Попробуй — коснись, можешь — полюби

— Я был идиотом. Именно так Рейген начал свою речь, обращённую к сотрудникам, которых оказалось несколько больше, чем он ожидал. Серизава и Моб выглядели одинаково сосредоточенно беспокойными и только что озвученную новость приняли с почтительным молчанием. А вот Томэ держать язык за зубами не смогла. — Был? — язвительно переспросила она. От такого же язвительного ответа Рейгена удержал только увесистый рюкзак под её стулом: клич о помощи застал Томэ как раз в момент возвращения из отгула. С вокзала — и сразу на работу. Подобный подвиг дарил ей право на некоторую дерзость. Героически стерпев вопрос Томэ, Рейген бросил взгляд на Экубо: тот, ухмыльнувшись, молча показал ему большой палец. После всех сегодняшних событий Экубо заслуживал особого места на собрании, но в конечном счёте выбрал скромный стул с края общего полукруга. Сидел вальяжно, закинув ногу на ногу, хотя и выглядел бледноватым, как будто его лицо слегка потёрли ластиком. Но в общем и целом держался он на зависть замечательно; на зависть — потому что сам Рейген с трудом стоял на ногах от перевозбуждения и недосыпа. Но такие мелочи не могли стать препятствием между ним и рассказом о невероятных открытиях сегодняшнего утра. Рейген глубоко вздохнул — как перед пятикилометровым забегом; сейчас можно будет говорить долго, красочно и с удовольствием. — Итак, — сказал он серьёзным вкрадчивым голосом. — Думаю, все присутствующие хорошо осведомлены о событиях недавних дней… — Вообще-то, — бесцеремонно перебила его Томэ, — «осведомлены» — громко сказано… ты просто прислал мне кучу бессвязных сообщений. Можно вкратце ещё раз? Рейген скрипнул зубами: уже на первом шаге он запнулся. Пересказывать заново историю, перетёртую в пыль и перекопанную вглубь, вширь и вкось, — последнее, чего сейчас хотелось. Однако Экубо его опередил: — Меня дважды чуть не убили. Достаточно вкратце? Похоже, его эти раскопки достали ещё сильнее. — Что?! — воскликнула Томэ. Она озадаченно уставилась на Рейгена, но тот молча размышлял: то ли стоило ругать Экубо за чрезмерную прямолинейность, то ли себя — за излишнюю мягкость и нежелание потрясать тонкую девичью душу подробностями. Он остановился посередине: уколол Экубо укоризненным взглядом и заставил себя набрать в грудь побольше воздуха, чтобы выдать: — Девушка по прозвищу Финч выследила Экубо с помощью птиц и пытается изгнать его из тела, чтобы убить по неизвестному мотиву. Удивительно, как легко удалось уместить пересказ в одно предложение; казалось, что для этого потребуется хотя бы страниц сто. — Её можно победить силой, — вклинился вдруг Моб. — Но я не хочу навредить птицам. — Какие же вы... — проворчала Томэ. — И может быть, она всё-таки экстрасенс, — добавил Серизава. Уверенность Рейгена, что его команда идеально справится с запутанным детективным расследованием, дала внушительную трещину. — Это всё не так важно, — произнёс Рейген, пока она не развалилась совсем. — Важно, к чему эта история привела. Сегодня с утра Финч пыталась взять меня в заложники и манипулировать Экубо… После этого заявления атмосфера в офисе потяжелела. Серизава приоткрыл от удивления рот, Моб — напротив, сжал губы, а Томэ как окунулась с головой в недоумение, так оттуда и не выныривала. Но главное — главное, Экубо оставался непринуждённо спокойным, только взглядом вцепился в Рейгена и ни на секунду не отпускал. — Мы выкрутились, конечно… — продолжал тот. — Но Финч произнесла фразу, которая навела меня на кое-какие размышления. Она сказала, что не позволит Экубо что-то исполнить… и я считаю, что это проливает свет на её мотив. Видите ли, всё это время я исходил из предположения, что у Финч на уме отмщение, и отбросил другие варианты как маловероятные… Очень зря. Теперь я считаю, что дело не в том, что Экубо совершил. А в том, что он совершит. Атмосфера неожиданно разрядилась, но не совсем так, как хотелось бы. От того, как стремительно глаза всех присутствующих скосились в одну сторону, офис чуть не накренился. Повисло неловкое молчание. Рейген осознал свой промах и торопливо заговорил: — Нет, ну, то есть, я имею в виду, что Финч думает, что он совершит. Осталось понять, почему она так думает… — Говоря откровенно, у людей о духах довольно однозначные представления, — тут же сказал Экубо. — Если не сказать однобокие. — Я понимаю, о чём ты… — чуть натянуто ответил Рейген. — Но больше фактов говорит за то, что тут прячется что-то личное. Спустя несколько секунд оживился Моб: — Она может просто ошибаться. Помните, как с теми бандитами, которые перепутали дом? — Опять ваши отсылочки… — проворчала Томэ. — Те бандиты были идиотами, — возразил Рейген, — а Финч кажется очень толковой девушкой. Тем более, она даже исторические записи об Экубо нашла. — Обо мне есть записи?.. — Давай… давай потом. Голова начинала идти кругом. А потому всё, что непосредственно не касалось самой свежей повестки, без разбору отправлялось в волшебный ящик «Потом». — А мы вообще можем быть уверены, что Экубо реально ничего не задумал? — спросила Томэ. Все умолкли. Если неловкость предыдущей паузы была сравнима по тяжести с кирпичом, то нынешняя перегоняла роскошный трёхэтажный дом. И самым неловким оказалось то, что Рейген никак не мог понять: остальные шокированы подозрениями в адрес Экубо и потому молчат, или на самом деле они с ними согласны? Первым нашёлся сам пострадавший: — Даже если бы я что-то задумал, поверь мне, всего этого, — он весьма однозначно помахал руками, — хватило бы, чтобы я покаялся, во всём сознался и молил о прощении. Так что нет. Я ничего не задумал. У меня в планах на будущее вообще не записано ничего, кроме «выжить». Рейген был переполнен готовностью разнимать драку между своими подчинёнными, но поскольку драки не случилось, всё его напряжение вылилось в короткий нервный смешок. И, по всей видимости, напряжение мучило не его одного, потому что спустя секунду смеялись все. — Ладно, ладно… — вздохнула Томэ. — От тебя чего угодно можно ожидать, ты же всё-таки злой дух. Она бросила это шутливо, невзначай, точно камешек на ходу пнула, но Рейген знал, что именно такие камешки бьют больнее всего. Он не стал поворачиваться к Экубо, но услышал, как оборвался его смех. И он не хотел одёргивать Томэ, потому что не чувствовал себя полностью в праве… Понимал, что будь он по другую сторону совещания, то оказался бы тем из коллег, кто услышал в словах Томэ здравое зерно. Но в своей нынешней позиции он не мог позволить себе копаться в этих зёрнах. Он поставил перед собой единственную цель. И в сердце его жила однозначная вера. — Шутки штуками, а я доверяю Экубо, — твёрдо сказал Рейген. — Больше не будем тратить на это время. И перевёл дыхание. На этот раз слова звучали правильно и неподдельно. — Итак, — продолжил он, — Финч считает, что Экубо совершит какой-то ужасный поступок, хотя мы знаем, что это неправда. Почему она так считает? У неë нет оснований предполагать, что Экубо представляет угрозу: он не строит никаких злых планов, не совершал ничего подозрительного в последнее время и вообще, по его словам, уже много лет нигде не светится. А значит... Вероятнее всего, Финч действует по чьей-то указке. Возможно даже, кто-то обманул еë саму... — Рейгену вспомнился пистолет, не снятый с предохранителя, — неподходящее оружие для человека, непоколебимого в своих намерениях. — Какой-то недоброжелатель: завистник или обиженный, готовый клеветать из-за пустяка… — Да я и за месяц не вспомню, кого и когда мог пустяково обидеть! — жалостливо возвестил Экубо. — Давай подумаем хотя бы об очевидных вариантах... Кто-то из той секты? — Не уверен... Во-первых, в такие секты идут в основном идиоты, во-вторых, они все потеряли память. — И у тебя не осталось их списков или вроде того? Экубо протянул с ответом дольше, чем можно было ожидать. — Нет, — сказал он, почесав в затылке. — Это не может быть другой дух? — спросил Моб. — Вполне... Хотя обычно у мстительных духов немного другой стиль. Да и почему он решил достать меня только сейчас?.. — Может, чересчур серьёзно к тебе относится, поэтому искал избранную для этой миссии? — кривовато усмехнувшись, поинтересовался Рейген. — Чересчур, говоришь? — прищурился Экубо. Снова повисло молчание. Настенные часы тревожно тикали и торопили, торопили… скорей — решить, быстрей — придумать; мысль, ответ, план… — Охранник? — предположил Экубо с обречённым вздохом. — Кто? — хором переспросили Томэ и Рейген. — Забудьте… — А может быть, это предсказатель? — прозвучал неожиданный вопрос. Все синхронно уставились на Серизаву, чьего авторства и была догадка. И откуда только он взял эту потрясающую во всех смыслах манеру затихать и внезапно возникать посреди разговора? Ни у кого, видимо, не подобралось достаточно ёмкого уточнения, поэтому спустя несколько секунд тишины Серизава сам попытался пояснить: — Ну… Когда Коготь только собирал силы, президент Судзуки искал предсказателей… Он говорил, что существуют предсказатели настолько сильные, что они могут видеть будущее в мельчайших деталях на несколько месяцев вперёд. Если кто-то когда-то сделал предсказание об Экубо, Финч может пытаться его предотвратить. Рейген потёр подбородок: вот тут-то можно было дать себе волю и покопаться в смысловых зёрнах, среди которых ясно виднелось здравое, и рядом с ним — ещё одно, и ещё… так и целый мешок наберётся. — Честно говоря, выбор слова «исполнить» показался мне странным… — сказал Рейген. — Это не то слово, которое первым приходит в голову от расстроенных чувств. Теперь-то Рейген припоминал, что это была не единственная её загадочная обмолвка: фраза про светофор и погибающего на той стороне улицы так и напрашивалась на поиски двойного дна. На первый взгляд неуместная, она давала однозначный ответ на вопрос о мотиве. Финч пыталась кого-то спасти. — И почему я каждый раз удивляюсь, что ответ на любой вопрос — это чьи-то сверхсилы? — пробормотала Томэ. — Вообще-то… — попытался возразить Моб, но она ему не позволила. — Неважно! Даже если так, то что нам это даёт? И даже «Этому не бывать» — фраза, которая не просто вписалась на страницу памяти, а ещё и на следующей отпечаталась, — могла относиться совсем не к трюку с зеркалом, а к чему-то намного большему. Все кривые пересекались в одной точке, все стрелки указывали в одном направлении — вставай на ноги и беги по ним… — Как что? — просветлел Рейген. — Всё просто! Найдëм этого предсказателя — и всё обсудим. Как я уже говорил, переговоры — самая эффективная стратегия. — Да кто нас будет слушать? — фыркнул Экубо. — А ты что предлагаешь? Это лучше, чем сидеть на месте и лениво отбивать нападения Финч. — А как мы найдëм его? Приосанившись, Рейген решительно, но плавно поднял голову, словно нёс на макушке хрупкий лавровый венок. — Хорошие вопросы задаëшь, Моб, — заметил Рейген, чувствуя, как перед глазами начинает плыть — то, не иначе, был свет невидимых прожекторов, разом ударивших в направлении его стола. Он потянул за один из выдвижных ящиков и извлёк оттуда несколько листов бумаги, обклеенных стикерами и скотчем и исписанных ручками всех цветов радуги. Результат его двухнедельного, изнуряющего, кропотливого труда. — Это — самое интересное. Я долго изучал зацепки, которые оставила Финч, и вот к каким выводам я пришëл. Во-первых, канал и блог Финч, вернее, Джей. Она объездила почти всю Японию, но всё-таки места еë репортажей сгущаются к двум префектурам. Далее, Финч любит фасоль. И не какую-то, а конкретную марку... Я проверил, эту марку выпускают только в одной префектуре, причём в одной конкретной области. Она покрывает всего пять городов. И наконец... Это самое рискованное моë предположение, но Финч весьма эмоционально упоминала час пик в метро... И единственный город из этих пяти, где есть метро, — город Магнолий. Таким образом, я с достаточной уверенностью могу заявить, что Финч живёт в этом городе. Найдëм еë логово — найдëм всё недостающие зацепки. Снова тишина; Рейген уже не слышал в ней тикающий часов — только бешеный ритм своего сердца. — Вау… — наконец нашлась Томэ, и тишина продолжилась. — Я согласен с Рейгеном, — сухо сказал Моб. — И что теперь? — прозвучал вопрос, и Рейген даже не обратил внимания, кто его задал, потому что ответ уже и так срывался с языка. — Мобилизоваться, снарядить экспедицию в город Магнолий, одержать триумф! «И это безумие наконец-то закончится», — чуть не выпалил Рейген следом, но вовремя проглотил слова. — Отправляемся в город Магнолий, — сказал он. — Чем быстрее — тем лучше. Не будем тянуть. Серизава? — А?.. Я? Сейчас? — До города Магнолий часто поезда ходят, успеем урвать билет. — Я так понимаю, до завтра мы вернуться не успеем? Взгляд снова обретал чёткость. Рейген видел серьёзное, но притом очень виноватое лицо Серизавы и понимал — оно не сулит ничего хорошего. Играть в самоуверенность становилось всё сложнее. — Вероятно, нет... А в чëм проблема? — У меня завтра встреча, — ответил Серизава. — Деловая. Не могу отменить… И вообще… — Он судорожно сглотнул, стиснув пальцы, будто собирался сделать высочайшую ставку в своей жизни. — Может получиться так, что я уже не смогу тратить много времени на эту работу… Доигрался. Все взгляды снова сошлись в одной точке — на Серизаве, лицо которого сделалось густо пунцовым. Он смотрел на Рейгена так же, как сотни раз до этого — с испуганной надеждой, в ожидании спасительных наставлений. Но Рейген потерял дар речи. — Серизава… — тихо проговорил Моб. — Ты… Ты увольняешься? — оторопела Томэ. Серизава резко затряс головой, словно пытался стряхнуть со щёк красноту, но зарделся ещё больше. — Нет... То есть... Я не знаю, мне кое-что предложили... Это не собеседование, просто разговор, но я пока не знаю, что из этого выйдет... Извините! — Он вдруг подскочил со стула и попятился назад, едва не опрокинув его. — Я не вовремя, я пойду... Извините… И пока он торопливо шагал к двери, Рейгена захлестнуло осознанием: сейчас, сейчас настал момент, один из тех, что развязывал ему язык. Сейчас — сказать, закричать, о своей лжи, о своём бессилии, в очередной раз перевернуть всё с ног на голову… Но снова — не то время; «то» время — уже давно прошло. Хлопнула входная дверь. Нельзя было начинать новый переворот, пока не закончен старый. Сегодняшнее собрание — не о Рейгене. Поэтому он промолчал и только тоскливо взглянул на Экубо. Тот коротко, почти незаметно кивнул ему: да, Экубо услышал его крик. — Я поеду, — сказал вдруг Моб. Тон его был ровным, но не как водяная гладь в безветренный день, а как могильная плита. — Я докопаюсь до истоков этого дела. Ненавижу, когда моим друзьям пытаются навредить. Не успел Рейген пережить первый удар, как тут же — второй… Слова Моба действительно ударяли — по крайней мере, по ушам, потому что его голос в сочетании с глухой, едва укрощаемой яростью был подобен гремучей смеси. А ведь перед тем, как позвонить Мобу с приглашением на совещание, Рейген на пути к списку контактов раз пять сворачивал в ленту новостей. И когда Моб ответил — чуть не повесил трубку. — У тебя не будет проблем, если уедешь на несколько дней? — осторожно спросил Рейген. — Нет, — мотнул головой Моб, — думаю, меня отпустят. В крайнем случае, Рицу меня прикроет. Но надо собраться. — Он встал. — Я позже позвоню, ладно? Рейген молча кивнул. Хлопнула входная дверь. — Томэ, едешь? — Что за глупый вопрос? Конечно, еду. Вот, даже вещи упаковывать не надо, — сказала Томэ, пнув рюкзак под своим стулом. — Домой только позвоню… И она тоже покинула сцену. Офис очень ощутимо опустел; Рейгену он показался слишком большим — впервые с момента, как помещение перешло в его владение. Раньше было как-то проще: и поле помельче, и фигуры на нём — все на расстоянии вытянутой руки, досягаемые и управляемые. Рейген спрятал свои сокровенные схемы обратно в стол — всё, они отыграли. Затем он раздосадованно ударил по клавиатуре ноутбука и углубился в поиск билетов до города Магнолий: скорее чтобы просто не сидеть без дела, чем от реальной уверенности, что это необходимо. Тишина: гулкая, отскакивающая эхом от пустых стен. Никто уже не думал, не предполагал, не сомневался, не вздыхал в изумлении... а ведь в этом непрерывающемся гудении Рейгену было проще представлять, что он знает, что делает. Наконец, он оторвался от экрана. Билеты нашлись, и даже весьма заманчивые. Рейген посмотрел на последнего участника собрания, оставшегося в офисе. С окончания обсуждения Экубо так и не сдвинулся с места: даже вальяжную разгильдяйскую позу не сменил, хотя теперь она выглядела абсолютно неуместной. Что же, если поездка в город Магнолий не будет тщательно обдуманным и надëжным решением, то запоминающимся — однозначно. Пусть Моб и Серизава не заняли отведëнные им места, но планы, приправленные участием Экубо, никогда не бывали скучными и уж тем более — муторными или неприятными. Город Магнолий часто хвастался самым большим обзорным колесом в Японии — интересно, можно ли как-то сложить его со сверхъестественно острым зрением Экубо? А когда всё закончится, когда они одержат победу над Финч, быть может, им удастся наверстать испорченные дни отпуска... К тому моменту уже нечего будет терять. И пусть мир начнëт подозрительно пошатываться сегодня и обрушится завтра, Рейген знал, ради кого... ради чего это произойдёт. Он решительно поднялся из-за стола и направился прямо к Экубо. По пути схватил стул, оставленный Томэ, придвинул поближе и залихватски уселся на него задом наперёд, хотя ни разу в жизни подобного не вытворял. Почему-то такая поза казалась наиболее подходящей случаю. Однако Экубо остался безучастен к его усердиям и не шелохнулся — на его теле только вывески «Технический перерыв 5 минут» не хватало. — Экубо? — позвал Рейген. — Экубо! Он среагировал: вместо обычной неподвижной картины стал напоминать одну из тех, что следят за зрителем, куда бы тот не встал. Экубо уколол Рейгена взглядом словно шпилькой. — А ты чего такой жизнерадостный? — мрачно спросил он. — Мы всё ещё посреди убийственного кризиса… — Но зато какой огромный прорыв! — возразил Рейген, но в ответ получил ленивое потягивание и разминку плеч. — Да ладно, ты правда не считаешь, что это было по меньшей мере впечатляюще? Экубо изобразил губами еле заметную усмешку. — По-моему, я именно так и сказал, ещё когда ты объяснял мне всë в первый раз. — Не вижу проблемы с тем, чтобы повторить… — заметил Рейген и переключился на вопрос, ради которого и пришëл: — Так вот, не хочешь местечко у окна? Экубо снова взглянул на него глазами живого портрета, только на этот раз живости в них парадоксальным образом не читалось совсем. — А с чего ты взял, что я обязательно поеду? — спросил он. Вопрос был настолько базовый, настолько простой, что Рейгену пришлось несколько раз повторить его про себя, прежде чем ответить. И с каждым разом на языке горчило всё больше и больше. — И ты туда же?.. — внезапно севшим голосом спросил Рейген. Экубо вдруг спрятал все булавки своего взгляда, да и сам взгляд тоже спрятал. — Нет… Слушай… Не пойми меня неправильно. Я бы может и хотел бы поехать, но беря в расчёт всё, что сегодня случилось… Думаю, лучшим решением будет, если я останусь. — Кружочки на его щеках вспыхнули, размылись и потекли, когда он снова посмотрел на Рейгена. Всего лишь на мгновение — а потом Рейген вспомнил, что сидит в безопасных стенах офиса, а не стоит на коленях на полу заброшенной стройки. — Рассуди сам. Финч не может раздвоиться. Она наверняка узнает, куда мы собираемся, и либо продолжит охоту за мной, либо поедет за вами. В первом случае вам будет проще завершить работу, а во втором… ну, я хоть пару дней передохну. Мы теперь оба — цели. Будет крайне неразумным сбиться в одну кучу и упростить Финч задачу, не находишь? Рейгену представилось, что он, Экубо и Финч опять оказались втроëм в одном помещении... И этот сюжет в его голове заимствовал концовки то из триллера, то из боевика. — И ты правда думаешь, что мне будет легко бросить тебя тут одного? — спросил Рейген. — После всего, что случилось? — Я могу напроситься к Серизаве домой на пару дней, если так тебе будет спокойнее, — ответил Экубо и оправил воротник рубашки, который и без того лежал ровно. — Кроме того… Если мы правда имеем дело с предсказанием, не будет ли более правильным сидеть на месте и ничего не делать? А то я могу, ну, знаешь… ненароком исполнить его. И вряд ли из этого выйдет много хорошего. У меня крайне поганое предчувствие… Снова Экубо со своими предчувствиями... Рейген уже не мог вспомнить случая, когда бы они подводили. Да и без всяких предчувствий аргументы Экубо — отшлифованные, увесистые и железные, как молоток; молоток, которым он забил последний гвоздь в крышку гроба, куда Рейген сложил свои надежды. — Но что насчёт плана «Держаться вместе»? — в отчаянии спросил он. И что насчëт обзорного колеса?.. — Знаешь… — пробормотал Экубо, сделав неопределённое движение, как будто попытался подвинуть стул поближе к Рейгену, но не хватило сил. — Все мои прошлые попытки быть полезным в этом деле раз за разом приводили к провалу. И может быть… мне не стоит больше пытаться. Мне не стоит прыгать выше головы и надеяться, что я могу стать кем-то, кем мне быть не светит… — Грустная пауза. — Успешным борцом с Финч, я имею в виду. К Рейгену закрались серьёзные сомнения, что речь по-прежнему идёт о победе над Финч. Поэтому ответил он так же несмело, горестно и расплывчато: — А мне кажется, что без тебя будет в сотню раз тяжелее. Рейген замолчал, потому что весь иссяк. Кончились и силы, и тузы в рукаве, и любые слова, которые он мог сказать — даже те, которые хранил на самых дальних и пыльных полках сознания и вытаскивал как старое вино на праздник. А почему молчит Экубо — было неясно. Он повторил свою крошечную усмешку — уголок его губ напоминал завиток запятой, и это была одна из тех запятых, которая предвещает очень хорошее завершение разговора. — Ну, я за тобой — хоть на край света, — сказал Экубо. И Рейген не мог себе поверить, но невесть откуда у него нашлись ещё слова, и он приготовился их сказать, однако не успел. Между ним и Экубо возникла Томэ, и лицо еë было кислее незрелого крыжовника. — Мне запретили ехать, — сообщила она гробовым тоном. Рейген уже даже не удивлялся. Только вздохнул и сказал: — Очень жаль. Но ничего не поделаешь. Томэ сжала в руках телефон — так сильно, что он почти хрустнул. — Но я всё ещё могу поехать, — горячо заявила она. — Только попроси. Мои родители не понимают, насколько всё… — Нет! — оборвал её Рейген. — Ты что такое говоришь? Если запретили, значит, запретили. Я знаю, что ты хочешь помочь, и мне правда жаль… Но это не обсуждается. — Но… — Томэ. Пожалуйста. Иди домой. Слушайся родителей. Я позвоню, когда всё вернётся на свои места, хорошо? — Ну и ладно… — проворчала Томэ и, шмыгнув носом, направилась к выходу из офиса. Рейген изнурённо посмотрел на Экубо: — Что ж, получается, мы остались втроём. Как в старые-добрые…