиняющийся взгляд. Пора — решил Рейген. Нужно дать ему хотя бы шанс. Рейген с грустной улыбкой подумал: может, после смерти он обратится призраком, и они с Экубо всё равно будут вместе. Но не успел даже шевельнуться. Глаза Экубо закатились, и он упал. Сверкнуло зелёным — Финч истошно завопила. На пол упали пистолет и спички. Рейген, ощутив свободу, отпрянул и завалился на бок, и дальше мог только в оцепенении смотреть. С Финч творилось что-то страшное. Она кричала. Дёргалась, как в конвульсиях, пятясь к стене и хваталась за голову, которую обволакивало зеленоватое облако. Рейген с ужасом и восхищением понял: Экубо атаковал её разум. Финч упёрлась спиной в стену и что есть мочи ударилась затылком о бетон. — Отпусти! Убирайся! — кричала она, словно пытаясь выдрать с головы клок волос. Зелёное облако развеялось. Красные круги проступили на щеках Финч, но что-то было неправильно. Они будто плавились, и несколько красных капель стекли до самого подбородка, прочертив на щеках тонкие полоски. Финч надрывно, истерически расхохоталась. — Думаешь, всё так просто?! — воскликнула она. — Думаешь, ты тут хозяин?! Нет уж! Я не позволю! Не позволю! Я не позволю тебе исполнить… Она застонала и опять схватилась за голову. Ну же, Экубо, ну же… Если ему удастся захватить над ней контроль, то это — их с Рейгеном победа… Но Финч торжествующе вздёрнула подбородок и взглянула прямо Рейгену в глаза — он моментально понял, что взгляд этот принадлежит не Экубо. Затем — время раскололось на секунды. Финч посмотрела на пол, Рейген — тоже. Секунда. Они метнулись к одной точке. Секунда. Борьба. Секунда. В руках у Рейгена оказался пистолет, а Финч достался коробок. Она отскочила в сторону и выхватила спичку. Рейген тотчас сообразил, что должно произойти. У него не осталось выбора. Он направил на Финч пистолет… и осознал, что тот не снят с предохранителя. В эти мгновения Финч тряхнула головой, и Экубо оказался снаружи — маленький, зелёный и беззащитный. Рейген прицелился, выстрелил и… попал. Коробок вылетел у Финч из рук, а сама она вскрикнула и схватилась за ладонь. — Экубо, быстро! — заорал Рейген, подскакивая на ноги. Зелёная полоска прочертила воздух, и тело Экубо ожило. Ему даже вставать не надо было — он каким-то чудом сразу оказался на ногах, кинулся к Рейгену и сгрёб его в охапку. Рейген понял, что его тащат на руках, уже когда Экубо подбежал к окну и перемахнул через подоконник. Оставалось только вцепиться ему в плечи и, зажмурившись, прижаться к его шее. Полёт закончился быстро. Экубо приземлился очень мягко и бросился куда-то бежать, через что-то прыгать — Рейген уже не обращал внимания. Его поставили на землю, схватили и потянули за руку, он побежал — точнее, бежал не он, ноги справлялись за него сами. Рейген думал. «Я не позволю»… Что Финч хотела этим сказать? Она просто защищала своё сознание, или?.. «Я не позволю тебе исполнить» — исполнить что? В этом что-то крылось, какое-то двойное дно, какая-то важная тайна… Они наконец-то остановились, и Экубо отпустил его руку. Рейген мельком огляделся: увидел кругом деревья, под ногами — голую землю, но его мысли были целиком заняты назревающей догадкой. Что-то начинало вылепливаться из каши зацепок. — Экубо, — взволнованно заговорил Рейген, оборачиваясь, — ты понимаешь, это значит… Он не договорил, потому что Экубо, запыхавшийся от бега, упал на колени, причём дышал так надрывно, что чуть не всхлипывал. — Что такое?! — всполошился Рейген. — Тебе плохо? Он попытался приблизиться к нему, но не знал, как подступиться. Экубо прерывисто вздыхал, его трясло, голова опущена, ладонь прижата ко лбу. Теперь воспоминания о том, что они пережили, постепенно догоняли Рейгена, и он тоже ощутил слабость в ногах и озноб. Отпечаток пистолетного дула на виске всё ещё ныл; колени щипало мелкими царапинами, которые оставила бетонная крошка с пола стройки… Рейген мог вспомнить только образы, пульсирующие ожогами на сознании: синяк, пистолет, спички, обречённый взгляд Экубо, красные подтёки на щеках Финч… Угрозы, крики, выстрел. Рейген стрелял по живому человеку… Экубо был готов отдать жизнь за Рейгена, а Рейген — вернуть долг такой же монетой. Но они вырвались, и теперь стояли друг перед другом, оба. Вместе. Экубо поднял глаза — такими их Рейген ещё не видел, ни после первого покушения Финч, ни даже тогда, на диване. В них — ни капли слёз, только что-то надрывное, молящее и светлое. — Рейген, я… — заговорил Экубо, но голос прервался. — Я ведь… — Что? — почему-то шёпотом спросил Рейген. Экубо опустил взгляд. Глубоко вдохнул, выдохнул, и его дыхание стало ровным. Даже чересчур ровным — будто вовсе прекратилось. — Я же беспокоюсь о тебе… — завершил он. Рейген не понимал, что ждал от него услышать, и тем более не понимал, почему эти слова стали для него откровением — ему ведь и так это было ясно, он столько раз видел этому доказательства… Должно быть, вся хитрость заключалась в том, с каким трудом они дались Экубо. Стоя на коленях, он казался таким уязвимым… что достаточно с него. Он достаточно натерпелся. Рейген шагнул к Экубо, протянул ему руки. Обе. — Экубо, поднимайся, — тихо попросил он. — Пожалуйста. Экубо не шелохнулся, но Рейген не мог сейчас его оставить. — Прошу тебя… Наконец — он снова вздохнул, его плечи вздрогнули, и он крепко ухватился за руки Рейгена, и когда поднялся, так их и не отпустил. А Рейген и не думал их отнимать. Ему нужно было ещё немного времени, да и Экубо, который проявил себя в тысячу раз смелее него, заслужил хоть немного опоры. Как тяжело, в самом деле, бывает произнести даже самые очевидные вещи… Экубо ведь наверняка и так знает. И так видит — он ведь вообще всё видит… Но промолчать будет как-то нечестно. — Я тоже о тебе беспокоюсь, — сказал Рейген. И всё, самое трудное позади. Он смотрел в его глаза и уже не видел в них ни тени страха или надрыва. И улыбнулся одними уголками губ: теперь можно двигаться вперёд. Надежда снова замаячила на горизонте. — Нужно срочно собрать всех, — без колебаний заявил Рейген.