Попробуй — коснись, можешь — полюби

Когда они садились на пригородный поезд, уже смеркалось. Ещё по разговору в кафе можно было понять, что Финч и Моргана — не городские жители, а когда Рейгена привели на станцию — он совсем не удивился. Куда сказали — туда и поехал, какая, в самом деле, разница… Рейген стоял, прислонившись плечом к двери поезда, и наблюдал, как обсыпанная огнями полоска городских домов сужается и уплывает за горизонт. А вместе с ней и Экубо. Если вдруг он ищет Рейгена, то уже не найдёт. Моб и Моргана урвали соседние места и проговорили всю дорогу — Рейген не слышал, о чём велась их беседа, но заметил, что не сходящая с губ Морганы улыбка оказалась для Моба заразной. Для Моба, но не для Рейгена и не для Финч. Кроме них четверых, на одиноком полустанке, со всех сторон окружённом лесом, сошла лишь одна пожилая женщина. И то она очень быстро потерялась из виду, когда Финч повела их по узкой просёлочной дороге без единого фонаря. Угрюмые деревья с тёмными массивными стволами делали её похожей на глухой коридор — сквозь них ни убежать, ни прокричаться; превосходное место для убийства, подумалось Рейгену, и он даже замедлил шаг, чтобы оказаться поближе к Мобу, завершающему шествие. Но вскоре лес кончился, и перед ними раскинулся луг; они вышли к аккуратному, старомодному на вид домику, воткнувшемуся ровно в границу между деревьями и травяными просторами. Они обогнули дом и небольшую пристройку, в которой Рейген моментально распознал курятник, и взошли на широкое крыльцо. Финч несколько секунд смотрела на раздвижную дверь, а затем повернулась к Моргане: — Давай ключи. — Вообще-то… — смутилась та, — они остались у Коттон. Лицо Финч исказилось мучением. Она что-то проскрежетала зубами, спрыгнула с крыльца и скрылась за углом дома, и через минуту дверь открылась изнутри. — Заходите, — почти гостеприимно сказала Финч. — Но попрошу ничего не трогать, у меня… не прибрано. В жилище Финч действительно было слишком много предметов: настолько много, что начинало рябить в глазах, причём случайная вещь, выхваченная взглядом из этого калейдоскопа, могла с равным успехом оказаться как антикварной пирамидкой, так и разделочным тесаком. — И не располагайтесь слишком комфортно, возможно, скоро придётся ехать обратно, — сказала Финч. — Я приехала сюда, только чтобы забрать кое-какие инструменты. Что за инструменты она имела в виду, Рейген решил не представлять: всё равно он потерял положение, в котором имел право её остановить. Он присел на продавленный диван, накрытый пёстрым узорчатым полотном, а Моргана и Финч быстро растворились в глубинах своего хаоса. В комнате остались двое. — Вам нужна моя помощь? — спросил Моб. — Ну, я собирался пораскинуть мозгами. Сам понимаешь, ничего другого нам не остаётся… Можешь подкидывать мне идеи. Если хочешь. — Может быть, чуть позже… Моргана обещала кое-что мне показать. Она потрясающая… Рейген попытался разглядеть румянец на его щеках, но не преуспел. Однако побеспокоиться стоило: Моргана, хоть и держалась с Финч как старшая, выглядела очень молодо… — Смотри, чтобы голова слишком не кружилась, — улыбнулся Рейген. — О чём вы?.. — Неважно. Иди, пока есть время. Уговаривать Моба не пришлось — он тоже проворно исчез в глубине дома, словно прожил в нём с десяток лет. А Рейген принялся думать. Всего-то надо было сообразить, как обмануть саму судьбу. Пустяковое дельце… Рейген начал перебирать и упорядочивать все сведения, раздобытые за последние недели. Затем — прокручивать в голове уже прожитые события и приделывать к ним возможные завершения, пока не осознал, что просто вспоминает сюжеты фильмов о судьбе и пророчествах. Перед внутренним взором начала проигрываться первая часть «Гарри Поттера»… Рейген то и дело смотрел на часы: в комнате нашлось целых два настенных циферблата. Они притягивали к себе взгляд как телевизор, по которому крутят бессмысленные клипы в зоне ожидания или в кафе. Финч сказала «утром»: но когда именно наступит это утро? Для кого-то оно начинается в шесть, а для кого-то — после полудня. Рейген строил в голове башню. Кирпичик за кирпичиком: выяснить предсказание вплоть до мельчайших подробностей, создать качественные декорации, инсценировать смерть… Но когда следующим кирпичиком оказывался Экубо, конструкция рушилась, обнаружив под собой слишком хлипкий фундамент, а мысли превращались в кучку трухи. Рейген сполз по спинке дивана почти до самого пола. Стрелки обоих часов указали на полночь — начался новый день. Надо освежиться, решил Рейген, а потом начать заново, с чистой страницы. Он отодвинул дверь, и тут же выяснилось, что не он один решил подышать вечерним воздухом. Финч сидела, свесив ноги с крыльца, вокруг неё копошились птицы. — Есть новости? — обнадёжился Рейген. Финч медленно повернула голову и посмотрела на него исподлобья. — Нет. Экубо так и не нашли, — сказала она. — В мегаполисе моя разведка не так эффективна… Но вернулись не все. Рейгену не понравились сердитые нотки в её голосе, однако он шагнул к ней, чтобы посочувствовать. И тут же натолкнулся взглядом на пташку, которая сидела у Финч на плечах и смотрела на него в упор нахмуренными глазами-бусинками. Пташка надрывно чирикнула и взмыла в воздух, моментально растворившись во мраке ночи; Рейген почувствовал, будто его грубо обматерили. — Будешь дальше ждать? — спросил Рейген. — А вы ведь и про птиц наверняка догадались… — проворчала Финч. — Шибко догадливые. Экубо наверняка убил их. — Опять ты за своё! — разозлился Рейген. — Сам хорош, — натянуто усмехнулась Финч. — Ты им прямо-таки одержим. Она мотнула головой, и вся птичья шайка снялась с места, брызнув в стороны как рассыпанное зерно. Через пару мгновений Рейген оказался на крыльце в полном одиночестве. Он остался один на один с молчаливой ночью, простирающейся от крыльца до далёкой чёрной кромки леса и бледно-лиловых полос облаков над ней. В поле стрекотали последние кузнечики, уже не хором, а одиноко и разрознено; прохладный ветер изредка перебирал листья клёна, склонившегося над домом; но кроме этого — ночь молчала, бросая Рейгена с единственным собеседником — с ним самим. Чтобы не тратить время впустую, Рейген начал перебирать мысли, которые в суматохе побросал как придётся, и первое, что он вспомнил: в городе Специй осталась его работа, а вместе с ней и клиенты, многие из которых нуждались в его личном присутствии. Но раз уж его унесло на много километров южнее, в одинокий домик посреди полей, придётся их разочаровать. Сентябрь уже близился к самому разгару, но солнечного тепла ещё хватало для запаса на ночь, и даже несмотря на прохладу, которой тянуло из леса, Рейген совсем не мёрз. Он сел прямо на деревянные ступеньки крыльца, вытащил телефон и принялся за составление безрадостных писем. В дом возвращаться совсем не хотелось. «Уважаемый … ! Вынужден сообщить, что в ближайшие дни не буду иметь возможности выполнить Ваш заказ по причине…» А почему? Как он здесь оказался? Почему зашёл так далеко? Несмотря на все удары, все потрясения, все сомнения, ответ всегда был один — чтобы спасти Экубо. Достойная причина. Крепкая причина. Но теперь… Спасать нужно совсем не Экубо, а каких-то незнакомцев. Этих людей Рейген даже ни разу не видел… И всё равно пойдёт напролом, сколько бы ещё ударов ни встретил. Жизнь есть жизнь. Он думал, что был хозяином в своей игре, но теперь выходило, что сам оказался чьей-то пешкой. И как пешке переиграть гроссмейстера… «Уважаемый … ! Вынужден сообщить, что в ближайшие дни не буду иметь возможности выполнить Ваш заказ по причине непредвиденных обстоятельств. Вы можете выбрать любую дату на следующей неделе для проведения…» Что там у него было… Консультация… Парочка экзорцизмов… А ведь если задуматься, скоро и экзорцизмы проводить станет некому. Моб из своей учёбы не вылезет, Серизава собрался увольняться, а Экубо… Экубо… Экубо. Рейген так стиснул в пальцах телефон, что казалось, экран вот-вот треснет. И ладно… Он так старался не подпускать к себе этой мысли, но Экубо… Экубо — злой дух. Узнал бы кто-то, что злой дух проводит Рейгену экзорцизмы, — высмеял бы. И то в лучшем случае. Ведь никто не знает, что у духов на уме. Экубо пропал в самый неподходящий момент, как будто специально подгадал. Может быть, он вообще всё это время… Нет. Чушь какая. Чушь, которая лезла и лезла в голову, как пиявка присасывалась к мозгу и мучила… Но Рейген знал, что Экубо не способен на такое коварство. Разгильдяйство — да, невнимательность — вполне возможно… Но не предательство. Нет. Никогда. Экубо не слишком-то серьёзно относился к просьбам. Такой уж он в своей натуре — не злого духа, нет, — в натуре вполне человеческой. Как будто в мире мало ненадёжных людей. Но почему-то от этого не становилось легче. Скорее, даже наоборот… Становилось не просто тошно — становилось пусто и глухо. Рейген хорошо запомнил это чувство, потому что прожил с ним не один год, пока не обнаружил себя посреди крепкой и тесной компании. Его компании. Но то чувство он запомнил, наверное, на всю жизнь: чувство не простого одиночества — полной изоляции, когда некого позвать, не с кем даже поговорить — словно телефон, отрезанный от всех линий и проводов. И на мгновение оно вернулось. Текст на экране стал бессмысленными словами. Кому Рейген пишет… Как будто в прошлое окунулся. Голова резко потяжелела — он привалился к вертикальной крылечной балке. Даже в груди как будто болело. Он и не представлял, насколько глубоко слова «Я о тебе беспокоюсь» впились корнями в сердце. Да, Экубо пропал в самый неподходящий момент — потому что был нужен. И дело было даже не в том, что он ослушался простой просьбы, а в том, что его не было рядом в самый отчаянный миг, когда силы брать уже неоткуда… То, как он смотрел на Рейгена, как держал за руку, как говорил — о таких вещах, о которых Рейген ни от кого другого не отважился бы услышать. И горько было осознавать, что он был прав, когда говорил «Мне кажется, без тебя будет намного тяжелее». В тот момент… он ни о чём больше не мог думать, вцепился в идею как клещами, и даже не попытался представить последствия. А ведь не он один был прав тогда. Экубо ведь говорил, предупреждал, что лучшая стратегия — сидеть на месте и ничего не делать, а Рейген опять был глух к его предчувствию… Идиот. Не уговорил — и Экубо не поехал бы. Не поехал бы — не потерялся. Не потерялся бы — и ничья жизнь не стояла бы на кону. Возможно, Рейген своими руками подписал тем людям смертный приговор. А надо было просто подумать. Не быть глухим к голосу разума. Не совершать те же ошибки… Те же самые, что и много лет назад, в университете, когда он впервые был горячо, неподдельно, головокружительно влюблён. Экран телефона уже давно погас. Ночь всё ещё безжалостно молчала. Рейген сидел совсем один посреди пустоши, а ночь, безликая, необъятная, дышала ему в лицо; если он закричит сейчас, ему ответят только кузнечики, если побежит — темнота мягкой шторой упадёт на тропинку, и никто уже не найдёт его в бесконечной ночи. А кричать хотелось. Куда-то деться тоже хотелось… Рейген исступлённо смотрел в чёрный экран и ждал. Ждал. Может, хотя бы сейчас… Но он понимал: Экубо не позвонит. Пожалуй, оно и к лучшему: катастрофы пока не случилось, а если они ещё раз соприкоснутся, то её не миновать. Но как так вышло, что он не заметил раньше?..

***

Нужно было возвращаться: в дом и к мозговому штурму. Однако, снова оказавшись в гостиной, Рейген моментально натолкнулся взглядом на часы и понял, что продолжать сидеть под их молчаливым надзором ему совсем не хочется. Пожалуй, стоило попытать счастья с уже придуманным планом — про инсценировку. А дальше — чем больше деталей предсказания известно, тем лучше, поэтому Рейген отправился искать в недрах дома Моргану или, на худой конец, Финч. Долго искать не пришлось. Второй выход из гостиной вёл в комнатку поменьше, где со стен стекали волнами разноцветные полотна ткани и горела всего одна лампа в круглом бумажном абажуре. На полу сидела Финч, а напротив неё, на пышном пуфике, — Моргана, и держала её за руку, и шептала что-то ласковым, утешающим голосом. Рейген даже застыл поначалу: такой интимной показалась ему сцена. Однако Финч услышала его шаги и обернулась. — Что, придумал что-нибудь? — устало спросила она. — Вроде того… Для начала я бы хотел услышать предсказание дословно. Если, конечно, это возможно. — Отчего же нет, — пожала плечами Моргана и пересказала предсказание, но исключительно теми словами, которые Рейген уже слышал. Только время добавилось: 10:24 утра. — Не очень-то много материала для работы, — разочарованно вздохнул Рейген. Финч поднялась с пола, подошла к столу, стоящему в углу, и налила себе стакан воды. — Как бы иронично это ни звучало, предсказания — очень непредсказуемая вещь, — сказала она. — Иногда по ним романы можно писать, а иногда они донельзя расплывчаты… Хотя мне кажется очень странным, что с таким точным временем не всплыла ещё хотя бы одна деталь. Моргана снова пожала плечами. — Ничего не поделаешь… Быть может, у Рейгена уже начинал мутиться рассудок: как минимум, ему мерещилось, что ткань действительно ползёт по стенам, причём вниз и вверх одновременно. Но кроме этого он уловил неестественные нотки в словах Морганы, как будто своим «Ничего не поделаешь» она пыталась оправдаться. Перед кем? И, главное, зачем? И Рейген, просто на всякий случай, решил тронуть этот лёд носком ботинка — вдруг окажется тонким… — Честно говоря, услышав точное время, я тоже начал беспокоиться… — сказал он, осторожно проходя в комнату. — Разумно ли сидеть здесь, когда предсказание свершится в городе? — Финч собирается ехать обратно, — сообщила Моргана. — Что ты там хотела попробовать, спиритическую доску? — Ага, — ответила Финч. Рейген сделал вид, что очень впечатлился новым планом (хотя понятия не имел, о чём идёт речь), и обеспокоенно произнёс: — Тогда нужно торопиться! Электрички наверняка не так часто ходят, да ещё и ехать на другой конец города… — Так далеко ехать не надо, — попыталась успокоить его Моргана. — Всего-то на… — и запнулась. Попалась. Финч поперхнулась водой, и Моргана повернула голову — неуверенно, как будто ориентировалась только на звук, пытаясь нащупать Финч взглядом, спрятанным за повязкой. — Ты ведь говорила, что не знаешь места, — сухим полушëпотом проговорила Финч. — Да. Говорила, — с холодной отрешённостью ответила Моргана. С момента запинки она не шелохнулась: только поворачивала голову, следя за шагами Финч, а её плечи, грудь, сложенные на коленях руки словно окаменели. Рейген заковал её в ловушку. — Ты… Ты знаешь, — прошептала Финч. Резко шагнула к Моргане, но остановилась, будто привязанная, и стиснула кулаки. — Ты что-то увидела. И ты мне не сказала. Вот такая Финч могла и человека до полусмерти избить, и пистолет к чужой голове приставить, и на мгновение Рейген даже испугался, что её суровые методы настигнут и Моргану. — Финч… — прошептала та. — Почему?! — Ты знаешь, почему… — Но всё остальное — рассказала! Почему ты… — Потому что я не могла молчать! — закричала Моргана. Камень треснул. Её тело словно надломилось. Она покачнулась и соскользнула с пуфика, упёрлась руками в пол, но казалось, будто они тоже вот-вот сломаются. Слепая. Беспомощная. Рейген и не подумал бы, что она — именно такая… Хотел броситься к ней и помочь, но Финч его опередила. Она усадила Моргану обратно, а та сиплым голосом проговорила: — Но это была ошибка… страшная ошибка. Просто посмотри, Ноноко… Сколько страданий я принесла тебе, сколько страданий я принесла невинным людям… Всё потому, что я не сдержалась и позволила тебе играть с будущим. Я, я позволила тебе утонуть в нём и в попытках его изменить, и я не допущу ту же ошибку ещё раз. Я была такой эгоисткой… я думала, если ты не выдержишь… если ты сломаешься, то я сломаюсь тоже. Я испугалась. Прости меня… Последнюю фразу она выдохнула с такой неподдельной горечью, какую испытывает только человек, по горло утонувший в своих промахах и ощутивший на себе их вес. Рейген чересчур хорошо успел распробовать эту горечь на своём языке… А Моргана — обычный человек. Её преследуют обычные страхи и мучают обычные сомнения… И Финч, сидящая перед ней на коленях, наверняка отчётливо это понимала. Она не перестала излучать угрозу, но взгляд её погрустнел. Объявись Экубо прямо сейчас, и Рейген посмотрел бы на него точно так же. — Играть с будущим? — переспросила Финч, спокойнее, чем можно было ожидать. — Но ты ведь знаешь — предсказание возможно нарушить. А значит, ты поступила правильно. Ты всё ещё можешь мне помочь. Ты можешь всем нам помочь. — Возможно. Но какой ценой… — Её голос уже не срывался и не трясся, но говорила она невыразительно, как по заученному. — Видишь ли… Уж кому, как мне, не знать. Люди, знающие будущее, редко остаются в трезвом рассудке. Они либо отчаянно пытаются его избежать, либо бездумно рвутся к нему. А значит, никому я не помогла… Наши силы не зря называют сверхчеловеческими. Они искажают естественный ход жизни. Человеческая жизнь по природе своей — неизвестность. Я бы сама с радостью отказалась от своего знания, если бы могла… В конце концов, только принявшие неизвестность могут быть по-настоящему счастливыми. Финч отстранилась от неё, но с колен не поднялась — силы, должно быть, иссякли. Обтёрла лицо ладонями. Вздохнула. — То есть ты говоришь мне принять неизвестность сейчас? Моргана, прошу… Дай мне закончить начатое. Нельзя останавливаться на полпути. Рейген едва не слышал этот скребущий звук, с которым Финч выцарапывала из Морганы информацию, цеплялась за неё, срывалась и царапалась снова, ломая ногти, как об захлопнувшуюся дверь без ручки. И Рейген приготовился к ней присоединиться. — Смотря какой путь выбрать… — сказала Моргана уклончиво, неуверенно — вот и ниточка, за которую можно потянуть. — Да и раскрытое предсказание чаще приносит беду, чем наоборот. — Но послушайте, — встрял Рейген, чувствуя себя Серизавой, когда к нему повернулись два удивлённых лица, — до нынешнего момента всё, что вы рассказали Финч, только приблизило нас к предсказанному. Неужели сейчас так велика разница, узнаем мы остальное или нет? — Я не думаю, что может стать ещё хуже, — поддержала его Финч. Моргана коротко вздохнула и поудобнее устроилась на пуфике, снова смиренно сложив руки на коленях. — Что же… — пробормотала она. — Первое, что вы должны знать: Экубо уже отыграл свою роль. Рейген даже не попытался заставить себя сделать вид, что с содроганием сердца ожидал одной только этой фразы, а всё остальное оказалось всего-навсего зловещим фоном для неё. — Что с ним случилось? — торопливо спросил Рейген. — Кое-что я видела неотчётливо… Но он пытался спасти себя от врагов, и чтобы отвлечь их, одурманил гипнозом случайного прохожего. Гипноз не прошёл до конца, что и приведёт к автокатастрофе… К сожалению, в то же время на том же месте он окажется не один. Пытался спасти себя… Конечно. Разумеется. Этого и стоило ожидать, и ничего другого. Экубо — не убийца, а просто очень, очень невнимательный дурак. — Ты видела этого человека? — спросила Финч. — Обычный мужчина средних лет. Ничем не примечателен. Водит синюю Тойоту, в очень хорошем состоянии, ни единой царапинки… И почему моё предвидение так увлечено автомобилями… Финч не стала дослушивать рассуждения о странном увлечении предвидения — подскочила на ноги. Метнулась к двери, потом обратно, судорожно пригладила волосы и произнесла: — Чудесно… Просто чудесно. Значит, нужно найти этого мужчину и убить его. И тогда Рейген вспомнил, из-за чего оказался за сотню километров от дома. И заодно — почему они с Финч занимали противоположные стороны баррикад. Жаль. Он ведь почти начал ей доверять. — А ну-ка постой, — одёрнул её Рейген. — Что ты собираешься сделать? Убить невинного человека?! Финч развернулась к нему, так порывисто и угрожающе, словно он бросил в неё камень. Был бы это настоящий камень — он бы уже полетел обратно. — А какой у меня выход? — вопросила Финч. — Мы же договорились что-нибудь придумать. — Договорились… Ну и как, придумал? Рейген хотел ответить, но его последний план внезапно показался ему донельзя дурацким. Инсценировать автокатастрофу… с новенькой Тойотой… Он позорно промолчал. — Тогда прочь с дороги, — приказала Финч. — Нет времени. И нет гарантий… Что бы мы ни придумали, это не сработает. Безнадёжно. Спорить с Финч почти вошло у Рейгена в привычку, но сейчас он чувствовал — спорить со стеной, покрытой шипами, и то было бы проще и безболезненнее. В глазах Финч, обычно умных и проницательных, не осталось ни блика мысли. За неё думал её страх. Но и страх, кажется, оказался более продуктивным мыслителем, чем Рейген. — Но убийство недопустимо. — И ты хочешь убить мою семью?! — вскричала Финч. Рейген шагнул назад. Он испугался — но не столько крика, сколько слёз, блеснувших в глазах Финч. В них было что-то искажённое. Изуродованное. Фундаментально неправильное. И Рейген вспоминал — и слова Экубо, «всё придёт к грубой силе», и холодную решимость Моба, и свои провалы — один, за другим, за третьим… Они твердили ему — отступись. — Там будет моя сестра! — надрывалась Финч. — У неё маленькая дочка. Вот такая! Шесть лет от роду! Отступись, отступись… — Да как ты не понимаешь, я не желаю им смерти! — воскликнул Рейген. — Но что толку разменивать одни жизни на другие? У того мужчины тоже может быть дочка. И если уж суждено… — Не смей, — процедила Финч. — Просто заткнись. Сам-то не законопослушный гражданин. И сделку с совестью замечательную заключил. Мошенник. Рейген стиснул зубы. Этого только не хватало… — Ты правда не видишь разницы? — мрачно спросил он. — Это предсказание. Судьба. Её не проведёшь каким-нибудь там трюком с часами… Внезапно ожесточённая борьба в голове Рейгена прекратилась. Он щёлкнул бы пальцами, если бы ситуация была чуть более подходящая и если бы пальцы его слушались: в словах Финч крылось решение, которое маячило у него перед глазами весь вечер. — Или проведёшь? — спросил он. Финч закатила глаза, но Рейген обделил вниманием этот жест и напрямую обратился к Моргане: — Проясните... Предсказание — это «С такими-то людьми произойдëт вот это» или скорее «Вот эти и вот эти пересекутся в такое-то время»? Моргану вопрос озадачил; она медленно склонила голову вбок, приоткрыла губы, но ответила не сразу. — Ну... Я знаю цепочки событий, которые произойдут с определëнными людьми, и, бывает, вижу исход этих событий… — наконец сказала она. — Но в этом предсказании не присутствует смерть напрямую, а только события, которые к ней приведут? — Ну... Я знаю, что действующие лица окажутся в одном месте в одно время. Я знаю, что там произойдёт. Я просто знаю... Детали могут меняться, но... А большего Рейгену и не требовалось. Частенько одной крохотной детали хватало, чтобы картина поменяла смысл на противоположный. — К чему ты клонишь? — не выдержала Финч. — Я клоню к тому, что если время — ключевая деталь предсказания, то можно немножко его подправить… — пояснил Рейген. — Скажем, если у твоей семьи будет своё, другое время, то они легко разминутся с загипнотизированным водителем. — Я не понимаю. Какое ещё «своё время»? — Ну, сколько сейчас времени? — Часа два ночи… Почему я и торопилась. — А, скажем, в Лондоне сейчас шесть часов вечера. Финч сдержанно фыркнула и скрестила руки на груди. — Ты предлагаешь каким-то образом перевести мою семью на лондонское время? — Не обязательно на лондонское, опоздания на пять минут вполне хватит. — Что за чушь… Эти слова произнесла не только Финч: какое-то эхо внутреннего голоса Рейгена вторило им. Но неутомимый двигатель, работающий на энергии энтузиазма, уже запустился, и за его шумом Рейген не слышал ничего. — Не такая уж и чушь, — возразил он. — Время — абсолютно, и притом относительно. Если, допустим, у тебя есть одни единственные часы и никаких других маркеров времени, как ты сможешь определить, что они на пять минут отстают? — Вообще-то, может сработать… — вставила своё слово Моргана. — Я никогда прежде не думала о своих предсказаниях в таком ключе. — И как это провернуть? — спросила Финч. Рейген побоялся брать слишком долгую паузу, чтобы задуматься, и озвучил свою самую громкую идею: — Можно перевести все их часы на пять минут назад. Думаю, этого будет достаточно, чтобы запустить альтернативное время в одной конкретной семье… — Тогда уж на пять минут вперёд. Моя мама никогда не опаздывает, зато может выйти из дома раньше положенного. Но всё-таки… — Предоставьте это мне, — твёрдо сказал Рейген, и Финч, зловеще ухмыльнувшись, тут же добавила: — Рейгену Аратаке? — И Джей, великой сплетнице, — произнёс он фразу, которую слышал, наверное, не меньше тысячи раз, пока перекапывал блог Финч в поисках зацепок. — Ладно. Стоит попробовать, — вздохнула Финч. — Да и того водителя я вряд ли успею найти. — Тогда берём с собой Моба и выдвигаемся. Где он, кстати? — спросил Рейген. — О… Боюсь, он не сможет к вам присоединиться, — смущённо сказала Моргана, на чью совесть Рейген оставил Моба. — Я предложила ему пройти что-то вроде теста, и теперь он в трансе… Это сложно объяснить. Честно говоря, я не предусмотрела, что это может занять столько времени. — Как это так?.. — Ну, я ведь не вижу всё будущее… — Видимо, справимся без него, — мрачно сказал Рейген, в тайне надеявшийся, что если Моба очень попросить, он, возможно, сумеет буквально остановить время. Да и для перевода десятка часовых стрелок экстрасенсорная сила явно не помешала бы… Финч, впрочем, его разрушенных надежд не разделяла. — И ладно, он бы всё равно плохо поместился на мотоцикл, — невозмутимо сказала она. — Мотоцикл?! — воскликнул Рейген, но Финч уже выбежала из комнаты.